Смерть никогда не пугала удачливого капитана Моргана своей паскудной перспективой. Все рано или поздно умрут, не так ли? Мало кто готов к этому переходу из одной жизни в другую. Даже сам Тоби, наверное, был не готов. Но он не чувствовал страха.  Совсем. Будь то кусок древесины, что отлетит по инерции от врезавшегося в борт корабля ядра, или вражеская шпага проткнет сердце. Одна единственная пуля. И не важно, что станет потом: будет он завернут в свой черный флаг и спущен на дно, либо же тело погребут под землей, где его радостно сожрут черви. Что будет - то будет. Но каждый раз предательский холод пробегал по телу, когда перед носом вставал факт гибели близкого человека. Тогда мир действительно менялся. Он прекращал быть цветным. Он утомлял вялотекущим временем. И даже волны, что когда-то так баловали душу шепотом, переставали вдохновлять на жизнь. Такая участь постигла Волкодава.
Гнедой жеребец медленно ступал вдоль берега. Его широкие копыта оставляли глубокие следы, которые исчезали лишь на третий-четвертый подход ленивой волны. Вечерело. Ром в бутылке в который раз заканчивался и никак не хотел браться внутри из ниоткуда. Оставаясь наедине с собой, Тоби мог позволить себе побыть слабым. Слезы порой стекали по щекам, пока гримаса лица не менялась в своем выражении бестолково пустом и безразличном. Но на этот вечер даже их не осталось. Не осталось ничего, кроме коня, заката и бесконечного моря. Сколько дней капитан уже не появлялся на палубе своего корабля? Сколько дней его уже не видела команда? А сколько не увидит еще? Не забудет ли своего капитана? Ведь каждую ночь перед глазами вставала фигура белокурой девушки - его милой Каталины. Она стояла к нему спиной и звала пирата, чтобы он подошел и обнял ее. И как только Морган подходил ближе, она поворачивалась обезображенным лицом к нему и кричала. Кричала громко, злобно и протяжно. Она проклинала капитана за то, что он оставил ее в тот вечер одну. И ее окровавленные руки тянулись к телу Волкодава, дабы истерзать ногтями, но их не было на пальцах. Один за одним их выдергивали в страшной пытке. И она злилась еще больше. И так каждую ночь. Тобиас уже перестал походить на себя. Бледнота сразила тело наповал, в мешки под глазами можно было складывать пустые бутылки из-под рома. Еда через раз выходила наружу вверх по пищеводу. И дни тянулись так медленно и неумолимо тяжело, что казалось, они скоро совсем раздавят капитана. И даже далекий от Рейна Рамий, куда Дикий Бык приплыл, чтобы скрыться от реальности, не спасал из бедственного положения, но даже усугублял его. Глаза Тоби все чаще скашивались в сторону опиума.
И вот, одним каторжным вечером, когда солнце уже почти село, ром закончился, а конь все еще плелся по неизвестным дебрям, внезапно раздался женский крик. По телу пробежала дрожь, и бутылка сама собой вывалилась из руки прямо на землю, издавая глухой стук. Морган всполошился, всматриваясь в наступающую темноту. "Марис, мне это послышалось?" В своих мыслях капитан все чаще уходил к морскому владыке, стараясь найти внутри себя его и тем самым утешиться. Даже идеи - уйти окунуться в море и больше не выплыть из него - не казались дурными. Но Марис молчал. Однако конь продолжал двигаться вперед продвигая своего всадника к неминуемому событию, и тут снова послышались голоса. Челюсти не произвольно сжались, зубы скрежетнули, и в этом умате Морган отчетливо слышал голос той самой, что не так давно умерла в страшной пытке. Его словно разразила молния сейчас. Дыхание участилось, смешиваясь с бешенным темпом сердца. Руки непроизвольно сжали поводья и натянули их, конь недовольно фыркнул, еще не понимая, что последует дальше, но резко впившиеся в бока ноги человека заставили жеребца пуститься вперед, в ночь. "Неужели мне дали второй шанс!?" Позади из-под копыт летел песок, пока гнедая спесь рвалась через тернии к заведомому месту, где свершится правосудие, где острая сабля капитана найдет свою жертву и вонзится в плоть. И Тобиас видел перед глазами одну определенную женщину, у которой все это время просил прощения, ему представлялась картина, что там на берегу она ждет своего спасителя, ведь он должен был не допустить ее кончины. Вдалеке показался силуэт. В глаза бросились до боли знакомые светлые волосы, тонкий девичий силуэт. И сердце разболелось, в него точно укололи шпагой, а кровь разливалась медленно и тягуче по нутру обжигая. И капитан не пожалел коня, очередной раз заставляя того двигаться быстрее ветра.
