Надо было улыбаться. Улыбаться, смеяться, кивать и не хмуриться, ни в коем случае не хмуриться. Хотя на самом деле, глядя в светлые глаза Эбигайл, Морвенне хотелось если не ударить ее наотмашь по лицу, так хотя бы большо взять за острый подбородок, как когда-то делала ее дорогая тетушка, и прошипеть, чтобы девчонка прекратила весь этот фарс. Зачем ей король? Зачем ей постоянно выставлять Розамунд в плохом свете? Зачем ей, обладая светлой головой, было слушать мать?
И тем не менее, кузина смотрела на нее с вызовом, впервые при дворе проявив свою истинную натуру, хоть и сделав это так, чтобы видела только Морвенна, которая и так знала ее как саму себя. Какое-то торжество - посмотри, посмотри, Морвенна, любимая кузина, как мало власти ты имеешь надо мной, чего стоят твои принципы и убеждения, и как быстро я взлечу наверх, слушая своеты матери.
Девушка вздохнула, на секунду позволив себе прикрыть глаза, и поправила светлый локон кузины, провела пальцами по ее ожерелью.
-Падения очень болезнены, дорогая, особенно, когда падать высоко, - тихо сказала она, получив в ответ сладкую улыбку.
-Тебе ли не знать, кузина, - Морвенна сощурилась, пытаясь понять, к чему это было сказано. Намек на ее положение при дворе? Нет, не может быть, оно было неизменным, ей удалось хорошо закрепиться. Так в чем же дело? Неужели...
"Быть такого не может", - одернула себя девушка. О дружбе с герцого почти никому не было известно - только самые близкие знали, те, кого Морвенна кому безгранично доверяла. Даже сестре, и той она не сказала да и, по сути о чем было говорить? Что герцог был внимателен и добр к ней во время их путешествия? Что вел себя с ней как с равной? Что потом, когда они прибыли в столицу, не забыл про нее, увлеченный какой-либо красивой придворной дамой, которых было более чем достаточно, а продолил осведомляться о ее жизни и находил время переброситься с ней хотя бы парой слов?
Морвенна не тешила свое самолюбие - любая симпатия с его стороны не могла быть чем-то серьезным, заслужвающим того, чтобы она не спала ночами, ворочаясь и вспоминая его глаза, тембр голоса или мимолетное касание его пальцев к ее запястью. Глупо было на что-то надеяться, и Морвенна не смела, хоть и не спала, вспоминала и искала его взглядом в топле придворных.
Но Эбигайл этого не знала.
-Ты, любезная кузина, ведь теряешь вид, - продолжила кузина, а Морвенна вскинула брови. - Восемнадцатая зима - ты уже не такая уж и юная девочка.
-Ах, вот оно что, - успокоилась девушка и мягко улыбнулась. В этом смысле. Всего лишь это, какое счастье. Не хватало того, чтобы они начали обсуждать что-то более деликатное, сейчас было нельзя. Сейчас даже то, о чем они говорили, было неприемлимо, но Эбигайл не желала останавливать свою словесную атаку. И она, наивная, искренне считала, что возраст кузины - это достаточно болезненная для нее тема.
Восемнадцать лет. Кто бы мог подумать, что она в таком возрасте будет все еще не замужем. Отец, казалось, совсем не торопился подыскивать ей мужа, и от ответов уклонялся, не желая даже разговаривать на эту тему. Искать же жениха самой, девушка как и в прошлом году не пыталась - хватит того, что она нашла, по кому изводиться и думать ночами, хотя нисколько этого не хотела.
Ответить кузине она не успела - глаза той удивленно расширились, губы приоткрылись, и когда Морвенна уже хотела обернуться, за ее плечом раздался резкий и громкий голос человека, которого она меньше всего ждала сегодня увидеть.
Она вздрогнула, обернулась, растерянно посмотрев на мужчину, но тут же присела в реверансе и склонила голову. Эбигайл, за ее спиной, тоже присела, зашуршав юбками, но Морвенна этого не слышала.
