Конечно, можно было дождаться вечера, когда солнце закатится, а Лирэфия уютно пристроится в объятиях вечерних сумерек и задремлет. Тогда не пришлось бы идти на изощренные меры по затемнению мастерской, корпеть над тем, как бы поплотнее завесить окна, прикрытые щелястыми ставнями, и сооружать вокруг маленького верстака подобие театрального занавеса из двух ширм, торопясь приблизить ночную темноту для испытания очередной занятной вещицы. Но юный изобретатель никак не мог утерпеть - да и кто бы сдержался на его месте? Благо помощников и старого Винченцо рядом не было - отправились готовиться к завтрашним полевым испытаниям гигантской катапульты на полигоне близ Лирэфии. Оставшись в одиночестве - редкий случай! - почему бы не расслабиться, посвятив себя не опасным военным машинам, сконструированным специально для графа Грациани, а, в кои-то веки, приятной пустяковой безделушке?
Итак, ставни мастерской были прикрыты, а окна занавешены темно-коричневым сукном; такое же сукно было натянуто на ширмы, сдвинутые "шалашиком" над верстаком. Сам мастер сидел - даже почти лежал - за ним, низко склонившись, устроив подбородок на своих ладонях - на живой и протезированной, - и завороженно глядел, как линза, вставленная в полый деревянный куб, собирает свет горящей внутри свечи и рассеивает его. Пятнышко света кралось по верстаку и дальше, по плотной ткани, окружающей его. Фонарь - не фонарь, прожектор* - не прожектор... Но штуковина однозначно незаменимая для придания пущего эффекта театральным выступлениям или просто байкам ночью у тлеющего очага. Куб компактный, пригодится бродячему поэту, артисту или музыканту: приделать ручку и брать с собой, чтобы вечером пристроиться где-нибудь на еще теплых, нагретых за день камнях мостовой на площади или на крыльце спящего господского дома - и зажечь этот принесенный с собой огонек, поражая воображение восторженной публики. Или, если мыслить более практично, вещица заинтересует нянюшек и матушек, которым изо дня в день приходится укладывать спать своих капризных чадушек, а идеи о том, чем бы их занять и отвлечь, у бедняжек уже заканчиваются.
Если линза будет еще и поворачиваться...
Так можно будет регулировать угол преломления света, осталось лишь придумать, как ее закрепить в повернутом положении...
Руки принялись за работу, и увлеченного (и, к тому же, глуховатого на левое ухо) изобретателя ничуть не отвлекли ни тихие шаги, ни шелест пергамента, упавшего от неосторожного движения прошедшей мимо женщины. Он и дальше так же занимался бы своим прожектором, отрезанный от мира своей беззаботностью, тугоухостью и куском полотна, но кудрявую голову маэстро вдруг посетила светлая идея:
А если взять те самые катушки, которые остались от машинки, мотающей пряжу, соорудить подставку, и она под весом грузов будет поворачиваться сама собой?
Воодушевлённый и окрылённый, Витторио нащупал край ширмы, сдвинул её и выскочил на середину мастерской, а в следующий момент громко ойкнул от неожиданности, вытаращил глаза и невольно попятился при виде незваной гостьи. В приглушенном свете, пробивающемся сквозь занавешенные окна, он не сразу заметил чужое присутствие. Женщина присела рядом с захламлённым столом и внимательно разглядывала пергаменты, почему-то усеявшие пол вокруг нее, хотя Витторио явственно помнил, как укладывал чертежи на краю стола и даже, кажется, старался кое-как их подровнять и расправить упрямо загибающиеся уголки.
Постепенно первое изумление отступило, и юноша громко кашлянул в кулак, прочищая горло, сразу после этого встречаясь взглядом с гостьей.
- Миледи, я перед Вами виноват: не услышал, как Вы вошли, - учтиво и отчётливо провозгласил молодой мастер, привычно заведя на спину левую руку и чуть поклонившись, но внимательного взгляда от лица незнакомки не отводя. Ее лицо не было ему знакомо, это точно. Практикующий портретист и живописец, Витторио превосходно помнил те лица, которые видел в окрестностях мастерской и на городской площади в разгаре дня. И этого миловидного женского лица ему еще ни разу не доводилось наблюдать. С другой стороны, разве мало людей бывает в Лирэфии? Хоть и одета она подобающе, но ведь может оказаться даже чужестранкой... По-орллевински, уж наверное, говорит? На всякий случай Витто еще слегка прибавил громкость, когда продолжил свою реплику. - Маэстро Витторио Вестри к Вашим услугам! - Он снова выпрямился во весь рост, а потом спохватился и протянул гостье руку, предлагая помочь подняться на ноги. - Хозяин этой мастерской, - он невзначай обвёл пространство своей левой деревянной ладонью и дружелюбно улыбнулся, снова заглянув незнакомке в лицо и приподняв брови. Мысль о катушках для проектора, скрытого за ширмами, начисто вылетела из головы. - Помогу Вам всем, чем только сумею. И я весь внимание!