Так и было. В своем болезненном бреду он знал, что там в грязных руках моряков стоит голая Каталина. - А ну пошла прочь, зелень подкильная! - Взревел Тобиас, когда его жеребец уже почти был на месте. Оказавшись в пяти метрах от места происшествия, капитан резво выпрыгнул из седла. - Я не повторяю дважды, челядь! Проваливайте, или не миновать вам грот-мачты в заднице и моей сабли во рту! - Ух, как он был зол! Казалось, волосы пирата взъерошились от накалившихся внутри чувств, а стальные мышцы напряглись по максимуму. От глаз так и разило бешенством, а оскаленные губы выдавали не то, что боевой настрой, а самое настоящее сумасшествие. И исполосованное шрамами лицо не выражало и тени спокойствия или шутки. Его бледность в последних закатных лучах выдавала приступы психического расстройства, словно оправдывая второе имя известного капитана Моргана - "Безумный". Пускай некоторые увальни были крупнее Волкодава, но он знал, что это не помешает ему оставаться одним из лучших в бою. И потому, ни секунду не ожидая, он вытащил пистоль, желая сделать предупредительный залп в тело одного из моряков. Громким хлопком раздался выстрел. Первый из обнаглевших, держащий бедную девушку, пал.

Дымка безжалостно сорвалась с дула пистоля, обвивая его, облизывая, лоснясь, желая воочию увидеть смерть в первый и последний раз за всю свою недолгую жизнь. Два зеленых глаза смотрели вперед, не скрывая порывов безжалостной расправы - надругательством над телом собрата. Размозженная голова, лежащая на песке, так не естественно и глупо раскрыла рот от удивления, на что Морган лишь хмыкнул, не желая более уделять внимания этому предмету. Каталина же, однако, не сорвалась бежать прочь и не осела на песок в приступе паники, вырывая локоны своих чудесных светлых волос, чем крайне порадовала своего спасителя. Женщина успела загубить жизнь еще одного пирата, правда не своими сексуальными ногами и умением их раздвигать, а очень даже материальным ножом, что не щадит глупых проступков и очень любит впиваться в самые сочные жилы. Второй увалень пал на песок, заливая прекрасный светлый берег своей бордовой кровью, и теперь валялся подобно зарезанной свинье. Их осталось трое. Капитан осклабился, бросая любимый пистоль на землю, выхватывая жену-саблю так, что в последних лучах заката ее лезвие сверкнуло адским пламенем. - Ну-с, девочки, потанцуем? - Не на шутку рассердившись, один из моряков схватил девушку за волосы, с силой потянув на себя и кинув на песок, около одного из трупов, заставляя ее лежать в бессильном молчании, второй перехватил шпагу, явно готовясь атаковать Моргана, ну а третий попросту вытащил свой пистоль, направляя дуло теперь на слегка худощавое тело капитана. - Кажется, я знаю тебя! Ты - скользкий слизняк, видел тебя в сортире, пока срал! - Этот плевок в лицо Волкодава был явным промахом, ибо он не слышал их глупых речей и фраз. Но видел... Видел, как нагибается пират, что не так давно заставил девушку пасть на колени. Видел, с какой силой он сжимает предплечье той, что засела в сердце капитана прочно и надежно! - Каталина...! - Прохрипел Тобиас почти шепотом, и его тело тут же содрогнулось и сорвалось вперед. Но громкий выстрел заглушил все и вся в этот миг. Светлый камзол последовал за своим хозяином на песок, отворачиваясь по пути от троих приспешников моря, поворачивая тело боком ко всем оставшимся на ногах. Морган упал, зарываясь лицом в маленьких дюнах, что испещрили все в радиусе десяти метров вокруг. Тишина обняла берег, заглушая на доли секунды все чувства.
- Ха! Так то! - Здоровяк убрал пистоль и повернулся спиной к телу, теперь жадно рассматривая красотку. - Ты знаешь, кто этот пират? - Голос второго моряка был не столь самоуверенным, чем первый. - Нет! И мне плевать на то, кто бы он ни был. - Третий поставил девушку на ноги, прижимая спиной к себе, крепко сжимая ее руки. Крупная ладонь мужчины прикоснулась к лицу Селии, слегка поглаживая ее подбородок, чтобы потом зарядить крепкую пощечину. - Это был Морган! - Какой еще к Марису Морган!? Давай, пошевеливайся. Уведем ее на корабль, все вместе поживимся! Или сначала трахнем ее здесь, прямо на трупах этих кретинов, а потом еще и на палубе развлечемся? - Грубые руки прикоснулись к пышным грудям, тиская их не церемонясь. - Тот самый Морган! У него еще флаг с рогатым черепом. Безумный Морган. - Первый весело крякнул, затем рассмеялся, сотрясая попусту воздух. - И где он теперь? Вон... валяется дохлый. Теперь его имя ничего не значит! - Толпа загоготала, разворачиваясь в сторону шлюпки и уводя туда же женщину, совершенно с ней не церемонясь, позволяя периодически лапать ее за все места, обсуждая кто, куда и по какие шары будет загонять в овечку свой волчий хрен. Но боль всегда пробуждает ото сна. Левая скула разболелась, словно в нее насыпали соль понемногу, превращая это в пытку. Тобиас подтянул первую руку, затем вторую. Его мозг точно оживал от клинической смерти, постепенно насыщаясь кислородом и проверяя жизнеспособность всех своих систем. Глаза, полные боли и жажды мести, раскрылись. Его губы снова осклабились, голова медленно повернулась в сторону уходивших, пока на щеке заструилась красным пятном кровь. Удачливый черт.