-Ваша Светлость, - знал бы кто, какого усилия ей стоило сдержаться и не сказать ставшее уже привычным обращение, но здесь она не имела права быть настолько неосмотрительной. Любая заминка привлекала внимание, как случилось это и сейчас - Морвенна чувствовала, как кузина прожигает ее спину взглядом, и, выпрямившись, коротко представила ее, как того требовал этикет.

Medieval Italian Dance – Saltarella

Завтра, решила Морвенна, онемев, все будут обсуждать то, что избегающий дворцовой жизни герцог Орллеи, большую часть времени на торжествах проводящий в тени с кубком вина, снизошел ни с того ни с сего до того, чтобы пригласить дочку графа Мистшир на танец.
Морвенна не могла похвастаться красотой, приданным или древностью рода, на фоне других придворных дам она терялась. Она не стремилась блистать, привлекать заинтересованные мужские и завистливе женские взгляды. У нее не было детской наивности в глазах, не было очарования, присущего невинным существам, потому что повзрослела она после смерти матери и брата - трагедия неизгладимо меняет человека, каким бысильным и безукоризненно чистым он не был.
И завтра, - скосив глаза на замершую, словно гончная охоте, кузину, Морвенна поправилась на "сегодня", - все будут говорить о том, что герцог выделил среди пестрой толпы красавиц именно ее, фрейлину принцессы Елизаветы, Леди Мистшира Морвенну Релиш. Этот танец, подумалось девушке, был вполне мог стать таким же событием, как если бы Рыцарь Лета неожиданно вышел на турнир зимой.
Надо было вежливо отказаться. Отвести взгляд, не позволять его черным глазам гипнотизировать ее, пробормотать извинения, присев в глубоком реверансе, и удалиться. Не надо было ей и тогда, на корабле, соглашаться играть с ним в шахматы, звать так, как он просил ("Лорд Андрес, боги, как давно я этого не произносила вслух!"), не сидеть у его постели после того несчастного случая, из-за которого он повредил плечо.
"Слава Матери-Защитнице, что вообще остался живым", - от одних только воспоминаний о том дне у Морвенны по спине пробежал холодок, а перед глазами возникли сразу две картины, быстро сменяющиеся друг на друга - Натаниэль, полетевший с коня, и Андрес, полетевший с мачты.
Но сейчас было не время вспоминать эти ужасы, не время думать о том, что бы было, сверни герцог себе шею.
Он ждал ответа, и, как уже знала Морвенна, ожидания ненавидел едва ли не больше, чем когда ему поддавались.
-С удольствием, Ваша Светлость, - каким-то образом смогла выдавить она из себя, чувствуя на себе чужие взгляды - любопытные, удивленые, завистливые. И потому, Морвенна заставила себя поднять голову выше, поборола желание ссутулиться и спрятаться, убежать как можно подальше от этого внимания, желательно, домой, к отцу (сколько бы она отдала, чтобы Натаниэль или матушка были здесь с нею, чтобы поддержать и защитить от всех этих хищных птиц, от всех этих падальщиков!), и положила ладонь поверх его, протянутой к ней.
Они вышли в центр зала, где собирались все танцующие, и встали напротив друг друга.
Вдох-выдох, выдох-выдох.
"Главное, не перепутать ничего", - расставила приоритеты девушка, помимо воли улыбнувшись герцогу, когда они вновь встретились взглядами, и прислушалась к начавшей играть музыке. Не выдержав, она усмехнулась и в ее глаза появились искорки смеха - надо же было ему умудриться вызвать ее на танец, который вошел в моду совсем недавно и появился именно в его герцогстве!
Плавная мелодия нарастала, заиграла лютня, и Морвенна заставила себя не думать о том, как приятны ей прикосновения герцога, которые жгли даже сквозь одежду, как ей хочется подольше задерживаться возле него, прижавшись плечом, и как ей становится смешно и легко, когда он приподнимает ее, кружа в танце. Нет, она заставила себя думать о последовательности шагов, о движениях, и молила всех известных ей богов, чтобы они не позволили ей сбиться. Такого позора бы она точно не перенесла.
-Как ваше плечо, милорд? - улучив момент, спросила Морвенна. Было шумно, их никто не мог слышать, но назвать его по имени она так и не решилась.

