HELM. THE CRIMSON DAWN |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » HELM. THE CRIMSON DAWN » ХРАНИЛИЩЕ СВИТКОВ (1420-1445 гг); » Pray & Curse
НАЗВАНИЕ:
"Pray & Curse"
УЧАСТНИКИ: Nicollo de Lanza & Kristiana Larno
МЕСТО/ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЙ: 23 мая 1443, Рейнис, базилика Cвятого Антония
КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ
Они встретятся, когда к осиянному светом куполу взмоет молитва.
«В руки Твои, Отец-Создатель, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй…».
А расстанутся, когда тишина темной комнаты треснет проклятьем.
«…Ибо много грешил я, в помыслах, словах и делах».
Отредактировано Nicollo de Lanza (2017-08-05 16:41:43)
Через неделю не сбылось... Волшебное, будоражащее предвкушение, сродни сладкому ожиданию свидания с любовником растворилось мраморной пылью на одежде, когда посланный Кристианой Дер Бьена, ее бессменный телохранитель, не нашел в той самой мастерской, где была леди Ларно с Мастером и которую без труда указала своему слуге, того, кого она так тщательно описывала.
Мастера с карими, как вишни глазами, взглядом цепким, словно старающимся охватить и одновременно раздеть весь мир и мягкой улыбкой, как у проголодавшегося кота.
Кристиана недовольно выдохнула. Неизвестно почему, она себе что то напридумывала. Нет, не романтическую встречу вечером под акациями, в тени которой томно стрекочут цикады, вторя несущемуся в галоп сердцу. Нет, совсем другое, притягивало, манило, шептало на ухо запретные мечты... о том что вот ему то, мужчине с темными, проникновенными глазами, можно доверится и рассказать все то, самое сокровенное, что всю жизнь ей приходится скрывать и доверять лишь единицам. Он, мастер и художник, что идет рядом с музами и они в момент озарения целуют его в губы и глаза, вкладывая все самое волшебное, немыслимое, неподвластное для ума и помысла простого человека. Он должен! Должен ее понять! принять! Осмыслить! Охватить! дать ей выговорится! И выплеснуть все это таинственно-прекрасное в самой эстетической форме!
Но... не сбылось...
Однако... переполненная подобными восхищениями Кристиана отправила в Дарингшир своему астрологу и алхимику письмо, о том, какого Мастера она встретила в Ренисе и ее затворник неожиданно встрепенулся. Проведя почти что пять лет безвылазно в ее замке, редко покидая отведенную ему башню Николя Ноа засобирался в Рейнис. Зачем приговоренному и разыскиваемому моргардскому "колдуну" ехать в самое логово змей, которые устраивали на него охоту. Нет, в Рейнисе конечно слыхом не слыхивали про какого то алхимика, за которым в течении пяти лет гонялись наемники по моргардским лесам, но зато Николя Ноа был наслышан о прекрасном городе с золотыми и яркими куполами и башнями, о прекрасных росписях, белокаменных статуях и палаццо. И живопись! Вот она то его интересовала алхимика больше всего. Нет. не с точки зрения эстетики. а с самой что не наесть практической стороны. Он занимался разработкой красок. Ярких, насыщенных и самое главное стойких. И разложив свои изобретения по склянкам, собрав свои пожитки намерелся выгодно продать свое изобретение, тем, кто в состоянии это оценить. Еще, кроме этого Николя Ноа озадачился еще одним художественных изобретением. Стеклянной мозаикой. В Хайбрее погода была не столь мягка и тепла, как в Орллее и Рейнисе и потому, все, что было связанно с фресками очень быстро отсыревало, тускнело и отваливалось. Совсем иное яркая и долговечная мозаика! Десятилетия не тускнеющая и не требующая ремонта. Просто Рай Небесный для скупого!
Отписав Кристиане в Хайбрей, Ноа сложил свой скарб и двинулся в Вечный город, где условился в такой то день, в таком то месте встретится со своей госпожой, потому, как оставлять и отпускать одного старика, давно отвыкшего от людей Кристиана совсем не хотела.
На границе летних праздников стоял большой петерианский праздник «Божьего тела» (Corpus Domini) проводимый обычно в последний четверг.
Это был сравнительно новый праздник, официально учрежденный в память установления во имя таинства причащения (Евхаристии). Петериансая церковь рассматривает Евхаристию как священный дар, оставленный Братом и Сестрой Своей Церкви. Этот праздник празднуется всеми петерианцами, но особо торжественно в Орллее. В этот день устраивались массовые процессии под звон колоколов с хвалебными гимнами, со свечами и хоругвями в руках.
В ярко синее небо взметнулись десятки воздушных змеев с белоснежными хвостами и крыльями, символизирующих ангелов.
Николя Ноа, невысокого роста старичек, с обильной проседью,живыми глазами и тонкими пальцами, задрав голову к верху, стоя на небольшой площади у базилика Cвятого Антония был похож больше на ребенка, чем, на умудренного опытом алхимика и астролога. Придерживая на голове аккуратную шляпу из тонкого шерстяного полотна он внимательно следил за всем происходящим и не скептическое цыканье на него недовольного Дера, ни саркастически улыбающейся Кистианы не могли сдвинуть его с места.
По площади от главного Рейнского собора двигался во главе всей прцесии, какой то из кардиналов, несущий под пурпурным балдахином дарохранительницу с Евхаристическим Хлебом — Телом Создателя. Процессии обставленная с особой пышностью. По пути ее поперек улиц протянуты гирлянды цветов, улицы украшены зеленью. Из соседних домов, по пути процессии, особо богатые граждане вывешивают дорогие ковры, дабы блеснуть своим достатком и таким образом почтить Создателя. Дорога превращается в благоухающих ковер из за летящих под ноги процессии обилия цветов.
У четырех алтарей на установленных на открытом воздухе читается Книга Света, затем вся процессия, вместе с многочисленными горожанами отправляются в Рейнский собор на праздничную Литургию.
- Нет... мы не пойдем туда, что бы давится в этой тесноте и вони, что бы слушать эту тарахтящую на латыни бессмыслицу.
Едко процедил сквозь зубы Дер, хватая за локоть устремляющегося вслед процессии Николя.
- Вы хотели посмотреть на старинную мозаику базилике, а не разинув рот, любоваться на золотое шитье кардинальских ряс!
Кристиана лишь улыбается, пряча свое лицо в тени светло серого капюшона кружевной мантильи. Старичок своим поведением доставляет ей такую же детскую радость и она не может ее сдержать.
[AVA]http://s0.uploads.ru/FMu0v.jpg[/AVA]
Отредактировано Kristiana Larno (2017-07-05 19:35:28)
Николло сидел на храмовой скамье в глубоком оцепенении. Глаза не моргали, зрачки остановились в одной точке, и, казалось, художник, который должен видеть больше многих, не видит ничего. Но порой темные глаза вдруг озарялись проблесками… Межзвездными туманностями, что рвут сиянием мрак Космоса. Так из черной материи сознания рождались мысли. Идеи! Спустя десять минут мужчина словно ожил и зеркальным письмом, которым шифровал все записи, что-то уверенно вывел в блокноте.
