Месяц май выпал весьма насыщенным и напряженным на события. Приятные и не очень. И Кристиане показалось, что настал снова тот самый момент, когда она перестала принадлежать сама себе, как это было много лет назад, когда ее жизнью распоряжался сначала брат, а потом супруг, теперь же это делали ее должность и дела. Пост обер-гофмейстерины оказался весьма хлопотным и занимал весьма много времени. Поэтому случались дни, когда леди Ларно ложилась за полночь, а вставала не свет не заря, особенно перед официальными празднествами и приемами, когда королевский замок наводняли всевозможные знатные персоны. Представление их принцессе Леттис входило в одну из обязанностей Кристианы, а так же присутствие и присмотр за штатом фрейлин. Ну, и конечно их воспитание, что бы эта общность представляла собой не орущий, беспорядочный курятник, слоняющийся без дела по замку и строящий глазки гвардейцами и не только, а прекрасный, ухоженный сад, благоухающий красотой и эстетикой.
В городе у Кристианы был снят небольшой, но весьма приличный дом. Однако, он был предназначен совсем не для официальных визитов, ибо там она желала уединится и заниматься своими вещами, на которые не были рассчитаны глаза простых обывателей. И потому в предместьях столицы, ее брат приобрел небольшое поместье. В первую очередь для себя лично, ибо он был не очень большой любитель замковой кутерьмы и она его сильно напрягала. Кроме этого, Фредерик, не смотря на свою чрезмерную заносчивость был в весьма благообразных отношениях со своим соседом из Мортеншира. Он не являлся его близким другом, коих у первого было совсем не много, но ничего против него и не имел. К тому же у них были общие финансовые дела. Поэтому о визите второго был извещен, но, у него у самого была давно обговорена партия в кости с более близкими друзьями и он не стал стоять надзирателем над плечом сестры, ибо потому, что внутреннее мужское чутье его молчало насчет графа Мотреншира. Нет, слвсем не потому, что он не считал его мужчиной не привлекательным и не опасным для чести и спокойствия Кристианы, а потому, что тот совсем не слыл волокитой и любителей потаскаться за женскими юбками. В общем совсем не Томас Девантри и иже с ними взятые, коих он должен был молча сносить в королевском замке.
Самой Кристиане было весьма комфортно в присутствии этого мужчины, не смотря на ее общую зажатость в подобном вопросе. Было что то в этих больших и широко распахнутых глазах доверительное. Что то такое, чего не было в других? А может просто потому, что женщина в состоянии с первого взгляда почувствовать, что сердце этого мужчины бесповоротно и на всегда занято? Бывает смотришь в те или иные глаза и понимаешь, как там пляшет зеленый блуждающий огонек с болот, не знающий покоя. Такой, как раз и плясал во взгляде Томаса. Сердце его, хоть и вспыхивало ежечасно, смотря на ту или иную красавицу, но горело оно холодным огнем, не причиняя ему самому никаких неудобств. Что касается Адемара... в его глазах было, что то совсем другое... Отчасти... отчасти она видела в нем себя. Словно бы, он отчего то отстранялся. Покрылся хитиновым защитным покровом, как раки из ручья. Расспрашивать под полог этой тайны леди Ларно не стремилась.
– Это платье вам очень к лицу.
Кристиана добродушно улыбнулась, протягивая узкую ладонь для приветствия. Второй, проводя, словно бы, красуясь по светло зеленому, переливающемуся шелку юбки. Орллевинский шелк был ей доступен, благодаря контрабандным делам, которые по прежнему шли, как нельзя лучше.
- Благодарю вас. Надеюсь ваше путешествие в столицу прошло благополучно?
Не смотря на то, что Адемар никогда не жаловался, она вполне могла себе представить, как могли иногда болеть, особенно в плохую погоду переломанные конем  и срощенные ею ребра. Пожалуй, даже Адемар не мог представить, на сколько ему повезло, что все обошлось вот так... почти бескровно. И довольно быстро, опять же, благодаря спасительному таланту Кристианы. А не окажись ее... кто знает, чем это все могло закончится? Граф калека? Если вообще жив.
Нет, она не ставила это себе в заслугу. Участь целителя такова, что он вынужден вкладываться собой в каждого из тех, кого излечивает. И чем больше он отдает себя, тем больше поднимается в своем таланте и мастерстве.
Бабка Кристианы рассказывала про знаменитую целительницу с Балморы, которая избавила остров от черной чумы, на столько сильна она была. Не говоря о том, что снова вдохнула жизнь в бездыханное тело единственного сына императора. Росказни или нет, но это была одна из самых известных историй среди почитателей Ангии.