Морвенна старалась не думать, что на них смотрят. В конце концов, она не сделала ничего дурного, не дала повода усомниться в себе - там, на корабле, она была вначале под защитой указания короля, а потом, уже со своей госпожой. Но о том, что происходило в море и речи ведь не шло, всех больше должно было волновать и интересовать то, что герцог выделил именно ее.
Музыка в какой-то момент притихла, они сменили партнеров до того, как она успела ответить на заданный ей вопрос. Девушка прерывисто вздохнула, переводя дыхание, и вдруг с удивлением обнаружила, что улыбается.
Она окинула быстрым взглядом краснощекого грузного юношу на пару лет старше нее самой, оказавшегося перед ней, и уже не осмелилась оторвать от него глаз, хотя ей и хотелось взглянуть, с кем танцует герцог и, главное, наблюдает ли он за ней. Но она не могла, иначе бы ее несчастный партнер оттоптал ей платье, а такого она допустить точно не могла.
Несколько движений, и она вновь кружится в танце под руку с герцогом, уже не боясь ни за платье, ни за свои ноги.
-Жизнь на суше весьма отличается от той, что на корабле, - чуть более уклончиво, чем хотела, ответила она запоздало на вопрос, и, улыбнувшись уже мягче, добавила: Но я искренне скучаю по морю. И по нашим шахматным партиям, милорд.
Еще несколько движений, машинальный хлопки в ладоши, и он вновь выбивает ее из колеи своими словами. Интересно, а она смогла сохранить выражение лица благодушным? Не выдали ли ее удивления широко распахнутые глаза?
-Право же, Ваша Светлость, для меня это большая честь. А моя собеседница - моя кузина, я думаю, она все поймет, - иными словами, не поймет ничего, именно это желала Морвенна, когда отвечала герцогу, даже не знаю, услышал ли он ее или нет - очередной круг, смена партнеров и заученные движения. Девушка украдкой взглянула на герцога, которому досталась молоденькая веснусчатая девчонка, на которую он, впрочем, даже не смотрел. Каким образом человек, избегающий этих торжеств, вообще умеет танцевать?
Она хотела спросить это у него, но мелодия подошла к концу, лютня, испустив последнюю трель, затихла, и Морвенна замерла перед герцогом, присев в реверансе и с удивлением отметив, что в этот раз и он поклонился ей, хотя до этого не позволял себе ничего более кивка.
Девушка хотела отойти, посчитав, что все закончилось, но мужчина, похоже, не собирался прекращать ее сегодня удивлять - его пальцы сомкнулись на ее запястье. Не больно, но с силой, давая понять, что она рано собралась уходить и свой разговор, если это можно было так назвать, они не закончили.
Хвала небесам за то, что в этот момент было слишком много людей вокруг, и они с герцогом были скрыты от внимательных глаз тех придворных, что стояли в широком кругу, наблюдая за танцем. То, как он ее схватил было дерзостью. Но еще больше было то, что она это позволила, лишь коротко кивнув на его слова.
Дурман, ей-богу, какой-то дурман. Морвенна ловко уклонилась от метнувшейся к ней кузиной, скрывшись за колонной и поздоровавшись с немолодой статс-дамой, которая была одной из подруг ее тетушки, баронессы Риверс, и незаметно выскользнула из душного зала.
На улице было свежо, и девушка обрадовалась это прохладе - она провела пальцами по неожиданно горячим щекам (или это ее руки настолько замерзли?), пригладила волосы, заправила выбившиеся из прически пряди за уши и поправила ожерелье, оставшееся ей от матери, прежде чем, вопреки здравому смыслу и приличиям, последовала вглубь сада. Каштановая аллея, он сказал, самый конец. Она знала, где та находится, но сейчас, в этой темное, когда луна являлась единственным источником света, Морвенна боялась заплутать и потеряться.
Но ей повезло, и, прищурившись, она сумела разглядеть чуть поодаль силуэт герцога.
-Лорд Андрес? - тихо позвала Морвенна, остановившись в нескольких шагах от него и сцепив пальцы в замок.

Хвала небесам, что уже наступила ночь - в сумраке не было видно лихорадочного румянца, вспыхнувшего на ее щеках, когда герцог подошел к ней ближе.