Внезапно из тела стрелявшего, из самой груди, показалось острие сабли, рвущееся к самому небу. Пират сделал последний хриплый вздох, обронив взгляд на кусок металла, что торчал впереди. Его губы пошевелились, пытаясь что-то сказать разумное, что обычно говорят перед смертью. Но да не смог, а лишь рухнул на колени, чтобы затем плашмя лечь на песок, оставаясь навсегда рядом со своими мертвыми друзьями на радость кровожадным чайкам. Позади него стояла фигура в светлом камзоле, крепко сжимающая рукоять боевой подруги и вытаскивая ее из еще теплой туши. Один из нападавших обернулся, дабы позвать своего друга, что отстал, но как только заметил, в чем дело, тут же поднял тревогу, вытаскивая рапиру. Волкодав стоял на месте. Его рука поднялась к щеке, не вытирая кровь, а скорее размазывая ее только сильнее по лицу, придавая внешнему виду еще более дьявольский вид. Взгляд бешеных глаз был направлен на двух оставшихся, моряков, как бы советуя им не шевелиться, а принять смерть с достоинством. Ну да кто послушает чужака, когда в твоих руках уже почти теплая женщина, которую можно связать и хорошенько насытиться ее телом? Мало кто. И вот он, один из глупцов, срывается с места, проклиная все, на чем только стоит эта земля, и несется на капитана, в надежде сразить его одним единственным ударом. Но ловкий и проворный силуэт Тобиаса делает правильный уклон, опьяненный дичайшим притоком адреналина, и лезвие сабли скользит по торсу моряка. А далее лишь немая сцена... Оставляя позади себя нападавшего, Безумный встает на ровном месте и выпрямляется, бросая взгляд назад. Там, за плечами, так же встает на ровном месте пират, роняя шпагу. Его руки резво устремляются к животу, пытаясь сдержать накопившееся за все прожитые годы чувства внутри... Но кишки так и валятся наружу, выскальзывая из онемевших пальцев, устремляясь прямо на бездушный песок. И вот еще один повержен. Грудь Моргана наполняется свежим почти ночным воздухом. Там, за спиной последнего врага, шепчет ласково море. Взгляд устремляется на светлые локоны любимой женщины, на ее силуэт, зажатый в крепких руках моряка, и на оружие, приставленное к ее виску.

Тобиас стоял на месте. Легкий ветерок ласково проходился по его светлым отросшим волосам, что почти ложились на лицо челкой. Взгляд не моргающих холодных глаз был устремлен прямо на пирата. И в этом самом взгляде отражалась леденящая кровь злость. Не та, яростная и агрессивная, которая вспыхивает небывалым диким огнем где-то внутри груди, опоясывая тебя, заставляя адреналин бежать по венам со скоростью порывистого шквального ветра. А злость, что разрывает мозг на части, выносит из головы все мысли, кроме одной - убить, нельзя помиловать. Она не приходит внезапно и так же внезапно не исчезает. Она - это ты. Она всегда рядом, вне зависимости от ситуации. Ее сердце бьется в такт с твоим, а легкие извергают ртутные пары, что проникают в твое тело и оседают там ядовитой пылью, умертвляя весь организм. От этого чувства вены становятся черными, и кожа каменеет, а на лице не остается место для улыбки. Лишь плотно сомкнутые губы, перерождающиеся в рычащий оскал. И именно таким стоял сейчас капитан Морган. Он цеплялся взглядом за эти родные золотистые локоны Каталины, за ее стройный силуэт, даже не подозревая, что напротив него совершенно другая женщина, с другим вкусом и ароматом, с другим нравом и прелюдиями. Но ее силуэт... Ах, он дурманил капитана! Он сводил с ума одним своим видом. И каждую чертову ночь Морган вспоминал тот плоский животик девушки, ее пышную мягкую грудь, переходящую в тонкие женственные ключицы. Он вспоминал, как вдыхал ее запах, пока его тонкий нос вел линию от тех изысканных ключиц по шее вверх к уху. И какие слова он шептал ей, что только не обещал... И как рука проходилась по стройным длинным ножкам, поднимаясь выше, устремляясь к самому запретному плоду. И как мышцы Каталины сокращались от ласк, как ее тело извивалось и... Ах! Какие это были вечера, когда два тела забывались в идиллии! И сколько лет верная Каталина каждый раз встречала своего капитана, когда только видела Быка, заходящего в порт? Тобиас рухнул в тот момент, когда увидел ее окровавленное тело, когда понял, что ничего из этого уже не вернуть. И скольких бы друзей он ни терял, сколько бы кровопролитных боев ни прошел, потерять женщину, с которой делишь постель, оказалось больнее всего.