- Столица... столица бурлит уже который месяц друг мой.
Леди Ларно позволила себе в обращении с графом такую вольность, особенно наедине.
Кристиана сделала жест, приглашая гостя на довольно широкую летнюю веранду, где стояли широкие, скамейки, с множеством подушек и валиков под атлантийский манер и такой же круглый стол, накрыты специально для гостя. Женщина питала страсть ко атлантийским сладостям, поэтому на столе они были в изобилии. Начиная от пахлавы, заканчивая рахат-лукумом и халвой. Ну и конечно орлевинское, самое сладкое вино. Гасконское казалось Кристиане кисловатым. Его сухость слишком обжигала гортань и не давало чувства насыщения.
- В каждом зале обсуждают только одно... быть ли войне с Орллей.
Кристиана сдержанно улыбнулась. Признаться эта сумятица и брожение в головах мужчин и их нерешительность ее, как женщину начинала уже раздражать. Сколько можно решать довольно простой вопрос? Война или мир? Ведь все предельно просто на самом деле.
- К тому же теперь к этому добавился еще и вопрос с Великим Инквизитором. А вскоре  уже и само провозглашенным Папой. Что не может не вводить в праведный гнев петерианский мир.
Леди Ларно перекрестилась. Что ж, перед Адемаром она все равно должна была одевать маску добропорядочной петерианки, даже, если на задворках его фантазий могла возникнуть, хоть какая то крамольная мысль на ее счет.
- Что думаете вы, на сей счет милорд?
И это был вопрос не из вежливости или для продолжения беседы. Кристиану действительно волновала позиция графа Мортеншира, поскольку, их будущее, точнее, будущее всего Хайбрея было весьма туманным.

- В чем был смысл войны с Фйелем? 
О, она как женщина не очень разбиралась в этом во всем. Для нее война, это просто напросто убийство, под которое просто подвели нужное объяснение своей жажде крови или алчному желанию чем либо владеть. Право сильнейшего утопить в крови и унижении слабого. Не более. Все это вполне подходило к взаимоотношениям с Фйелем. С чего прежние правители Хайбрея решили, что горцы должны им были десятину? И почему те, имея такое выгодное положение столько десятилетий ее выплачивали? Как? Почему? Государствами правили на столько безголовые правители?
Не секрет, что Кристиана терпеть не могла Чарльза, за его фанатичное отношение к ведьмам и тягу к инквизиции. За его ничем не скрываемую жажду наживы, доведшую страну до такого положения. А ведь все могло быть иначе!
- Фйкльская война величайшая ошибка недалекого короля.
Она не скрывала своего пренебрежения в голосе. Что ж, король мертв! Да здравствует король. Точнее сейчас, пожалуй Регент. Ведь именно ему она обещала свою верность и поддержку. Укрепив этот союз помолвкой своего брата с дочерью Генриха.  Не плохой зачин под будущее благополучие, которое Кристиана уверенно, слишком уверенно для женщины, ковала своими собственными руками.
- Пример, когда личные амбиции берут верх над здравым смыслом. Чарльз поплатился за свою гордыню и жадность. Надеюсь нынешний правитель будет более благоразумнее и прозорливее. Нам же остается только надеяться на это.
Хотя тут, леди Ларно сильно лукавила. Проведя три года при дворе она была уже совершенно уверена, что короля играет свита. окружение правителя очень много значит. Кто окружал Чарльза? Старик Девантри, который слыл мудрым и расчетливым? Да, о своем кошельке и состоянии он позаботился, это пожалуй большее, что он сделал. Ну, еще помог Клету одеть папскую корону. Что еще? Поощрял Чарльза в его безумии и ненависти?
- Зачем он это затеял? Так много вопросов, так много…
Опускаясь на широкую скамью, устеленную подушками, Кристиана сдержанно улыбнулась.
- Разве вам не очевидно?
Какими благими свовами и восклицаниями не прикрывались подобные вещи, ответ всегда будет один.
- Власть. Корона... Как бы вы себя чувствовали мой друг, родись бы вы бастардом?
И Кристиана знала, о чем говорит. в ее доме от блудливого супруга осталось восемь бастардов. Одному было уже двенадцать лет. И нет, она не прогнала этих несчастных детей. Не вышвырнула их как паршивых беспородных дворняг за порог. Все они остались в доме, не признанные конечно, но не лишенные куска хлеба и крова.
- Представляете.. вы как бы Найтон...но не до конца.
Кристиана саркастически улыбнулась, представляя, какая болезненная вещь мужское самолюбие.