Вместо теплой и гладкой женской ладони в руку изобретателя легли его собственные чертежи, и он недоумённо заморгал, опустив на них свой взгляд. Тем временем гостья поднялась на ноги сама, не став принимать помощь Витторио, и тот растерялся еще больше. Прижал пергаменты к груди и озадаченно глянул на женщину из-под сведённых к переносице бровей - не посчитала ли она дерзостью его предложенную ладонь? Побрезговала дотронуться до простого мастера, не ведущего знатного происхождения из семьи с громким именем? Такого графскому инженеру еще повидать на своем веку не приходилось... Но в следующий момент незнакомка заговорила, и Витторио облегченно выдохнул. Морщины на его лбу разгладились, и он даже добродушно рассмеялся, хлопнув свитками с чертежами по своей деревянной ладони. Однако быстро сообразил, что иностранка может принять его смех в свой собственный адрес, не связав с облегчением юного маэстро, поэтому примолк. И все-таки, улыбка еще красовалась на лице изобретателя, когда он утвердительно закивал головой.
- Так и есть, миледи, это моё. Спасибо, что вернули в целости... О, - беглая звучная речь на орллевинском осеклась, и маэстро широко распахнутыми глазами посмотрел на свою собеседницу, а затем сориентировался и ухитрился подхватить беседу на таком же беглом хельмовском - безукоризненно правильном, разве что отличающимся по-орллевински выразительными интонациями и звонкими согласными. - Если Вы шли за своим любопытством, миледи, то мастерская - именно то место, где Вам суждено было очутиться. Кроме шуток! Я сам однажды появился здесь, пойдя на поводу у любопытства... Да так здесь и остался, видите? - Витторио развел руками, показываясь гостье, а после с неугасающей довольной улыбкой пристроил чертежи на прежнее место и аккуратно поправил их на краю стола. Беспокойство об отвергнутой руке прошло: незнакомка оказалась иностранкой, а кто знает, чего можно от них ждать? Может быть, там, откуда она родом, не принято подавать даме руку и помогать подняться на ноги? Или снимать головной убор в обществе женщины? Или садиться лишь после того, как она займет свое место? Или...
- Вы меня ничуть не потревожили, гостям и посетителям я всегда рад, - искренне отозвался маэстро, отвлекаясь от собственных мыслей и возвращаясь к предмету разговора. Вспомнил он и о том, зачем вышел из-за ширмы, и теперь с удивительной для своего высокого роста ловкостью протиснулся между столом и мольбертом, завешанным испачканным в краске полотном - он имел привычку вытирать о нее кисть, когда писал по холсту. Протянув руку, юноша безошибочно нашёл на стене нужную полку и вытянул с нее небольшой мудреного вида валик на подставке, поддерживаемый шарнирами и деревянными цилиндрами - как раз теми, что теперь нужны для прожектора.
- Ваша правда, за ширмой моё новое изобретение, которому только предстоит восхитить любителей чудес и... световых эффектов! - Хитрые глаза изобретателя чуть прищурились и сверкнули, будто тайна, о которой он сказал, в этот миг заинтриговала его самого, будто она не была ему известна. - С Вашего позволения, я задам вопрос об увлечениях Вашего отца: не заинтересуется ли он игрой света и тени? Если у него другие интересы, мы можем подыскать для него что угодно. Хоть даже вот это, если вдруг он любит прясть, - Витторио приподнял повыше моток для пряжи, а свободной рукой махнул куда-то в сторону левой стены. - Или механический самоповорачивающийся вертел для равномерной прожарки свиной туши над огнём, если он любит как следует пообедать. Тогда уж не помешает и рецепт особенной червелаты - белой орллевинской колбасы, которую мы с моим старым мастером однажды приготовили. Вы ее не пробовали? Возьму на себя смелость посоветовать это лакомство прежде, чем Вы надумаете покинуть Лирэфию, здесь она удаётся мясникам лучше всего!
Бойкий темперамент молодого маэстро развернулся и раскрылся перед гостьей незаметно для самого Витторио. Бывали клиенты, с которыми он оставался подчеркнуто вежлив и по большей части молчалив. Те приходили в мастерскую ради дела, и ничего больше. Но эта иностранка нарушила его творческое уединение, проявив любопытство, и это несказанно вдохновило энтузиаста изобретательского дела, что было довольно заметно со стороны.
Не умолкая, Витторио вернулся к своей конструкции из сдвинутых вместе ширм, придержал одну из них своим левым протезом, а правой рукой поманил гостью к себе и театрально-заговорщицки шепнул:
- Обычно незаконченную работу показывать никак нельзя, миледи, но эта вещица уже готова, осталось только над подставкой подумать, а потому... Прошу, взгляните!
