Роланд вернулся в Фэр-Айл затемно, когда замок уже пребывал в блаженном леденящем сне, обдуваемый всеми горными ветрами, какие только можно было придумать. Официальной встречи или любого другого излишества, кои привыкли устраивать южане, не было – вернулся и что с того? Если каждый раз крутить хороводы по этому поводу, столица горного королевства так и продолжит неустанно встречать кого-то, с утра и до вечера. Однако Роланд и сам попросту не хотел сейчас отсвечивать на публику, занимаясь куда более насущными делами, нежели игрой на публику – он готовил свои союзников к продолжению войны, укреплял Третий Перевал, налаживал новые контакты. К войне нужно быть всегда готовым, особенно если сам её желаешь – а принц её желал – поэтому последние месяцы Уоллес-младший то и дело находится в разъездах, лишь изредка навещая Фэр-Айл дабы выказать почтение своему выздоравливающему брату-королю, его тугодумам-сыновьям и, что важнее всего, племяннице, Филиппе. Последняя приносила ему нескрываемое удовольствие как своим вздорным нравом, так и искрометной критикой новой королевы Фйеля, Аланы, дочери старого Беркширского графа, купленную Тэмом по наиболее выгодной цене. Брак за графство? Роланд никогда не лез в братские сердечные дела, хотя прекрасно понимал, что сердце тут не при чём, да и о самой невестки слова не проронил – нужно блюсти этикет и не выглядеть ханжой, посему Филиппе выпала обязанность говорить как за себя, так и за братьев, не находящих в себе смелости высказать отцу своё мнение, да и за дядюшку тоже – тот был повязан обязанностью. Так и живёт гордое северное королевство, а точнее его королевская чета – пока Айлес прыгает выше головы, стараясь показать себя отцу, Комнол пакостничает и всячески старается выставить себя более достойным, Роланд порхает, как бабочка и жалит, как змея.

К слову, о змеях. Возить их по всей стране не представляется возможным, а поскольку Уоллес-младший никогда за дом не принимал Чисхолм, вся его коллекция хранится в Фэр-Айле под бдительным взором Филиппы, которую с большим рвением принц учит с ними обращаться – искусство это не только опасное, но и требующая огромного терпения. Не сказать, чтобы она уже могла без опаски брать в руки ядовитых гадюк, однако с тварями попроще уже вполне выходит и это радует, Роланда так уж точно, Тэм уже сам за себя скажет. Вот и после приезда первым делом принц отправился навестить своих «подружек», взяв одну из них с собой. Пока он игрался с животиной в игру «попробуй укуси», его навестил давних друг и главный сподвижник – Аластер МакДугал. Тот явился не ради принесения полагающихся почестей, но ради вести, от которой ухмылка Уоллеса-младшего спала и её место занял пронизывающий холодный взгляд. Мир? На год? Переспрашивать было бессмысленно, собеседник никогда не порол чепуху и сейчас едва-ли стал бы. Столько пролитой крови, пережитых бедствий, смертей и всё ради чего? Ради подачки Хельма? Как же союз, заключенный не так давно с бунтующей Орллеей? Если дать южанам возможность разобраться со своими проблемами и восстановиться после всех бедствий, что пали на их головы, никто и ничто не заставит их придерживаться каких-либо договоренностей. Разве это не очевидно и нужно каждый раз озвучивать, а ещё лучше – не отходить от Тэма ни на шаг, дабы он ненароком не заключил мир ещё с кем-нибудь. Эдакий миролюбивый король, завёл себе жену и решил остепениться, гонять боевых медведей по полям сражений уже устал, видать. Но всё это завтра, сейчас Роланд решил хорошенько выспаться с дороги и утром, преисполненный уверенностью и силой духа, поговорить с этим блюстителем мира.