- А я хочу точно знать, за что умру.
- Ну нет уж...
Лицо женщины помрачнело, словно на него набежала темная, грозовая туча.
- Довольно крови бед на нас всех.
ей хотелось свято в это верить... но эти шевеления на орллевинских землях. Брызгающий ядом инквизиторский орден. Этот запах инквизиторских костров.... для нее он был слишком ощутим. И пожалуй этого она боялась. Причем очень сильно. А если на их землю снова вступит орден. И польется кровь.
Тревога слишком явно отразилась на ее лице.
- Нам не сильно есть дело до Орллеи... пока Орллея не пришла к нам. А ведь она может прийти.
Кристиана брезгливо поморщилась, ощущая запах горелой плоти, который слишком запал в ее память, когда она в двенадцать лет увидела казнь девушки, признанной ведьмой. Точнее на это зрелище ее привела бабка, со словами "Посмотри...так бывает с теми, кто не осторожен".
Была ли она осторожна?

- Быть готовым спалить все вокруг в прямом и переносном смысле в костре своего тщеславия – и даже самого себя.
Адемар, как всегда знал, что говорил. Пожалуй, он один из немногих мужчин, к чьему мнению она бы обязательно прислушалась, если бы ей понадобился какой либо совет. Рассудительность и осторожность в высказываниях всегда импонировала ей. Скакать на голо с мечем, как ее брат он не любил. Ну...по крайней мере раньше любил. Но от привычек очень трудно воздержатся. Даже сейчас. когда, все так сильно изменилось.
– Скажите лучше, как поживает Фредерик? Все так же вздорен и скандален?
- Оооо..
Кристиана хитро улыбнулась. Ей было приятно осознавать, что ее брат сейчас, как никогда зависим, как никогда. Ведь это она устроила его помолвку с дочерью Регента, что давало ему дальнейшие перспективы, хотя, для самой Кристианы это положение вещей было куда более удобным. Она преспокойно может оставаться фактической хозяйкой двух графств на протяжении еще лет восьми точно. А что уж там потом... об этом она не сильно думала. И еще меньше думала о новом замужестве. В прочем, наверно, как и Адемар. Но... он мужчина. Ему некуда спешить, поскольку его детородные функции могут жить до самой старости. Ведь вполне часто случалось, когда приклеенного возрос та мужчина заводил детей с молодой супругой. Совсем иное, женщина. Пущенный самой Кристианой слух о ее бесплодии славно отвернул от нее многих молодых искателей состояний. К этому прибавился ревнивый брат, не желающий терпеть рядом с сестрой никого.
- Он находит себе много не пыльных занятий при дворе. Скажем блеснуть игрой в кости и похвастаться своими соколами.
Это значило, что ей он не слишком сильно мешает, если она придерживается правил, установленных между ними. И самым основным, было не злить.
- Правда в последнее время, в его тщеславной голове слишком часто рождается мысль о том, что он бы попробовал себя в государственных делах.
Кристиана сдержанно улыбнулась и махнула мальчику пажу, застывшему в дверях на веранду в достаточном отдалении, что бы не сильно расслышать хозяйский разговор. Тот торопливо и рьяно принялся обслуживать гостя, наливая ему орллевинского вина в серебряный кубок. Налил и самой хозяйке, которая не возражала.
- Я пыталась отговорить его от этой идеи...но... видимо герцога ждет беседа с Фредериком, который настойчиво готов просить первого о какой либо... не пыльной должности.
Брови Кристианы многозначительно поднялись вверх. Это был намек не на отсутствие ума у фредерика, совсем нет. Как раз тот, был весьма образован, читал и говорил на нескольких языках. Мог ловко изобразить какой нибудь сонт, что бы понравится даме, не смотря на хромоту прекрасно танцевал, стрелял, как бог...короче разбирался во много, но был на столько непостоянен в своих интересах, что ждать от него какой либо серьезности было совершенно глупо. Счета, домовые книги, торговлю, он ненавидел. Это все обилие цифр и монотонность ввергало его в скуку. Ему надо было загораться, вспыхивать, пылать. И тогда он становился прекрасен. Но, длилось это совсем не долго. Потом он впадал в хандру и злился.
Но, вряд ли Адемар знал целиком и полностью подробности взаимоотношений брата и сестры. Разве, что только предполагать.
- Теперь он предпочитает отводить душу на лошадях.
Было сказано вскользь. Лишь намеком. И не значило, что Фредерик запарывал скакунов в конюшнях. Просто она вспомнила пару ситуаций, одну из них зимнюю, и их встречу с Ричардом Колдуэллом.
