| ❖ НАЗВАНИЕ |
|
Отредактировано Morwenna Relish (2014-10-22 01:09:10)
Конечно небеса никогда не врут - они только смеются
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12014-10-21 11:32:29
Поделиться22014-10-21 18:59:59
Часть I - 13 июля 1437 года, Хайевер
Горе побуждает к необычайным поступкам.
Мы не несем ответа за свои поступки в такое время.
Морвенна возненавидела белый цвет. Раньше он всегда казался ей олицетворением чистоты, а не скорби, белая ткань не заставляла ее сердце судорожно колотиться, при виде нее у девочки не вставал ком посреди горла.
Дед, бабушка, старая Сорча - она скучала по ним, но, кажется, тогда так больно не было, да одевалась в белое вместе с братом и сестрой она только на похороны. А сейчас...
Она осторожно ступила в храм, прошла в глубь, опустилась на колени перед алтарем и сложила руки.
-Отец-создатель, мать-защитница, - начала шептать девочка, давно выученные слова молитвы, - верой и правдой служу, душу отдам, огради... - она запнулась, подняла глаза на крест, нахмурилась и попыталась начать сначала. - Отец-создатель, мать-защитница, верой и правду служу, душу...
И опять замолчала, опустила руки сощурила наполняющиеся слезами глаза.
"И где же вы были, когда умерла Нейт и мама? Где была ваша защита, когда она мучилась?!" - Морвенна встала так резко, что привлекла внимание одного из монахов. Он поймал ее уже на выходе, положил узкую ладонь ей на плечо, остановив и заставив обернуться.
Брат Эдвин был высоким, но, будто бы стесняясь своего роста, всегда сутулился, худым и каким-то нескладным. Ему было далеко за пятьдесят, но Морвенна он казался совсем древним, едва ли не таким же, как и покойная Сорча, хотя та была намного, много старше. И девочка его искренне любила - он был хорошим человеком, истинно верующим, святым. Он не стремился к власти, не хотел славы и был доволен тем, что может помогать людям и служить Отцу-создателю и Матери-защитнице. Морвенне он всегда был всегда добрым другом, а вот епископа Мистширского она не особо любила, хоть он ни разу и слова недоброго ей не сказал.
Но сейчас, несмотря на свою привязанность к брату Эдвину, она не хотела с ним говорить.
-Леди Морвенна, - начал было монах, но девочка дернула плечом, сбрасывая его руку и отошла на шаг, хмуро глядя в моршинистое лицо старика. - Милое дитя, тебе же тяжко, поговори со мной.
-Не хочу, - поджала губы Морвенна, глянула за спину монаха на алтарь и быстро вытерла потекшие по щекам слезы. - Не буду! Я не хочу здесь быть, не хочу молиться!
-Дитя, нельзя так, Отец-создатель и Мать-защитница будут опечалены твоими словами. Поговори со мною, обратись к ним и... - он умолк, поняв, что сейчас с девочкой говорить бессмысленно, и вздохнул. Лучше дать ей время, чтобы оно излечило ее. Он тепло улыбнулся ей, стер с ее щек влагу и кивнул. - Но иди. Твой отец...
-Скажи ему, что я где-то здесь, пожалуйста, брат Эдвин, если он спросит скажи, что я уединилась в саду, - монах кивнул, а Морвенна выдавила из себя улыбку, прежде чем развернулась и выбежала из храма.
Она приподняла длинную юбку своего платья, чтобы не споткнуться о нее и быстро пересекла сад. Девочка раздраженно дернула рукой, когда ветка цветочного куста зацепила ее за рукав и поспешила вниз по узкой едва видной тропинке, которая вела к озеру. Они с Натаниэлем часто сбегали туда порезвиться вместе с остальными детьми, стоило только нянькам на секунду отвернуться. |
|
От мыслей о брате у Морвенны защипало в глазах. Она не знала, что причиняло ей больше страданий - смерть брата или матери. Обе были настолько неожиданными и несправедливыми, что ей хотелось кричать, выть и проклинать небеса за то, что они сотворили с ее семьей. Почему именно они? Почему не леди Сесили, почему не кто угодно, а именно они?
