http://illyon.rusff.me/ (26.12.23) - новый форум от создателей Хельма


Приветствуем Вас на литературной ролевой игре в историческом антураже. В центре сюжета - авторский мир в пятнадцатом веке. В зависимости от локаций за основу взяты культура, традиции и особенности различных государств Западной Европы эпохи Возрождения и Средиземноморского бассейна периода Античности. Игра допускает самые смелые задумки - тут Вы можете стать дворянином, пиратом, горцем, ведьмой, инквизитором, патрицием, аборигеном или лесным жителем. Мир Хельма разнообразен, но он сплачивает целую семью талантливых игроков. Присоединяйтесь и Вы!
Паблик в ВК ❖❖❖ Дата открытия: 25 марта 2014г.

СОВЕТ СТАРЕЙШИН



Время в игре: апрель 1449 года.

ОЧЕРЕДЬ СКАЗАНИЙ
«Я хотел убить одного демона...»:
Витторио Вестри
«Не могу хранить верность флагу...»:
Риккардо Оливейра
«Не ходите, девушки...»:
Пит Гриди (ГМ)
«Дезертиров казнят трижды»:
Тобиас Морган
«Боги жаждут крови чужаков!»:
Аватеа из Кауэхи (ГМ)
«Крайности сходятся...»:
Ноэлия Оттавиани или Мерида Уоллес
«Чтобы не запачкать рук...»:
Джулиано де Пьяченца

ЗАВСЕГДАТАИ ТАВЕРНЫ


ГЕРОЙ БАЛЛАД

ЛУЧШИЙ ЭПИЗОД

КУЛУАРНЫЕ РАЗГОВОРЫ


Гектор Берг: Потом в тавернах тебя будут просить повторить портрет Моргана, чтобы им пугать дебоширов
Ронни Берг: Хотел сказать: "Это если он, портрет, объёмным получится". Но... Но затем я представил плоского капитана Моргана и решил, что это куда страшнее.

HELM. THE CRIMSON DAWN

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » HELM. THE CRIMSON DAWN » РЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ; » «Боги жаждут крови чужаков!»


«Боги жаждут крови чужаков!»

Сообщений 1 страница 10 из 10

1

«Боги жаждут крови чужаков!»
16 апреля 1449 года ● Новые Земли, о. Кауэхи
Аватеа из Кауэхи (ГМ), Эйдис Берг, Лагрис Ривер
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Церемония ежегодных предсказаний на о. Кауэхи заканчивается, не успев начаться: трое матросов с "Дикого быка" украли артефакт, дающий магические силы племенным шаманам, и обратили против себя всех собравшихся на острове аборигенов. И ради чего? Ради благосклонности дочурки старпома и жрицы, молодой ведьмы Эйдис Берг. Воры скрываются в джунглях, аборигены восстают против попыток пиратов преследовать дезертиров и не поддаются на шантаж: дикие быки Моргана похитили жену вождя и хотели обменять ее на предателей, но тщетно - островитяне сами жаждут покарать воров. На суше позволено остаться только двум белым ведьмам: Эйдис и Лагрис Ривер, которые пускаются на поиски артефакта вместе с туземцами, рассчитывая в решающий момент спасти непутёвых матросов от гнева вождя племени кауэхи, его соратников-аборигенов и рассерженных богов народа тена.

Дополнительно

- Квест начинается с обнаружения пропажи артефакта ранним утром в день проведения церемонии;
- При большом количестве участников на отпись в эпизоде дается три дня, чтобы сюжет не застаивался.

0

2

Племя хочет верить белым людям.
Племя, встретившее чужеземцев настороженно, теперь им помогает. Не вопреки воле вождя, нет - он, Аватеа, не запрещал своим людям общаться с чужаками. Запреты стали бы ошибкой.
Вождь должен слышать своё племя.
Воины оберегали остров с начала человеческих времён и они уберегли его совсем недавно, когда огромная парусная лодка показалась на горизонте впервые. На ней прибыли другие люди; другое море и другие берега были их домом. И воины прогнали иноземцев, но те явились снова, уже с новой стороны. Они приходили опять и опять, встречались в джунглях и на побережье, и в конце концов любопытство перевесило Первую Потребность - потребность защищать своих детей и жен, своего вождя, шамана и народ. Племя уже не прогоняло чужаков, но кауэхи не принимали их за своих братьев, как людей из тахаа и хату-ити. Но скоро ли до этого дойдёт?
. . . . .
Над головой шептали пальмовые листья, и, лежа на спине с открытыми глазами, вождь Аватеа слушал спокойное дыхание Тафериматеа. Этой ночью бог ветра был спокоен и благоприятствовал доброму сну, но он почему-то не шел. Ладонь Аватеа покоилась на боку лежащей рядом Илахевы - жена безмятежно спала, одарив вождя своей лаской до этого. А еще раньше она с восторгом рассказывала о новых людях и о длинноволосой белой женщине, что наделена маной так щедро, что сама могла бы стать шаманом в своем племени, если бы так было принято у морских людей. Белая шаманка! Илахева так разволновалась, что унять ее смогла лишь настойчивость ее вождя и мужа. Сейчас всё стихло, и Аватеа мог подумать. И заодно послушать, как сквозь дыхание Илахевы и Тафериматеа доносятся до слуха голоса чужаков и обрывки слов их бессмысленного языка. Морские люди ночуют прямо на берегу, под звездами. Их лагерь разбит неподалеку от деревни кауэхи и ночевок тена с окрестных островов, прибывших на Совет Тохунга. Некоторые из них спят даже в лодках, покачиваясь на воде, как в детской колыбели, сплетенной из крепких гибких ветвей.
Молодой вождь прикрыл глаза. Веки его тяжелели, но на сердце было неспокойно.
. . . . .
Аватеа не мог ни услышать, ни увидеть, как в этот самый миг троица пиратов, стараясь не шуметь и пригибаясь, пробралась в центр лагеря своих людей.
- Эта штука научит тебя большему, чем все шаманы с ведьмами вместе взятые, - шипел один из них, сверкая глазами в свете тлеющих угольев от костра. - Бери его! Ты только прикоснись! Я знаю, в тебе - сила! Не бойся, они ничего не смогут сделать, если ты дотронешься и станешь разом такой же сильной, как они. Я достал его для тебя, Эйдис, смотри!..