Будь прокляты небеса, что уже наступила ночь - она не могла увидеть его глаз и попытаться прочитать по ним, что происходит в его голове. Морвенна не знала, что делать, и едва заметно вздрогнула, когда его большие теплые ладони обхватили ее холодную. Девушка забыла как дышать, не зная, опускать ли ей взгляд или нет, боясь пошевелиться и едва не протянув к мужчине руку, когда отпустил ее, отступив.
"Фигурка?" - растерялась девушка, только после его слов поняв, что сжимает пальцами деревянную шахматную ладью, которая ей так успела полюбиться за время их с герцогом плаванья. Она поднесла ее ближе к лице, сощурившись и рассматривая так, будто увидела впервые - выкрашенное в черное дерево, белеющий сколотый бок, искусная резьба, которую она любила обводить кончиками пальцев.
Наконец, Морвенна, облизав пересохшие губы, оторвала глаза от подарка - и как раз вовремя, потому что именно в этот момент луне вздумалось выглянуть из за облаков и осветить аллею. Девушка чуть нахмурилась, судорожно пытаясь понять, что именно мужчина хотел сказать ей этим подарком.
"Если он вообще что-то хотел им сказать", - горько подумала она, неуверенно улыбнувшись и, осмелев, сделала к мужчине небольшой шаг, встав ближе и заглянув ему в лицо.
-Лорд Андрес, вы позвали меня, чтобы передать мне шахматную фигурку? - осторожно осведомилась Морвенна, старательно подбирая слова - она не собиралась заигрывать или смеяться, потому что находила всю ситуацию слишком неясной. - Это все?
Она не знала, о чем молить богмо - чтобы это в самом деле было единственным поводом ("Но как, зачем ему эта глупость?!") или же, чтобы у него были какие-то скрытые мотивы.
Если они были, то какие? Что может от нее хотеть герцог, завидный жених, опасный человек, кроме, конечно, самого очевидного? Чего? Девушка, не выдержав, отвела взгляд, чувствуя, что сердце в груди ходит ходуном.
Видят боги, если все окажется настолько прозаично, и ей предложат что-то неприемлимое - Морвенна готова будет рвать и метать, а затем, оставшись в гордом одиночестве, выть словно какая-то волчица - и все не только от обиды и разочарования, но и злости на себя, из-за того, что посмела осмелиться и забыться, что не является ему ровней. Ей, дочери Релишей, нельзя забывать о том, кем она является и каков будет, в конечном итоге, ее удел - замужество на графе, выбранном ее отцом и счастливое материнство, в котором, быть может, она найдет утешение, если уж с мужем взаимопонимания она не достигнет.
Но сейчас еще рано было о таком думать. Пока что еще можно было питать какие-то призрачные надежды и ждать дальнейших слов и действий герцога, боясь даже шевельнуться и вздохнуть.

Отредактировано Morwenna Relish (2014-09-18 18:13:15)

Знаешь - не ровня...Но как заиграло
В жилах твоих молодое вино!
В битве сгорят,одинаково алы,
Кровь Эльфинита и девы степной.
© Потаня – Эовин

Ты только девочка, говорила ее мать. Твой долг, до брачного венца, не забывать, что всюду - волк, и помнить: ты овца. Мечтать о замке золотом, качать кружить трясти сначала куклу, а потом не куклу, а почти. Розамунд тогда была еще слишком маленькой, а сейчас была слишком упрямой, выросшей без матери, лишь под неумелым надзором старшей сестры, девочки, которая до сих пор держала старую куклу у себя в сундуке, хотя ей пора было уже нянчить не тряпичную игрушку, а живого младенца. Рози было не понять, что в ее руке не быть мечу, не зазвенеть струне. Она только девочка, которая должна молчать, украдкой думая: "Ах, если бы и мне!".
Но Морвенна - не Розамунд. Ей было тринадцать, когда она взяла на себя роль леди Мистшир. Она запомнила все слова своей матери, старалсь жить по ним и потому, она - овца, а перед нею - волк.