Посторонившись, мастер пропустил свою гостью первой, когда она подошла ближе. Он запоздало задумался, принято ли в ее краях пропускать женщину вперед, но как только оба оказались в затемненном пространстве, мысли эти напрочь улетучились из головы. Изобретатель низко склонился над верстаком, чиркнул огнивом, и вскоре рассеянный свет от пляшущего в прожекторе огонька свечи осветил изнутри укрытие из темно-коричневого полотна. Преломленный линзой свет причудливо лег на лица Витторио и иностранки, и хозяин мастерской, не успев выпрямиться во весь рост, уже обернулся к своей гостье и взволнованно поглядел на нее в ожидании оценки. И даже вполголоса протянул нетерпеливое:
- Нуууу и... позвольте, миледи: что Вы думаете об этой вещице?

Улыбка маэстро ничуть не поблекла, хотя озадаченный взгляд на свою гостью он всё же бросил. Она пробормотала что-то совсем тихо, себе под нос, и теперь Витторио пытался разобраться: какова вероятность, что иностранка обращалась к нему? На каком языке были произнесены ее слова? И тактично ли переспрашивать, если вдруг окажется, что у чудачки есть привычка разговаривать с самой собой?
К своему слуху, ослабевшему после злополучного взрыва в военное время, мастер давно успел привыкнуть. Но вот с необходимостью признавать это свое увечье он так и не свыкся до сих пор и потому никогда не позволял себе прямых просьб вроде: "Я недослышу, говорите, пожалуйста, громче". Знакомые сами были в курсе и повышали голос уже машинально, едва переступив порог мастерской; новые клиенты и поставщики улавливали это в ходе общения с деликатным, но громкоголосым юношей. А вот этой посетительнице еще только предстояло приспособиться общаться с маэстро.
Как бы то ни было, у нее имелись все шансы преуспеть, особенно если она останется такой же заинтересованной и восторженной, какой выглядела сейчас, склонившись над прожектором и завороженно наблюдая за причудливой игрой света. Молодой изобретатель расцвел широкой улыбкой, когда первая зрительница захлопала в ладоши при виде светящейся безделушки.
- Ваш брат Ахмед, он артист? - С неподдельным интересом спросил Витто, обходя верстак с другой стороны, опускаясь перед ним на колени, как перед алтарём собственной священной веры, аккуратно открывая крышку прожектора и осторожно, одним указательным пальцем правой руки чуть передвигая свечу, чтобы она сияла ровно по центру. - И среди Ваших друзей тоже есть артисты? Хотел бы я с ними познакомиться! И посмотреть на картины, написанные Вашим отцом, - почтительно добавил он, а потом метнул взгляд куда-то в сторону мастерской, оставшейся за полотном. И слегка смущенно добавил: - Я и сам художник, миледи, а не только изобретатель и инженер. Я состою на службе у графа Лореншира, Адриано Грациани, - подумав немного, он прикинул, что представиться иноземке по чести будет вовсе не лишним, и для пущей убедительности и произведения впечатления пояснил: - Я выполняю поручения Его Сиятельства и преданных ему людей, служу ради благополучия Орллеи и ее военной безопасности. Я занимался оснащением боевых кораблей во время войны и сейчас продолжаю разрабатывать новое вооружение. Но, конечно, я ведаю не только оружием, и клиенты у меня самые разные. Доводилось мне оказывать услуги и для людей, связанных со Священной Церковью. Когда я был еще подростком, исполнил поручение кардинала Алеандера де Анжа и починил старинный драгоценный мощевик. Я слышал, Его Высокопреосвященство теперь стал архиепископом, - Витторио говорил по привычке громко, но монотонно, потому что одновременно с этим неотрывно наблюдал за свечкой в прожекторе и вновь поворачивал ее и так, и эдак, в уме выстраивая концепцию будущей вращающейся подставки. А потом вдруг спохватился, моргнул и понял, что уже давно сидит на коленях перед безделицей, опустив подбородок на верстак и зачарованно глядя на свое творение, будто рядом с ним никого не было, и в обители своих фантазий и идей он снова остался один. Ну и гостеприимство! Маэстро поспешно поднялся, не стал утруждать себя отряхиванием штанов и согласно кивнул, с улыбкой глянув на свою гостью. - Какое верное предложение! Должно быть, Ваш отец позволял Вам наблюдать за тем, как он работает? Или, может быть, Вы даже сами брали в руку кисть? - Он шутливо прищурился, в действительности, конечно, не предполагая, что девушке было бы позволено заниматься живописью или хотя бы попробовать оставить след от краски на холсте. - В самом деле, огоньки можно сделать разноцветными, если с покрыть линзы красками разных цветов. Только важно сделать слой краски именно такой толщины, чтобы стекло оставалось прозрачным, передавая лишь отсвет, не добавляя тусклости... И я, кажется, знаю, как это сделать, - не без самодовольства добавил юный художник, а потом задул свечу и на ощупь отдёрнул полотно, выпуская гостью обратно в мастерскую: рядом с прожектором становилось душно. На этот раз о гостеприимстве Витто вспомнил быстрее и галантным жестом предложил иностранке присесть рядом с длинным тяжёлым дубовым столом, заваленным пергаментами, палитрами, сломанными перьями, чернильницами и кое-где присыпанным древесной стружкой. А с одной стороны - даже мукой, после недавней починки мукомольного механизма.