- Мой вождь, несчастье, - Аватеа резко сел на лежанке прежде, чем Ингоа, старший из воинов и родной брат Илахевы, успел договорить.
Так начался новый день вождя - вместо торжественного праздника на остров спустилось великое горе, и кто был в этом повинен, как не новые люди? Воины племени погнали их прочь со своей земли, не зная пощады и жалости, метали вслед чужакам копья и преследовали до самой кромки воды. Люди сражались отчаянно, но не уберегли главного: после древней чаши, которую из года в год наполнял сам Тангароа, питая ману главного шамана Тенараро, воры лишили племя еще одного сокровища - они увели с собой Илахеву. Вождь был не бессилен, но обезоружен; в отчаянии смотрел он, как воины преследуют белых демонов, но те попрыгали в свои лодки и вскоре скрылись в волнах, оставив на острове разорение, раздор, великую печаль и... двух своих женщин.
И теперь чужеземкам надлежало предстать перед советом вождей. Он состоялся здесь же, на свободном от джунглей возвышении, где свободно гуляют ветра, и солнечный ветер встречается с соленым морским. По правую руку от Аватеа сидел шаман племени, Тангата, по левую - вождь с Хату-Ити, молодой Хаританга.
- Они понимают наш язык, вождь, - кратко сообщил Ингоа, введя двоих чужеземок в тень навеса из пальмовых листьев, но Аватеа резким жестом призвал его к молчанию. Об этом он слышал от Илахевы. Об этой женщине она и говорила. Довольно с него разговоров о демонах! Теперь он сам будет с ними говорить.
- Мужчины из вашего рода хотели забрать вас с собой, но вы не пошли, - отрывисто произнёс вождь, и это было правдой: воины рассказали, что женщины сами отказались уходить вслед за морскими людьми, и Аватеа только что увидел, как они предстали перед советом вождей - вольно и свободно. - Вы принесли горе нашему народу. Вы принесли на Кауэхи только зло! Кто ответит за сорванный Совет Тохунга? Кто ответит за Илахеву, мою жену? Если она погибнет, ваш народ расплатится за нее кровью из ваших сердец, - резкий голос вождя не повышался, но звучал властно и грозно, оттого никто не смел перечить ему или прерывать прежде, чем он закончит. - Мои люди сказали, что вас не бросили. Вы остались здесь сами. Я хочу знать, почему.
Гневный взгляд вождя пронзил переносицу молодой бледной девушки и обратился к лицу длинноволосой женщины, о которой ночью так много говорила Илахева. Губы вождя скривились в пренебрежительной усмешке, а кулаки сжались, удерживая нарастающий гнев. И это - шаман? После тягостного молчания Аватеа посмотрел на того из воинов, кто успел хорошо изучить язык белых людей, и велел ему переводить его слова, если женщины откажутся его понять.
[nick]Avatea mai Kauehi[/nick][status]По воле предков и богов[/status][sign]- - - [/sign][icon]http://funkyimg.com/i/2GJU3.jpg[/icon][info]<i>Вождь племени кауэхи;<br> • • • • • • • • • • • • •</i><br> <a href="http://helm.f-rpg.ru/viewtopic.php?id=3414#p594541"><b>Аватеа из Кауэхи</b></a><br> • • • • • • • • • • • • •<br> 26<sup>y.o.</sup> | T<sup>n</sup> | Tn | V<sup>lvl</sup><br>[/info][nick]Avatea mai Kauehi[/nick][status]По воле предков и богов[/status][sign]- - - [/sign]

+4

3

Как скоро все может разрушиться, как быстро могут пройти спокойные дни и наступить что-то безумное? Мир между туземцами и жителями Тиля на Тенараро был хрупок и в каждый день могло случиться событие, которое разрушило бы его. Кауэхи помнился Лагрис как остров, на котором она собирала особенные травы и на котором ее дочь пытались взять в жены некоторые местные аборигены. Здесь ее впервые прозвали Аттанеа, а кто-то, считающий ведьму не столь великим существом - белой шаманкой. Оба прозвища жрица приняла весьма уважительно и благосклонно, стараясь аккуратно выведать у местного шамана некоторые секреты, но мало чего добилась - женщина-маг, да еще такой сильный, на островах воспринималась как явление уникальное и порой Лагрис всерьез задумывалась обрезать свои длинные волосы и представиться мужчиной, может быть тогда ей станут доверять больше.
Но сегодня это доверие было нарушено...

Толпа туземцев угрожала пиратам и кричала, чтобы они убирались с острова. Слышалась ругань пиратов и грозный рык Гектора, который не желал оставлять на Кауэхи ее и эйдис - единственных, кого туземцы не стали трогать.
- Гектор, все будет в порядке, они меня не тронут, я вернусь, - она попыталась успокоить своего возлюбленного, но толпа стала оттеснять его и остальных и Лагрис заметила, что пираты успели прихватить с собой и жену вождя. Сердце обливалось кровью от того, что ей сейчас пришлось остаться и попытаться все исправить, но то, что невинную девушку захватили с собой в качестве заложницы стало еще одним ударом.
- Гектор! Не надо! - ведьма хотела предупредить старпома, но ее голос терялся среди воплей и грохота выстрелов.
- Илахева! - бедная девочка, она же ни в чем не виновата, зачем было забирать ее? Обозленные морские разбойники явно хотели поступить по-своему и сейчас спасти всю ситуацию могло лишь чудо. Лагрис смотрела на корабль сквозь головы всех туземцев и коснулась руки одного из воинов, что не преследовал корабль и на языке тена довольно четко попросила.
- Отведите нас к вождю, мы можем помочь, - туземец смотрел на нее с явным недоверием и даже с неприязнью, ведь ведьма принадлежала к племени, что покусилось на супругу вождя, но все же решил сделать так, как велела белая женщина. Лагрис положила ладонь на плечо Эйдис, которая, возможно, посчитала себя виновницей происшествия и была немного подавлена.
- Пойдем, - перешла ведьма на фйельский и ободряюще сжала плечо дочери. Будь ее воля - она не допустила бы Эйдис и осталась бы сама, но сейчас у ее девочки был шанс исправить то, что натворили якобы ради нее. К тому же без дочери Лагрис бы сейчас не обошлась.
- Ты не виновата в той глупости, что совершили эти трое, - непривычно отрывистым тоном произнесла жрица. Сказывалось сильное волнение и спешка.
- Ты будешь нужна мне, без тебя я не смогу справиться. У нас все получится, поверь мне, хорошо? - она успокаивала дочь как малое дитя, хотя Эйдис уже не была ребенком. Но для Лагрис она все еще оставалась птенцом, который только-только неуверенно расправляет крылья и вылетает из родительского гнезда, потому она не могла до конца отпустить ее от себя. Вполне возможно, что зря..
Вождь племени кауэхи был молод и яростен, все эмоции легко можно было прочитать по его лицу. Лагрис стояла перед ним прямо, не сгибаясь и не пресмыкаюсь, как испуганная птица, ее личной вины в случившемся в этом не было, разве что она действительно хотела посмотреть на этот совет. Она склонила голову в знак уважения перед вождями и шаманом, чтобы не гневить их и не дать подозрения, якобы она смотрит на туземцев свысока.
- Великие вожди, мы пришли к вам по собственной воле. Нам не по душе то, что произошло, мы шли сюда с миром и не желали зла вашему народу, - вопреки тому, что время поджимало, Лагрис старалась говорить медленно, чтобы все слова и их смысл дошли до вождя.
- Позвольте нам помочь вам. Я обладаю даром видеть глазами животных и могу быстро осмотреть весь остров и узнать, куда сбежали те, кто посмел принести вам зло. Мы хотим найти этих людей и вернуть то, что ваше, - им необходимо было завоевать доверие островитян, ведьма была искренна в своих намерениях. Одновременно она понимала, что тем троим, возможно, не выжить после того, как туземцы найдут их, но надеялась, что удастся переубедить вождя сохранить им жизни.
- Если твоей жене причинят вред, вождь, я расплачусь своей кровью, - твердо произнесла женщина. Она была уверена в том, что Гектор не позволит тронуть пленницу или что-то сделать с ней, пусть она и представляла себе нравы пиратов. Но если Илахеву убьют - Лагрис с трудом простит себе то, что бедная девочка доверилась ей, а теперь страдает в плену.
Лагрис вновь склонила голову и коротко взглянула на мужчину, что говорил с ней.
- Что скажешь, вождь? Во мне есть сила, что может помочь, твой шаман знает, что это так, спроси его - сила, несоизмеримая с ее собственной, захлестывала ведьму и даже слегка давила, но оба мага ощущали друг друга и жрица надеялась, что его слово тоже станет одним из веских в решении этого вопроса.