Черноглазый, высокий, красивый. И всего лишь в шаге от нее, глядит так, что внутри все замирает и обрывается. И Морвенне надо бы убежать, пока ничего не приключилось: вернуться в шумный, душный зал к веселым, полупьяным людям, которые смеются и танцуют, проливая вино из своих кубков на дорогие орлеввинские ткани, из которых были сделаны наряди господ и дам. Но Морвенна, несмотря на всю свою рассудительность, взрослость и осторожность - осталась. Потому что она в самом деле была овцой - глупой, глупой овечкой, зачарованной глазами опасного волка, который может своими зубами разорвать ее на клочки, не оставив о ней даже воспоминания.
И девушка не поняла, когда он оказался настолько близко, что, опусти она глаза на его черный колет, то смогла бы, даже в этом сумраке, увидеть пуговицы на нем. Морвенна ничего не поняла - в одно мгновение она оказалась в его руках и даже не выдавила из себя ни звука.
Мужчина прижал ее к себе - его пальцы одной руки вплелись в ее волосы, разрушая красивую прическу, а другой нещадно смяли ткань ее платья. Это было совсем не так, как ее прижимали к себе отец, брат или кузен - твердость мужской груди под ее ладонями чувствовалась иначе, от его прикосновений становилось сухо во рту и душно, голова шла кругом. И когда его губы прижались к ее, Морвенна поняла, что пропала.
Это было большим секретом, но ее раньше уже целовали. В последнюю весну ее матери и брата в Хайевере гостил сын барона Скайфолла, Роланд де Алмейда, с которым они познакомились во время очередной поездки в Орллей к родственникам. Роланд был на три года старше Морвенны - красивый юноша с волосами пшеничного неба и глазами голубее неба. И она была очарована им, его мягкими вьющимися волосами и безумно красивыми волосами. У них был один поцелуй - прикосновение губ к губам, неуклюжее, заставившее Морвенну задуматься, а так ли оно должно быть, - и именно его свидетелем стал Натаниэль. Он взбесился, едва не подрался со своим другом и потребовал, чтобы он дюержал язык за зубами и в кратчайшие сроки покинул Хайевер.
Но тот поцелуй нельзя было сравнивать с тем, что происходило сейчас. Морвенна сжала пальцами ткань колета мужчины, отчаянно захотела ответить на поцелуй - шевельнуть губами, приоткрыть рот, обвить, в конце концов, шею Андреса руками. Чего ей стоило отдаться ему - он же сказал, что нуждается в ней!
И именно эта мысль заставила прикрывшую на мгновение глаза Морвенну опомниться и оттолкнуть мужчину из себя, вывернуться из его рук, сразу почувствовав без них холод, сразу сделавшись маленькой и уязвимой.
-Нет, - два шага назад, и Морвенне подумалось, что стало еще холоднее. - Я не могу.
Лицо герцога не выражало ничего кроме непонимания, в глазах, теперь как показалось девушке, можно было увидеть то самое желание, которое она часто видела у приводрных, когда они смотрели на особо игривых фрейлин. И это, кажется,, стало последне каплей
Наверное, ее щеки должны было пылать от возмущения - покрыться красными пятнами, как бывало у ее сестры, когда та была в ярости, но вместо этого девушка сделалась белее мела. Ее скулы, кажется, заострились, а глаза стали влажными.
-Вы в своем уме?! - ей хотелось дать ему пощечину, но как смела она - девчонка, согласившаяся пойти в темную аллею по первой же просьбе мужчины старше и влиятельнее нее? Сама виновата, лучше надо было думать, скажут люди, если поднимется шум, и ведь правы буду.
Она судорожно вздохнула, облизала губы, и сжала руки в кулаки.
-Я ни разу не дала вам повода думать о себе как о какой-то... какой-то девице из таверны! - даже просто произнося эти слова, девушка чувствовала омерзение. И боль, и разочарование - боги, почему у нее не могло быть как в сказке? Почему он в самом деле не мог в нее влюбиться и хотеть видеть подле себя, а не просто в своей кровати?
О том, что она могла его не так понять, девушка даже не задумалась - не так ведут себя влюбленные мужчины. Не так заявляются о своих чувствах.
К тому же: зачем ему дочка северного графа? Что за нелепица!

Боги, как старые, так и новые, неужели она ошиблась? Неужели позволила своему страху ввести себя в заблуждение?