И так, сжимая крепко саблю в руке, не чувствуя текущей по щеке крови, он стоял, нанизывая урода на свой острый взгляд. Нанизывая медленно и с садистскими наклонностями. Наконец, он сделал первый шаг. Уверенно, но слегка расторопно, словно подкрадывался, как тигр перед рывком. Затем еще один. Время медленно тянулось между двумя баррикадами, делящими одну войну. Но что сделать в такой неприличной ситуации? В грудь забрался еще один вдох соленого морского воздуха, и в голову тут же вонзилась идея. Но так и не успев обрести воплощение, она была застрелена кем-то со стороны.  Волкодав встал на месте, его глаза на мгновение расшились, словно бы пуля пришлась ему в бок, и теперь тот кровоточил. Но нет... Этот выстрел, скорее, освежил его сознание, заставляя смотреть не на иллюзии, вызванные последними днями болезни, а на реальность. И эта девушка, что теперь тоже стояла, как вкопанная, оказалась совершенно не похожей на покойницу. Потерянность и отрешенность пришла на место злобы. Тобиас закрыл на миг глаза, чтобы протереть их свободной рукой и снова открыть, дабы увидеть сон. Но нет. Это реальность. И Каталина уже мертва. Он так и не успел ее спасти. Тело капитана слегка пошатнулось, он развернулся и пошел в сторону своего выброшенного пистоля, так и не сказав ни слова. В его голове сейчас роилось слишком много мыслей. Однако, кто-то третий нагнал Безумца, выговаривая лестные слова в адрес Тоби. Подобрав пистоль, он не посмотрел на подоспевшего потенциального матроса, делал вид, что попросту не замечал его. Глаза, бегая по потемневшему пейзажу, выискивали в этих потемках лошадь, которая была так беззаботно оставлена им перед боем. Какая глупая ошибка! Остаться без лошади ради... чего? А действительно, ради чего? Морган обернулся, вглядываясь во все тот же силуэт девушки. Не дурна. Да, немного старовата для шлюхи, но крайне не дурна. "Оставить ее здесь с этим моллюском? Или вышибить ему мозги и забрать ее с собой?" - Одевайся. - Командный, поставленный за столько лет службы на корабле голос звучал хоть и в приказном тоне, но все-таки слегка терпеливо и как-то оберегая девушку от нежелательных последствий. Осталось только угадать, не окажется ли она строптивой дурой и не захочет ли остаться с этим недострелком, заместо того, чтобы вернуться в Рамий с тем, кто попытался ее спасти? Впрочем, взгляд Моргана быстро метнулся к неказистому моряку, встречая полые восхищения глаза. - Я не беру с собой портовых щенков, которые прячутся за юбкой. - Он был старше, но трусливее и глупее. Быки не такие. Быки годны не только, чтобы переворачивать столы в таверне, но и для того, чтобы приносить добычу. Быстро и много. И Тобиас был Быком, от чего он еще раз посмотрел на девушку и тут же сдвинулся с места, дабы найти коня.
Спустя минуту, конь уже был под всадником, бодро вышагивая по песку прямо к берегу, где их обоих должна была ждать спасенная особа. Жеребец подошел к девушке слегка лениво, словно бы не видел, что происходило здесь до этого. Морган протянул даме руку, дабы помочь ей вскочить на коня позади себя. - Садись. - Сухо произнес он, и так же немного грубо и холодно потянул девушку за руку своей стальной хваткой. Затем подстегнутая моряцкими сапогами лошадь вновь потащилась по песку, вывозя обоих с этого проклятого берега, оставляя позади только трупы и одинокого мужика с его жалкой лодкой. Топот копыт вновь ворвался в сознание капитана. В его глазах не было сна, а в действиях хоть каких-то признаков человеческой души. Он молчал, пытаясь разглядеть дорогу. И лишь луна сиротливо сопровождала их обоих, осматривая покалеченный силуэт девушки, ее синяки и ранки. От Моргана несло ромом, табаком и кровью. Только запах опиума еще не так сильно выделялся среди остальных. Капитан уже давно перестал замечать то, что делает, и потому лишь на половину сейчас понимал, куда ведет их обоих лошадь, и зачем они вообще куда-то едут. Боль потери выжгла его мозги, не оставляя позади ничего.

