А ты готов к развлечениям?
Если Вы полагаете, что джинам живется в лампе интересно, то вы глубоко заблуждаетесь.
Лампу можно потерять, можно спрятать так что не найдешь, можно умышленно выбросить на дно океана, а еще ее могут продать старьевщику, похоронить с мертвецом и просто-напросто потерять в бескрайней пустыне, которая поглотит маленькую лампу на веки вечные и сиди потом в этих четырех стенах, вспоминая прошлое и перечитывая то, что уже знаешь на память. Можно ли колдовать внутри? Кстати, да, можно, но волшебство хиреет, если им не пользоваться длительный срок, так что не удивляйтесь, если найдя в темной  пещере потускневшее изделие Вы обнаружите в нем не самых бойких джиннов, разодетых в пух и прах. Они могут быть слегка помяты, слегка потускневшими, пара-тройка киллограм, а еще скверный характер и стойкое желание сначала прогуляться,размяться и поболтать, а потом уже выполнять повеления своего господина. И кстати, о повелениях.. У них не сразу сложиться и с Вашими желаниями: резвый жеребец может оказаться сивым мерином, расшитый золотом кафтан будет крайне винтажен и без трех пуговиц и крученого шнура, а нежная гурия в шелках будет слегка косить на правый глаз.
Но, тихо, тихо, так бывает не всякий раз и не каждый день - это следовало бы написать на лампе в инструкции по использованию, но в те места, куда отправит нас повествование, инструкций по примирению еще не было, точнее их передавали устно и не всегда полностью, особенно в той части как вобще можно стать рабом лампы и почему две гурии внутри сосуда бывали опаснее одного злого джина тысячелетней "выдержки".
Внутри лампы царил таинственный полумрак: единственным источником света служили с десяток восковых свечей, воск от которых стекал на низкий столик и покрыл его таким плотным слоем, что тонкая резьба на столешнице не видела этого самых узоров уже добрый десяток лет. Под сводом покачивались отрезы шелка и газа, разбросанные подушки придавали ощущение уюта и легкого запустения, а среди них что-то позвякивало и едва заметно двигалось. Среди подушек виднелись разбросанные манускрипты и предметы одежды, на расшитых золотом остроносых туфлях спала синяя ящерица. Короче, настоящее холостяцкое жилье, если лампу можно ыбло назвать жильем.
И все было бы хорошо, если бы в эту уединенное "гнездышко" в облаке густого ярко-лилового дыма внезапно что-то не плюхнулось, а из-за подушек, точнее из под них них показалась тонкая женская ручка.
- Эй, потише! - ручка махнула, мол, хватит, дайте поспать, но шум не стих, бессовестно кружа нечто в странном облаке,заставляя показаться из-под подушек черноволосую головку с самым заспанным в трех измерениях видом.

Фарид

- Бесполезное барахло. – В центре душной иссушенной безжалостным солнцем красной пустыни под бескрайним, милостивым небом застыл молодой человек и в руках он сжимал потрепанную ветрами и временем лампу. Не много, ни мало этот молодой человек повидал тридцать зим, иначе время когда солнце брало пример с неба и снисходила благодать на обитателей края света, кочевников великой пустыни, ибо солнце скрывалось позже и позже же вставало по утрам, освещая благословенный мир своими лучами. В сей жаркий час, голова молодого человека была покрыта чалмой, она скрывала темные волосы и горькие мысли. За свои тридцать лет, Фарид нажил всего двух скверных жен, трех дочерей, тринадцать верблюдов и неопределенное число коз, неопределенное потому что слуги имели привычку скот терять или осмеливались воровать. В свои тридцать Фарид не часто обращался к богам, он был дерзок и отчаянно мечтал стать богаче своих родных, ибо прослыл среди них самым бедным и самым ленивым. Особенно последнее замечание оскорбляло молодого Фарида, родственники знали об этом и не упускали случая уколоть обидным словом молодого мужчину. Дерзкий араб молчал, сцепляя зубы и устремляя мыслями в пустыню где его, несомненно ждало счастье и богатство. Песчаные львы, шакалы и другие стервятники, такие как разбойники часто нападали на торговые караваны, чьи товары забирала себе пустыня. Корица и другие специи, шелка и кости величественных зверей стоили состояние о котором грезил Фарид, счастливец тот кому суждено их отыскать. Боги пока не снизошли до молодого Фарида, но он верил его счастье ждет его, только надо продолжать поиски.
Кто ищет - тот всегда найдет.
В темную пещеру привели ноги молодого мужчины, отчаявшись найти что-то существенное, он решил отыскать нечто попроще – тень. Пещера оказалась просторная и большая, достаточно место, чтобы разместиться самому, разместить слуг и верблюдов. Лампу Фарид нашел совершено случайно на пути к пещере. Свою находку он потряс, перевернул и еще раз потряс, силясь, определись пустая она или полна золотого песка. Не показывая ее раньше времени слугам, чтобы не водить их в искушение, Фарид достал ее только сейчас. В темноте, вдали от костра он никак не мог определить ее ценность. Плюнув на пропитанный потом рукав, мужчина попытался оттереть пузатый бок плевательницы (или все-таки лампы?) от многовекового песка, за годы он стал частью покрытия сосуда. Задача предстояла сложная, но Фарид не отчаивался и тер, пока та не заблестела в свете десятка свечей. Самодовольно улыбнувшись, мужчина потянулся за восковой свечой поднес свет ближе к находке. Он удивленно уставился на то что сжимала его рука. Нельзя запивать финики молоком верблюда в таком количестве, в пещере не было свечей только лампа.
- Прав был дядя Хасан, когда осудил меня за слишком маленького барана в дар богам. Шайтан вверг меня в свою проклятую обитель?
Сомнения терзали душу молодого человека, до боли ущипнув себя он убедился, что он здоров телом, сон его не сдерживает, и он сходит с ума.