Пробуждение далось трудным, ведь принц почти и не спал. Тщетные попытки были оборваны несколькими кубками эля и лишь когда комната начала плыть перед глазами, он смог таки отоспаться несколько часов. Слуга принёс завтрак постояльцу королевского двора – несколько бараньих ножек, кубок вина и что-то ещё. Осушив кубок сразу же, Уоллес-младший взял кусок баранины и сначала зашёл в свой заповедник, взяв очередную гадюку – красную – после чего попятился медленно в тронный зал. Тэм, гордо восседающий на троне, вёл какую-то беседу с одним из своих многочисленных советников, пока Роланд, чавкая сочным куском баранины во рту и играясь со змеей, сел в кресло чуть поодаль от королевского трона, предназначенное для ближайших соратников фйельского короля во время официальных приёмов. Закинув ногу на ногу, мужчина продолжал грызть ножку и смотреть, как змея обводилась вокруг его руки и с недоверием поглядывала на медведя, сидевшего с другой стороны трона. Само собой, король не мог не заметить, что его младший брат не выказал ему причитающихся почестей, не поклонился и даже не поздоровался с ним, да что уж там говорить – даже не смотрел в его сторону. О да, это было поведение схожее с тем, как маленький мальчик дуется на родителя, когда ему что-то не дают и тем паче отнимают. Осталось дождаться, когда терпение одного из двух Уоллесов лопнет и кто-то заговорит.

Пожалуй, питомцы двух Уоллесов красноречивее любых слов рассказывают о своих попечителей. Тэм, как и его ручной мишка, столь же скован и подавлен чужой волей, как и эта животина. Негоже могущественному зверю исполнять роль дворняги, послушно следуя барскому кнуту и подчиняясь хозяину, он утратил самую главную ценность, какой обладал – волей, а иначе свободой. Змеи Роланда были подневольными, это верно, покидать тёплые и уютные гнёзда им было опасно, да и рассекать свободно королевский замок в поисках добычи им нельзя было, однако ни одна из них не подчинялась принцу – он никогда не был им хозяином, скорее уж компаньоном и другом. Как же заставить гадюку, чей яд без особых трудностей убьёт человека, не кусать твою руку? Во-первых, надо понимать этих изысканных существ и знать, как они себя ведут, что им не нравится и как не провоцировать. Змея не укусит и не пустит в ход свой яд понапрасну, лишь в случае самообороны либо же при охоте. На многократно превосходящих себя существ змеи не охотятся, кормящую руку кусать не станут, если она не будет причинять им неудобства. Ядовитый оскал гадюки в ответ на приближение медведя был встречен улыбкой Роланда – он даже не колыхнулся и не посмотрел на животину, с нескрываемым интересом наблюдая за своим питомцем, грызя кусок баранины. Когда Тэм отозвал свою послушную собачку, змея продолжила скалиться тому вслед, пока принц не отвлёк её внимание внешней стороны ладони, в которой держал еду. Та сначала несколько мгновений изучала баранину, после чего продолжила виться вокруг руки, заняв удобное положение и положив свою голову на костяшки пальцев хозяина.

Король таки первый развеял тишину, поприветствовав своего брата в родных землях. Тридцать лет Тэм приветствует своего братца в родном замке, каждый раз, как только тот отлучался из родного поместья, стабильность. Продолжая жадно грызть остаток баранины, Роланд не одарил Уоллеса-старшего ни взглядом, ни ответом. Чувство уязвленной гордости и ощущение предательства требовали вывалить сиюминутно целую тираду брату, но принц таки сдержался.
- На днях я посещал курган отца и задумался, - начал Роланд, смотря куда-то вперёд, по-прежнему не переводя взгляд на Тэма, - Достойный ли я сын. До его смерти я был вторым и должен был быть готовым занять его место, случись что-либо с братом. После его смерти моя задача блюсти трон брата и коль он пока восседает сейчас на нём – я с ней справляюсь, - тон мужчины был артистично спокойным, хотя не нужно быть большим знатоком душ, дабы разглядеть недовольство. Ещё бы он не был бы недоволен, ведь действия и решения Тэма ведут к тому, что скоро эту августейшую табуретку под его задницей может занять кто-то другой, а Уоллесов пустят по миру, как бестолковых.
- На мой взгляд, у меня неплохая жизнь. У меня две красивые дочери, земли, сытые люди, которые могут назвать себя достойными сыновьями Фйеля, следующими традициям и обычаям нашего народа. Я проливал кровь во имя отца, во имя брата и всей нашей семьи, чту богов моей родины, даже спас жизнь брату, когда мог просто оставить его пускать слюни в подушку, избавляясь от двух его непутёвых сыновей, - наконец Роланд перевёл взгляд на своего брата, что вторила и змея у него в руке – её голова приподнялась, а шёпот развеял звуки хладного ветра за стенами замка, - Пусть мои змеи верности не знают, но я свою доказал и не раз. Что же я получил за эту верность? Титулы и земли мне дал отец, не брат, они мне полагаются по праву рождения и заслужил я их службой стране и тем людям, которые населяют эти земли. Брат храбро освободил меня из плена, куда я попал, спеша ему на помощь. Век не забуду, но поскольку ни денег, ни земель, ни распрекрасной жены я у брата не просил, полагаю, я вправду за верность просить верность, - оттяпав ещё кусок баранины, Роланд резко отвернулся и выпрямился на стуле, после чего бросил кость с остатком мяса вокруг под лапы медведю. Тот едва-ли был оскорблен подобным и наверняка с радостью вцепился в еду, если только Тэм его не приструнил.