Последние две недели де Ланца посвятил только теориям насчет реликвий данактийского ордена... Даже в Рейнис изобретатель вернулся лишь из-за богатства монастырских библиотек. Но местом для раздумий выбирал вовсе не их аскетичные стены, а базилику Святого Антония. Согретую радужным переливом витражей, потрескиванием свечей и торжественным хором десятка юных певцов. На утренней службе их голоса наполняли чистым звоном нефы, витали над головой задумавшегося ученого и, когда они через цепочку изящных мелизмов, сольных вибрирующих нот возносили к куполу ликующее «аллилуйя», Николло, бывало, тоже вскрикивал: «аллилуйя!». Ведь именно тогда к нему приходили разгадки, которых он так ждал.
Утром пятого мая мужчина тоже брел в сторону полюбившегося собора. Подмышкой, как всегда, был зажат порядком располневший блокнот, а взгляд, наоборот, непривычно обращен вниз. Там, в пыли и земле, копошилась своя – другая жизнь. Тянулись склизкие улиточные следы, муравьи тащили на спинах незамысловатый скарб, вразвалку топали жуки. Простиралась жизнь невидимых существ, которые проводят свой век, пища, жужжа, а то и вовсе молча. За нехитрыми размышлениями изобретатель и не заметил, как толпа горожан вокруг него стала плотнее, дома наряднее, а подходя к площади, не только писк и жужжание, но уже гомон и людские крики накрыли с головой... Как человек, которого только что разбудили, де Ланца уставился на помпезное шествие. Что он пропустил? Сегодня какой-то праздник? Но славящие гимны и верующие, что осыпали друг друга лепестками роз, подсказали – праздник «Божьего тела». Хвала чуду пресуществления хлеба и вина в истинные Тело и Кровь Иоанновы.
Конечно, будь это любой другой день, яркость костюмов, сосредоточение столь разномастных физиономий обрадовала бы художника! Тем более, что среди прихожан было много попрошаек. Горбунов, костыльников с протянутой рукой, изувеченных лицом, по случаю скопления народу обнаживших своих раны и язвы – для пущей жалости. Вообщем, изумительных индивидуумов для зарисовок. Но сегодня де Ланца хотелось тишины. Того самого деятельного оцепенения. Поэтому буквально ткнувшись в толпу у входа в базилику, Николло решил побыстрее выбраться с площади. Резко поддавшись назад, он ненароком задел плечом какого-то старца. Шляпа, что тот прижимал к затылку, слетела и упала в пыль.
- Прощу прощения, - живописцу пришлось присесть, а затем поспешно вернуть головной убор незнакомцу. Разгибаясь, Николло поймал взгляд мудрых глаз с сеточкой веселых морщин в уголках. Глаза были удивительными. Из тех, что из черной материи сознания рождают образы мыслей. Невольно изобретатель сказал больше, чем хотел:
- Надеюсь, Вам удастся попасть внутрь базилики, одни её витражи того стоят.
Отредактировано Nicollo de Lanza (2017-06-29 19:02:52)
Николя Ноа одарил Дера взглядом, каким на недовольных взрослых смотрят дети, страстно увлеченные чем либо, поглощенные и считающие, что здесь и сейчас эта увлеченность является центром всего мироздания. И почему тогда Дер, смотрит на него с таким непониманием и даже осуждением, потому, как вся жизнь состоит из пленительных моментов зажигания звезд и их стремительного падения с небосклона? Почему нельзя последовать следом, за этой процессией и углубившись в ее пестрый гомон, цепляясь, перелистывая лица людей, стать на какой то час ее частью. Надышатся. Впитать это в себя, а потом, удалившись от всего мира медленно, как змей, поглотивший свою добычу целиком, переваривать и переваривать. В тишине. Одному. День за днем...
Но алхимик знал, что сорить с Дером было бесполезно. Этого на кривой кобыле не объездишь. И Николя понурил голову, глубже натягивая на голову шляпу, словно бы прячась в нее, хотя, входя в храм полагалось обнажать голову... С этим, разумениями Ноа тоже был не согласен. Зачем мужчине обнажать голову, а женщине наоборот ее покрывать? В чем отличия?
По словам святых отцов женщина на столько грешна, что грехи ее лежат золотым маревом на волосах и потому их стоит прикрыть? А мужчина безгрешен, или наоборот пустоголов, что для того, что бы Создателю заглянуть в чертоги его разума нужно заглянуть под шляпу? А как же тогда всемогущесть Создателя, если он по одному только лице не в состоянии прочесть содержание своей паствы...
Алхимик бросил светлый взгляд на свою спасительницу. Для него она была святая. Для святых отцов отображением всей скверны, что могла находится в этом мире. В мире нет единого мнения и единой истины.. все эфимерно и спорно. Кроме одного.
- О я наслышан о ее витражах...но меня признаться привело сюда совсем иное. Мозаика... я кажется разгадал и улучшил способ ее производства.
Ноа сразу подхватил тонкую нить разговора, брошенную ему незнакомцем. Не смотря на свой возраст и все гонения и тягости, что ему пришлось пережить, он оставался по прежнему совершенно открытым человеком. И вправду дитя, душу которого не удалось исполосовать никому. И потому его действия сейчас особо подвергались надзору Дера и его хозяйки. Ибо он мог подвести не только себя, но подвергнуть угрозе и их.
Вездесущий Дер тут же вырос темной тенью между говорившими и широкой спиной принялся оттеснять старичка в базелику, что бы не дать продолжить разговору течь дальше. Он то знал, каким увлеченным бывает алхимик. И он то вообще советовал Кристиане что нибудь сделать с его языком, а нето он навлечет буду на всех, но она так хотела его порадовать, что ввязалась в это опасное путешествие, притащив его сюда, что бы тот мог реализовать свои планы.
И к своему удивлению Дер сразу же узнал мужчину, заговорившего с Николя. Взгляд его на мгновение застеклянел и тут же метнулся к хозяйке, но та уже, знала, кто стоял перед ней, а точнее спиной к ней.
- Что же вы Мастер заставляете даму ждать... И горевать в ожидании. А потом горевать еще больше, когда она не получает обещанное.
На лице Кристианы сначала удивленном, как и у Дера, а потом игриво-довольном заиграла улыбка. Такая бывает лишь у служительниц Ангии. Ведьм. Когда они точно знают, что у любого человека есть судьба и предназначение. И судьба Мастера была не просто так проложена рядом с ее. Теперь она об этом знала точно.