Отредактировано Lagris River (2018-05-31 12:39:49)

+3

4

Думала ли Эйдис, что когда-то покинет край, в котором родилась и выросла? Могла ли она представить, какие необыкновенные места предстанут ее взору. Эти невероятно изумрудные леса, яркие цветы и столь голубые море и небо. А песок белоснежный, по которому так приятно ступать ногам.  Воздух соленый и влажный. Он пах медовыми ароматами цветов, морской свежестью, пряными травами так разительно отличаясь от морозного воздуха фйельских гор, который врывался во внутрь, наполняя легкие холодом. И все же Эйдис порою тосковала по тем снежным вершинам, терявшимся в небесах, тосковала по дядюшке и тетушке, по кузине и кузенам. Как они там? В безопасности ли? Эйдис уже смирилась, что Фйель это ее прошлое, хранимое в глубине сердца, являющееся порою во снах. Яркий мир, который словно сами Боги в хорошем настроении решили сотворить, это ее настоящее и будущее.  Здесь было столько еще неизведанного. Например, впервые ей предстояло увидеть воочию  церемонию ежегодных предсказаний на острове Кауэхи.  Это была великая честь, что местные жители допускали чужестранцев к тому, что было для них свято. Эйдис была счастлива и благодарна им. Ей хотелось понять этих людей, понять, чем они живут, возможно, взглянуть на мир их глазами. И посещение подобной церемонии было одним небольшим шажком на пути достижения этой цели.  Костер неспешно потрескивал в ночной тишине, яркие звезды, которые здесь казались огромными, взирали с высоты. Новые созвездия. Здесь даже небо отличалось от фйельского. Эйдис постепенно засыпала. Вспоминая, как она впервые сюда ступила, вспоминая, как они с матушкой изучали растения здесь. Вспомнился и случай, когда просили ее руки. Легкая улыбка тронула уголки губ. Постепенно веки становились все тяжелее, и она заснула. Только эта безмятежность длилась не долго. Ее разбудили назойливые голоса
- Эйдис...проснись, - чья-то рука слегка потрясла ее за плечо.
- Ох, Фрэнк, влетит нам и от капитана, а ее папаша нас прихлопнет, - шептал другой.
- Папаша? Да нас эти аборигены выпотрошат, если поймают, - донесся трети голос, который принадлежал рябому Дину, которого Эйдис и увидела, открыв глаза. Рядом же с ней сидел Фрэнк и его глаза буквально горели. О, этот взор дочка Гектора Берга успела выучить. Взгляд азарта и знак того, что эти трое совершили явно что-то рисковое.
- Фрэнк? Что стряслось? - присаживаясь, поинтересовалась еще сонная ведьма.  - Чего вам не спится?
Фрэнк давно увивался за Эйдис, наверное, с того момента как они с Лагрис приплыли сюда. Но отвечать грубостью Эйдис не хотелось, она надеялась, что со временем Фрэнк сам потеряет интерес. А, наверное, надо было резко прекратить все его попытки привлечь ее внимание. Сейчас она это поняла очень отчетливо, когда пред взором предстала древняя чаша - артефакт, что бережно (хотя видимо не очень) хранили местные жители. Сон как рукой сняло.
- Вы что с ума совсем сошли? - шептала она, чтобы не привлекать ненужного внимания.  Взгляд устремился на древнюю чашу. "Ох, верно говорят. Благими намерениями вымощена дорога в места ужасные", - подумала ведьма. Было ли соблазнительно предложение пирата? Прикоснуться к силе? Бесспорно да. Однако каждый знает, что сила это не просто предмет. Для того чтобы пробудить силу, нужен ритуал. Но откуда это знать пиратам? Да даже если бы не нужен был ритуал, она бы не прикоснулась. Во-первых, любая великая сила требует подготовки, чтобы ею обладать. Во-вторых, красть силу у другого противоречило мировоззрению Эйдис. 
- Верните ее немедленно, и спрячь, чтоб не увидели, - она резко отодвинула руку Фрэнка с чашей. - Головы вам что ли свои недороги и наши? - Она обвела пиратов.  Дин закатил глаза, дескать, а я говорил. Гаспар недовольно хмурился. Взгляд Фрэнка несколько угас.  "Ох, чувствую, я об этом еще пожалею", - мелькнула мысль.
- Верните ее, чтоб никто и не заметил, что пропадала, - она едва уловимо коснулась руки Фрэнка. Любому человеку нужна мотивация, чтобы сделать что-то невероятное. - И сегодня на празднестве можешь меня угостить, - закончила она фразу. "Если только папуля раньше руки не переломает", - нрав Гектора Берга знали все. Фрэнк воодушевленно поднялся на ноги. И вся троица поспешила из лагеря.
- Проклятые бабы, - лишь донеслось до ушей ругательство Гаспара. Эйдис же уже не могла заснуть, прислушиваясь к тишине и надеясь, что все обойдется. Но, увы..
Едва только первые лучи коснулись вершин деревьев, из деревни местных жителей послышались крики, суматоха. Все это как волна приближалось в их сторону. Горе воры, не вернули чашу, а вместо этого, едва их увидели, рванули с ней в глубь острова. 
- Это все из-за меня, - произнесла Эйдис, когда ее нашла Лагрис и поведала коротко матери в чем дело.  Бежать? Нет, она не собиралась. Свои ошибки Эйдис привыкла исправлять, а за свою вину отвечать.  "Воистину мужчины часто думают не головой, а тем, что между ног", - процитировала она одну из ведьм, которой Лагрис помогала еще на Тиле. К тому же ей не хотелось, чтобы из-за нее горе рыцари из пиратской среды потеряли головы.  В результате церемония, что должна была стать праздником и шажком на пути понимания двух миров стала причиной раздора.  Пиратам пришлось уплыть, так у них еще хватило ума прихватить с собой молодую жену вождя. Что ж предстояло все исправить. Как? Этого она еще не придумала.
- Да, конечно, - кивнула она матери, но менее виноватой себя чувствовать не стала. - У нас должно все получиться. Нужно все исправить, пока хуже не стало, - молодая ведьма последовала за матерью и наставницей.  Едва они ступили под тень навеса из пальмовых листьев, как первое что привлекло внимание Эйдис  это молодой и яростный вождь племени кауэхи. И не удивительно, учитывая, что именно его жену пираты взяли в плен. Его ярость можно было понять,  хоть он и не повышал голоса, Эйдис хорошо чувствовала настроения людей. Он говорил, а ведьма лишь виновато опустила взор. Он спрашивал, кто ответит за все, что произошло? Матушка готова была расплатиться своей кровью, но ведь единственная кто была всему виною, была она - Эйдис. И смолчать уже не могла:
- Если нам не удастся все исправить и даже если удастся, но вы пожелаете, чтобы виновные понесли наказание, то за все произошедшее спрашивайте с меня. Лишь моя в том вина, - произнесла Эйдис, устремляя взгляд на вождя. Ее голос звучал тихо, но твердо. В нем можно было уловить и нотки вины, сожаления и нотки того спокойствия с каким говорит человек, понимающий все, что им было сказано. Ее вина - ее расплата. Не к чему, чтобы страдали другие. - Но прежде позвольте помочь, - поддерживая просьбу матери, закончила ведьма.