Отец разом постарел, помрачнел, он больше не улыбался. Розамунд плакала, звала Хеддвен и Натаниэля и отказывала даже близко подходить к Эдварду, которому было всего лишь пара недель, обвиняя младенца в том, что он отобрал у нее мать. В чем-то Морвенна понимала сестру, но не могла ничего с собой поделать - Тедди ей было до слез жалко. Он был маленьким, красным и много плакал, наверное, тоже хотел свою маму, но та похолодела уже через несколько часов после его рождения, едва успев прижать к груди и запечатать на его влажном маленьком лбу поцелуй. У него осталась только Морвенна, которая сама отчаянно нуждалась в матери, и няньки, которые не могли бы заменить Хеддвен как бы не старались. И девочка проводила с братом ночи, отпускала всех, кроме кормилицы, нашла утешение в том, что была занята маленьким ребенком.
Но сейчас даже заботы о нем не смогли бы отвлечь ее от тяжелых дум. Девочка сбежала вниз по пригорку нисколько не заботясь о том, что подол ее белого платья запачкается о землю. По-своему, оно было красивое, не детское - чуть приталенное, с широкими рукавами, а ткань была дорогой, украшенной золотистой вышивкой. Но Морвенна ненавидела его всей душой.
Она ненавидела его, ненавидела богов, ненавидела всех вокруг.
"Почему Мекте понадобились именно они?" - она не могла объяснить, почему вспомнила старых богов, о которых так много слышала от старой Сорчи. Наверное, они показались ей в это мгновение куда сильнее, чем боги, которым она поклонялась с рождения бы. Конечно, будь Отец-создатель и Мать-защитница так сильны, как твердят церковники, они не позволили бы такой несправедливости свершаться на земле. А так - вот старые боги, которых много и которые не могут уследить за всем.
Морвенна остановилась у дороги, сама не зная, как до нее дошла, и снова утерла лицо, теперь уже рукавом. Матушка бы ее наверняка отругала за такое, но ее больше не было.
Хеддвен больше никогда и никого ни за что не отругает, и от этого Морвенна хотелось сесть прямо здесь на землю, притянуть коленки к все еще плоской груди и плакать громко, навзрыд.
Но она не сделала этого. Девочка всхлипнула, сжала руки в кулаки и пошла еще дальше от замка, туда, где ее точно бы никто н енашел. Да ее бы и не искали - не хватились бы во всей этой суете до самого вечера. Морвенна собиралась пойти к озеру, сесть на один из валунов и сидеть там до тех пор, пока не стемнеет. Потеряться девочка не боялась - земли Хайевера она знала прекрасно. Да и все жители знали ее в лицо - дочка их доброго графа никогда не была скрыта за толстыми стенами замка.
Но планам Морвенны было суждено измениться. Девочка остановилась, прислушалась к приближающемуся стуку копыт. Она обернулась, чуть нахмурилась и скользнула за дерево, притаившись там, ожидая увидеть, кто же проезжаел мимо.
Отредактировано Morwenna Relish (2014-10-21 19:00:41)
Поделиться32014-10-27 06:05:23
Чарльз брезгливо поморщился, отворачиваясь, пока лорда Саттона рвало у ближайшего дерева. Принца переполняло раздражение и злость, которые он подавлял последними остатками воли. Почему этому чертовому идиоту вздумалось подхватить хворь именно сейчас? Рослый, широкоплечий мужчина, каким был лорд Саттон, должен был просто сгореть от стыда, но не дать своим друзьям, слугам, а главное - принцу, увидеть себя в таком состоянии. Чарльз не испытывал ни малейшего сочувствия к несчастному, которого уже вторые сутки мучили желудочные спазмы и лихорадка. Все, о чем мог думать этот гордый и спесивый принц, это объятия его молодой супруги, в которые он жаждал вернуться вот уже несколько недель.
