Никогда и никому бы я не пожелала подобной участи, которая постигла эту молодую девушку, которую мне надобно было звать своей королевой. Одиночество — тяжкое бремя, которое вынести подчас невыносимо даже сильнейшим из мужчин. Что же тогда говорить о хрупкой девушке, которая наверняка привыкла к тому, что ее любят? О, я была уверена в том, что будучи принцессой Моргарда, Анна была окружена преданными людьми, которые холили и лелеяли свою принцессу. Наверняка она была окружена друзьями, которые не прятали в своих одеяниях кинжалов и яда, как это было нынче модно при нашем дворе. И ее фрейлины — я просто уверена в этом, - ее фрейлины обходились с ней не только почтительно, но и действительно тепло и ласково. Да и кто бы мог не обходиться ласково с этим чудесным ребенком? Она красива, у нее потрясающая улыбка, от которой на щеках появляются маленькие ямочки, от чего даже у меня возникает желание притянуть ее к себе и гладить по волосам, или щекотать, чтобы услышать смех юной девушки. А ведь мне она улыбалась весьма вежливо, однако без той теплоты, которую я всегда чувствовала в улыбке королевы Изабеллы! Что же говорить о тех, перед кем Анна Мирцелл не скрывала своих чувств и в ком не видела врагов, какими являлись для молодой королевы все без исключения в замке Его Величества? Я более чем уверена, что ранее принцессе не приходилось сталкиваться с такой жгучей ненавистью и злобой, которой буквально дышал каждый камень.
Наблюдая за юной королевой, я в большей степени удовлетворяла собственное любопытство, чем действительно приступила к своим обязанностям соглядатая. Мне действительно было непривычно оказаться в роли — кого? Тюремщицы? Увы, даже я не могла подобрать слова для определения моей роли в том, что поручил мне Чарльз. Однако, я прекрасно осознавала, как нелегко сейчас приходится этому юному созданию. Она уже осознала, что все вокруг нее мечтают только об одном — увидеть ее хорошенькую головку на пике, и это на мой взгляд было невыносимо. Но я не могла не признать, что пока принцесса Моргарда держалась с поистине королевским спокойствием, что говорит в ее пользу, и что вероятно, если не будет оценено по достоинству, то хотя бы не позволит окружающим злорадствовать над несчастьем молодой женщины. Что же касается меня, то я не могла не понимать, что мы с королевой обе весьма в неудобном положении. Она одинока, я же нахожусь дома, однако мне совершенно не с кем поговорить о том, что тревожит мою душу. А именно задание короля. Как я могу лгать моей королеве, даже если это повеление Чарльза? Мне в новинку все, что было связано с Анной Мирцелл. Я совершенно не была уверена в том, что являюсь наиболее достойной того доверия, которое мне оказал король. Камер-фрейлина? Отец всеблагой, да как же мне заниматься штатом фрейлин, который во все времена отличались не только пустыми головками, что в данном случае было бы поистине благом, но так же весьма изобретательным коварством, когда я должна сконцентрировать все свое внимание на королеве? Я не привыкла выступать в подобной роли — наставницы, защитницы и оберегини. К тому же, все мои сомнения ни в коем случае не должен был узнать кто бы то ни был. Увы, как бы это ни было ироничным в окрасках темного цвета, но я так же оказалась одинока в своих переживаниях, как и королева, хоть мне и помогало осознание того, что я нахожусь дома, где ко мне по-крайней мере относятся с уважением и есть те, кто действительно меня любит. Единственное, что оставалось мне в сложившейся ситуации, так это отпустить свои сомнения и страхи и сосредоточиться на том, чтобы помочь королеве занять достойное место рядом с нашим любимым королем. Что даже не смотря на те чудеса терпения и выдержки, что проявляла Анна, было весьма проблематичным. Однако, не я ли всегда любила историю моей семьи и легенды о храбрых рыцарях? А потому, вдохновленная примером моей прародительницы и победителей драконов, я уже знала, что могу предложить моей королеве. Возможно, она так и не доверится мне, зная, что я все же подданная Чарльза, однако, я могла стать для Анны победителем драконов. Оставалось надеяться на то, что драконы молодой королевы — это страх перед дворцом, колебания перед двором, и тоска по дому.
- Увы, Ваше Величество, но я не смогла бы смотреть Вам в глаза, если бы не сказала Вам правду, - Я на мгновение представляю лицо матери, если бы она узнала о том, что я сказала королеве, и мне становится душно от одной только мысли об этом. Моя матушка вряд ли одобрила бы мой тон и мои предупреждения, кажется, она придерживается того же мнения, что и все окружающие. Что же касается меня, то я совершенно точно знала одно — если я не постараюсь перекинуть над пропастью между мной и молодой королевой мостик, она очень скоро возненавидет мир, в котором ей придется жить, а так же меня, короля, его мать и сына. Увы, как бы это ужасно не звучало, но именно я была той, кто должен был отвечать за лояльность королевы и то, как она проводит время. Слишком много беру на себя? В этом я не была уверена, ведь большую часть времени королева будет проводить именно со мной, и хоть она была выше меня по положению, однако именно я была обязана подавать пример всем своим подопечным, в число которых включалась и королева Анна.