- Вы не ищете подарка для Вашего брата? Или, быть может, прожектор понравился бы не только ему, но и Вашему отцу? Работа почти закончена, я мог бы предложить Вам преподнести эту вещицу в качестве подарка одному или другому... - Витторио вспомнил ее упоминание об артистах и мечтательно вздохнул, опираясь обеими ладонями - живой и деревянной - на край стола. Было время, когда он сам грезил стать артистом и выступать на театральной сцене, да только где они, те беззаботные времена? - Признаться, прожектор я в самом деле придумал как театральный эффект. Или как вещицу, которая сделает выступление любого барда ласкающим не только слух, но и взоры публики, - бесхитростно поведал мастер, глядя на посетительницу с нескрываемым интересом. - Простите, миледи, за моё любопытство: где же Вы обзавелись друзьями-артистами? Должно быть, в Атлантии, если я правильно расслышал имя Вашего брата?

"Из Атлантии!" - воодушевленно повторил Витторио вслед за гостьей, но не вслух, а одними губами, не желая перебивать собеседницу. Его взгляд еще раз скользнул вниз по ее платью. Совсем такое же, в каких ходят орллевинки прямо здесь, на улицах Лирэфии. В ее красивом спокойном лице с правильными чертами и светлой кожей тоже не было ни намека на экзотичность, и молодому мастеру вдруг подумалось, что никогда раньше он не интересовался, какие же люди живут там, в Атлантии, за широким морским проливом. Интересно, что привело ее в Лирэфию? Тактично ли спрашивать? Богатая на события жизнь и нынешнее положение обязали Витто знать и как следует соблюдать премудрости этикета при общении с сиятельными особами, приближенными к графскому двору, но вот чужеземки пока ни разу не наведывались к нему в мастерскую. Еще и в одиночестве!
- Похоже, что и Вы не прочь странствовать по свету, миледи. Иначе Вы не оказались бы в моей мастерской, - заметил юноша, довольно улыбаясь. "Всё-таки, принимать у себя иноземку - это честь", - решил он наконец. Какой творец не честолюбив? Кто не желает известности и признания своим собственным изобретениям? Если эта атлантийская гостья заберет что-то из мастерской в свои родные края, вещицы запросто могут стать там настоящими чужеземными диковинами. А прослыть иностранным мастером, имя которого будет передаваться из уст в уста где-то за морем, синьор Вестри был совсем не прочь.
Но прежде эту честь нужно было заслужить, угодив гостье с подарками для ее родных. И если с братом Ахмедом всё вырисовывалось ясно, то оставался отец-художник, удивить которого - тот еще вызов...
- Надеюсь, миледи не показалось, будто я хвастаю, рассказывая о применении моего ремесла, - фраза гостьи о высокородных господах, которые ценят молодого изобретателя, не прозвучала язвительно или ехидно, но Витторио слегка насторожился и постарался умерить свой пыл. Будучи натурой увлекающейся и во всех отношениях творческой, он легко шел на поводу у мимолетных перемен своего настроения. А если добавить к этому его истинно орллевинский нрав, то вовсе не удивительно, что теперь маэстро так же быстро присмирел, как раздухарился несколькими минутами раньше. Отойдя на пару шагов назад, он расправил плечи и выпрямился со весь свой немалый рост. Пусть веса у юного инженера был недобор, но, когда желал, он мог выглядеть весьма внушительно и статно.
- Я смогу завершить доработку прожектора за два дня, миледи, и, если Вам будет угодно, мой помощник доставит его по адресу, что Вы изволите оставить, - церемонно сообщил маэстро, неспешно прохаживаясь вдоль длинного дубового стола, минуя прикрытые полотнами холсты и останавливаясь возле одной из прикрепленных к стене полок. - Если странствия еще не приводили Вашего брата в Орллею, я буду счастлив возможности передать ему свой привет вместе с этой приятной безделушкой. Быть артистом и путешествовать... - юноша моргнул, и его серьезный взгляд вдруг заволокла пелена; он посмотрел куда-то в пространство перед собой и рассеянно улыбнулся, как самый настоящий романтик и мечтатель. Но потом всё-таки встряхнулся, встрепенулся, проморгался и тронул свою переносицу пальцами правой руки, будто хотел снять привязчивые мысли о далёких манящих краях как липкую паутину. - Это очень интересная судьба. Я думаю, миледи, что такому человеку есть о чем рассказать, оказавшись в приятной компании. Он не сопровождает Вас в путешествии? Или, может быть, Ваш супруг? Прошу простить мне моё любопытство, - маэстро изящно ввернул извинение, прикрыв им не совсем тактичный вопрос, но любопытство всё ещё терзало его пытливый ум. В самом деле, как гостья из Атлантии забрела сюда в полном одиночестве? Не похоже, что она была робкой служанкой при какой-нибудь из лоренширских дам - уж слишком уверенно себя вела.