До последнего момента путешествие проходило гладко. Принц не раскрывал своего истинного лица, придерживаясь инкогнито, а его малочисленные слуги и несколько вассалов охотно поддерживали в этом сына своего короля. Они останавливались в тавернах и "наслаждались" кислым, дешевым вином, и созерцанием доступных служанок, готовых уединиться с любым из них за звонкую монету. Иногда Чарльз напивался и начинал балагурить и тогда его люди спешили вытащить принца прочь из маленьких, грязных помещений. Они помнили строгий приказ короля не спускать глаз с наследника престола, а в пьяной потасовке, которой непременно закончилась бы каждая выходка Чарльза, принц легко мог получить кинжал под ребра. С приходом лета ночи были теплее и путешественники предпочитали спать под открытым небом, расстелив на земле походные циновки и шерстяные плащи. Разумеется, Генрих III не пришел бы в восторг, узнав как легкомысленно ведут себя его сын и вассалы. Но Чарльзу было глубоко наплевать на мнение своего отца. Он был молод, женат на красивейшей из женщин и свободен. По-крайней мере - временно. И сейчас, в эту минуту, принцу хотелось упиваться своей свободой, ему хотелось пришпорить коня и гнать его безумным галопом, ощущая как от резкой скачки захватывает дух.
Но, вот уже более суток, небольшая группа всадников плелась, словно похоронная процессия. Они часто и подолгу останавливались, потому что Саттон просто не мог удержаться в седле. Чарльз легкомысленно думал, что болезнь лорда пройдет сама собой, поэтому до последнего отказывался от предложения других вельмож остановится в замке графа Мистшира, ведь их путь лежал совсем близко от графского замка. Однако, сейчас, смотря на скрюченную фигуру Саттона, принц понимал, что дальше так продолжаться не может. Если лорд не получит должной помощи, он еще и умереть вздумает, и что тогда Чарльз скажет своему отцу, доверявшему Саттону как никому другому? Впрочем, это был не самый плохой вариант. А вот, если болезный лорд, так и не соблаговолит отправится на тот свет, такими темпами Чарльз доберется до Адрианы только через пару месяцев.
"И ведь он еще мне говорил: не связывайся с этой шлюхой, она как-то нездорово выглядит. Видимо, послушаться собственного совета у него мозгов не хватило, все на обдумывания политической ситуации истратил" - с иронией подумал Чарльз.
- Что ж, господа,- произнес принц, когда лорд Саттон, наконец, изволил отлепиться от бедного дерева,- Наш дорогой лорд, как видно, не собирается поправляться. Думаю, я склонен принять, отвергнутый ранее план остановиться у графа Мистшира. Как там его?..
- Брайс Релиш.
- Превосходно. Просто превосходно.
Голос принца сочился язвительным скептицизмом. Пока двое рыцарей помогали Саттону забраться в седло принц быстро просчитал в голове все варианты. Вот сейчас они, столь же утомительно медленно и драматично, подъедут к графскому замку. Потом, по всем законам жанра наступит момент "Кто это к нам пожаловал?" и сопровождавшие наследника лорды будут объяснять графу Мистшира кто он и от куда. Потом будет момент "Какая же это честь для нас, Ваше Высочество! Позвольте выделить вам лучшую комнату, с лучшей кроватью, и лучшим ночным горшком!", и, наконец, после всех этих мелких разбирательств и суматохи, Чарльз скроется под каким-нибудь предлогом, дабы не обсуждать с графом Мистшира очередную политическую заковырку. Право же, как будто в мире мало вина и хорошеньких женщин, что бы тратить долгие часы за обмусоливанием очередного тактического шага Хельма. А ведь есть же еще и охота, черт возьми!
Вспомнив о своем излюбленном занятье, Чарльз почувствовал, как его раздражение начинает понемногу стихать. Слава Отцу-создателю, ну конечно же, охота! И богатые лесные угодья, которыми, несомненно, владеет достопочтимый граф Мистшир (как же его зовут то, надо бы переспросить), будут предоставлены в полное распоряжение Его Высочества.
Так, к чему откладывать?
Около десяти минут ушло на то, что бы объяснить лорду Брейдену и лорду Оуверну почему именно им выпада честь сопроводить больного Саттона до графского дома. И почему честь сопровождать самого принца у них отобрана. Наконец, уважаемые мужи Хельма поняли, что спорить с принцев, в конец уставшим от медлительного передвижения последних суток, бесполезно. Но они настояли на том, что бы один из троих стражников, все же остался с Чарльзом.
"На случай, если на меня нападет бешенная белка, видимо" - решил для себя принц, ибо другого объяснения паранойи высокочтимых лордов он просто не видел.
- Отлично, господа. Встретимся у графа.