- Верности не мне, негоже королю быть верным лорду. Верности семье, стране, памяти отца и тому, за что он сложил голову. А за что он сложил голову? За то, чтобы наш народ сбросил оковы, перестал жить в бесчестье и обрёл некогда утраченную славу. Много ли славы в том, чтобы нарушить данное слово, пусть и братом, - сейчас Роланд говорил о соглашении с Орлеей, которое он заключил от имени Тэма и скрепил королевской печатью, когда Тэм был сражен ядом, - Много ли славы в том, чтобы принять мир, как подачку, как отмашку, в надежде, что те, кто лишь недавно резали наших людей на полях сражений, доили нас, словно корову, сдержат своё слово и не придут по наши души, когда благодаря передышке смогут разобраться со своими проблемами? Никогда не считал себя большим стратегом, но им и быть не надо, чтобы понять – нашим успехам на полях сражений мы обязаны проблемам Хельма на западе, с пиратами, чуме, - гримаса Роланда таки исказилась от гнева, но мужчина не продолжил, пока не вернул самообладание. Всё же переходить на откровенную брань и скрещивать мечи с братом он вовсе не хотел, хотя такое дело весьма обыденное – пусть Тэм и король, но был и остаётся братом, которому не грех вмазать по старой доброй традиции.
- Скажи мне, братец, что это такой хитрый план, уловка, а не яд окончательно выжег твои мозги и память, - и вновь взгляд на короля, дабы получить ответ в лицо, как и подобает.

Роланд задрал голову, как делает всегда, когда его что-то задевает. Впрочем, он не прерывал брата, хоть и чувствовал не меньшее возмущение. Споры внутри семьи никогда не осуждались у Уоллесов – кто, как не родич откроет глаза, не прикрываясь ширмой приличия и подхалимства? Если вассал будет роптать перед королём и всячески трястись за своё насиженное место, вплоть до того, что начнёт говорить исключительно те вещи, которые Его Величество захочет услышать, брат никогда не соврёт и не будет подлизываться, скажет всю правду и ещё с три горы надбавит сверху.
- Я не забываю, кто ты, это ты забываешь – кто я, - необыкновенно спокойно ответил Роланд, смерив взглядом пытавшегося встать с места короля, - Не будь меня, ты бы давно кормил червей в кургане или вшей в темнице, пока твой трон прибрали бы к рукам. В эту залу вошёл твой брат, не делай так, чтобы из неё вышел чужой человек. Я не поносить тебя пришёл, а высказать всё, что я думаю о твоих недавних решениях, - может быть отчасти тон был грубоват и неподобающий для общения с сюзереном, но беседа разве была между лордом и королём, или всё же между двумя братьями, рожденными одной женщиной и живших вместе под одной крышей не один десяток лет? Если Уоллесу-младшему уже воспрещено высказывать своё мнение без сладострастных песнопений, тогда кому можно? Тэма по разному можно было назвать, враги его так и вовсе демонизировали горного короля, обильно наращивая вокруг августейшей фигуры образ жестокого и амбициозного монстра, но даже в этом лживом облике Уоллес оставался собой – правителем, который оскорбиться, обидится, но никогда не откажется услышать правду. И коль яд не выбил из его жил кровь отца, он никогда не отвернется от обвинений или упрёков, а встретит их как всегда – лицом, не сводя взгляда ни на мгновение. Это отличает короля от его брата, Роланд предпочтёт скрыть свой взгляд и ответить позже, пусть куда жестче и болезненнее.
- Достойными условиями, - раздраженно переспросил Роланд, недовольно фыркнув и отведя взгляд в сторону – на свою змею. Достойные условия – так проигравший может назвать те условия, которые потом нужно обставить так, словно они исходят от победителя. Королю навязали эти условия, Фйель мира не просил, если он его и получил бы, то только сталью и кровью, а вовсе не стараниями послов или откупами.