Витторио вспомнил, что приблизился к полке после вопроса о кистях. И здесь ему тоже нашлось, что сказать. Уже повернувшись к стене и запустив правую руку в недра полки, он обернулся к гостье, с непритворным интересом спросив:
- А разве Ваш отец не сам изготавливает для себя кисти? Каждый художник... в Орллее, само собой, я говорю от лица художников нашей земли, - он легко улыбнулся, сглаживая категоричность своего заявления, - сам изготавливает свои кисти такими, какими представляет их для своих нужд. Ведь это уникальный инструмент, и он свой для каждого, - Витторио повернулся и опять шагнул к столу, водружая перед посетительницей терракотовую амфору с широким горлом, из которой торчали всевозможные кисти: малого диаметра и большого, плоские и круглые, пушистые, со скошенным ворсом, овальные, мягкие и жесткие... - Но я, конечно, смогу подобрать что-нибудь особенное, дабы угодить Вашему отцу. В какой технике он пишет? То есть... - молодой художник замешкался, с сомнением поглядывая на иностранку из-под упавших на лоб кудрявых прядей. Поймёт ли она, о чем он спрашивает? Еще и на хельмовском языке? - На что похожи его картины? Что он на их изображает? И в каких цветах?

Отредактировано Vittorio Vestri (2018-05-02 20:10:00)

Какими бы причудливыми ни были нравы атлантийцев, в тактичности им было не отказать. По крайней мере, если судить по поведению гостьи, заглянувшей в мастерскую. Пусть манеры этой моны оставляли легкие сомнения насчет атлантийского этикета, что поначалу повергло Витторио в замешательство, но с вежливостью и деликатностью у нее всё было в порядке: распознав двоякое значение важного заявления маэстро, она тотчас же сориентировалась и заверила, что хвастуном его не считает. Хорошо, хорошо... А, может быть, это ее природное чувство такта говорит, а не воспитание?
Об обществе чужого края молодой изобретатель знал лишь то, что среди атлантийцев ценятся роскошные яркие ткани, они строят храмы немыслимых форм, похожие на огромные круглые пироги, а их женщинам, кажется, предписывается тихонько сидеть дома и радовать своей красотой одного только мужа.
Витто снова взглянул на гостью украдкой - и теперь уже с сомнением. Нет, на угнетенную супружеской диктатурой жену она походила не больше, чем на прислугу орллевинской синьоры.
Так из какого же мира она пришла?
- Цена прожектора станет для Вас приятным удивлением, миледи, - галантно и в то же время ловко увильнул от прямого ответа изобретатель. Но оставлять свою будущую клиентку в неведении было бы неправильным. Ей и так предстояло расплачиваться за вещицу в иностранной валюте! Чем больше времени маэстро проводил с ней, тем яснее становилось: несмотря на традиционное платье, в Лирэфии чужеземка пробыла не так уж долго, и это было заметно. Казалось, что она не чувствует себя уютно. Об этом говорила ее скованная поза - вместо того, чтобы опереться на стол или хотя бы положить на него руки, она сидела ровно, опустив ладони на колени, и в ее взгляде порой проскальзывала настороженность.
Повернувшись к той же полке, откуда добыл амфору с кистями, Витторио извлек связанные кожаным шнурком листы нового пергамента, развернул один, нацарапал на нем стоимость прожектора и почтительно положил перед гостьей, пододвинув к ней чернильницу, которая притаилась здесь же, на столе, затерянная среди чертежей, набросков и черновиков. Среди последних, кстати, были и исписанные знаменитым зеркальным письмом, которым пользовался маэстро де Ланца, а потом приучил к этому и своего ученика. Витто пользовался этой уловкой не так часто, как Николло, но особенно смелые, новаторские или опасные идеи всегда записывал именно так - справа налево.
- Прошу, миледи, адрес для доставки и Ваше имя напишите здесь. Прекрасно, что по пути с рынка Вы сумели найти мою мастерскую и заглянуть сюда! Само собой, когда Вы решите покинуть меня, я провожу Вас и помогу разыскать Вашего дядюшку, чтобы Вы не блуждали по улицам в одиночестве, - серьезно заверил синьор Вестри, согласно закивав и аккуратно забрав у посетительницы беличью кисть. - Чудесный выбор, эти кисти универсальны: достаточно мягкие, чтобы положить краску гладкими мазками, и достаточно тонкие, чтобы филигранно выписывать детали. Подойдёт и для точечной росписи. А еще вот эти... взгляните, - маэстро ловко орудовал обеими руками: вставил выбранный художественный инструмент между деревянными пальцами своей левой ладони, а правой рукой ловко извлек еще две кисти, куда тоньше первой, и продемонстрировал их покупательнице. - Если присмотреться, можно заметить, что одна из них - круглая, а ворс второй чуть скошен и сужается к концу. Это сделает мелкую работу еще более аккуратной и приятной. С Вашего позволения, миледи, я добавлю их к Вашему заказу просто так, в подарок, - кисти прилагаются к довольно крупной покупке - к прожектору, - а потому сделать такой щедрый жест в сторону чужеземки вовсе не сложно. К тому же, Витторио всегда нравилось радовать своих заказчиков, даже бескорыстно.
