- Ты вобще хотел бы об этом знать? - она сделала ленивый глоток до горечи крепкого чая и посмотрела на мужчину поверх ободка кружки.
-Нет..- нерешительно протянул он, натягивая рубашку и тут же опустил глаза.
"То-то же.." - всем своим видом выражала дочь Локи и медленно пошлепала босыми ступнями на кухню, что бы не смущать своего любовника наблюдением за его утренними сборами. Третий, пятый, шестой - счета она никогда не вела, даже когда из противоположного стана богов приходила весна, как иронично скалился ее волкообразный братик, и мысль о нем заставила Хель не менее лениво усмехнуться, припоминая, как саднила кожа от собственной крови и как при этом не особо приятно впивались волчьи клыки в мышцы и сухожилия, рискуя одним точным движением рассечь их к чертовой матери, если сестра двинется.
Это были особенные, теплые до боли отношения, но которых бывало порою слишком много и которые вгоняли дочь Великого притворщика в невыносимую скуку спустя пару  встреч. Она вобще слабо умела поддерживать отношения, предпочитая использовать все и всех по назначению и не дольше. Собственно, отсюда происходили и все ее беды и конфликты, потому что зачастую окончание ее интереса к чему-то или кому-то не совпадал с окончанием интереса к Хель, а следовательно выходили конфликт, но что поделать..Потому нынешний "ночной гость" выпихивался после порции утреннего кофе - высшая награда от нее, означавшая хорошую ночь,но не сантименты в его отношении.
Спустя полчаса после того как постель остыла, все было кончено, приличия соблюдены, парень выставлен за дверь, замок защелкнут.Хель развернулась на пятках и собралась было уже отправиться мыть чашку, когда в двери позвонили.
Как это было не оригинально, специально что-то забыть у девушки. с которой встретился ради легкого, ни к чему не обязывающего грехопадения, подумала она, вынужденно отправившись открывать, но каково же было удивление женщины, когда за дверями раздался знакомый голос с хрипотцою. Любезный братик пожаловал..
- Доброго, моя пташка, - и Хель пропустила Фенрира внутрь, предпочитая даже не делать вид, что смущена или встревожена его приходом. Короткая футболка едва прикрывала бедра, босые ноги, растрепанные светлые волосы - Хель не отличалась скромностью или хотя бы какими-то поводами для смущения, так что развернувшись к Волку, она сложила руки на груди и пожала плечами. Еще было слишком рано для официальных визитов, а значит она не обязана была мельтешить пред ним более активно.
- Чем обязана?
Вот только чем еще решить было сложно, но подогадываться разрешалось. Льдисто-голыбуе глаза волка горели шальным огнем и дочь Локи почуяла очередной приступ братской любви к ней, которая зачастую с некоторых пор выражалась в навешивании всех его проблем на единственную сестру. Было ли то выражением крайней степени любви она не знала, но это вечное ощущение, что в не сложившейся судьбе брата-волка виновата была она, она и еще раз она росло в Хель с каждым разом все увереннее.

- Ага..Давай еще устроим геноцид на отдельно взятой территории, братишка? - Хель махнула на него рукою предпочитая не особо поддерживать его радостный позывы к брато-сестринской любви, которая между ними если и была, то носила характер двух воинствующих родственников с тягой к эпичному "мачаху" в антураже раннего средневековья или стим-панка, когда головы, руки и кишки устилали землю, кровь вымазывала лица в три толстых слоя, а а эти двое продолжали доказывать друг другу, что оторванная мишке лапа в детстве была истинным и святым поводом для эпохального противостояния просто шутки рада.
- Чаю? Можно и чаю, разве что только не засиживайся..
Чайник отозвался легким щелчком, чашка - деликатным "цок" по столешнице, чайный пакетик не соблаговолили издать звука при  опускании в чашку, и хорошо, потому что когда Серый коснулся деликатной темы цвергов, Хель могла бы поклясться. что чайник невольно пискнул, ощутив, как Фенрир прожигал сестру таким взглядом , который не нужно было объяснять. Девушка замерла на минутка, делая вид, что размеренно возится с приготовлением, ощущая как внутри медленно все похолодела, покрываясь изнутри льдом безотчетного страха. Хотя, почему безотчетного? Богиня сглотнула и продолжила готовить чай, чувствуя как на кухне становилось все горячее, а не идеальный слух распознавал малейшее ерзание на стуле позади нее.
- Цепи, братик? Решил заняться внешним видом, снова? - стараясь придать голосу как можно больше будничности, она все же не смогла скрыть нервных ноток.
Много веков назад она поклялась отомстить брату и отомстить так, что бы он когти себе вырвал, но не смог облегчить той боли, что дочь Локи ему уготовила. Они вечно грызлись, страдали невинные, сирые и убогие, но этим двоим было плевать - их игрища касались их двоих, но всегда они оба быстро остывали. Но разве что не в этот раз и в глазах сестры зажглись лихие огоньки прошлой тоски и отчаянья, накрывшей властительницу Хельхейма с головой и толкнувшей на страшное преступление против "своих". И в ту самую минуту, тогда, много веков назад, Хель приняла самое страшное решение в своей жизни, последствия которого заставили ждать себя достаточно долго..
Но что ж, раз так, то да будет так. Он заслужил, с остервенением напомнила себе дочь Локи, когда чайник закипел, ее сердце наполнилось отвагой и ядом.
- Сахар, сливки, лимончик, братец? - и с двумя дымящими чашками, женщина подошла к столу с самой бесшумной и грациозной походкою, на которую была способна и поставила чашку перед Фенриром в гнетущей тишине, искрившей от нараставшего напряжения.