Принц развернул коня и пришпорил его, направив вглубь леса, что бы поскорее обогнуть дорогу, и оказаться в охотничьих угодьях. Лук и колчан со стрелами были пристегнуты к седлу его скакуна, и Чарльз не мог нарадоваться своей предусмотрительности. Вскоре он и стражник, плетшийся где-то позади, выехали на небольшую, протоптанную в траве лесную тропу. Шелест крон и пение птиц окружили путников. Здесь было прохладнее, так как солнечный свет закрывала пышная листва. Поистине, это место было достойно королевской охоты!
Неожиданно, меткий глаз принца уловил какое-то движение. Он осадил коня, пустив того мерным шагом. Принц отстегнул лук и взял из колчана одну стрелу, приладив ее к тетиве.
Всадники оказались на окраине небольшой поляны. Впрочем, даже поляной это место можно назвать лишь с натяжкой. Просто деревья здесь росли намного реже и солнечным лучам было предоставлено больше открытых участков земли.
"Ну, просто как плешь на голове старого Дариуса" - мысленно усмехнулся принц, невольно сравнивая эту странную недо-поляну с редкой шевелюрой своего слуги.
Тут глазам Чарльза предстал и тот, чье движение он уловил мгновением раньше.
Молодой олененок, спокойно бредший среди деревьев. Настоящий подарок Отца-создателя, за то безграничное терпение, с которым Чарльз выносил страдания лорда Саттона. Принц подал знак стражнику, указывая на свою будущую добычу. Тот остановился, и кивнул, давая принцу понять, что ни за что не помешает его охоте.
Чарльз натянул тетиву, не сводя горящего взора с беззащитного олененка. Как упоителен был этот миг. Когда только какая-то секунда отделяет живое существо от смерти. И власть прикончить это животное находится у тебя в руках.
- Постойте!- неожиданно воскликнул стражник.
Рука дрогнула, но стрела уже летела в свою предполагаемую цель.
Отредактировано Charles I Knighton (2014-10-28 17:26:50)
Поделиться42014-10-28 17:26:33
I was born with silver between my teeth
Both on paper and the kind that makes you bleed
My daddy told me it wasn’t enough just to learn
So i bit my tongue and taught myself ten ways to burn
Paola Bennet – Nuit en Argent
Она не знала этих людей. Двое мужчин - один светловолосый, второй потемнее, но у обоих вид местный. Они не были похожи на орллевинцев или гасконцев - совершенно не те черты лица, не тот говор, не те одежды. Морвенна признала в них северян, смогла заметить, что одеты они хоть и неброско, не недешево, да и кони были хорошими, а в них она кое-что да понимала.
Но это все, что девочка смогла понять. Лица и голоса ей были незнакомы, эти мужчины были не из ее земель, может даже и не из соседних, а иначе бы она хоть раз их видела и смогла бы узнать. Быть может, не вспомнила бы титулов и имен, если таковые у них, конечно, были, но у нее бы в голове что-то щелкнуло, и она могла бы смело сказать, что знает их.
Они лениво проскакали мимо Морвенны даже не заметив ее - они, поглощенные своей беседой, и не взглянули в ее сторону. Да и взгляни они, что бы им открылось? За толстым деревом худой девочки не было видно, по крайней мере с той стороны, с которой ехали всадники. Они ехали куда-то в другую сторону, к одной только им известной цели, и Морвенна могла бы вздохнуть спокойно. Ей стоило бы отойти от дерева и продолжить свой путь - озеро, у которого она хотела сидеть до вечера, глядя в свое отражение и утирая рукавом слезы, лежало в противоположной стороне. Ей надо было просто отвернуться и зашагать по знакомому ей лесу, не обращая внимание на хруст веток под ногами, шевеления в кустах и щебет птиц над головой.