Герцог - Андрес - смотрел на нее так, словно она совершила что-то совершенно безбожное низкое и, самое главное, от нее неожиданное.
Стоило Морвенна замолчать, как он заговорил, отчитывая ее так, словно она была провинившейся перед ним в чем-то девчонкой, так, будто это она сейчас сделала что-то, за что следовало краснеть и желать провалиться сквозь землю. И, парадоксально, она в самом деле горячо молила Отца-Создателя и Мать-Защитницу, чтобы они дали ей исчезнуть и больше не слушать мужчину и уж тем более на него не смотреть. Просто стерли все их встречи и разговоры из памяти. Чтобы она не вспоминала те дни на "Буйном" ("Чертовом, жалком посудишке, которое надо пустить на дрова!"): ни их разговоры, ни партии в шахматы, ни, уж тем более, Андреса, лежащего на койке и тепло ее кожи под его пальцами, когда она по велению судового-врача меняла ему повязки и ухаживала за ним, пока он был без сознания или в бреду, втайне радуясь тому, что он не видит ее лица.
Это было Адом на земле, настоящим мучением знать, что она ошиблась в нем и его намерениях, что позволила глупым предрассудкам затуманить ей разум, что так сильно цеплялась за приличия и честь, что упустила...
Нет, нет, нет! Быть настолько наивной и глупой - это непозволительная роскошь, тем более при дворе, полном змей и стервятников, которые подстерегают и ждут любой заминки, любого неверного шага, чтобы накинуться и растерзать. Что сталось бы с ней, позволь она красивым речам и глазам, заставляющим ее пылать, зачаровать ее? Что сталось бы с ней пойди она на поводу у Андреса ("Герцога! Никогда больше Андреса, никогда больше по имени!")? Разумно ли было считать, что взрослый мужчина женится на ней? Тем более, если она уже побывает в его постели? Зачем тешить себя глупыми иллюзиями? Все было бы прозаично до слез - леди Морвенна Релиш носит под сердцем бастарда Его Светлости Герцога Орллей Андреса Найтона, слышали ли вы?
Дышать, главное не забывать, как дышать. И не позволять, ни в коме случае не позволять себе сомневаться в правильности своего поступка. Иначе нельзя, иначе никак, иначе Морвенна расплачется как маленькая девочка, только-только потерявшая любимого брата.

Все, лишь бы удержаться и не впасть в подступающую к ней истерику. Все, лишь бы не броситься следом, хватаясь озябшими пальцами за его темный плащ.
Боги, неужели на улице в самом деле было так холодно? И так темно? Морвенна заставила себя оторвать взгляд от удаляющейся спины герцога, в отчаянии зажмурилась, когда поняла, что сделала шаг вперед, что тело предательски тянулось к человеку, связь с которым не могла кончиться ничем хорошим, и развернулась настолько резко, что волосы хлестнули ее по лицу и шее.
Что делать теперь, куда пойти? Прическа, знала она, разрушена, и надеяться на то, что все уже пьяны и веселы, а потому невнимательны и не заметят огрехов в ее внешнем виде, она не могла - самая внимательная пара глаз принадлежала ее кузины, и Морвенна прекрасно знала, что та все прекрасно увидит.
Не идти в зал? Вернуться в покои, отведенные фрейлинам? И отвечать на вопросы о том, куда она пропала? А встреться ей кто-то по пути, как объяснить нежелание развлекаться со всеми? На что сослаться?
Гори оно все огнем!
Морвенна выдернула из прически оставшиеся шпильки, бросила их на землю, растрепала волосы руками и стерла с щек слезы, непонятно когда сорвавшиеся с ее ресница.
Она - Релиш, она делает то, что должна делать. И нет ей дела до чужих разговоров и глупых пересудов.
И когда в зале она встретилась глазами со своей кузиной, она лишь вздернула подбородок выше и благосклонно ей улыбнулась.
А шахматная фигурка со сколотым боком упала, всеми забытая, в высокую траву, там и затерявшись.
Кому нужна, в конце концов, глупая деревяшка?

Отредактировано Morwenna Relish (2014-10-01 00:18:45)