+3

5

Когда из океана появились первые острова, в воде зародилась жизнь, первые птицы и звери стали первыми тена, а сюда, на эту землю ступили потомки могучих синих китов - люди кауэхи, - боги и духи указали на достойнейшего из них и повелели ему вести своих родичей за собой. Люди кауэхи всегда внимали своему вождю. Быть вождем самого большого племени на самом большом из островов - высочайшая честь, которая дарована свыше. Родившись с этой честью, под своей судьбоносной звездой, никто не вправе осрамить ее и не выполнить священный долг перед племенем, за которое ты в ответе.
Но приход белых чужеземцев из-за моря изменил всё.
Сначала был страх, потом - любопытство, а теперь народ и вовсе готов был принять чужаков за своих. Их осыпали дарами и восторгались любыми диковинами, которые они привезли из-за моря, из своего мира. Вождь Аватеа воспринял приход белых настороженно и не спешил терять бдительность, как его люди. Они были беззаботны, но он - нет. Кто вернет их на истинный путь Тангароа, если все эти невиданные вещицы и люди, говорящие на незнакомых языках, отвернут людей кауэхи от того, что предначертано? Больше всего досадовал вождь на увлеченность своей жены, красавицы Илахевы, этими пришельцами с чужой земли - и где она теперь?
Не так уж долго занимая свой священный пост, молодой Аватеа ещё не стал таким же уверенным правителем, каким был его отец. Но упрямства, настороженности и воинственности ему не занимать - это подтвердит любой из племени, хоть раз взиравший на своего вождя.
- Они дали женщине силу, достойную шамана, - заметил вождь мохо-нао, и Тангата, шаман кауэхи, молча склонил мудрую голову, соглашаясь. - Они не чтят тех традиций, что важны для нас. От них мы узнали о новом мире, Аватеа, но они привезли его сюда и намерены жить здесь так же, как на своей земле за морем!
Вождь кауэхи оставался неподвижным - только на виске под смуглой гладкой кожей пульсировала вена. Собрату не было нужды говорить всё это. С самого первого дня Аватеа горячо взмолился богам, чтобы приход чужаков был только страшным сном - из тех, что насылают злые духи за нарушение священного табу.
Но сон всё продолжался.
И вот теперь белые дьяволы отняли у него, могущественного вождя, самое дорогое, чем владел народ кауэхи. Нет, похищенных бесценных сокровищ оказалось даже два. Ритуальная чаша шамана и Илахева.
Вожди вполголоса переговаривались между собой, Тангата замер, смежив веки, и не двигался. Никто не смел тревожить шамана, в мыслях взывающего к духам предков или внимающего голосам всего живого, что только обитает в джунглях и в море. Утрата артефакта не стала ударом для него: никто не обладал выдержкой и рассудительностью, равной тем, которыми владел Тангата. Всё, что он промолвил перед собравшимися вождями: "Так было суждено".
Цепкий взгляд Аватеа вернулся к двум белым женщинам. Обе пытались говорить с ним на языке его народа, и он понимал их искаженную речь, но как бы ни было мало времени, вождь всё же сделал жест своему воину, приказывая повторить слова белой шаманки и ее дочери еще раз. Язык тена должен звучать из уст самих тена. Люди вождя и люди моря не одной крови и не были созданы братьями. И уподобляться друг другу не станут никогда.
- Племени не нужна помощь чужаков. Мои люди сильны и выносливы, они жаждут мести. Вождь жаждет мести! - Впервые Аватеа повысил голос и заметно напрягся, подавшись вперед и взирая на старшую женщину с открытой неприязнью. - Шаман Тангата способен видеть глазами животных и говорить с островом голосами шепчущих трав. Твоя магия не будет иметь здесь силы, женщина. Твоя кровь - не кровь моей жены. Если ее нога больше не ступит на землю Кауэхи, расплачиваться за это будешь не ты, но каждый, - вождь воздел левую руку, призывая богов и духов в свидетели его жуткой клятве. - Каждый из вас! Ты, твои дети и твои мужчины - все, кто побывал на нашей земле и ещё побывает. Они бежали на свою лодку, как трусливые ящерицы прячутся под камень, стоит только шагнуть в ее сторону и спугнуть. Но если им не достанет смелости вернуть Илахеву, то станет только хуже.
Вождь обратил лицо к юной девушке, что стояла перед ним с таким же смиренным, но уверенным видом, что и ее мать. Темные волосы обрамляли бледную кожу, глаза смотрели серьезно - она совсем не была похожа на Илахеву или на любую другую девушку из кауэхи, но, не будь вождь так разгневан, то смог бы признать, что вид этой чужачки вызывает доверие. Ее мать может быть опасна, если она и вправду так сильна, как говорит, но чего дурного ждать от этого дитя?
- Виновные будут наказаны по всей строгости ритуала, чужеземка. Они, а не ты, которая стоишь сейчас перед собранием. Мы накажем их так, как распорядятся наши боги. Мы настигнем воров и попросим духов рассудить, справедлив ли наш гнев. И после того, как боги возжаждут расплаты, виновные будут казнены. Вы с матерью бесстрашны, - нехотя заметил Аватеа, поднимаясь на ноги. Вокруг него вожди окрестных племен тоже начали вставать, неподвижным остался лишь Тангата. - Боги могут благоволить вам и даровать прощение. Но для тех, кто украл чашу, уготована только смерть. Вы можете помочь лишь тем, что опишете воров подробно и точно - так, чтобы духи мщения могли составить их образ и начать чинить препятствия на их пути к бегству.
Аватеа прищурился, переводя взгляд с одного белого лица на другое, а после свободным жестом подал знак об окончании собрания. Шаман Тангата открыл глаза и наблюдал за происходящим с видом столь невозмутимым, что Аватеа мысленно засомневался: слушал ли старик всё то, что он проговорил? Станет ли он помогать? Или воля богов уже свершилась, и менять ее он не будет и пытаться?
- Я сам возглавлю поход по следам воров. Мои люди пойдут за мной, а вы - за ними, - Аватеа свысока взглянул на старшую женщину, которая наверняка понимала: самый слабый воин племени дороже вождю, чем одна из них, оставшихся на острове добровольно. - Путь будет трудным, но мы преодолеем его быстро. Шаман Тангата не станет отправляться с нами. Поэтому нас проведёте вы обе, и пока мои люди вооружаются, расскажете о похитителях, - вождь принял решение сам и теперь уже не смотрел на старика-шамана: ему было досадно, что тот никак не проявил своего участия, но выказывать свою слабину и неуверенность в принимаемых решениях он никак не мог. Дав понять, что обсуждение окончено, Аватеа пригнулся и вышел из-под навеса из пальмовых листьев. Массивный головной убор, украшенный цветами и полосками блестящего солнечного камня, остался на его троне; Аватеа принял от Ингоа, брата Илахевы, своё копьё, обращаясь из отца племени в его воина и покровителя. Он позволил подвести чужеземок к себе и воззрился на обеих всё с той же настороженностью.
- Теперь говорите, кто они и почему сделали это.
[nick]Avatea mai Kauehi[/nick][status]По воле предков и богов[/status][sign]- - - [/sign][icon]http://funkyimg.com/i/2GJU3.jpg[/icon][info]<i>Вождь племени кауэхи;<br> • • • • • • • • • • • • •</i><br> <a href="http://helm.f-rpg.ru/viewtopic.php?id=3414#p594541"><b>Аватеа из Кауэхи</b></a><br> • • • • • • • • • • • • •<br> 26<sup>y.o.</sup> | T<sup>n</sup> | Tn | V<sup>lvl</sup><br>[/info][nick]Avatea mai Kauehi[/nick][status]По воле предков и богов[/status][sign]- - - [/sign]