Морвенна перекинула тяжелую косу через плечо и хотела отвернуться, но на какое-то короткое мгновение, ей показалось, что около нее, прижавшись к ее плечу, стоит Натаниэль. Она как будто почувствовала запах его волос, увидела его улыбку, взгляд полных диких чертей. Брат бы наверняка крепко взял ее за руку и повел за собой вглубь леса. Он бы сказал, что интересно проследить за этими людьми, раз уж они с Морвенной не стали из окликать. Интересно, убедил бы он, узнать, кто они и что забыли в их краях. А если, не приведи боги, они задумали что-то плохое - ведь это их обязанность, как виконта и леди Мистшир остановить их и защитить людей, которые преданно смотрят на семью Релишей, своих защитников. Морвенна бы привычно заспорила - Натаниэль, как бы умело не обращался с мечом, что висел у него на поясе, мог и не справиться с двумя взрослыми мужчинами, а от нее, без оружия, толку мало. Устало бы вздохнула, напомнив, что не будет долго оставаться Леди Мистшир, ведь ее выдадут замуж, у нее появится другой титул, а Натаниэль, в конце концов, приведет в дом другую жену, которая станет его спутницей во всех приключениях. И обязательно бы услышала в ответ смех - недооценивает она себя и брата, переоценивает чужеземцев, да и никакая жена не будет таким верным другом и партнером во всех делах, как она. И сказано бы это все было уже тогда, когда они, затаив дыхание, пробирались сквозь чащу вслед за всадниками.
"Но я одна", - несчастно подумала девочка, вспоминая взгляд брата. А потом стиснула зубы сжала ладони в кулаки и про себя прокляла всех богов - будь они прокляты за то, что она одна! Будь они прокляты за то, что Тедди не узнает ни матери, ни брата! Будь они прокляты за то, что отец уже никогда не улыбнется также радостно и беззаботно, как при жизни жены и старшего сына! Будь они все прокляты, вместе и по отдельности.
Морвенну явно не Мать-Защитница направила вслед за всадниками. И точно уж не Отец-Создатель сейчас стоял за девочкой: скорее, здесь приложил руку кто-то из старых богов. Может, вероломной Ломол решил развлечься, крутя-вертя одинокой фигуркой на шахматной доске так, как ему вздумается?
Поступь у девочки была тихая, лучше только у охотников и егерей, и Морвенна неслышной тенью приблизилась к поляне, и прошла чуть дальше - теперь она видела лица всадников, находилась перед ними, но чуть в стороне. Ее не было видно из-за густо разросшихся кустов с белыми, горькими на вкус ягодами, название которых она забыла да и не собиралась сейчас вспоминать, ее куда больше занимали эти незваные гости. Один из них был помоложе, и Морвенна попыталась на глаз определить его возраст, но остановилась лишь на том, что он немного старше ее кузена - шире в плечах, может, даже немного выше. Да и лицо, несмотря на то, что принадлежало все еще больше юнцу, было мужским, не как у Фредерика.
"И уж точно не как у Нейта", - проскользнула и тут же исчезла горькая мысль. Морвенна нахмурилась, проследила взглядом, куда целился из лука мужчина, и заметила буквально в десятке шагов от себя одинокого олененка. Наверняка, подумала девочка, его мать была где-то рядом, мирно жевала травку и знать не знала, что ее детенышу угрожает смертельная опасность. И каково будет ей, когда она начнет его звать а он и не откликнется?
Глупо было о таком думать, совершенно безрассудно, отец бы явно не оценил такой ход мыслей своей старшей дочери, но ей было совершенно все равно - матушка бы оценила, погладила ее ладонью по щеке и сказала, что у нее выросла очень чуткая и добрая дочь.
И Морвенна, с криком остановиться, кинулась к олененку. Бедное животное перепугалось и отпрыгнула, а стрела, пущенная всадником, пронеслась мимо. Она не попала в цель, но умудрилась задеть девочку - порвала рукав ее белого платье и рассекла руку чуть выше локтя.
Девочка охнула, прижала ладонь к порезу, не решаясь взглянуть на него. Но болело не сильно, да и кровь, как это было один раз у одного из стражников ее отца на неудачной тренировки, сквозь пальцы, зажимавшие рану, не текла. Наверное, на ее руке будет какая-то глупость - ничего страшнее того, что она получала во время потасовок с братом и их совместных приключений
-Что вы себе позволяете? - рассерженно закричала она, вместо того чтобы жалеть себя и страдать. Резко развернулась, смахнула с лица выбившиеся из косы пряди. - Кто вы и что забыли на землях моего отца?!
Наверное, она представляла собой весьма странную картину, была похожа на какого-то лесного духа - маленькая, тонкая, темноволосая, с горящими глазами и в белых траурных одеждах. О таких заблудших в лесах душах ходили легенды: старики говорили, что повстречав таких, человек может вернуться домой или же невероятно счастливым, или же наоборот, всю жизнь знать только горе.
Отредактировано Morwenna Relish (2014-10-28 17:41:33)
Страница: 1
