Дядя всегда при их коротких встречах в прошлом производил на Амелию подавляющее впечатление. Так было и сейчас. Немолодой и властный мужчина, к тому же приближенный к Богам. Было отчего сробеть. Но девочка все равно продолжала упорно следить за малейшими изменениями выражения лица родственника. Сама не зная, что именно ожидала там углядеть. Возможно, радость. Или, наоборот, желание поскорее избавиться от ее общества. Ведь раньше дядя не выказывал к этому стремления. И саму Мию вполне устраивали их очень редкие и короткие встречи. «Я оторвала его от каких-то важных дел?» тонкие пальцы, и без того вцепившиеся в край платья, сжались чуть сильнее, а потом резко разжались, стоило вспомнить об этикете и правилах поведения. Девочке казалось, что с ее слов минуло ужасно много времени в молчании, хотя на деле вряд ли прошло больше пары секунд.
И тем удивительнее для нее был дядин жест. Со слабым изумлением она посмотрела сначала на свои безвольные ладошки, почти полностью скрывшиеся в дядиных руках, а потом вскинула глаза наверх, впервые с момента прибытия глядя на мужчина прямо. А сюрпризы и поводы для удивления не закончились. Она слабо представляла себе, как это – не опасаться возвышающегося над ней мужчину, - но внимание привлекли иные его слова. Она и не представляла, что где-то есть еще люди, относящиеся к семье мамы. «Братья дяди, а он был братом мамы… Значит, маме эти люди тоже братья. А где они?» Возможно, мать и говорила ей что-то про них, но воспоминания об этом у Мии не сохранилось. И теперь слова дяди стали откровением. Но долго изумляться этому ей, разумеется, никто не дал. «Долг?» Что ж, ей хорошо объяснили в монастыре значение этого слова. Например, ее долг состоял в том, чтобы слушаться, усердно учиться и молиться. Каждый должен выполнять свой долг на совесть, ведь после смерти Боги спросят об этом. «Значит, мамин брат и заботиться будет обо мне хорошо, верно?»
- Да, дядя, - снова опустила Амелия глаза. Она почти не обратила внимания на вежливое «если будет угодно». Для нее эта фраза была правилом. Вообще, Мия ожидала, что на нее сейчас свалится целый ворох рекомендаций, запретов и обязанностей, которые она должна будет соблюдать в новом доме. По крайней мере, для нее это было очень логично. В монастыре она привыкла следовать куче правил: вставать во столько-то, на молитву идти туда-то, обращаться к монашкам так-то, не бегать, не ходить в те коридоры, говорить тихо и еще много всего.
Повинуясь дядиному жесту, она присела на краешек выглядящего роскошным кресла и благовоспитанно сложила руки на коленях, стараясь выглядеть чинно и аккуратно. Не учла только того, что ткань платья окажется достаточно гладкой, чтобы она не удержалась в одном положении. Мия непроизвольно соскользнула назад, упершись лопатками в спинку кресла. Теперь ноги не доставали до пола, что ей показалось весьма досадным. Но возиться и устраиваться поудобнее девочка не рискнула. К тому же ей задали вопрос.
- Д-да, дядя, помню, - она не ожидала, что ее спросят о таком. Но вспомнить свою маму, баронессу Марию, было приятно. Их тихие вечера, когда Леди Бойл трудилась над очередным рукоделием, а дочь сидела рядом и пыталась повторять. Или разговоры, когда Амелию просвещали о правилах поведения. А особенно ласковые голубые глаза. Девочке они всегда казались самыми красивыми на свете. И это тихое обращение «Мия», и теплая рука на ее макушке.
Девочка не заметила, как едва не ушла в себя. В чувство привел холодный взгляд родственника, на который она случайно наткнулась глазами. И будто споткнулась. Сглотнула, опуская уголки губ, невольно приподнятых до этого в слабой улыбке. Захотелось оглядеть себя – все ли в порядке с внешним видом. А еще лучше выкарабкаться из этого кресла и спрятаться за ним. Не сделала ни того, ни другого. Лишь коротко поерзала, стараясь найти более удобное положение. Под дядиным взглядом ее не покидало ощущение, что она делает что-то не так. Знакомое чувство. В монастыре была одна монашка, рядом с которой Мия тоже вечно чувствовала себя виноватой во всем. Даже в том, чего еще не успела сделать. «Чего он от меня ждет?» Но, кажется, ей можно было сколько угодно теряться в ответах на этого вопрос. И отвечать на дядины.
- Двенадцать, дядя, - послушно озвучила свои немногие года Мия. – В октябре будет тринадцать, - «Странно как-то… Он говорит, что помнит маму в моем возрасте, но не знает, сколько мне лет! Он же не может обманывать меня о том, что помнит…» Хотя гораздо больше ее ум занимало любопытство, а какой была баронесса Мария в двенадцать. Она совсем уже было хотела поинтересоваться этим у дяди. Посмотрела в лицо родственнику, но рот так и не открыла, выбросив из головы все вопросы под пристальным взглядом. «Но ведь надо как-то поддержать разговор?» Голова пухла от мыслей, но ни одна из них не годилась для обсуждения с взрослым мужчиной. Да и не о погоде же с ним беседовать.
- Я... теперь буду жить в этом доме? - сглотнув, мужественно предприняла попытку Амелия. Быстрым взглядом окинула обстановку комнаты. Все красивое. Но прикасаться к такому даже боязно - вдруг повредит. Потом еще получит за это на орехи...