+3

6

Местные жители в Новых землях жили своей жизнью. У них был свой уклад, свои взгляды. И в один день в их привычный мир ворвались они - люди из далеких земель. Эти чужаки принесли свой уклад.  Вождь же, как любой нормальный правитель, опасался такого вторжения, возможно, видел в нем опасность для своих людей. А что они чужаки сделали, чтобы показать, что нет опасности? Да Эйдис и Лагрис одни из немногих, кто уважал традиции местных племен, пытался не навязать им свой образ жизни, а понять их и возможно со временем сделать так, чтобы две разные культуры смогли мирно сосуществовать. Что же делали пираты, конечно же не все. Они воровали реликвии туземцев, навязывали им свой быт и почти не уважали быт хозяев этих остров, называя тех то черными обезьянами. Вот и сегодня трое пиратов лишь кинули очередной камень в воду, от которого пошли волны. 
Примерно о том же говорил вождь мохо-нао, насколько его можно было понять. Все что сказал шаман: "Так было суждено" и в этих таких простых словах звучала великая мудрость и великая сила. Да нужна невероятная сила, чтобы бороться, но иногда еще больше усилий нужно, чтобы понять и принять.  Эйдис, не смотря на свой юный возраст, это хорошо понимала. Возможно не в полной мере как умудренный годами старик.
Спокойствие вождя было напускным и это особенно стало явно после его слов. Он жаждал мести, его долг, его кровь, его сущность кричали об этом. Как разрешить такую ситуацию? Как сделать так, чтобы все хотя бы остались в живых? Было понятно, что наказания не избежать.  Эйдис верила, что пираты не тронут  Илахеву - ту молодую девушку, что была женой Аватеа и была немногим старше самой Эйдис. Она верила, что хотя бы отец не допустит подобного. Более всего не хотелось войны между пиратами и туземцами. Никто не выиграет от этой войны, а сколько напрасно будет потерянно невинных жизней. Считала ли она капитана Моргана и отца трусами? Нет. Отступление не всегда есть трусость и можно было быть уверенным, что пираты просто так не уплывут.
Когда темные глаза вождя скользнули в сторону Эйдис, она превратилась в слух, но взгляда не отводила.  Если человек отводит взгляд, значить ему есть, что скрывать.  Помыслы же юной ведьмы были чисты и она всем сердцем переживала, возможно, больше всех из-за ситуации и того, что все виной стала легкомысленность и бурлящая кровь пиратов, а причиной она.  Внимательно слушала речь вождя, не перебивая.  Но Боги хотела бы она, чтобы сердце могучего воина, яростно жаждавшего мести, успокоилось ее наказанием, но нет. Все было не так просто. И все же Боги им благоволили. Шаман, сила которого была подобной силе матери, и на которого изначально уповал вождь, видимо, своим почти безучастием дал понять, что не будет помогать, а значить Лагрис становилась полезной и поэтому их брали в этот поход по поиску виновных. Сказав, что Эйдис и Лагрис пойдут последними, вождь лишь дал понять, что их жизни не стоят ничего. Впрочем, это ни капли не удивляло. Собрание было окончено, но разговор нет. Уже без лишних глаз и ушей вождь Аватеа обратился к ним. Простой вопрос, на который и хотела она ответить изначально. Эйдис заговорила первой
- Это обычные молодые пираты, чья кровь порою горяча и затмевает им разум. Один из них всего лишь хотел привлечь мое внимание и решил, что чаша будет мне лучшим даром, что я жажду силы, какой обладает мудрый Тангата. Двое других ему лишь помогли в его безумстве. Именно поэтому я сказала, что моя в том вина. Лишь из-за меня, одолеваемые злыми духами, кои порой овладевают мужчинами, они это сделали. Не желали они причинить зла вам, достопочтенный Аватеа. Разве вы не были влюблены?  - Эйдис говорила спокойно, с нотками грусти и сожаления, старалась подбирать слова, ведь не так хорошо еще знала язык, чтобы говорить как на своем родном. Влюблены пираты, конечно, не были, тут скорее было обычное желание мужчины привлечь женщину. Но ведь неплохо будет немного слукавить, если это поможет. Помолчав немного, она все же решилась задать вопрос, вспоминая слова вождя. - Позволишь ли ты спросить. Ты говорил, что духи рассудят справедлив ли ваш гнев. А что если боги не возжаждут расплаты? 
Ее интересовал этот вопрос, как и тот каким образом  вождь поймет, как рассудили духи, но этот вопрос она решила оставить на потом. Возможно, матушка знала ответ. Это было их шансом спасти жизни трех непутевых пиратов. Тогда возможно, все произошедшее не будет иметь плачевных последствий. Очень хотелось все наладить. Ведь в таком прекрасном мире, в котором хочется утопать, совершенно не хотелось видеть распрей и горестей. Хотелось, чтобы все плохое осталось в старом мире.  Наивные мечты ребенка? Но даже если это было так, то что плохого в том?