- Я сам, признаться, точечную роспись так и не освоил как следует. Да и историей атлантийской живописи, увы, не владею так свободно, как хотел бы, - изобретатель пожимал плечами, пока его руки мастерски упаковывали кисточки в плотную бумагу и перетягивали ее красивой тёмно-фиолетовой тесемкой. - В свое оправдание могу сказать, что я в первую очередь инженер-изобретатель, и лишь потом живописец. А кроме того, знаете, я ведь в юности мнил себя поэтом! - Витто жизнерадостно разулыбался и подумал, что это отступление в беседе, вероятно, поможет гостье расслабиться или слегка развеселиться. Вспоминая свои прежние импровизированные спектакли, он усмехнулся, встал подальше и выставил вперед левую ногу, а правую руку картинно поднес к груди и с чувством продекламировал, громче нужного чеканя каждое слово:
- Но вот ведь как бывает: Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит! - трагично вздохнув, Витторио мотнул кудрявой головой. - Ни поэтом, ни театральным актером я все-таки не стал. И, знаете, ничуть об этом не жалею, - лукаво улыбнувшись, хозяин мастерской вдруг нырнул куда-то вправо, а потом снова оказался рядом с гостьей, подкравшись уже с другой стороны.
- Для миниатюрной живописи я могу предложить Вам вот это, - аккуратно развернув отрез шелковистой темной ткани, маэстро продемонстрировал своей гостье причудливого вида предмет: круглое увеличительное стекло заключено в оправу, но остается подвижным и фиксируется под нужным наклоном крохотной "лапкой" сбоку; к лупе прилагается мудреная система ремешков и крючков, с помощью которой стекло крепится к голове. - Таким пользуются ювелиры и мастера мелких механизмов, - пояснил Витторио, поднимая вещицу на уровень своих глаз, прищуривая один и вторым, огромным и голубым, таращась на чужестранку сквозь стекло. - Но и для живописца, что пишет миниатюры, это будет очень кстати! С возрастом зрение теряет былую остроту, даже если рука маэстро остается твердой. Вы можете попробовать, если любопытно, - довольный своей идеей, изобретатель с готовностью протянул вещицу женщине.

Довольный своей идеей и заранее уверенный в том, что увеличительная линза придётся по вкусу старому атлантийскому художнику, Витторио еще пару секунд так и простоял перед гостьей, протягивая ей вещицу правой рукой. Потом он обратил к ней озадаченный взгляд, нахмурился и наконец-то опустил руку. Интуиция сыграла с маэстро хитрую шутку: атлантиец в самом деле пользовался увеличительным стеклом, но на новое его дочь даже толком не взглянула. "Должно быть, - подумалось изобретателю, когда он пожал плечами, повернулся и спрятал линзу на одной из многочисленных полок, - этот художник - тот еще любитель старины и от своих привычек ни за что не отступится. Но ведь он пользуется лупой! Ладно уж, этот промах не считается".
Оправдавшись так перед самим собой, юноша вновь повернулся к иноземке и с новым почтительным кивком принял от нее пергамент с адресом и именем.
- Миледи Тульфах, счастлив узнать Ваше имя. Конечно, за прожектор можно заплатить частями, чаще всего клиенты так и поступают. И я беру полную стоимость изделия лишь после того, как буду уверен: оно угодило вкусу и потребностям своего владельца, - галантность обхождения еще никогда не вредила, особенно в общении с заказчиками в стенах мастерской. Глядя на посетительницу, Витто вдруг вспомнил её самый первый восторг при виде прожектора и снова расплылся в довольной улыбке. А потом незаметным ловким жестом смахнул мешочек, звякнувший монетами, со стола себе в карман. О неудаче с линзой мастер и думать забыл: слишком много приятного сказала сейчас эта женщина. - Вашими устами говорит истина, миледи! Разве что... Будучи артистом, я бы путешествовал куда чаще, чем сейчас. Оставить мастерскую и надолго отправиться в далекое странствие я смогу только лет через пятьдесят, когда помощники научатся работать сами. Я, конечно, не хочу сказать, что они неумехи - вовсе нет! Но какой художник не любит иногда полениться? Их то и дело надо подгонять, - маэстро бесхитростно поделился с Диной извечной проблемой содержащего мастерскую искусника, а после негромко вздохнул и простёр руку к той стене, вдоль которой выстроились мольберты и бесчисленные амфоры, перепачканные красками самых разных цветов: от заурядных до немыслимых. - Вы точно не желаете приобрести для отца что-то кроме кистей? Может быть, краски? Я смешиваю их сам, это не новость, ведь любой живописец делает точно так же, - юноша выдержал паузу и с любопытством взглянул на гостью, будто ожидая от нее возражений или, наоборот, согласия. Может, в Атлантии всё иначе? Но та пока молчала, и Витторио продолжил: - Но я добавляю в их состав новые ингредиенты, и результаты порой выходят ошеломляющие! Например, если добавить в масляную краску пчелиного воска в определенных пропорциях, она станет гуще и сохнуть будет дольше, но стоит начать ею писать - и становится заметно, как легко она ложится на холст, как мягко...
