Терпкий, неприятный, ранящий легкие, запах дыма и гари смешивался со стальным запахом крови, мешая вдыхать горячий воздух полной грудью, заставляя глаза щуриться от непрошенной влаги, не давая как следует осмотреться, чтобы понять, куда следует идти. Сандали неудобно увязали в песке, раньше Консуэло этого не замечала, или замечала, но не придавала этому значения, приспосабливалась, как и ко всему в жизни, но почему-то сейчас это препятствие казалось непреодолимым, как будто последней каплей неудобства в море отчаяния, страха, тревожных ожиданий и бессильных размышлений.
Девушка сняла неудобную обувь и пошла дальше босиком, стараясь смотреть под ноги, чтобы не поранить их, хотя она уже не была так чувствительна к боли как раньше. С тех пор как пропала Флавия прошло не более двух дней. От резиденции сестры номарха не осталось ничего, что можно было выдать за приличные жилищные строения. Куда делась сама Домицилла никто объяснить не смог, известно было только то, что ей удалось спастись из горящего дома. Консуэло не могла припомнить, когда она в последний раз испытывала подобное отчаяние, как теперь, когда узнала о том, что на Флавию было совершено нападение рабов и ей пришлось скрыться. Где теперь ее искать? Консуэло чувствовала, была уверена глубоко в душе, что госпожа не нарочно оставила ее, а лишь по воле обстоятельств. И только эта мысль помогала девушке без устали отдаться поискам. Консуэло не спала уже второй день, но мысли об усталости еще не посещали ее голову. Ее вел страх и желание найти ту, что она потеряла.
Храм вырос на пути Консуэло высоко и величественно, заставляя ее по привычке на миг замереть в легком благоговении, но потом, вспомнив, что теперь это неважно, рядом нет никого, кто мог бы ее укорить за отсутствие поклонения чужим богам, бесшумно проскользнуть дальше. Девушка уже и забыла, когда в последний раз просила богов о чем-то, не балморских, а своих, знакомых и понятных с самого детства. Остановившись и отступив в сторону с дороги, Консуэло быстро прошептала молитву богини Лейвы, надеясь, что страх немного отпустит, но вместо этого он только усилился. Девушка быстро оглянулась, вглядываясь в смутные очертания храма в полутьме. Ей показалось, что она увидела образ Мекты, но очертания трехглавой рассыпались и расползлись в вихре песка, поднявшегося от внезапного порыва ветра.
Консуэло прижала руки к груди, унимая резко забившееся сердце, и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Она не верила в знаки и не была слишком религиозной, она знала, что жизнь совсем не проста и чтобы выжить нужно надеяться не на богов или судьбу, а только на себя. Она должна была принять решение – куда ей идти? Флавия Домицилла не могла исчезнуть бесследно, оставив после себя только смутные чувства и множество разноцветных воспоминаний, ведь она была, настоящая, живая, чувствительная. Консуэло сделала решительный шаг вперед, ей показалось, что она нашла ответ, такой простой и ясный, правильный ли он? Это можно будет узнать только в конце.
Тихие шаги босых ног по плитам коридора скрадывала звенящая тишина, лишь легкий шелест одежды выдавал присутствие Консуэло. Пока она идет, она может решить – что она скажет жрицам? Как обратится к ним? Это может решить исход всего. В молитвенном зале кто-то был, Консуэло прислушалась, замедляя шаги. В храме почти не чувствовался запах гари, не было слышно шума улицы, она, как будто, попала в место не подвластное законам города. Возможно ли такое? Девушкой тут же завладела сонливость, но и настороженность никуда не ушла. Весьма сомнительно, что жрицы в такое время отнесутся к незваным гостям со всем пониманием. Спокойный, уверенный голос положил конец размышлениям Консуэло. Понимая, что скрываться дальше будет глупо, девушка сделала шаг вперед и оказалась в слабо освещенном молитвенном зале.
- Приветствую, о жрица, – мягко произнесла Консуэло, не делая резких движений. Если она и была удивлена, что только сейчас встретила кого-то из жителей храма, то ничем это не выдала. Возможно, послушницы, напуганные возможностью нападения разъяренной толпы на храм укрылись где-то в другом месте. Консуэло знала, что мало кто из рабов придерживался местной религии, а кто и был рожден в ней, не испытывал особой признательности богам за свою безрадостную, полную лишений и горя жизнь.
- Я прошу прощения за то, что прервала вашу молитву, я этого не хотела, – со смиренным видом произнесла Консуэло, украдкой разглядывая женщину. Ее черты показались Консуэло смутно знакомыми, но если они и встречались раньше, то девушка это припомнить не могла. Как не могла объяснить, что за сила повлекла ее в чуждый ей храм. Лишь крохотная надежда на то, что Флавия, глубоко религиозная, верующая, могла укрыться здесь от преследований своих же рабов. - Меня привели сюда… поиски одного человека, – уклончиво сказала девушка, еще не зная, довериться ли ей этой незнакомке.