+3

7

Лагрис слушала, не перебивая и не прерывая вождя. Когда возникали конфликты она всегда прежде всего давала оппоненту высказаться, а затем старалась найти выход из сложившегося положения. К тому же они действительно были лишь гостьями на островах, следовало показывать почтение вождям, что находились перед ними, пусть Аватеа и был намного моложе ее. Ведьма держалась довольно стойко, но внутри все равно проскользнуло облегчение, когда шаман подтвердил величину ее силы, пусть это и не делало Лагрис равной им и по положению. А дальше... Аватеа отказался от помощи и сердце женщщины упало. Тем не менее, она понимала, что такой исход возможен и уже продумывала  варианты отступления и применения собственных сил, но все же оставалось верить в силу своих дипломатических способностей и того, что они будут применимы и по отношению к тена. Но здесь вмешалась Эйдис со словами о том, что это ее вина и ведьме пришлось выступить на полшага вперед и слегка сжать ее плечо ладонью, привлекая внимание, которое было полностью сосредоточено на молодом вожде.
- Не нужно жертвовать собой, - эта тихая фраза была произнесена на фйельском, чтобы было понятно лишь дочери. Лагрис были понятны ее благородные порывы постараться защитить дурных на голову пиратов, но для ведьмы они увы, были преступниками. Насколько нужно быть безответственными, чтобы не понимать, что они натворят своими действиями? Ведь они веровали в Мариса, как и большинство моряков, а уж о силах ведьм и вовсе ходили легенды, насколько нужно быть дураком, чтобы забрать то, что принадлежит магам? Даже случись это на Тиле, а не на Новых Землях, подобное не сошло бы с рук просто так. Вызывать на себя сейчас гнев туземцев было неразумно, потому Лагрис была недовольна действиями Эйдис, хоть и хранила молчание, пока вождь продолжал говорить.
Возможно, именно то, что они сами пришли на помощь, все же помогло хоть как-то признать их среди других. Все же ведьмам разрешили сейчас стоять перед вождем, пока остальных прогоняли с острова. Слова о богах были мудры, но Лагрис понимала, что только чудо может спасти тех, кто сейчас скрывается в глубинах острова. Их ждала казнь и увы, они ничем не могли бы им помочь. Возможно это было слишком жестоко для Эйдис, но приходилось идти на это, если они хотят остаться на островах. Жрица слишком хорошо видела, к чему может привести нарушение хрупкого мира и не хотела второй раз переживать войну.
Слова вождя о том, что они пойдут следом за ними Лагрис снова встретила молчанием. Подобное должно было прозвучать оскорбительно вместе с тем взглядом, которым одарил их Аватеа. По законам леса последними всегда в стае идут самые сильные, чтобы поддерживать слабых, но в джунглях другие законы и сейчас им нужно было принимать правила игры. Лагрис собиралась ответить, но дочь снова выступила вперед и вызвала легкую досаду у матери. Эйдис не следовало брать вину на себя, сейчас она вела себя совсем как неразумное наивное дитя, хотя и считала себя взрослой. Лагрис пришлось сильно в этом усомниться. Возможно, ей не стоило быть слишком мягкой с дочерью, и уж тем более не позволять ей выступать вперед слов матери.
Потому она сделала полшага вперед, словно закрывая Эйдис собой и начала говорить. Ровно, спокойно, выдавая именно те эмоции, о которых она говорила. Ситуацию еще можно было спасти и она должна показать, что им можно верить.
- Я понимаю твою ярость, вождь. Пусть наши народы различаются, но мы тоже верим в своих богов, пусть они и отличны от богов тена. Если бы воры похитили то, что принадлежит магам я бы испытала то же, что и ты и хотела бы наказать их волею высших сил, - она не ставила себя выше вождя, но выказывала участие к нему и полное осознание ситуации.
- И я понимаю о суде богов тена над ними. Они посягнули на то, что принадлежит им и должны быть наказаны ими. Это справедливое и мудрое решение, вождь, - Лагрис не лукавила ни в едином слове, она действительно думала схожим образом. Но если сейчас из-за попытки защитить их пострадает Эйдис, то ту троицу не придется разыскивать ни тена ни пиратам - от них не останется ни клочка. Лагрис была воплощением спокойствия и мудрости... До тех пор, пока дело не касалось ее семьи, а сейчас это была прямая связь с ними.
- Если мы пойдем последними, значит так тому и быть, - они здесь гостьи, о чем им постоянно напоминали. Нежеланные гостьи... И неважно, хотели ли они помочь или сделали это из страха, после подобного события придется довольно долго восстанавливать доверие тена. Мысленно женщина молилась Марису о том, чтобы на "Диком Быке" не натворили каких-то глупостей и не усугубили положение.
- Лишь незнание и невежество двигало теми, кто совершил этот поступок. Они напуганы, иначе бы не сбежали. Они глупы, иначе бы не стали совершать нечто столь рискованное. Но не злость двигала ими, пусть это и не станет оправданием для тебя, но может быть это станет оправданием для богов, - приходилось подедрживать версию Эйдис, пусть Лагрис и не устраивал подобный исход. Следовало как можно быстрее присутпить к делу, но Лагрис все же медлила.
- Я благодарю тебя за твое решение, вождь. И прошу тебя не держать зла на тех, кто похитил твою жену. Даю тебе слово, что ей не причинят вреда. Они действовали неразумно и зло, но они лишь ответили нападением на нападение. Если мы будем дальше плодить все злое, то это не прекратится. Пусть все завершится на тех, кто начал это, об этом я прошу тебя. И прошу о том, чтобы я помогла этому закончиться, - Лагрис склонила голову и опустилась перед вождем на оно колено. Она взяла руку дочери в свою и крепко сжала. Сейчас ей потребуется помощь Эйдис, чтобы не ослабеть. Глаза женщины побелели и стайка птичек взвилась в воздух, пролетая над джунглями и выискивая нечто чуждое этим лесам. Шаман тихо зашептал о чем-то своем, ощущая разлившуюся силу, которая неосознанно заставляла его притягиваться к этой таинственной женщине, что сейчас слегка пошатнулась и опустилась на оба колена, продолжая держаться за дочь. Шло время.
Птички летели и внезапно одна из них замерла в воздухе. Тут же она понеслась вперед, пролетела немного, звонко чирикнула и полетела дальше, затем ндоуменно перекувырнулась в воздухе, попала в воздушную яму, но тут же снова затрепетала крылышками, освобождаясь от магического вмешательства. Лагрис открыла глаза, которые постепенно вернули себе нормальный вид. На ее лбу выступила испарина и она с трудом снова поднялась на ноги.
- Скала. Они идут по направлению к отвесной скале, что по своему виду напоминает голову птицы. Они бегут в страхе, сами не зная куда, но бегут прямо. Скала может задержать их на какое-то время, -  как можно более точно описала свое видение Лагрис, надеясь, что она сможет пользоваться этим и дальше. Ей не нужно было расходовать столько магии разом, но теперь она будет стараться посылать своих маленьких шпионов в одном направлении и не нужно будет становиться сразу несколькими птицами. Это сэкономит силы и позволит дойти до места вместе с тена.