Увлечённая натура художника опять готова была отрешиться от всего земного и унестись в мир восторгов и творческих фантазий, но гостья тем временем поднялась из-за стола с явным намерением покинуть мастерскую. Услышав ее вежливое предположение о том, что уход мастера повлечет за собой убытки, Витто покачал головой.
- Сегодня Вы наверняка будете моей единственной посетительницей, миледи! Мои помощники сейчас готовятся к испытаниям: завтра нам предстоит демонстрация крупного осадного орудия за городской чертой, и вскоре я тоже присоединюсь к подготовке на завершающем этапе, - тут пришлось слегка покривить душой: ехать за пределы Лирэфии маэстро не слишком хотелось и он всё больше склонялся к тому, чтобы провести целый день, колдуя над прожектором. Катапульта имела несколько новаторских отличительных деталей, но в целом механизм был не нов и уже хорошо знаком подмастерьям и старому Винченцо. Витторио планировал прибыть на полигон с утра пораньше в день испытаний и убедиться в том, что всё в порядке. Но добавить себе важности никогда не помешает, особенно когда ты - графский военный инженер. - Я припоминаю, что даже писал записку и оставлял ее на двери мастерской, но, должно быть... - Вы просто не умеете читать рукописный беглый орллевинский, - ее сдуло ветром, и Вы ее не заметили, когда вошли. В любом случае, я готов отложить все мои дела, чтобы благополучно передать Вас под опеку Вашего дяди.
Не забыв прихватить с собой сверток с кистями и походя подцепив свою треуголку, Витто прошествовал к порогу и распахнул дверь, приглашая гостью на прогулку. Он мог бы долго вещать о красках и в итоге наверняка продал бы атлантийке что-нибудь еще, но ее взгляд и поведение подсказывали проницательному маэстро, что задерживаться она больше не намерена. Что ж, в этом есть свой резон: пока солнце теплым светом заливает городские улочки и золотит крыши, но до первых вечерних сумерек остается лишь пара часов. Иноземке наверняка хочется поскорее встретиться со своим родственником и вернуться в его дом, где она почувствует себя в безопасности в чужой стране. Так, по крайней мере, рассудил Витторио.
- Если Вас заинтересовало то, что я уже успел рассказать о красках, Вы в любой момент можете вернуться в мастерскую, миледи. Я с удовольствием расскажу Вам о них больше и даже - кто знает? - может быть, дам Вам самостоятельно опробовать, как изумительно они ложатся, - припомнив свою недавнюю шутку о том, что дочери художника, возможно, доводилось писать картины самой, маэстро озорно хмыкнул и искоса глянул на шагающую рядом женщину. - Или если вдруг станет любопытно, чем мы еще занимаемся - заглядывайте тоже. Я буду только рад познакомить Вас с моими помощниками! Они будут потрясены, если узнают, что такая видная синьорина пришла не позировать для портрета, а покопаться в механизмах.
Неспешно бредя вперед по одной из лирэфийских улочек в направлении большой рыночной площади, Витторио, как подобает, предложил спутнице свой локоть, на который она могла опереться. Левую руку он заложил за спину и с наслаждением полной грудью вдохнул городской воздух. Он, конечно, был не таким благоуханным, как в виноградниках на юге - ведь в виноградниках не живёт несколько тысяч людей бок о бок, - но свою прелесть в этом смешении ароматов было под силу разыскать тонкому гурману. А Витто за годы, проведенные буквально на улицах своего города, себя именно таким гурманом и считал.
- Надолго ли Вы останетесь в Лирэфии? Может быть, Вам доводилось побывать где-то еще в Орллее? Например, в Авелли? - Он принялся с интересом расспрашивать путешественницу, чтобы занять время в дороге и утолить свое любопытство. А потом спохватился: - Да, и как же выглядит Ваш дядюшка? Мы ведь можем встретить его и на подходе к рынку...