Она остановилась, продолжая смотреть на брата и прикидывать, что он задумал. Он говорил о Белобоге с такой иронией, как будто лично разорвал ему глотку лично, но если бы это и было так, то Фенрир бы сейчас ликовал и ходил бы на задних лапках, старясь выслужиться пред сестрою, что бы ударить побольнее  и при этом потом воспользоваться ее слабостями и привязанностями, играя на них и доказывая как Хель беспомощна. Белый действительно был особенным мужчиною в ее длинном списке поклонников и любовников, с которым она не долго могла не расстаться, но при этом периодически отталкивая его, устаивая от его постоянной нежности и приступов собственнической ревности, присущей влюбленным честным мужчинам. Сейчас был именно такой момент, когда Хель и светлый славянин разошлись и до того, что делал ее любовник, дочери Локи сейчас было наплевать.
Было бы, если бы в голосе братца не звучало столько льстивой легкости, а глаза так опасно не горели огнем, не предвещающим простой шутки.
-А ты так о нем волнуешься? Или переживаешь что моя постель пустует? За этим пришел? А если нет, - и она присела на край стола, гадая о том, что двигало сыном Обманщика, что он решил так трепетно волноваться о личной жизни сестры. Это было нонсенсом, так что женщина не спешила доверять смене темы, предчувствуя, что брат пришел сюда не просто так.
- Если нет, то пей чай, братик, у тебя осип голос. Я могу грешным делом поверить, что ты переживаешь о нем больше, чем положено....Мой серый развратник..
Она сложила руки на груди с наигранной легкостью и небрежностью, не сводя с него взгляда, полного вызова, но губы ее были плотно сжаты, предчувствуя трудное продолжение. А что если Фенрир был к этому причастен? Решил действительно отомстить, не зря же он вспомнил о .. цепи?
Нежное бедро оголилось под короткой мужской футболкою, храня следы нетерпеливых  ласк недавнего любовника и Хель нарочно выставила этот след, дразня и маня своего нетерпеливого брата. Опасная черта приличия и ненависти, разврата и при этом затаенной игры, которая велась между ними, сейчас обострялась, когда Хель осознала, что волк задумал нечто большее, чем просто месть. И Белому наверняка была тут отведена особая роль..

Волк выплевывал оскорбление одно за одним, но ничего так не тешило сейчас Хель как его спонтанная близость, его желание, которое она ощущала сквозь джинсы и плевать, что спиною и локтями девушка была любовно впечатана в стол. Они не могли иначе, они дразнились, играли, вертели хвостами перед лицом друг друга, не всегда решаясь сделать не шаг, а два за запретную линию. Видит Один, первый шаг они седлали так давно, что это уже было не похабно, это была уже почти классика жанра как миссионерская поза, когда раздвигаешь ноги, невинно хихикаешь "что щекотно" и потом думаешь об Англии, пока над тобою пыхтит кровный родственник. Это было так банально, ведь они с Фенриром пережили средневековье, да и скольких сама дочь Локи забирала с любовного ложа сначала на поле брани со всеми их грехами, а затем и дальше, в свое царство или свою постель? Так и с Волком: они не чувствовали больше остроты, хотя какого черта можно было удивить тем, что ее возбуждал собственный брат, что глаза его говорили еще ярче и прямолинейнее , чем его плоть, и что достаточно было потянуться и все 50 оттенков Серого предстали бы пред нею во всей своей изощренной красоте? Но это была деликатная, тонкая материя, потому пока ее ножка скользила вверх по его бедру, пока ее взор затуманивались соблазнительные, искушающие толчки между разведенными бедрами, пока мир дурманился от мускуного звериного запаха, которым несло от брата-волка в такие моменты, с его губ вместо жадным, горьких от взаимной крови и оскорблений губ слетали слова чистой правды, опасной и затаенной.
И образ другого, светлого и смертного, поднимался призраком, маяча на заднем фоне, блеклый и тусклый, как туман в предрассветный час.
Тот другой был мертв, был убит руками и клыками ее родной крови и Хель защимило сердце, когда воспоминания о нем смешались с образом рычащего, рыскающего по пожарищу огромного волка, который учинил ту бойню. Не выжил никто, напоминала себе женщина, ловя приоткрытыми от возбуждения губами воздух, и холодок разливался в груди, когда запах горелого человеческого мяса и древесины ударил в нос, хотя такого и быть не могло наяву. В памяти всплывало ее отчаянье, стыд, ненависть, желание разорвать мир на куски и себя заодно с ним, а затем появлялся Фенрир и реальность стала еще причудливее, еще извращеннее, когда тонкие костлявые пальцы нащупали в той пещере, да, да, до боли родные кости. Даже сквозь гарь, даже сквозь мясо и пепел дочь Локи смогла различить останки того, кто это был. И в тот же миг в ее мозгу созрел отчаянный план , который обрел воплощение спустя некоторое время, но который стал не менее жестоким от ожидания. Нещадная месть по-скандинавски, подавать с веточкою петрушки и бантиком посередине.
Сладостный стон извращенного наслаждения сорвался с пересохших губ и Хель резко открыла глаза.
- Я смотрела..Как и ты.. Я наслаждалась, пробовала, смаковала, не верила своим  глазам и ликовала от страха внутри. Но я была довольна, как никогда прежде, как ни с одним мужчиною.. или женщиною, - и присовокупив к ответу жадный развязный поцелуй, больше походивший на укус, женщина откинулась на спину, довольно смеясь и лицо ее стало меняться. Маскировка спадала, как акварель с холста, и под нежной кожей обнажился отталкивающий "каркас" черепа и гниющей на глазах плоти.
- С тех пор мне всегда казалось, что лучше всего ты выглядишь связанным и униженным, -и нарочно резко сжав его бедра, ощущая как никогда близко его возбуждение, дочь Локи тихо застонала.