Сизая тень петерианской базилики скрывала их от солнца и объединяла. Совмещала несовместимое...[AVA]http://s0.uploads.ru/FMu0v.jpg[/AVA]
Отредактировано Kristiana Larno (2017-07-09 21:52:42)
Акцент северного герцогства чуть резанул слух. Не было в речи незнакомца этой певучести орллевинского, музыкального сочленения гласных. Наоборот, слова перекатывались во рту, как мелкие камни на горном перевале. Тем любопытнее было слышать, что иноземец тоже человек искусства. Изобретатель. Вот, говорит он, - улучшил способ производства мозаики.
- Если так, то мне пора взять Вас в плен, чтобы обо всём расспросить. В плену, кстати, наливают. – как бы не был занят инженер, он не умел пренебречь разговором с интересным собеседником. Пусть, и хайбрейцем. И даже то, что за его спиной могут маячить папские прихвостни, не сильно волновало Николло. Тайну о данактийских печатях он хранил исправно, даже сорванец Витто - куда более искусный мастер шпионажа, ни о чем не знал. Так почему бы ему беспокоиться?
На мгновение де Ланца потерял из виду раскидистую шляпу старика – его потеснила праздничная процессия. И тогда же над толпой вдруг рассыпалось облако лепестков. Розовых, белоснежных, кружащихся, стелющихся. Это дети с пением гимнов шествовали к базилике, запуская пальцы в корзины и с всплеском рук разбрасывая цветы. Лепестки мело настоящим снегопадом, они запутывались в волосах женщин, мягко спадали с плеч, ложились под ноги. Когда изобретателя окликнули, на сей раз – голос дамы, он тоже увидел леди с нечаянно вплетенными в локоны бархатными лепестками пиона и хризантем. Женщину Николло узнал сразу. Хоть и встречался с ней всего однажды, он мог в точности описать её черты. Их сохранила память кисти, ласкающая холст.
- Опять Вы? – уставшее, даже поблекшее лицо художника осветила насмешливая, но по-доброму, улыбка. Прошел месяц с тех пор, как он дописал картину. С тех пор, как мир, затрещав по швам, обнажил ему свою изнанку – силу магии, текущую в недрах Природы. Именно эта женщина открыла ученому тайну. И именно её лицо живописец увековечил в образе ведьмы на полотне. А потому он бы не смог бы её забыть, как забывал многие легкомысленные, хотя и приятные встречи.
- Так, значит, Вам не понравился мой подарок? – то, что Марко не передал картину, побоялся и сжег её, мужчина и подумать не мог. А потому истрактовал сказанное буквально. Нутро подцепило крючком осознание, что его работа пришлась не по вкусу. Но мастер не подал виду. Такое бывает. Особенно с женщинами. Им всегда хочется, чтобы живописец польстил им, утаил недостатки и, наоборот, усилил достоинства... В толпе появился просвет, куда телохранитель дамы – теперь Николло узнал и его, – пропихнул растерявшегося старичка. И де Ланца мысленно удивился: неужели леди приехала на праздник?
Мигом вспомнились истории монахов. Про ведьм, которые переступив порог храма, корчились в муках. С них полосами сходила обуглившаяся кожа, а сами они падали на священные плиты, испустив дух. Но ведь вот она - отступница, стоит под сенью божьего дома, слушает молитвенное пение и светится здоровьем. Изобретатель в очередной раз убедился, что многое из того, о чем голосят проповедники, суеверная чушь. Так, может, и реликвии данактийцев тоже? Как какие-то камни могут забрать дар?
А вот мыслей об Ангии, что распустила клубки и снова свела нити их дорог вместе, у мужчины не появилось. Он не славился фатализмом. Однако, подыграть был не прочь.
- Если вдруг Боги сегодня заняты, - конечно, он имел ввиду всего одну – Богиню, которой поклонялась женщина,
- Шепните им про гостиницу «Штормовая башня». Я буду рад побеседовать с Вами и Вашим изобретателем. Место приличное, придирчивый вкус леди, - в карих глазах промелькнула ирония,
- ...не оскорбит.
Отредактировано Nicollo de Lanza (2017-07-12 17:44:55)
Рыбак рыбака всегда видит издалека. И слишком простодушному Николя Ноа в голову не могло закрасться что то из разряда шпионов и соглядатаев, что разыскивали его в прошлый раз, пять лет назад, в Маргадре, что бы вздернуть. Нет, для начала запытать, переломать пальцы, и все суставы, отрезать язык и вырвать ноздри и потом четвертовать...
В общем "рыбак" алхимик сразу разглядел "рыбака" инженера и без каких либо зазрений совести и опаски, потянулся к незнакомому "знакомцу", но разделенный высокой и крепкой фигурой Дера, даже присвистнул от разочарования и досады.
- Вы интересуетесь мозаиками и процессом ее изготавливания? На самом деле милейший, мне больше нравится термин - смальта.
Широкая спина Дера не останавливала любящего поговорить и поделится своими идеями старичка.
- В первую очередь это стеклянные фрагменты, а затем уже добавки, за счет которых элементы мозаики получают тот или иной оттенок.
Николя блаженно и одухотворенно выдохнул, сложив пальцы обоих ладоней в замок. Пальцы старика были трепетными и живыми. Не смотря ни на что не крестьянскими.
- Классическим для смальты является синий цвет, который получался благодаря составам на основе кобальта и кремниевой кислоты. Понимаете?
Николя продолжил тараторить, словно боялся, что его все же прервут, что в общем то дальше и произошло.
- Опять Вы?
- Опять я.
Коротко заключила Кристиана и окинула Мастера взглядом. таким, словно перед ней был как минимум хорошо знакомый ей человек, а как максимум любовник, объединенный с не тайной сладкого, совсем недавнего свидания.
- Подарок?
Она свела брови на переносице, пытаясь понять, что имеет в виду мужчина.
- Если отсутствие подарка и вас через неделю и были тем самым "подарком", то нет, мне не очень понравилось. Я рассчитывала на нечто другое.
На что она рассчитывала? На продолжение откровенной беседы? На то, что дальше сможет изливать душу незнакомому мужчине и... любоваться... снова любоваться, как виртуозно двигается кисть или карандаш в его пальцах. Не божественных ... пальцах Мастера. Творца.
От этого наблюдения, по коже прокатывалась волна муращек. Чувствовалось единение с той высшей силой, что без всякого сомнения двигала рукой художника.
И эта встреча... нет, без всякого сомнения это промысел Богини.
- Я буду рад побеседовать с Вами и Вашим изобретателем.
Легкая тень ревности легла под карими ресницами леди Ларно. Не ревнивых женщин не бывает. А муз тем более.
- Мой друг...
Кристиана сделала ощутимую паузу, усмиряя волну своих чувств. Неоправданных и непонятных.
- Очень словоохотлив и может неосознанно навредить не только себе, но и другим.
И Мастер не успев договорить, точнее озвучить свое предложение о встрече... а быть может свидании, как леди лано произнесла
- Когда?
Для самой себя, сейчас и здесь, она была неожиданно прямолинейна и смела, словно бы, ей совершенно незачем было чего либо боятся.