Прогулка под руку с изящной спутницей не была для маэстро новым переживанием, ему случалось вот точно так же подставлять свой локоть и плечо клиенткам, женам и дочерям клиентов, не говоря уже о сиятельных особах - дочерях графа Лореншира, и особенно о Лукреции, с которой в свое время был очень дружен мастер де Ланца. Соответственно, это дружеское расположение распространялось и на него, бывшего тогда задорным подмастерьем изобретателя, и нередко он улучал момент, чтобы воспользоваться привилегиями своего положения - например, подставить кучерявую голову под ласковую белую ладошку графской дочки или церемонно провести ее куда следует, пока гвардейцы не хватились, что неугомонная их подопечная опять сбежала в мастерскую к инженерам. Случалось Витторио водить по улице и особ не таких знатных, о ком рядом с миледи Грациани и упоминать неуместно, а еще, конечно, собственную младшую сестру-проказницу. Но, тем не менее, чаще маэстро доводилось общаться с мужчинами, будь то плотники или именитые флотоводцы. Поэтому сейчас, ведя чужестранку по улицам Лирэфии, молодой изобретатель весь подобрался и приосанился, благодаря росту и манере расправлять плечи становясь вполне себе видным спутником, и не забывал вместе с тем лукаво поглядывать по сторонам, ловя взгляды прохожих и убеждаясь, что они впечатлены таким горделивым шествием и его спутницей не меньше, чем требуется.
- Порой мне кажется, миледи, что и целой жизни будет мало для того, чтобы узнать Лирэфию и сполна ею насладиться. Мне ею пресытиться до сих пор не удалось, - с обезоруживающей улыбкой признался Витто и тут же вскинул руку, указывая на стену ближайшего дома. - Взгляните только, как прихотливо обвился плющ по этому белому камню! И как пламенеют цветы! В ясный солнечный день, будь облаков поменьше, чем сейчас, от лирэфийской красоты вполне можно ослепнуть, я не лгу, - юноша перевел взгляд на крохотный прилавок, где яркими горками в холщовых мешках возвышались иноземные специи, втянул носом их насыщенный аромат и задумчиво предположил: - А впрочем, в Атлантии, должно быть, тоже очень много цветов... Наверное, в своих работах Ваш отец какими только оттенками не пользуется. Может, нам такие и не снились!
Подольстившись к спутнице, Витторио остался вполне доволен собой, хотя на деле он, конечно, не считал, что атлантийские художники способны превзойти мастеров старой орллевинской школы. Куда уж там! Как истинный орллевинец, гордый величием своего народа и его искусства, он относился ко всему чужому с безграничным любопытством, но и с легкой снисходительностью, потому что, разумеется, не сыскать во всем мире края блистательнее, чем благословенная красавица Орллея.
- Приводите Вашего дядю ко мне в мастерскую, я буду счастлив встретить его и показать всё, чем богат. Может быть, оружие займёт его больше, чем бытовые и развлекательные изобретения и картины? Тогда ему не удастся миновать посещения полигона, что за городом. Но уверяю, что разочарованным он оттуда не уйдёт.
Первый ароматный прилавок знаменовал только приближение к рынку; чем шире становилась улица, тем больше прилавков теснилось вдоль стен бок о бок. А вскоре показалась сама площадь, и там уж всё свободное пространство было занято бесчисленными лавками, шумными зеленщиками, рыбниками, лоскутниками, мясниками, и так загромождено бессчетными навесами, лотками, повозками и тянущими их крикливыми ослами, что свободным оставался лишь узкий проход. Где-то в толчее громогласно зазывал к себе шарлатан-зубодёр, с другой стороны смуглая гадалка томным голосом сулила предсказать удачу и предостеречь от надвигающихся бед.
Витторио приостановился в стороне, не желая заводить свою гостью в самую гущу разношерстной толпы. Там не то что ноги легко отдавят - кошель подрежут и будут таковы! К тому же, Дина почему-то выглядела растерянной; таким же был и взгляд ее, блуждающий по лицам горожан - сплошь загорелым и бородатым. Ее уверенность куда-то испарилась, и маэстро решил, что такая шумная толчея иностранке не по душе. Он успокаивающе дотронулся до ее руки своей теплой правой ладонью и сам вытянул шею, всматриваясь в толпу.
- Ну-ну, миледи, это лишь на первый взгляд кажется, что здесь в жизни никого не отыскать. Сейчас мы пообвыкнемся, присмотримся внимательнее, и... - ясный и громкий голос Витторио легко перекрывал рыночный гомон. - О, я, кажется, вижу человека совсем такого, как Вы описали! Высокий, полноватый, и на голове его что-то надето... намотано... Вон там, взгляните! - Витто оживлённо обернулся к иноземке и глянул на неё с самодовольной улыбкой - мол, не зря я взялся Вас провожать, как бы Вы здесь нашлись, если бы не мои зоркие глаза? В этой толпе кого только не было, среди горожан наверняка затесалось немало иноземных купцов, и все в полосатых халатах да в тюрбанах. - Ух, какая бородища! Один момент... Вот только рыжая ли она... - маэстро прищурился и прикрыл глаза ладонью от яркого солнца, силясь рассмотреть того, кого принял за дядюшку своей клиентки. - Я что-то не пойму, пока тень так падает ему на лицо...