Я улыбаюсь ее обещанию и улыбке, в которой чуть больше тепла, чем во всех прежних, которые мне довелось увидеть. Это не победа, я уверена, однако, возможно я смогу подобрать ключик к ней и найду выход из сложившейся ситуации, где я оказалась между королем, его навязанной женой, и всем двором.
- Простите мне мою дерзость, Ваше Величество, однако я вижу в ваших глазах храбрость и решимость, - Я умела говорить полунамеками, к которым мы еще вернемся с королевой, когда приведу к ней на знакомство ее фрейлин, которых можно было сравнить с клубком гремучих змей, а не милыми домашними зверьками, вроде кошечки. Сейчас же, я позволяла себе неслыханную вольность, за которую еще могла поплатиться. - Примите мое восхищение, моя королева, и надежду на то, что вы сможете быть счастливы в Хайбрее.
Кажется, я начинаю превращаться в неугомонную болтушку, однако мне действительно хотелось поддержать Анну, и не выказывать при этом той жалости, которая охватила мою душу в момент бракосочетания короля и принцессы моргардской. И иного способа я не нашла.
Я вижу, как королева вновь закрывается от меня. Это сквозит в ее улыбке, в наклоне ее головы и в том, как она слушает меня. Пожалуй, я не могу винить ее, ведь она просто обязана видеть во мне врага. Даже я не могу сказать наверняка, что никогда не причиню ей вреда. Намеренно — разумеется, нет. Я никогда не сделаю никакой попытки, чтобы подвергнуть королеву опасности, от меня можно не ждать яда или кинжала, однако, я все же остаюсь той, кто в силу своего долга может оказаться палачом.
- Вы правы, королевский замок является одним из самых прекрасных творений в нашем государстве, - Откликаюсь я на слова королевы, замечая заминку служанок. Невольно хмурюсь, раздумывая, как же исправить сложившееся положение. В конечном итоге, чтобы не происходило, и какие бы слухи не шли по пятам за принцессой Моргарда, она теперь — наша королева, а то пренебрежение и открытая неприязнь, которая сочится из каждой трещинки в замке, просто вопиющее нарушение всякого этикета! Окружающие просто обязаны признать Анну королевой, иначе все закончится еще одной войной.
Расстроенная тем, что пока никак не вижу способа изменить отношение слуг к Анне, я резко хлопаю в ладоши, отсылая служанок по их делам. Пожалуй, с моей стороны это так же грубейшее нарушение этикета — ведь Анна выше меня по положению, однако я надеюсь, что она не станет сердиться на меня, как я сержусь на нерасторопных девушек.
- Прошу Вас, Ваше Величество, - стараясь сгладить ситуацию, я указываю королеве на огромный стол, за которым, кажется, можно потеряться. - Если Вы хотите, следующий Ваш завтрак пройдет в менее огромном помещении, - От моих глаз не укрылось то, что королева явно чувствует себя напряженной в больших помещениях замка. Впрочем, мне могло это показаться, ведь Анна все время казалось, ждет удара. - Малая столовая отличается от той, где проходил банкет в честь вашего бракосочетания только тем, что она вмещает на сто человек меньше. Однако, если Вам будет угодно, я могла бы завтра распорядится, чтобы Вам накрыли в Вашей гостиной. Там будет чуть более уютно, а как говорила моя воспитательница, мать-настоятельница Бриггита, завтрак главный из приемов пищи и он должен проходить в умиротворенной обстановке. - Я замолкаю, чувствуя, как краска смущения заливает щеки и шею. - Простите меня, Ваше Величество, кажется я слишком много говорю.
В этот момент стали появляться слуги, внося в зал блюда с трапезой. Я зорко следила за тем, чтобы они хотя бы изображали почтительность. Через пару минут мне пришлось признать, что те девушки служанки успели донести новость до кухни, что камер-фрейлина явно была недовольна ими. На мгновение мне стало даже весело — если уж они не могут прятать неприязнь к королеве по доброй воле, то может быть остерегутся быть менее вежливыми и чуть более расторопными.
- Прошу прощения у Вас, Ваше Величество, - я невольно улыбаюсь, осознавая, что все утро рассыпаюсь перед королевой в извинениях, - Я взяла на себя смелость организовать небольшой завтрак в компании слуг и меня, однако с завтрашнего утра, а точней уже с сегодняшнего обеда, все будет проводится в соответствии с этикетом, Ваши фрейлины будут присутствовать при трапезе, чтобы услужить Вам. Надеюсь, вы простите мне подобную вольность, и позволите мне самой обслужить Вас?
Любопытно, что будет, если королева решит, что и я намеренно оскорбила ее, проигнорировав соответствующий этикет трапезы монаршей особы? Я могу оказаться первой в истории камер-фрейлиной, чья служба продлилась до завтрака. А все потому, что я желала дать молодой королеве время, чтобы собраться с силами перед битвой с придворными! Что там говорят про благие намерения?