+3

8

Аватеа смотрел на двух стоящих рядом с ним женщин таким взглядом, каким удостоил бы невиданного морского гада, попавшего в сети рыбаков племени, или причудливый комок водорослей, который прибили к берегу мятежные волны. У островного народа есть множество табу, в числе которых - наблюдение за неугодными формами жизни и выражениями божественного гнева, воплощенными в самых обычных вещах. Вождь всерьез задумался о том, чтобы пополнить ряд требующих искупления табу взглядами, обращёнными к этим чужеземцам. Даже смотреть на них - опасно для тена. Люди, пришедшие из-за моря, отличаются от племён своей природой: не только язык и обычаи у них иные, но и волосы, и кожа, и глаза, принимающие самые разные цвета. Сейчас две белые женщины смотрели на вождя своими светлыми глазами, и чем настойчивее были их взгляды, тем больше разъярялся Аватеа. Через черные глаза людей кауэхи и родственных племён взирают духи предков, проживших свои жизни на этих островах. Воля духов отражается в них так же, как отблески от пламени костра. Эти же светлые глаза чужеземок были пусты как воздух - вождь не видел в них божественной искры, как не было в них и понимания того, о чем они обе решились говорить.
- Чаша - это не дар для инородной otaota*, - с презрением бросил вождь, награждая молодую чужестранку хлестким взглядом сверху вниз. - Чаша - великое сокровище нашего народа, завещанное нам предками. Рука белого человека коснулась священной чаши и осквернила ее. Я не желаю знать о злобных духах, завладевших сознанием ваших мужчин. Все вы охвачены ими! Ваши люди увели с собой мою жену, посягнули на ее свободу. Это тоже проделки духов? Белая чужестранка не смеет спрашивать вождя о его чувствах, - отрезал он, раздраженно махнув рукой, отгоняя бесцеремонные расспросы девчонки. - Сердце вождя исполнено ярости, обращенной к твоему народу. Для твоих людей в нём нет любви.
Аватеа перевёл взгляд на белую шаманку. Его темные глаза широко распахнулись, ноздри гневно раздувались, и лишь великим усилием воли он сдерживал себя - нужно беречь силы перед охотой и расправой над ворами. Женщина говорила медленно, неуклюже подбирая слова чуждого ей языка, но вождь не стал тратить лишнее время на то, чтобы обращаться к переводчику - шаманка и без того говорила слишком много. И пока не сказала ничего, что могло бы усмирить нрав вождя или исправить чудовищное происшествие. После того, как Ингоа, старший из воинов, почтительно вложил в руку Аватеа копьё, он гневно ударил древком оземь.
- Что мне за дело до их испуга и глупости, женщина? Что за дело до этого моим богам? Твоя дочь спросила: что, если они не возжаждут расплаты? Твоя дочь думает, что наши боги позволят чужакам оскорбить их и унизить? Ни ты, ни твоя дочь не знаете наших богов. Вас не было здесь, когда наши предки вышли из морской воды и заселили эти острова! Вы не знаете, о чем вы говорите. На чужом языке вы пытаетесь говорить о том, что чуждо для вас. Довольно!
Вождь высоко вскинул подбородок, наблюдая за тем, как шаманка вдруг опустилась на колени, будто внезапно обессилев. Он замолчал и не позволил себе отвлекать колдунью, потому что уже видел подобное - во время ритуалов шаманом Тангата тоже порой овладевало такое бессилие. Женщины были многословны, но для себя Аватеа извлек из них болтовни всё, что ему было нужно: воров трое, один зачинщик и двое помощников, владели ими глупость и жадность, а люди, которые силой увели с собой Илахеву, ещё вернутся, если им дороги эти две белокожие, что остались на острове. Они вернутся, чтобы встретиться с ворами и увезти их на своей гигантской лодке прочь от гнева кауэхи. Теперь племя узнало и то, куда движутся воры, поэтому Аватеа не стал больше ждать - воины давно вооружились и приготовились, ожидая только знака вождя.
- Идём тропой на Орохена, - скороговоркой бросил вождь, и его приказ разнёсся по войску из двух десятков кауэхи, готовому сорваться с места в тот же миг. Вождь не испросил совета у шамана. Сейчас не время ритуалов, но время войны и грядущего сражения. И здесь Аватеа, а не кто-то другой из племени был наделен священным полновластием.
Воины двинулись вперёд: одно за другим смуглые мускулистые тела рослых островитян скрывались в джунглях, покидая залитое солнцем открытое место и углубляясь во влажную духоту тропического леса. Кто-то из воинов придержал обеих женщин, не позволяя им отправиться следом за вождем, удерживая на месте, чтобы выдержать почтительное расстояние от головы отряда.
Выносливые и сильные мужчины племени могли бы весь путь преодолеть бегом, но вскоре вождь позволил воинам перейти на шаг. Джунгли становились всё гуще, тропинка петляла, то и дело приходилось переступать через узловатые корни и ползучие лианы, но воины племени всё равно продвигались вперед с неумолимой быстротой и ловкостью, почти не нарушая тишины дикого леса.
- Белая шаманка описала скалу Поукаи, - сказал Аватеа старшему воину Ингоа, когда тот повиновался жесту вождя и поравнялся с ним в первом ряду войска. - Там должны остаться люди Фаатиу. Спроси шаманку, видит ли она кого-то из них в лагере. Белые люди не пройдут мимо места, где добывают солнечный камень, их жадность приманит его блеск. Спроси ее, не хотят ли они остановиться там и украсть у нас не только чашу, но и божественный металл, - Ингоа кивнул и отступил в сторону, пропуская вперед вереницу воинов, чтобы дождаться чужеземок, поспевающих за мужчинами в самом конце.
Поблизости от скалы-птицы Поукаи, названной так по имени бога-великана в обличье плотоядной птицы, глотающей людей, разбит лагерь золотодобытчиков, где под началом горняка Поукаи, назначенного еще отцом вождя Аватеа, трудились двенадцать человек, искупающие нарушенные табу работой на скалах. Там находят камни с вкраплениями солнечного металла, и воды спускающейся с гор реки порой несут золотой песок. Если беглецы наткнутся на лагерь, они смогут навредить ещё кому-то из кауэхи, а то и украсть лодку, пуститься на ней по руслу реки и с другой оконечности острова выйти в море через день или полтора дня пути. А там уже их встретят трусливые беглецы на огромной лодке с парусами, и чаша покинет землю Кауэхи. Передвигаться по воде куда быстрее, чем пробираться через джунгли, и поэтому Аватеа отчаянно надеялся: даже если чужаки набредут на лагерь, то люди Фаатиу дадут им отпор и не позволят ускользнуть раньше, чем их настигнет справедливая расплата.
Otaota* - девчонка (тен.).
[nick]Avatea mai Kauehi[/nick][status]По воле предков и богов[/status][sign]- - - [/sign][icon]http://funkyimg.com/i/2GJU3.jpg[/icon][info]<i>Вождь племени кауэхи;<br> • • • • • • • • • • • • •</i><br> <a href="http://helm.f-rpg.ru/viewtopic.php?id=3414#p594541"><b>Аватеа из Кауэхи</b></a><br> • • • • • • • • • • • • •<br> 26<sup>y.o.</sup> | T<sup>n</sup> | Tn | V<sup>lvl</sup><br>[/info][nick]Avatea mai Kauehi[/nick][status]По воле предков и богов[/status][sign]- - - [/sign]