Дивная ночь простиралась сегодня над головами двоих следующих по пути истины в Рамий. Звезды светили ярко, луна была безмятежна. И вот, дикий туман начал пробираться сквозь травинки, деревья и камни, обнимая всех и каждого своими большими промозглыми лапами. Роса уже собралась на концах трав и теперь питала землю, сползая вниз. Природа всегда жила своей жизнью, отторгая болезнь - человечество. Но люди выработали иммунитет, приспосабливаясь к любой погоде, выживая там, где не выживает более никто. И потому, когда холод начал пробираться под камзол, доставая тело все еще разгоряченного капитана, Морган проснулся от своего "сна". Он отпустил уздечку, заодно скинул со своей талии руки девушки, что покорно и кротко ехала сзади, затем осторожно снял свой когда-то белый камзол с зеленой дорогой вышивкой и передал его назад. - Накинь. - На его же теле осталась просторная рубашка и завязанный на шее платок. Но что еще могла угадать под одеждой незнакомка, так это обмотанное бинтами тело от самой талии до плеч, где бинты и закреплялись. Они плотно сидели, не соскальзывая и не доставляя дискомфорта. Однако стоило второй всаднице вновь обнять капитана за талию, тот негромко зашипел, пропуская воздух сквозь зубы внутрь. В чем причина таких мер? О, капитанская доля не всегда бывает лучше доли матроса. Их первыми убивают после абордажа, они также встревают в пьяные драки в таверне, где по их телу может пройтись противник стулом пару раз. И лекари, наверное, уже давно устали от этих моряцких выходок. Но кровь горяча, а ром еще горячее. И потому теперь Тобиас носил свои доспехи из тряпок.
Внезапно голос женщины врезался в сознание Моргана, вновь выводя его из транса. Он постарался внимательно выслушать все, что она ему сказала и так же пытался понять о чем она говорит. - Тобиас. Меня зовут Тобиас. - Кому именно он пытался это внушить - себе или девице - не известно даже Богам, но тем не менее это означало, что он различал ее речь  и понимал, о чем она говорит. - "Три якоря"? Это, вроде, бордель? А не слишком ли ты молода, чтобы быть там мамкой? - Морган дернул уздечку, чтобы конь повернул на еле различимую тропу, так же ведущую в Рамий. Жеребец недовольно зафырчал, но повиновался руке капитана, и потому продолжил далее следовать в сторону порта. - Я верну тебя в Рамий,
и дальше наши пути разойдутся. Никакого борделя, никаких шлюх. - Слова могли прозвучать грубо, и не без причины в его прошлом. Теперь ему, пожалуй, тяжеловато придется с девушками. Особенно с белокурыми.
Еще некоторое время их путь продолжался в горделивом молчании, каждый думал о своем. Внезапно Тобиас остановил коня и быстро слетел с него, моментально передавая поводья в руки девушки. Тошнота подрывала его изо всех сил - это ром не хотел приживаться и теперь вылезал прочь. Поэтому, останавливаясь за высокими кустами, Морган согнулся пополам, пока его тело отторгало ненужный яд. Неприятная картина, спорить не приходится, но такого бытие пирата, их участь. Прочистив свой желудок, капитан выпрямился и направился обратно, уже слегка мотаясь. Мир вокруг кружился толи от слабости, толи от выхода алкоголя наружу. Но это вот-вот пройдет ведь, верно? Нужно всего лишь немного попить. И потому, подходя к лошади, Волкодав вспоминал, где находится закрепленная фляга с водой. Она висела прямо под стройной ножкой девушки и от того, подойдя почти вплотную к ней, Тоби всмотрелся в стопу, затем провел по тонкой коже линию вверх, по голени к колену и дальше, пока не наткнулся на девичий силуэт в его камзоле. Ей шло. И его взгляд, немного робкий и по-мальчишески удивленный, осторожно прикасался к ее фигуре, искренне стараясь не разбить возникшую идиллию белокурой всадницы на гнедом коне под светом одинокой луны. "Прекрасно..." Но желудок вновь скрутило, тошнота заглушила любые чувства, и Моргана вырвало прямо позади лошади. Наконец достав искомую большую флягу, Тобиас облил себе всю голову, смачивая как следует волосы, умывая лицо и напиваясь прохладной чистой водой. Трезвость подступала. Как раз кстати. Но силы уходили и, передав флягу уже девушке, чтобы она либо напилась, либо закрепила ее на место, поняв что забраться в седло уже нет возможности, капитан отобрал у нее поводья и повел жеребца пешком, ступая по земле почти бесшумно и осторожно, больше не вглядываясь в девушку.
Впереди показались первые огни порта, виднелись высокие мачты кораблей. Где-то среди них затесались и мачты Быка, стоящего посреди собратьев величаво. На его палубах, наверняка, уже какую ночь проходили пьяные драки, Гектор, по возможности, должен был разнимать их, а не устраивать, но получалось ли у старпома? Хотя капитана пока что совершенно не тянуло к морю. Он слишком сильно устал без сна и без еды. Алкоголь, казалось, должен был уже замещать кровь в венах. И от этих мыслей желудок громко и предательски заурчал, словно чертов кит в толще ледяной воды. Тоби остановился. Он достал из небольшого мешочка трубку, прикурил и пошел дальше, так и ведя за собой жеребца. Все отбитые внутренности разболелись, дышать становилось немного тяжелее. Силы изрядно покидали тело, нужно было быстро найти ночлежку, иначе он уснет прямо на улице. Дым обвивал подсохшие волосы капитана, его лицо и позади развевался, находя покой и уют в портовом городке. - Мне нужна комната на одну ночь, немного еды и ром. Устроишь? - С тех пор, когда его вырвало, он впервые вновь посмотрел на девицу, но уже в свете огней Рамия. Да, действительно не дурна. На самом деле, в некоторых местах даже поприятней, чем Каталина. - Но чтобы никого больше не было, никаких шлюх в моей постели, никаких косых игривых взглядов в мою сторону. Хоть одна подойдет близко - я вышибу ей мозги. - Не затуманенный алкоголем разум понимал, что самый лучший выход из сложившейся ситуации - переночевать в борделе, хотя к этому месту капитана и не тянуло больше. Сейчас ему становилось тошно от одной только мысли, что кто-то может заменить его милую Каталину, что хоть кто-то сравнится с ней в постельных играх. Но денег у него не осталось, а ночевать где-то нужно было.