Лицо телохранителя значительно помрачнело.[AVA]http://s0.uploads.ru/FMu0v.jpg[/AVA]
Отредактировано Kristiana Larno (2017-07-18 14:23:52)
То, что почувствовал де Ланца, гасконцы называли «дежа вю». Ощущение, что эта встреча уже случалась, и всё было вот именно так. Те же взгляды, те же жесты, те же слова. Может, инженеру это однажды снилось? Но сон выветрился из памяти вместе с туманом рассвета… Или то, что они увидятся вновь, было какой-то закономерностью? Как стальные шары, если положить их на наклонную плоскость, обязательно скатятся вниз, так и мужчина и женщина, между которыми осталась недосказанность, ещё встретятся.
- Так, значит, Вам не передали картину? – с недоумением, отчего углы густых бровей сошлись у переносицы. Всё-таки Марко – друг художника – обещался исполнить просьбу, а, выходит, его подвел.
- Тогда я сделаю так, чтобы Вы получили её сегодня же. Предлагаю, сразу, как в храмах зазвонят к вечерне. Признаться, я не так осведомлен в процессах изготовления смальты, но столь же словоохотлив и безрассуден, как Ваш друг. – за сим Николло исчез в круговерти праздничной толпы. Но прежде чем явиться на свидание, и, правда, заглянул в мастерскую скульптора. Он застал его за работой. На дощатом полу высилась глыба белоснежного мрамора, а из него, будто из морской пены, наполовину вышла девушка. Она выпростала руку вверх, повела головой и тревожно улыбалась мастеру, подначивая – «освободи, освободи же меня скорее». И Марко старательно стучал молотком и откалывал куски, стараясь избавить деву из каменного плена. Однако, когда скульптор увидел вошедшего гостя, сразу как-то побледнел. Лицо тоже будто застыло маской - белой и каменной.
- О, Николло… Ты немного не вовремя, я занят, очень занят. Картину? Понимаешь, за ней долго не заходили… Нет, вообщем, я… Ты меня подставил! А если бы сюда заявились инквизиторы? Я рисковал своей репутацией! Я делаю заказы для церкви! А тут твои еретические сюжеты! Что я с ней сделал?! Я её сжег!!! И сжег бы ещё раз! Да я спас тебя! Погоди, куда ты? Давай обсудим… И это твоя благодарность? Ну, и ладно, катись ты к дьяволу!
Колокольный звон, призывающий к молитве, стучал в висках раскатистым «бух». И сейчас клёкот этих медных птиц казался мастеру похоронным. Де Ланца, и правда, тянуло в какую-нибудь таверну, но не столь чопорную, как «Штормовая башня». Хотелось просто напиться. Ведь самый лёгкий способ избавиться от горечи разочарования – разбавить его кислостью вина и сладостью хмеля. Однако, он дал обещал леди. Черт, мог ли он подвести её дважды?
В «Штормовой башне» изобретатель останавливался раза три, когда путешествовал вместе с Грациани. Приличная гостиница для состоятельных господ. Найти здесь место в разгар религиозного праздника было задачей не из простых, но ведь ему-то многого не надо: всего лишь уютный столик, да честная публика, что не запятнает репутацию высокородной спутницы. Художника ещё с порога встретил хозяин - Лючио. Улыбчивое, загорелое лицо. Белоснежные, как паутинка волосы, настолько редкие, что через них просвечивалась кожа головы. И походка вразвалку. Казалось, что хозяин «Штормовой башни», действительно, попал в сильную бурю и пытается устоять на ногах под порывами сильного ветра. Лючио поцокал языком в ответ на просьбу мастеру, но всё-таки нашел уютное место в углу.
- Слышал, слышал, синьор де Ланца, Вы теперь легат… - мужчина помрачнел ещё больше при упоминания титула, к которому до сих пор не мог привыкнуть.
- Видимо, и в Рейнис с миссией... - Лючию с хитрецой подмигнул: два Понтифика, он бы с удовольствием посудачил на сей счет, но встречая в ответ лишь молчание, хозяин недовольно ретировался. Компанию художнику составил лишь графин запотевшего стекла. Де Ланца налил рубиновую жидкость в кубок и жадно отхлебнул.
Отредактировано Nicollo de Lanza (2017-08-06 22:27:55)
- Так, значит, Вам не передали картину?
Кристиана не привыкла, что бы в ее словах сомневались и потому она свела брови на переносице, и это молчание было ответом Мастеру. То прекрасное творение, что она увидела, было словно магической надписью, начертанной на древней скрижали, откровением, посланным Богиней прямо в мысли этому мужчине. Признаться ведьмы думали, что Ангия редко милостива к мужчинам и считает их менее достойными своего дара и потому мужчин ведьмаков встречалось в мире в два раза меньше, чем ведем и оттого дар творить красоту и видеть ее воспринимался Кристианой в этом мужчине на ровне с тем самым даром, что обладала она сама и именно потому она так тянулась к нему. Как к равному. Способному не просто понять ее, а почувствовать.
- Тогда я сделаю так, чтобы Вы получили её сегодня же.
- Вы способны сотворить шедевр за пару часов?
Леди Ларно прищурилась и смерила мужчину взглядом насмешливым, на столько, что бы не лишить его чувства собственного достоинства, но вызвать желание соперничества.
- «Штормовая башня»
В завершении разговора, словно бы соглашаясь и скрепляя договор, произнесла Кристиана, ловя при этом недовольный взгляд своего телохранителя. Но тот мало что мог поделать, ибо блеск в глазах ее хозяйки говорил о том. что она совершенно намерена посетить это место и встретится с этим мужчиной.
- Смотрите... смотрите...
Николя Ноа зашкрябал пальцем по неровной мозаичной поверхности одного из панно. А потом не долго думая достал из за пазухи неброского суконного дублета крохотный ножичек и попытался сковырнуть одну из деталей картины. Кристиана не успела даже пикнуть, однако Дер, обладающий достаточной реакцией сумел загородить вандала от проходивших мимо прихожан. Народу было много и потому в суматохе никто не заметил, как алхимик сжал в кулаке синенький кусочек мозаичного панно и счастливо заулыбался, словно на него только что снизошло озарение.
- Я понял! Я понял!
Продолжил он восхищаться, но Дер начал медленно теснить его от только что испорченного произведения искусства в сторону выхода.
- Любой декоративный материал для мозаики предполагает возможность получения широкого спектра. Наделение элементов смальты разными фактурными и текстурными свойствами происходит за счет применения тех или иных технологий обработки стекла! В частности, состояние смальты, которая имеет прозрачный оттенок, достигается за счет огнестойких красителей!
Леди Ларно оставалось лишь поднять глаза к небу и продолжить молча взирать на поведение своего подопечного, друга и учителя со всей своей снисходительностью, на которую она была только способна. Он дал ей слишком много, что бы она могла отказывать ему в такой малости, что бы обесчещивать петерианские святыни, портить их и проводить совершенно недопустимые действия, лишь бы он был счастлив и дальше продвигался в своих изобретениях. Для чужих эта болтовня старика прозвучала бы, как сущий бред или даже что то совершенно еретическое и потому Дер постарался вытащить старика из здания базилики, как можно скорее.
Но, алхимик не унимался.
- Традиционные техники предполагают получение опаловых или глухих фрагментов. А я! Я придумал, как сотворить золотую и серебряную смальту, что бы картины стали более яркими и величественными! Что бы нимбы святых были золотыми, а не желтыми!
Старичок гордо выпятил вперед грудь и водрузил на голову свою шляпу, словно возложил на седоватые волосы настоящую золотую корону.
- Например, элементы с золотыми и серебряными оттенками формируются благодаря прессовке фольги между разными слоями стекла.
Николя гордо задрал подбородок, так словно изрек сейчас истину. которую могли понять и оценить все. Бурных аплодисментов не последовало, но он не унывал. И продолжил свой рассказ дальше, на протяжении всей дороги до Штормовой башни, да так, что к окончанию пути все, совершенно все! И Кэти и Дер и Кристиана знали что такое смальта, как она производится и что придумал Николя.
Заведение встретило праздничным гвалтом. Но, при всем этом оно было чистым, очень ухоженным и в нем ароматно пахло свежим жаркое, приправленным исконно орллевинскими приправами. Кристиане очень нравился запах базилика и кинзы. Было в них что то такое, что вызывало головокружение и восторг. И она могла с удовольствием жевать листики этих трав просто так, без всего.
- Отыщи Мастера.
Сухо потребовала она у Дера и тот заскользил промеж шиоких и на удивление чистых столов, отшкрябанных прислугой до белизны.[AVA]http://s0.uploads.ru/FMu0v.jpg[/AVA]
Отредактировано Kristiana Larno (2017-07-30 19:57:08)
Таверна мурлыкала свою песенку… Стучали кружки, встречаясь с широченным лбом стола, соседи весело смеялись, травя байки, хрустели ломающиеся перепелиные косточки, как старая карга, скрипела дверь. Стук, смех, хруст, скрип. В последнее время к какофонии прибавился ещё один звук – пение бутылочного горлышка. Темноволосый мужчина сидел, склонившись над блокнотом, - кажется, он был готов провести так целую вечность, и водил длинными пальцами по стеклу. Иногда он опускал указательный в кубок, в котором кровавым бутоном трепетало вино, и снова начинал неспешно ласкать кромку ёмкости. Звук выходил мелодичный и очень тоскливый. Примерно так же скверно у Николло было и на душе…
Если его инженерное ремесло было давно подчинено воле других. Де Ланца творил во имя войны, властных амбиций других людей, ради денег, в конце концов. Да и Грациани ценил мастера, прежде всего, как человека, который способен своими диковинками усилить орллевинскую армию, склонить на свою сторону гордых фйельцев или вот – обратить в новую веру последователей Барончелли. То искусство для живописца всегда оставалось сферой его личных чувств. Понравился ему силуэт торговца в толпе – он превращался в тень этого человека, пока не утолял свою жажду творить. Увидел во сне жрицу запретного культа – не засыпал, пока та не обретала дыхание на его холсте… А сейчас выходило, что и на это он не имел права. Что и в этом полете ему подрезали крылья. Нельзя! Нельзя! И подумать только, против него пошел друг! Собрат по профессии. Николло опрокинул кубок, пил жадно, долго, пока не осушил его до дна. А затем снова наполнил, оставив в бутыле ровно половину. Веселое тепло зажигало в темных глазах блуждающие огоньки.
Ждал ли он ту самую белокурую женщину? Для себя художник решил, что любое её решение окажется верным. Не придет? Он не удивится. Сможет объяснить себе «почему». Придет – тогда расскажет ей всё, как есть. Простую истину о том, что мир не созрел к раскрытию некоторых тайн… Вот и то, что зафиксировано в его блокноте, просто кричит об этом. Если он поможет Понтифику отыскать данактийские печати, таким, как она, придется скрываться ещё тщательнее. И тогда больше никто и никогда не узнает, какие чудеса живут с ними плечом к плечу.
Мелодия зашлась в новом вибрирующем вираже, а дверь хлопнула, впустив в помещение ту самую леди. Женщина остановилась и, не снимая капюшона, огляделась по сторонам… На секунду Николло замер, наслаждаясь тем, что он не раскрыт и какое-то время может просто наблюдать. В том, что Лючио отвел ему стол в полутени, была своя прелесть. Мастер дал себе ещё секунду, беззастенчиво разглядывая леди точно так же, как тогда, при их первой встрече. Только в этот раз он чуть дольше задержался на губах, малиново-красных, словно та пьянящая жидкость в его бокале. И лишь затем поднялся.
- Синьор, - привлекая внимания телохранителя, рыщущего по таверне. Хозяин тоже уже ковылял к новым гостям, позволяя разместиться с максимальным комфортом. Открытая улыбка, которая при этом множила подбородки Лючио, – одна складка, вторая, третья, была адресована златокудрой женщине. Холодного вина? Сочной перепелки? Медовый соус, словно божественный нектар! Пышного свежеиспеченного хлеба с… базиликом?
- Боюсь, дама вряд ли составит мне компанию… - Николло протестующее замотал головой.
- Ведь я обманул её. Картины нет, леди, мое доверенное лицо посчитало, что холст будет лучше смотреться горсткой пепла. – не поверит? Пусть, но вся горечь правды была написана на самом лице художника.
Отредактировано Nicollo de Lanza (2017-08-07 20:23:47)
Увидев лицо мужчины... Мастера она сразу уловила в этих темно ореховых глазах совсем не то, чем была очарованна в первый день их знакомства. Как будто Божественная искра там померкла. Таяла. Едва тлела. Растекалась остатками тепла по хмурому лицу и не согревала весь мир, той задорной улыбкой, на которую он был способен.
Гомон таверны с ее продолжением праздничного веселья с площади сильно контрастировал с выражением лица мастера, словно испившего сильно порченного, кислого вина.
Кристиана не обнажила сразу голову, не сняв кружевной капюшон мантильи, внимательно разглядывая присутствующих. Никакого низкородного и подвыпившего сброда. Незадачливого приключения быть не должно и она не прошагала дальше к столу, за которым ее телохранитель обнаружил Мастера, а присела за чистый и свободный и жестом руки, стягивая перчатку, поманила его к себе.
Николя Ноа, завидев уже знакомого мужчину просиял, как дорогая маслянная лампа, и чуть ли руки не расставил в стороны, что бы бросится обниматься к нему, но был тут же оттащен Дером за стол... за соседний, а не туда, куда леди Ларно позвала своего знакомого.
- Ноя... я же хотел поделится своим изобретением! Оно многое изменит в искусстве оформления храмов и дворцов! Это будет настоящее открытие!
Не унимался алхимик и таращился на Мастера, через широкое плечо Дера.
- Тихо! Я сказал!
Рявкнул суровый телохранитель, пододвигая к старику принесенный хозяином кувшин вина.
- Хозяйка желает переговорить с художником на счет картины.
- Так он худоооожник!
Восхищенно протянул Николя и еще с большей влюбленностью посмотрел на брюнета.
- Он то мне и нужен!
Однозначно и убедительно заключил он, желая встать и обойти стол с другой стороны, однако, был снова словлен и усажен на лавку.
- Потом я сказал! Иначе сейчас запру в комнате, в которой просидите до момента отъезда из этого проклятущего, кишащего, как муравейник города.
Смущенный такой угрозой Николя притих.
- Что с вашим лицом Мастер?
Улыбка на лице леди Ларно стала тревожной.
- Вы не заболели? Не рады меня видеть?
Она пыталась нащупать невидимую нить, что ощутимо переменила его настроение. Творцы народ непостоянный и ветреный. Может он поругался с очередной музой, потому, что заглядывался на другую? Может потерял любимый блокнот или не вовремя сломал грифель, или злой заказчик счел, что его работа не достаточно помпезна для его виллы? Может планы Мастера изменились и гонимый новым порывом страсти или жажды познания он вынужден находится здесь, хотя его сердце находится уже очень далеко отсюда. Но, в этом случае он мог не прийти, как в прошлый раз... Но он здесь.
- Так что же произошло?
Кристиана похлопала ладонью по скамейке, давая понять, что она желает не кратковременного ответа, а беседы.
- Картины нет...горстка пепла...
она не сразу поняла о чем он говорит.
- Но... но почему...
Но, тут же поняв глупость своего вопроса грустно улыбнулась.
- Понимаю...
Замолчала, ощущая внутри горечь разочарования и наконец понимая, что это оно окрасило лицо Мастера в мрачный тон.
Ну уж нет... не смотря на то, что сегодня прадниу петерианский, она не будет впадать в отчаянье и ему не даст.
- Вина!
Махнула она рукой.
- Самого лучшего.
И снова цепко посмотрела в темные глаза художника.
- Тогда вы обязаны исправится. Здесь и сейчас. Ведь альбом же при вас. Так рисуйте.
И вот теперь, она откинула кружевной капюшон выпуская из под него ворох свободно лежащих волос скрепленных лишь на затылке серебренными гребнями.
- Ну же...[AVA]http://s0.uploads.ru/FMu0v.jpg[/AVA]
Отредактировано Kristiana Larno (2017-08-10 19:33:57)
Последний месяц де Ланца был в разладе с самим собой. И это не та разноголосица, которая преследует всякого творца. Когда в голове перешептываются мысли, ревностно спорят замыслы то одного, то другого изобретения, что мечтают покинуть чертоги разума и, наконец, родиться. Нет. На сей раз Николло терзали демоны другого порядка. Самые жестокие и беспощадные из всех… Муки совести. За выбор, который предстояло сделать.
С одной стороны, Понтифик пошел по древнейшему пути... Предложив инженеру отправиться на поиски печатей, Барончелли, подобно змею-искусителю из Книги Света, позволил ученому вкусить плод от самого Древа Познания. Верный расчет. Как настоящий исследователь де Ланца был любопытен. Любопытен настолько, что любые доводы рассудка меркли перед желанием раскрыть тайны Мироздания. Ещё бы! Реликвии, способные победить саму магию! С другой… Если он добудет и передаст в руки церкви столь мощное оружие против ведьм, разве будет лучше Марко, что сжег его картину? Разве этот поступок не станет куда-то более разрушительным, чем просто пламя, глодающее холст? Всё же не зря, все кто общались с художником, бросали ему в спину - «еретик». Только вряд ли задумывались, что на языке предков слово «haereticus» как раз и означало «выбор».
Николло проследил за взглядом женщины, что предложила перевернуть страницу альбома и нарисовать её новый портрет. Глаза выцепили чернеющие на пергаменте строчки: «возможно, сила данактийский печатей - в их составе… Как магниты могут замедлять капиллярный кровоток, способствовать загустению крови и вызывать гипоксию, так и монахи ордена открыли вещество, что оказывает влияние на способности ведьм…».
- Не стоит, - живописец решительно захлопнул блокнот. Обложка скрыла страшные секреты, суть которых не должна познать собеседница.
- Только не среди этих страниц. – на секунду де Ланца показалось, что не может представить себе ничего хуже, чем образ последовательницы Богини в обрамлении строк, что смогут сгубить её. Даже в интерьере таверны – куда уж более будничнее?, в компании телохранителя и суетливого старичка женщина казалась ему необыкновенной. Возможно, потому что мастер видел в ней куда больше, чем остальные. Белокурая дама обладала вполне себе земной, но роковой красотой, мимо которой художник не смог пройти в день их первой встречи. Черты прятали тайну души, которую он теперь знал. Но кроме того… Кроме того каждый взмах угольных ресниц, белоснежная шея, выступающая из волны кружев и спорящая с ними чудесной белизной, тяжелая копна золотых волос, и даже эта метка – почему он подумал «метка?» - родинка у уголка губ… Хранила частичку его самого. Ведь все это Николло пропустил через себя, когда писал картину. Прочувствовал, постиг, воплотил. Незнакомка была одновременно трехликой - женщина, ведьма, муза, но в тоже время грани понимания, как невесомые слои краски на полотне наложились, создав одно единственное неповторимое лицо.
- Боюсь, судьба того творения надолго отбила охоту держать кисть в руках. Не смотря на то, что я рад видеть Вас снова. Правда. Но, знаете, я устал произносить в мыслях «та самая женщина», откройте мне, наконец, Ваше имя… - Лючио, с удивлением наблюдающий за разворачивающейся сценой, приложил перекрестье пальцев к губам, а затем те распустились в воздухе, подобно цветку. Хозяин как будто посылал поцелуй леди, меж тем обещая:
- Самое лучшее, мадонна, из виноградников самого Папы! Белое, с лёгкой кислинкой, нотками цитруса и бархатистым послевкусием! Сию секунду! – владелец заведения исчез в погребе. Де Ланца слышал, как рядом переговариваются телохранитель с седовласым спутником дамы, но решил, что когда придет время, та сама вовлечет их в беседу. Сейчас живописец смотрел только на удивительную женщину. Хмель, утрата, тоска - развязали ему язык.
- А заодно, поведайте, что столь опасного мог увидеть в Вашем образе мой знакомый и… - мужчина не стал произносить – Понтифик, инквизиторы, церковь.
-… остальные? – возможно ли, что именно эта встреча поможет ему сделать выбор.
Отредактировано Nicollo de Lanza (2017-09-01 00:33:40)
- Боюсь, судьба того творения надолго отбила охоту держать кисть в руках.
Женщина продолжила так же, чуть наигранно хмурится, не упустив суетливый жест, отодвигающий, прячущий блокнот. У каждого есть свои тайны... Но, это так не честно! Она нахмурилась уже по настоящему. Ведь она, по женской своей неосторожности и слишком романтизируя их знакомство открылась ему, а он...
А он, как все мужчины, урвав кусочек тайны и женского сердца, даже если ничего не было, и не могло ничего быть, оставил в замен лишь призрачную надежду. Даже не похожую на туман по утру, который, хотя бы можно вдохнуть. Почувствовать кожей. А это, просто фантазия. Совершенно бесплотная. Поманил. Это откровение для нее самой стоила гораздо больше, поцелуев десятка любовников. Тоньше и острее игла вошла под самое сердце. Она позволила в коем то веке быть себе самой. Без шелухи и прикрас.
- Вы когда спотыкаетесь и падаете, остаетесь лежать на земле Мастер?
Кристиана нарочно особенно выделила слово "мастер".
Нет, мастер, это не подмастерье. Это творец. Создатель. Опыт в котором течет на ровне с кровью в его жилах. Ни дурманящее зелье, ни разочарования, ни сжигающая его чрево любовь не могут вытравить это знание из его нутра. И что она сейчас слышит? Капризные балморийские музы покинули его голову, унеся с собой азарт жизни и горячую искру творчества.
Нет! И Еще раз Нет!
Леди Ларно капризно дернула завязки мантильи, давая больше свободы своим действиям и собственноручно наполнила простую глиняную кружку мужчины. Кончиками пальцев пододвинула ее по скобленной поверхности стола.
- Пейте. На Балморе говорят. Истина в вине. И как там сказано..."Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху".
Святые отцы украли почти все истины у Богини и извратили. Превратив их в непреложные, перевернутые истины.
- Вино для не умеющего пить – яд, для умеющего пить – противоядие. Пусть для вас оно станет противоядием и развеет ваши дурные мысли.
Леди Ларно прищурила один глаз, некоторое время игнорируя вопрос мастера о том, как же все таки к ней обращаться.
- Ту самую женщину зовут леди Кристиана Ларно. Думаю этого вполне достаточно, для того, что бы утолить вашу жажду знаний и не угасить желания следовать намеченной тропой. А что касается остальных...
О! Он задавал такие вопросы, на которые десятки и сотни ведьм не могли ответить сами. Уже сотни лет и даже на много более этот вопрос окровавленным острием копья пугал обладателей дара, застилал едким дымом костров, вызывал спазмы и ужас запахом горелой плоти.
- Вы знаете, что является самым желанным в мире?
Кристиана пододвинула к себе кружку с вином, но не отпила, продолжая смотреть в темные глаза художника.
[AVA]http://s0.uploads.ru/FMu0v.jpg[/AVA]
Отредактировано Kristiana Larno (2017-09-07 09:57:09)
- Вы когда спотыкаетесь и падаете, остаетесь лежать на земле, Мастер?
Сотни лет художники прятали сакральные знания в своих полотнах. Чего стоит только фреска Рейнской капеллы «Сотворение Человека». Отец-Создатель тянет руку к первому мужчине на земле. При этом покоится на облаке, по форме подозрительно напоминающем мозг… Уж анатом де Ланца не мог не заметить сходства! Что это, как не намёк, что всякое божество само человеческое творение? Плод людского ума? А уж тот самый символизм цветов, о котором упоминала леди. Где живописцы словно ненароком пишут кардиналов на желтом фоне. Желтый - цвет подозрения. Неверия в чистоту помыслов священнослужителей. И вот Николло, «гений», а на самом деле просто дурак, – презрел опыт своих предшественников! И решил заявить в лоб. Глядите, на моем холсте – ведьма. Вот и ритуальный нож. Но эта женщина вовсе не «чудовище», как вы пытаетесь доказать, а такой же человек, идущий по тернистому пути. Достойный сопереживания.
- Если я падаю, то делаю вид, что так и было задумано. - художник повел рукой в каком-то актерском, гиперболизированном жесте, но затем сжал пальцы.
- А если серьезно, споткнувшись, ты встаешь, но следующий шаг всегда делаешь осторожнее. Знаете, теперь я подумаю о том, как надежно зашифровать доверенную мне тайну. Возможно, скрою её… Скажем, в таинственном изгибе женской улыбки... - загадки, самоуверенности и даже самовлюбленности были полны и уста дамы, устроившейся напротив. Она подливала вино в его кружку. Она приказывала: «пейте!». И всё это под заупокойную молитву. «Земля к земле, пепел к пеплу…».
- Прах к праху. – закончил в том же ритме де Ланца и опрокинул кислую хмельную жидкость одним долгим залпом, так что кадык заходил вверх-вниз, вверх-вниз. И стук об стол днища кружки в наступившей на секунду тишине – так бывает, тишина в таверне наступает в самый неожиданный момент, тоже был похож на удар крышки гроба.
- Имя хайбрейское. Я его уже где-то слышал. – художник задумчиво покрутил глиняную ручку и поднял карий взгляд на Кристиану. Он словно нечаянно озвучил свои думы вслух. Алкоголь тем и хорош, что позволяет выражать мысли такими, как они приходят в голову в первую секунду. Пока они ещё живы и не обессмыслятся. Не обрастут витиеватостями слов, чем грешит трезвый язык.
- Я знаю, что такие вопросы задавали друг другу философы с той самой Балморы. Они собирали… «симпосионы». Попросту пирушки с вином, музыкой и беседами. В чем истина? Смысл жизни? Или вот «что является самым желанным в мире»? – на этот раз уже мужчина потянулся к запотевшей бутыли – она была влажной на ощупь, холодной, а на стекле, действительно, клеймо Папы. Рейнского папы. Казалось, сегодня дорога Николло вся была умощена теми самыми булыжниками, о которые не грех споткнуться. Наполнив сначала ёмкость леди, затем свою, мастер откинулся на спинку стула.
- И философы говорили, что самое желанное – это власть. Вы о ней?
Отредактировано Nicollo de Lanza (2018-01-07 23:50:11)
- Имя хайбрейское.
Кристиана прищуривалась так, словно бы это не было ни правдой, ни не правдой. Не сложно сейчас отыскать леди Кристиану Ларно графиню Дарингшира и обер-гофмейстерину. Не то, что раньше. Но зачем это нужно изобретателю и художнику? Мастеру увлеченному тайнами мироздания? Ну, совсем не для того, что бы привести к ней святую инквизицию. И даже, если так, то какой в этом смысл? Слова произнесенные ей давно сорвались с губ, как птицы и упорхнули в орллевинское небо. Высокое и синее. Не догонишь. Не поймаешь.
– Это власть.
- Она самая.
Кивнув головой и качнув при этом жемчужными серьгами, согласилась с мастером женщина.
- Не богатство, состоящее из золота, серебра и драгоценных камней. Ни любви и обладания сердцами и телами многих мужчин и женщин. Не слава, заслуженная в бою или еще где либо. Все эти неосязаемые качества меркнут перед властью.
Кристиана поставила глиняную кружку с вином на стол, в котором темнело орллевинское вино. По верованьям кровь создателя, которую должны пить во время причастия, но вот незадача, это является древним языческим обрядом, когда победитель пьет кровь самого сильного своего побежденного врага, что бы вобрать в себя всю его силу. Так и с властью...
- Власть это превосходство одного человека над другим. Символами власти в разные времена и у разных народов различны. На Баоморе это Анкх который означает возрождение и вечную жизнь. Эта власть черпается из солнца. В южных землях атлантии и Орллеи это Лев. В древние времена лев символизировал не только власть. Также он служил воплощением храбрости и свирепости, свойственных так называемому царю зверей. И по этой традиции лев изображался на флагах, геральдических щитах и знаменах теперь уже Хайбрея. У северных племен это стрела. Но также она символизирует скорость и знание. Круг является оберегом до сих пор.
Кристиана улыбнулась.
- Этот символ древней власти с нетерпением желают одеть женщины, в ожидании стать замужними. Чем вам не власть?
Круг – это единство, бесконечность и целостность. Но также этот символ подразумевает силу. По сути, он символизирует решительность или дух, присущие каждой женщине. Орллевинский рог единорога. Вы же знаете эту прекрасную легенду про невинную деву и прекрасного белого коня с золотым рога в центре лба. Рог – лучший способ для того, кто стремится к обретению бесконечной мужской силе.
Ей было совсем не неловко рассказывать Мастеру о таких вещах. И казалось, что перед ней, не смотря на довольно хмурое выражение лица художника, сидит человек, способный понять и оценить ее знания и найти им дальнейшее применение в своем познании и изучении мира.
- И наконец сверкающая молния. Она служит атрибутом многих богов и их предвестником, ведь так? А теперь представте, что все эти атрибуты и их сила принадлежат реальным людям. Тем, на кого вы вот так запросто можете посмотреть, через стол.
Кристиана кончиками пальцев пододвинула кружку мастера, из которой он не сильно то пил.
- Пейте же... иначе я перестану рассказывать. И представьте себе еще вот что... Что вся та власть, что находится по средствам золота и серебра, армий, связей, титулов и положения в обществе исчезает с лица земли. Больше нет ничего материального. не существует, а есть только то, с чем человек приходит в этот мир.
Леди Ларно сделала небольшую остановку в своих рассуждениях рисуя у себя в голове довольно яркую картину этого.
- И есть те... другие. Не наделенные этой "мнимой" властью, что определяется силой оружия и денег. Те, кто одним своим прикосновением могут исцелять...те, кто словно птица могут своим духом воспарить над землей, мчатся по равнинам и лесам, со скоростью дикого скакуна, обладать силой бешеного медведя или льва. Одним своим взглядом вызывать кровотечение и судорогу и сводить с ума. Вам страшно?
Кристиана улыбнулась грустно и виновато. Нет, Все они, одаренные богиней не просили для себя такой силы. Не желали такой участи, не алкали ее в тишине ночной, придаваясь молитвам. Они родились с ней по воле случая или эта сила передалась им вместе с кровью.
- А им страшно.
Она кивнула куда то в сторону окна, на шпили соборов.
- Потому что они упиваются и знают, что их власть мнима. И самое страшное то, что опытного воина вы определите по крепкому телосложению, шрамам и умению держать в руках меч. Хитрую сердцеедку по глазам. А ....
Леди Ларно проглотила слово, описывающее ведьм и колдунов, вместе с глотком вина.
- Они останутся вами не узнанными. Ибо не существует ни одного видимого признака силы.
Наконец она замолчала, остановившись взглядом на блокноте художника.
- Если вы не нарисуете меня сегодня, в благодарность за мою откровенность, я решу, что вам больше не нравлюсь.
Она свела брови на переносице.
Почему-то сейчас Кристиана напомнила ему сирену. Сладкоголосую водную деву, которая поймала в плен измотанного волнами моряка… Николло слушал и плыл, плыл по течению её голоса. Голоса той пробы серебра, которым можно высекать только самые чистые ноты. Слова-откровения. Звуки, создающие само мироздание. Женщина, сидящая напротив, несомненно, обладала властью, о которой говорила. И не только данной ей по праву рождения. Не только разделенной с сестрами по дару. Нет, леди Ларно познала могущество иного рода… Она подчиняла себе мужчин. И сама прекрасно осознавала эту силу.
Художник, действительно, взялся за уголь. Пока ещё не пустил его в работу, и лишь смочил во рту кончик черного цилиндра, примешивая к кислому вкусу вина – жженую горечь. О! Мастер был очарован, убаюкан, опьянен. Но, даже глядя в эти демонические глаза – льдисто-зеленые, как у царицы пучин, – он не мог не спросить. Не поддеть её самодовольства.
- А что если всё-таки существует нечто, что сможет выделить из толпы? Указать, что «вот она, та самая»? – художник выдержал паузу. Он хотел, чтобы женщина так же впилась в него выжидательным взглядом. Чтобы на этот раз она вся обратилась во внимание. Оказалась в его власти.
- Что если Ваш враг почти заполучил такое оружие? – де Ланца не улыбался, ни один мускул лица не дрогнул. Брюнет лишь опустил глаза, открыл блокнот на чистом листе и провел пару штрихов. Скупых, экспрессивных, передающих само впечатление и врезавшихся в память своей правдоподобной искренностью. Он никогда не воспевал лишь красоту, но старался показать сущность своей модели. Оторвав уголь от пергамента, живописец окунул его в чарку с вином. А затем смахнул пару капель на очертания женских губ на портрете. Припечатал подушечкой, давая рубиновой жидкости впитаться в бумажную плоть, и лишь затем посмотрел на оригинал. Без нежности, но и без жестокости, с прямотой человека, который тоже решился быть честным.
- Вам страшно? - он и не смел, но Кристиана сама заставила писать её облик на листе, следующим за чудовищными строками о реликвиях данактийцев. Это там – на предыдущих страницах, истерзанных чернилами, не поспевающими за синапсами его мозга, изобретатель строчил все известное ему о чудодейственных камнях. О связи стихий. О жизни и смерти. Исцелении и разрушении плоти... Артефактах, способных отобрать дар. Выжечь само ведьминское нутро. Что кроме прекрасной оболочки и дорогого, сшитого по последней моде платья, останется от этой женщины, лиши церковники её силы? Оборвав зрительный контакт, как рвется истончившийся канат, мужчина залпом допил предложенную кружку. Опустил её уставшей рукой. И, правда, словно моряк, потерпевший кораблекрушение, что устал цепляться за деревянную щепь и болтаться в неизвестности вод. Затем вновь наполнил чарку. Заплескались пенные волны, ударяясь о скалы – стенки.
- Что если моя задача - отыскать этот способ?
Отредактировано Nicollo de Lanza (2018-02-13 20:47:53)
Вы здесь » HELM. THE CRIMSON DAWN » ХРАНИЛИЩЕ СВИТКОВ (1420-1445 гг); » Pray & Curse