- Слово я давал от имени короля, - оскорбленно ответил Уоллес, - Пока ты пускал слюни в подушку, я тебя замещал. Думаешь, Фйель до твоего «чудесного» выздоровления жил сам по себе? Королевство ни дня не проживёт без правителя и покуда ты не правил, правил я. От твоего лица я дал слово и ты его нарушил – ты нарушил в первую очередь своё слово, не моё. Кто впредь будет верить тебе, если ты с такой легкостью отрекаешься от обязательств? И даже если закрыть на это глаза, ты всегда выступал за единство семьи, а сам? Отменяешь решение брата, вынесенное абсолютно законно, показывая всем, что дом короля Мицара не един, что мы разобщены, - естественно, принц отчасти лукавил, задело его всё-таки больше то, что его слово было нарушено и его вынудили смириться с этим, признать, что слово Роланда Уоллеса – пустой звук, что его старший брат не считается с этим словом даже того, когда младший дал его с полным на то правом.
- Попробуй, - хмурый взгляд на «выжигание мозгов» - неужто Тэм решил вспомнить молодость и опробовать себя в поединке с Роландом? Бесспорно, король будет достойным противником и в обычной ситуации вполне мог одержать победу, не будь последствия яда ещё ощутимы – сейчас чаша весов всё же была на сторону младшего брата и через несколько лет она окончательно перевалит на сторону более молодого из двух братьев. Старшим братом быть выгодно до наступления того времени, когда природа начинает забирать своё и тело утрачивает прежнюю гибкость и сноровку, - Причём здесь Найтоны? Мы получили от запада гарантии, что в случае угрозы нас не оставят в одиночестве, как и мы дали слово, что окажет аналогичную услугу. Ты отправил послов Орллее, чтобы поставить одного из Найтонов в известность? Или хочешь сделать этот поступок ещё более гнусным? Как же до твой светлой головы не доходит, что то, что называешь миром, это лишь временная передышка. Кому она больше нужна? Нам? Наш народ сражался и при худшем раскладе, а Хельм проигрывал и при лучшем. Ты косвенно обвиняешь меня в том, что я не чту интересы Фйеля, хотя из нас двоих именно ты закрываешь на них глаза, прикрываясь большой заботой о храбрых мужах. Ты даёшь нашему врагу время, чтобы он подавил мятеж, разобрался с пиратами и последствиями чумы, а после – нанёс удар одним стальным кулаком, и тогда никто отбивать тебе пороги с предложением союза не станет, да и про так называемые «достойные условия» никто не вспомнит. Так скажи же мне, что губительнее для Фйеля? Война, которая может положить конец единому Хельму, разобщить их на века и тем самым гарантировать нам безопасные границы или мир, которым могут подтереться спустя год, когда все внутренние проблемы будут решены? – казалось, Роланд впервые за многие годы заговорил о политике не в шутку и без противного привкуса во рту, какой он ощущал, когда брат внезапно интересовался мнением принца. Уоллеса-младшего устраивало положение, при котором ему не надо углубляться в хитросплетения политики и оставаться превыше этого, однако с того момента, когда Тэма отравили и до его возвращения на законный трон младший из братьев был вынужден в экстренном порядке всё познать, во всём разобраться и избрать единственно верный, на его взгляд, путь. Естественно, отступление от этого пути он считал вопиющей глупостью и с радостью сейчас об этом рассказывает королю, а когда перестанет? Одним лишь богам известно.
- Что лучше всего может сплотить королевство? – выждав небольшую паузу, Роланд продолжил, - Война. Внешний враг, ради борьбы с которым даже непримиримые противники откладывают свои тёрки. Разве на полях сражений умирали исключительно те горцы, кто верят в наших богов? Умирали и наши, и петерианцы и всё ради нашего общего королевства. Если ты хочешь сплотить народ, сплоти его против врага и заставь забыть догматические споры, пусть и на время. Разве отец не учил нас, что одни из сильнейших уз – это узы, связывающие комбатантов? Когда они пройдут войну плечом к плечу, по возвращению у них не поднимутся руки друг на друга, ни смеха ради, ни во имя богов, - естественно, это не самый лучший способ сплотить нацию, но один из самых доступных. Разве Хельм не может прибегнуть к аналогичному, дабы стереть возникшие границы с западом и кровью фйельцев смыть прошлые обиды?