Он лишь кротко кивнул, устремляя от части задумчивый взгляд вниз, бросая его на землю себе же под ноги. А дальше... А что дальше? Девушка скрылась за расписными дверями неплохого заведения, где преподносят еду для тела и настроения, а он пошел дальше, уже почти не видя дороги. Глаза не были сомкнуты, но сознание сомкнулось на одной песчинке из тысячи, из целого моря. И вот, скрываясь под сенью навеса, где могли переночевать пара-тройка лошадей, когда фигура капитана уже совсем утонула во мраке свода, он остановился и, наконец, протер свои глаза. Они не слезились. Они пересохли. От этого мира, от всего, что только творилось вокруг. Ему в одночасье надоело море, запах лошадей, ему надоели ром и грог! И Боги, даже эти создания, наделенные сверхсилами, уже перестали быть для него отцами и матерями. Даже Бык, чьи палубы давно стали домом, оказался предательски ненавистен и отчаянно безнадежен! Но тут конь зафырчал, прерывая размышления, заставляя руки Волкодава действовать вопреки дурной усталости и истощению, а злость в это время начала заново порабощать помутненное Я, забитое камнями совести. И даже зубы скрежетнули, а руки сжались так, что костяшки побледнели, но... Чья-то рука нежно прикоснулась к правому плечу, заставляя замереть. И он вспомнил, что однажды сидел на мятой постели, наблюдая за тем, как яркие солнечные лучи пробиваются сквозь плотные шторы. Они мягко прикасались к ее белой коже, цеплялись за ключицы и игрались в волнистых прядях ее светлых золотых волос. И она всегда громко смеялась, когда Морган рассказывал ей ту или иную превеселую историю, она сама любила пошутить, при этом не в силах сдержать собственный смех. Живая. Яркая. Запоминающаяся! Как вообще такая звезда могла упасть с неба прямо в руки одного злого капитана? И она умела любить. Она проводила своими тонкими пальцами по щеке, по разбитой скуле, и боль уходила. Она ложилась рядом такая сонная и теплая, дабы заглушить страдания души, а ее бы обнимать и обнимать, вдыхать аромат волос и закрывать с ней рядом глаза. Она пела тихо, почти шепотом, о том, как далеко заходят корабли, как высоко поднимается луна и как... умеет любить женщина. Она была прекрасна во всем. Да? И не важны были ссоры, что возникали между двумя огнями. Нет! Она была огнем, а Тоби ее преданным ветром. Да, все было так. Они любили и были любимы. Вечность. Пускай, у нее тоже есть срок. Он прикоснулся к правому плечу, потирая его, ведь на самом деле никого не было позади, кто бы мог успокоить его душу. И от того руки его вновь обмякли, усталость навалилась непосильным грузом, а глаза, и без того красные, совсем потухли, и веки начали опускаться.
Высокая худощавая фигура проникла внутрь помещения. Встречая безразличные взгляды моряков, капитан тут же прошел мимо. Новая знакомая уже успела встретить его почти на пороге, сразу же говоря по делу, ничего лишнего, и, как самый смирный человек, Тобиас пошел за ней, не промолвив ни слова. Казалось, все, о чем он говорил ранее Селии, теперь было совершенно не важно. Он просто хотел как можно скорее спрятаться в недрах какой-нибудь комнаты и там уснуть беспробудным сном до утра послезавтрашнего дня. Однако один взгляд зацепил его за живое, словно крюк вонзился под ребра и остановил движение этим. Морган встал на месте, его кожа на лице побледнела. Голова медленно начала поворачиваться влево, пока взгляд не встретился со взглядом юной девушки. Совсем молодая, маленькая даже... Взгляд еще робкий, испуганный. Она не в силах отвести его, она боится. Вот ведь пташка. И, кажется, он слышит как бешено бьется сердце в ее грудной клетке, как заливается оно алым соком, давится им внутри. И его руки вновь напрягаются, правая тянется к пистолю, уже почти нащупывая рукоять. Он прекрасно знает, как рьяно вырывается пуля из дула, рыская, будто вампир, ища свою цель в этом замкнутом пространстве. А когда впивается в тело, то не остается больше шанса на жизнь. Пальцы судорожно сжали рукоять, но тут же резкая головная боль пронзила правое полушарие черепной коробки молнией, заставляя отпустить треклятый пистоль и схватиться за висок всей большой ладонью. Тоби поморщился, закрывая глаза. А когда их раскрыл, пташки уже не было. И правильно. Он осклабился и пошел далее за Селией, ведомый единственным желанием - утолить свои печали.
Наконец он вошел в комнату. Достаточно приятное убранство, нужно отметить. Окно было открыто нараспашку, впуская шальной ветер внутрь. Здесь стояла широкая кровать, к которой с потолка спускались воздушные ткани, создавая иллюзию шатра. Невдалеке стоял маленький столик, на полу располагался ковер. Все, что нужно, для отличного времяпрепровождения с прекрасной дамой. Тоби прошел к кровати и плюхнулся на нее так, словно никогда в жизни не спал на мягкой перине. Постель утаскивала его сознание, но голод был сильнее. - Мясо с картошкой и чарку грога. - Он поднял на нее уставший и даже от части отреченный взгляд. - Большего и не надо. - С этими словами его взгляд спустился вниз по ее стройной фигуре, некогда так безжалостно удручаемой подкильной зеленью на берегу, но теперь чувствующую себя защищенной и властной. - И верни мой камзол. - Морган вытащил пистоль и небрежно бросил его на постель рядом с собой, после чего добрался до маленького мешочка, прикрепленного к поясу. Оттуда он выудил трубку, затем дотянулся до свечки и подкурил, вдыхая аромат табака. Сколько времени прошло с тех пор как миловидная владелица борделя ушла - он не знал. Он не чувствовал ничего, даже дыхания ветра. Но вот дверь снова отворилась, и запах горячей еды как никогда взбодрил его. Почти вскочив с места, чуть не выронив трубку, капитан резво выхватил чарку из рук барышни и сделал пару жадных глотков, после чего вновь посмотрел на Селию. Она была куда ниже его, но куда интересней, особенно при взгляд сверху-вниз. - Селия, верно? - Чарка была оставлена на прикроватном столике, в то время как руки наконец выхватили блюдо с едой и поставили все это рядом с грогом. Табачный дым обхватил шейку Торбьеры - Может... Ты останешься здесь? Мне нужна хоть какая-нибудь компания на этот скудный вечер. - Он прошелся к кровати и сел на нее, поближе пристраиваясь к еде. - Бери еще одну чарку и бутылку грога. - На тонких губах появилось жалкое подобие шутливой улыбки - Я не буду слишком много приставать к тебе. Обещаю!

Когда его спросили о камзоле, он лишь кинул непринужденный взгляд в сторону своего грязно-светлого одеяния и кивнул. Тот и правда необходимо было не то, что освежить, а протащить сквозь все круги Ада, дабы застывшая кровь и прочая грязь слезли с его плоти обнажая истинную сущность. Ну а пока широкая рубашка скрывала измотанное бинтами тело капитана, пока неподалеку горели лампадки, сам Морган выглядел еще хуже чем камзол. Не то, чтобы грязный и рваный. Скорее потасканный жизнью, от части старый и безумный капитан.
Опиум осторожно выносил его разум. Он туманил его своими дурными мыслями, уносил в мир иной, вездесущий и непокоримый. Туда, где нет никаких правил, законов, сводов небес и крыш. Там есть только мрак и кошмары, твои собственные демоны, что окружают целой толпой, налетают, как налетала бы стая угольный ворон в самую темную тильскую ночь. И капитан поддавался веянию табака, на мгновение замирая и позволяя себя нести вперед, по течению не быстрой реки. И немного что вывозило его обратно: пара лампадок с их приглушенным светом, запах горячего стейка, отблески на бутылке рома и пара стройных ног, что покачивались в такт его мыслям рядом. Капитан с дикой жадностью поглощал мясо, иногда перебивая его вкусом картошки. Вкусно. Да? Но он не чувствовал сейчас вкус, еле слышал то, что говорила ему девушка, сидящая рядом. Но вот привкус рома на губах и та огненная змея, что ползла вниз по пищеводу, устремляясь к бездне желудка и прячась там во тьме, успокаивали душу капитана. Он вновь кинул взгляд на Селию. Знала бы она, как тяжело было сосредоточиться ему теперь. - Храбр!? - Он усмехнулся, шакалистая улыбка во все зубы легла на лице, искривляя шрамы. - О нет, я не храбр. - Вновь заливая ромом свою печаль, отводя взгляд от ее тела лишь на одно мгновение, он поддался искушению и обронил кроткий смешок. - Я поступил даже глупее чем ты. Но на то мне и дали мое прозвище - Безумный - чтобы делать вещи, которые другим не приходят в голову. - Капля невыносимо истинного напитка стекла с губ капитана, пробегая по подбородку, устремляясь вниз вместе со всем мирозданием, но он успел и вытер ее рукавом свободной рубашки. - Но порой я задумываюсь о том, что по-другому и быть не могло, а, Селия? Ведь, если бы не я, то никто другой не спас бы тебя от этих... идиотов. И если бы не ты, то никто не спас бы меня от... - Он осекся. Брови его, ранее неподвижные изгибы, теперь нахмурились, разрезая лоб двумя глубокими морщинами. - Голода. - Снова взяв в руки нож и вилку, умело орудуя ими, он отрезал большой кусок от мяса, дабы насытиться этим пиршеством во время собственной чумы.
Однако огоньки слишком задорно плясали сегодня в тех свечах, что были расставлены по комнате, дабы мрак окончательно не забирал сознание капитана. Взгляд ненароком покосился к пистолю, что лежал между ним и владелицей этого заведения. - Знаешь, тебе не плохо было бы научиться стрелять, чтобы подобных ситуаций больше не возникало. - Ром, накапливаясь внутри, бодрил к действиям. Морган чувствовал новую силу в своих руках, ногах, в теле. Хотя оно и болело, было перевязано бинтами после одной из многочисленных драк. И даже ныло во тьме ночной, пускай и не так сильно, как душа, но... Тобиас представил, как эта девушка берет в свои руки огнестрел. Как ее ладони несмело, трепетно и с восторгом сжимают рукоять и поднимают дуло выше. Уголки его губ растянулись в загадочной улыбке. Ее выпрямленные руки, мягкий блик на светлой коже. И выпрямленная спина, а с плеч спускаются водопадом пряди золотистых волос. И как забавно в ее глазах мелькает огонек, взывая к безжалостности. Никто и никогда не узнает, насколько опасна, коварна и хитра бывает женщина. Нет, пожалуй, осознание этого приходит только в тот момент, когда она уже смотрит на тебя через прицел, а в глазах ее холод, злоба и толика страха. Хотя, у Селии не будет страха в глазах. Тобиас лично видел, как эта хрупкая девушка втыкает в тело рьяного пирата его собственный нож. Смело. И достаточно недурно. Сделав заключительный глоток второй чарки, капитан отодвинул подальше от себя уже совсем пустую тарелку и потянулся к пистолю, взывая к верному оружию. - Пистоль стреляет всего один раз...
Зато какой! - Он поднял оружие дулом вверх, рассматривая металл так любовно, словно то была его нагая жена в брачную ночь. - И поверь - одного заряда бывает достаточно для того, чтобы не только напугать врага, но и вытрясти из него все дерьмо. - Капитан выпрямил руку, наводя пистоль на дверь, за которой слышались тихие женские шаги. Он словно бы ждал только того, когда откроется дверь, и в их мрачную обитель войдет стороннее существо, не приобщенное к тайнам Селии и Тобиаса. Но дверь так и не открылась, никто не вошел, не нарушил таинство, воцарившееся здесь. - Таким женщинам, как ты, не стоит умирать зря, где-то на безызвестном берегу! - Он улыбнулся пошире, убирая дуло пистоля от входа, теперь вновь осторожно просматривая витиеватые узоры, высеченные на рукояти каким-то мастером. Тоби положил пистоль перед собой, наливая еще одну полную чарку рома. Бутыль начала пустеть, задевая этим фактом. Ну да ничего. Это ведь не последняя бутылка в мире, верно? Капитан сделал добрый глоток, затем разрядил оружие и прохрипел - Вставай, я покажу тебе - каково это. - Сам Морган первым поднялся с постели, ну а затем подал даме руку, по-прежнему хитро улыбаясь, словно предлагая ей вступить на другую дорогу, ведущую прямиком в недра Ада, где и будет ждать ее этой ночью. - В конце концов, сегодня я оказался рядом, но завтра меня уже не сможешь найти! - Он самовлюбленно ощерился, все еще предлагая даме руку помощи. И в этот кроткий миг его сознание вновь помутилось, и он видел перед собой не столь Селию, сколько совсем другую женщину, живущую лишь в его памяти. И предвкушая дурман, вдохновляясь видением, опьяняющим тело в сто крат больше, Морган не перестал улыбаться. Опиум. Ах, дивный опиум! Сколько тел ты погубил и сколько еще погубишь? Ну да не сойдет душа капитана в твои объятия, не покорится болезни, а останется в этом мире, посреди бытия людского и смрада человеческих мыслей, дрейфовать посреди дыма пушек и громких визгов абордажных сабель, следуя за своим ангелом - белокурой музой, сотканной из грез и страданий. Она будет ступать босыми ногами по палубам, по гневным волнам, и возвращаться обратно к капитану белой чайкой на сизых крыльях или другой белокурой девушкой, стоящей в ночи на берегу, окутанной отблеском свечей в комнате на втором этаже, пока ветер будет прикасаться к ее плечам, лаская их томно, слегка застенчиво и бескрайне нежно. - Давай же! Позволь себе увидеть этот мир через прицел! Я покажу тебе красоты этого ракурса!