+3

9

Иногда Эйдис жалела, что у ведьм нет дара оборачивать время вспять. Тогда бы она могла все изменить. Слова матери, сказанные на их родном языке, вызывали некоторое недоумение. Лагрис говорила о том, что ненужно жертвовать собой, но при этом разве она не жертвовала собой ради своего Ордена, ради своей семьи. Разве не она учила Эйдис нести ответственность за свои поступки? Конечно, не молодая ведьма украла чащу,  но стала причиной. Впрочем, вступать в споры сейчас было не место и не время. В конечном счете, чему быть того не миновать, но сдаваться тоже не стоит. Лагрис каждый раз пыталась заградить собой Эйдис от любой угрозы. Для матери она до сих пор оставалась ребенком, которого нужно защищать. Впрочем, жившая долго вдали от нее Эйдис, была рада тому, что сейчас может быть с ней практически всегда, потому не возражала против материнской опеки. Тем более матушка всегда все делала мудро ненавязчиво в отличие от того же отца, с которым  иногда  Эйдис вздорила.  И все же она безмерно любила свою семью, что после долгих лет собралась вместе. Теперь у нее было все, о чем она когда-либо мечтала. Но не бывает долгого и безмятежного счастья. Праздник обернулся охотой.
Вождь был яростен. Возможно, Эйдис не стоило задавать столь личный вопрос, которым она лишь хотела добиться хоть толики понимания от грозного Аватеа. Но в ответ  получила презрение и хлесткий взгляд. Она и сама понимала, что чаша это не дар. Но вот  когда ее назвали девчонкой, то чуть при вздернула подбородок. Для матери она может быть птенцом, для отца несмышленым ребенком, но  она не девчонка. Может быть, в том, что в ее сердце не было ярости, она была мудрее. Да,  понимала вождя, понимала его негодование, но даже у понимания бывают границы. Впрочем, пока эти границы были далеки. Эйдис молча лишь выслушала Аватеа, полагая, что сейчас точно не время вступать в споры и что-то доказывать. Быть может,  со временем ярость все же утихнет и будет говорить голос разума. В чем-то он был прав, они не понимали всего, но ведь искренне хотели. Отрицание всего чуждого и нового не было свойственно Эйдис. Но, увы, мало кому была в этом мире присуща открытость ко всему новому без излишних опасений и сковывающего страха. Так на ее родине у многих был страх перед правителем, перед Богом, перед ведьмами и т.д. Люди были заложниками своих страхов, и это мешало им ощутить и познать, что такое свобода. Местные жители тоже были заложниками своих табу, Богов. Эйдис же казалось, что она впервые отринула все те запреты, что довлели над нею многие годы, что может дышать полной грудью. И оттого ей так хотелось, чтобы все в Новых землях жили в мире. Ведь это был поистине рай на земле. И ей претила мысль о том, что этот рай будет обагрен кровью трех людей, вина которых лишь их глупость и безмерно горячей крови.
Она изучающе смотрела на вождя, пока говорила Лагрис. Но когда с уст матери сорвались слова о наказании,  голубые глаза молодой ведьмы устремились на нее. Эйдис пыталась понять, насколько серьезно сейчас говорит жрица. Она-то думала до сих пор, что они с Лагрис союзники, что попытаются спасти  троицу. Но что если мать мало волнует судьба пиратов, а лишь сохранение мира. Впрочем, быть может, она просто пока не видит смысла в споре, но все же поможет.
Матушка встала на колено и взяла за руку Эйдис. Молодая ведьма знала, что сейчас будет. Не раз они уже так делали. Лагрис приходилось затрачивать значительно свои силы, а дочь ей помогала, поддерживать силы, используя свой дар. Вторая рука накрыла руку Лагрис, а глаза чуть прикрылись, молодая ведьма сосредотачивалась на магии, что текла множеством речных потоков по телу. Шло время. Эйдис ощущала как слабее Лагрис и больше сил передала матери.  Когда все закончились, она помогла подняться. Наверное, это удивительный дар видеть то, что далеко от тебя глазами  животных и птиц. Эйдис всегда было интересно узнать как это.
Едва было указано направление, войны последовали за свои вождем. Ловкие, выносливые они двигались стремительно. Эйдис с Лагрис следовали за ними на расстоянии, пробираясь сквозь гущу леса. Местные хорошо знали эти леса, а им чужакам легко было здесь заблудиться. Тропинка петляла. Нужно было быть острожными, чтобы не споткнуться о корни, пробраться сквозь лианы. Едва они ступили в лес, Эйдис завязала волосы в пучок. Пока они шли, у нее было время задать матери вопрос, который ее волновал.
- Мама, скажи, ты действительно позволишь им учинить расправу над той троицей? – голубые глаза пристально воззрились на мать.

+1

10

Теплая поддерживающая магия Эйдис текла по телу жрицы, позволяя ей ощутить прилив сил и уже не шататься на ветру. Дочь, сама того не осознавая, становилась все сильнее с каждым днем и не за горами тот момент, когда она, наконец, станет совсем взрослой и Лагрис уже может ей не понадобиться. Сможет ли орлица снова отпустить своего птенца из гнезда, даст ли ей вылететь наружу и беззаботно порхать в небе? Лагрис не знала. Да и думать сейчас нужно было не об этом. Аватеа все же принял ее слова к сведнию и воины быстрыми шагами стали исчезать в джунглях. Женщина сделала шаг по направлению к ним, но мускулистая рука с копьем перегородила ей дорогу. Лагрис могла бы возразить или попытаться пойти против воли тена, но молча снесла это. Подогревать ярость тузмцев еще и сопротивлением так невовремя было бы крушением всей попытки достичь примирения. Наконец, когда большинство воинов ушло за вождем, Лагрис и Эйдис позволили двигаться в хвосте процессии. Ведьма быстрыми шагами следовала за тена, лишь бросив в сторону дочери короткое:
- Не отставай, мы не должны упустить их.
Жрица старалась двигаться быстро, но из-за извилистой дороги приходилось быть осторожной. После применения магии силы не покинули Лагрис, но значительно подорвали ее и потому спотыкаться было нежелательно. Пару раз ловкость подвела белую шаманку, но ни звука не сорвалось с ее губ, пока женщина упорно продолжала легким бегом следовать за туземцами. Однако же, вопрос дочери снова заставил Лагрис споткнуться и ухватиться за дерево, чтобы не упась вниз.
- Надеюсь, ты понимаешь, что если мы не позволим им хотя бы попытаться захватить тех троих, то мир с тена точно будет нарушен? - неприятные липкие воспоминания о войне во Фйеле темной волной стали захлестывать разум женщины, но она шумно выдохнула и не поддалась панической атаке.
- Если это не сделают тена - это сделает команда Моргана. Они виноваты больше, чем ты думаешь. Тена оскорблены, но и пираты оскорблены не меньше. Если мы просто позволим им уйти - начнется бойня. Я уже видела подобное, когда война пришла на север и не хочу видеть вновь, - возможно, Эйдис не понимала до конца масштабы трагедии и Лагрис старалась максимально четко донести до дочери, что именно может произойти, если они не помогут тена.
- Я уже защитила вас от войны и сделаю это снова. Тогда пролилось много крови, Эйдис. Сейчас... Мы можем обойтись меньшей.
Человеческая жизнь - бесценное сокровище. Но сейчас был выбор - или трое преступников или ее семья. Было очевидно, какое же решение примет ведьма и кто падет на жертвенный алтарь. Но вряд ли дочь могла понять все это до конца и Лагрис понимала ее. От этого невыносимо щемило в сердце, но жрица должна была отстоять свою точку зрения.
К счастью, к Лагрис обратился один из воинов, передавая вопрос Аватеа. При этом лицо силача выражало неприкрытую неприязнь при обращении и Лагрис постаралась как можно скорее настроиться на волну одной из недавно посланных "птичек", чтобы скорее дать ему ответ. Ждать долго не пришлось и ведьма спустя две минуты снова обнаружила беглецов. За то время, пока женщины и туземцы преследовали беглецов, между ними что-то явно произошло, потому что двое переругивались между собой, указывая куда-то вперед, а третий, морщась, затягивал ногу оторванным куском одежды. Где-то на камне зоркие птичьи глаза разглядели кровь. Значит, один из пиратов успел пораниться. Птица-Лагрис взлетела чуть выше и обнаружила, что беглецы указывали на расположенную неподалеку стоянку туземцев тена у реки. Видимо, они обсуждали план дальнейших действий, но слова смазывались и разговор толком подслушать не удалось. К тому же один из беглецов пустил в птицу камень и Лагрис буквально вытолкнуло из тела аватара. Воздух с хрипом ворвался в грудь и дух жрицы вернулся в ее собственное тело.
- Беглецы недалеко от реки. Рядом с рекой находятся трое людей тена, еще несколько расположились дальше. Один из беглецов ранен. Они хотят двигаться вдоль реки дальше, - коротко и четко изложила ведьма, прежде чем слегка пошатнуться и опереться на плечо Эйдис. Сейчас им нужно вновь двигаться вперед, но она вряд ли будет так быстра. Лагрис умолчала о том, что беглецы спорили о том, как сейчас они нападут на остановившихся у реки тена и возможно украдут у них лодку. Умолчала она и о том, что в этот раз уже не видела в их руках священную чашу. Вполне возможно, что древний артефакт уже находится в каком-то спрятанном месте и Лагрис или Эйдис смогут найти его по дороге и передать обратно в руки тена, чтобы как можно мягче разрешить возникший конфликт.

0


Вы здесь » HELM. THE CRIMSON DAWN » РЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ; » «Боги жаждут крови чужаков!»


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно