Фосселеры - о них Андрес знал не так много, а то, что знал, чести им не делало в его глазах. Очень давняя перепалка с Лестером Фосселером, бывшим герцогом Гасконии, предрекла отношение тогдашнего наследника Орллеи к всему его семейству. Для герцога эти люди были неким подобием Данквортов - такие же высокомерные и заносчивые, только знатнее и богаче. Когда зимой ему принесли весть о том, что Генрих женился, Андрес с удивлением воскликнул "на ком", ведь годом ранее был абсолютно уверен, что кузен не намерен в ближайшее время обзаводится женой. Он предлагал будущему лорду-регенту несколько вариантов, начиная от, как иронично, Марии Уорчестер и Лукреции Грациани, заканчивая Елизаветой Романо. Первые две стали женами для самого Андреса, хотя и не в одно время, третью кузен выкрал, но, видите ли, не для женитьбы вовсе. Точнее, для женитьбы, но не для себя, а для ублюдка очередного госконца, пусть и узаконенного. Казалось бы, Андрес тоже бастард и должен лояльно относится к подобным себе, однако такого не было, только не в этом случае. Попытка поставить гасконца на место графа Элшира была изначально провальная и лишь стала очередным клином в отношениях запада и короны, лишней проблемой, которую никто не просил создавать. Неужто чарами нынешняя герцогиня Хайбрэя и принцесса Бертеалльская смогла заполучить самого желанного жениха Хельма? Нет, едва-ли чарами, скорее той самой горой золота, которую выложил за племянницу нынешний герцог Гасконии, Кеннет.
- Так было принято называть регента до того, как его августейший отец скончался, - иначе была бы путаница. Два Генриха в одной комнате, хоть и в разных статусах с разным обращением, - Вот и вошло в привычку в нашем тесном семейном кругу, - в голосе Андреса прозвучал отзвук упрёка и вполне обоснованного. Едва-ли Леттис не знала о том, что "Гарри" является диминутивом для "Генриха", из чего следует вывод, что это была попытка пристыдить дальнего родственника, мол, нельзя так называть лорда-регента. Герцогиня стала членом семьи Найтонов не так давно, чтобы поучать того, кто с рождения крутиться в ней, пусть изначально и с незаконным статусом. Не такое знакомство планировал Найтон, всё должно было быть максимально добродушно и похоже на добрососедские, если не семейные, чувства. Но как заставить себя выдать учтивую улыбку и кланяться ниже колен, когда есть все основания полагать, что перед тобой - ведьма? И не та ведьма, которой становится каждая жена к глубокой старости, когда годы забирают крепость нервов и сил больше терпеть бестию не хватает, а самая настоящая ведьма.
- Вижу, миледи, - не менее холодный взгляд Андреса и скользящие, царапающие слух слова. Если герцогиня знает обо всём, тогда к чему этот спектакль, где проклятия, хотя бы кинжал? Найтон не боялся находиться здесь и сейчас, он не боялся проклятий и порч, у него для спасения есть Леонардо. Если для защиты семьи и наследства надо будет пустить свою кровь, да будет так, лишь бы исключить шанс того, что ведьма когда-то станет королевой, или того хуже - королём будет ведьмак. Может всё это было коварным планом? Родить сына, магией убить Эдуарда и Генриха, стать попечительницей новорожденного короля и на долгие годы перенять власть в руки Фосселеров? Если всё так (а почему не должно быть так?), Андрес уже стал неудобной фигурой и его "жил долго и счастливо" не вяжется с сюжетом этой пугающей сказки.
- Возможно, - кроткий кивок, после которого Андрес сделал несколько непринужденных шагов навстречу кузине. Герцог не был акушером и не разбирался в беременности больше необходимого, но по размеру живота казалось, что дети довольно-таки скоро должны появиться на свет. До приезда в столицу Найтон заведомо положительно относился к будущим членам их внезапно разрастающейся семьи, как и к их матери, которая смогла заменить собой Тамилу. Теперь, когда они оба могут стать погибелью для всего дома, как и для своего неудачливого отца, перспектива их рождения уже не казалась такой приятной.
- Думаю, вам лучше присесть. Моя прежняя жена на вашем сроке едва могла подолгу стоять, - может быть так оно и было, Андрес на этом сроке не видел жену, она была в монастыре, пряталась от убийц, - Позвольте подать вам стул, - прошипел в очередной раз герцог, не сводя глаз с кузины. Дотянувшись рукой до стула и приподняв его немного над полом, Андрес сделал ещё дюжину мелких, осторожных шагов и поставил его перед столом, отодвигая чуть назад. Ожидая, пока Леттис займёт место, Найтон краем глаза зацепился за письмо на столе регента - герб Фосселеров. Ничего удивительного в переписке лорда-регента и герцога Гасконского нет, если бы не обстоятельства, при которых Андрес познакомился с первой представительницей этого дома. Фантазия с удивительной скоростью составляла всевозможные теории, пока Леттис не заняла своё место и эти не отвлекла герцога от размышлений. Нельзя строить теории без фактов, иначе неизбежно начинаешь подстраивать факты под свои теории - ценный урок, который Его Светлость усвоил ещё очень давно.
- К несчастью, - начал Андрес, отходя от спинки стула и медленно идя на другую сторону стола, - или к счастью, - короткий взгляд на герцогиню, преисполненный холодом, - мне стало известно, что при королевском дворе есть несколько ведьм. Собственно, я хотел обсудить этот вопрос с Его, - Светлостью, Высочеством, - с кузеном.
Но, раз его нет, думаю, мне нужно исполнить свой долг и рассказать об этом Инквизиции, - взгляд никак не сходил с Леттис. Знает ли она, если знает знает - что сделает, если не знает - поймёт ли? Андресу ещё не приходилось иметь дел с ведьмами и он понятия не имеет, как они ведут себя перед лицом неминуемой смерти. Молят ли о прощении или пытаются убить обвинителя, надеяться на иллюзорный шанс? Будь Леттис в состоянии убить кузена, сделала бы это куда раньше, когда жизнь его мужа была в опасности или когда целостность королевства, предназначенного для её сына-ведьмака, была поставлена под угрозу опальным западным герцогом.
- Видимо, я поспешно сделал выводы, осуждая Его Величество Чарльза в неоправданной охоте в ущерб интересам государства, если ведьмы добрались даже до королевского двора, - и даже хуже, если герцогиней Хайбрэя и женой наследного принца стала ведьма. Почему Чарльз не говорил об этом в их нескончаемых спорах, разве тогда его гонения не обрели бы оправдание в глазах кузена? Может при нём никаких ведьм у двора не было и только со смертью короля они почувствовали себя достаточно храбрыми, чтобы находится подле трона?
- К своему стыду, я не знаю, кто в Хайбрэе занимает пост генерального прокурора Инквизиции. Не подскажите его имя? - и всё тот же холодный отрешенный взгляд, - Дело такой важности не останется без внимания Великого Инквизитора, но, полагаю,
нужны какие-то превентивные меры, дабы ведьмы не успели нанести какой-либо вред Его Величество, лорду-регенту, - Андрес сделал небольшую паузу, - или, не дай боги, вам и вашим будущим детям. Безопасность короля и нашей семьи для меня важнее всего, я не могу покинуть столицу, зная, что над вашими жизнями нависла такая страшная угроза, - акценты на словах герцог расставлять умел и любил. Зачем? Затем, чтобы прощупать почву и понять, ошибся ли Леонардо впервые за всё время или всё действительно так плохо, как кажется.