- А вы... вы прибыли по делам? С новой партией ваших чудесных скакунов? Есть что нибудь особенное? Из моих рук на днях упорхнул такой прекрасный экземпляр.
В голосе женщины зазвучала легкая досада.
- Атлантийский жеребец изабеловой масти. такой тонконогий и изящный, словно лебедь. Хотя... признаться, я люблю что то более крепкое.

Отредактировано Kristiana Larno (2017-05-13 14:27:00)

- Из Фредерика управляющий не лучше, чем из меня куртизанка.
Кристиана живо представила Адемара с его выразительными оленьими, широко распахнутыми глазами, окаймленными темными ресницами, с туго накрученным темным локоном волос, упавшим на высокий лоб и нежной, манящей улыбкой и не смогла сдержать смешка.
- Однако, мой брат свято уверен, что он сможет потягаться с такими умами, как лорд Девантри и Джерард Колдуэлл. Я не в состоянии его переубедить.
Это прозвучало легкой жалобой, которой Кристиана была в праве высказать другу и соседу, без особой неловкости как то раскрыть и осветить семейные дела. Не слишком интимно и не выходя за рамки приличия. На самом деле между ними было достаточно много допустимых тем, выходящих за рамки охот, светских обсуждений и сплетен при дворе. Кристиана знала семью Адемара и достаточно приближенно, что бы говорить о происходящих в ней изменениях, таких, как замужество его сестры за Джозефом Хайгарденом... тот еще жест доброй воли и родства.
Хайгарден был в двое старше Француазы и имел дочь ее возраста. Кристиана всегда хотела спросить Адемара. что им двигало при таком решении. Нет, Хайгарден не слыл деспотом, самодуром и жестоким человеком, но черной вороной, впрочем, как и Адемар он несомненно был.
В какой то момент, самой Кристиане казалось, что весь северо-запад Хайбрея населяют одни вдовцы и вдовы, впрочем... которых это вполне устраивало. Девантри, Хайгарден,  де Мортейн и она среди них... женщина без мужчины... по доброй воле. Им нужно было созвать званный ужин вдовцов, поделится опытом и может быть и счастьем, ибо необременительный заботами человек живет проще и легче. Так ли это на самом деле? Кристиана смотрела в глаза Адемара и почему то не видила в них той самой легкости, скажем, как в глазах Томаса Девантри, молодого Ретеля или еще кого то, часто посещающего королевский двор. Была в них какая то тоска... тень от тоски?
- Вы можете посмотреть любую лошадь в моих конюшнях, я подарю ее вам без сожалений и с радостью.
Кристиана благодарно улыбнулась. Хорошо, когда достойное можно взять прямо из знакомых конюшен, а не покупать кота в мешке у неизвестного торговца, желающего всучить тебе неизвестный или порченный товар.
- На долго ли вы в столицу? И виделись ли вы уже с Аделиной?
Вопрос о подруге прозвучал вкрадчиво и мягко. Так выспрашивают женщины, желающие хоть скольео то, приоткрыть завесу интересующей их тайны.
Близость общения, возникшая с родственницей Адемара в последнее время сильно скрашивала непростую и сухую жизнь леди Ларно. Наконец, она могла посвятить вечера себе и настоящему живому общению... с женщиной. Неглупой, открытой, естественной, чувственной. Не лишенной желания жить и наслаждаться жизнью, не смотря на постигшие ее несчастья... может именно это и послужило сближением, возникшей приязнью, взаимопониманием. Горе сводит людей. Объединяет. особенно женщин. 
Но это же горе, казалось так же быстро отхлынуло, открывая для них совершенно новые горизонты. С приходом Аделины, Кристиане стало легче дышать. Проще. Беззаботнее. Казалось, именно этого свежего глотка ей не хватало все это время.
Леди Ларно цепко обвела взглядом лицо Адемара.
Простое женское любопытство хотело знать, сколь близкие отношения связывают ее соседа и друга с его родственницей и теперь ее подругой.

- Дражайшая племянница...
Кристиана чутко ловила каждое слово. Уж женщины то в отличие от мужчин умеют читать между слов и отслеживать сотни оттенков голоса и произнесенной фразы. Но, к всеобщей мужской печали, женщины, так же, умеют и додумывать столько же оттенков.
Однако, Кристиана была достаточно вдумчива, что бы никогда не делать поспешных выводов на какой либо счет. Пожалуй, из уст Адемара никто так часто не награждался титулом "дражайшая"... разве, что быть может сестра... При сухости характера мужчины и его склонности к малому выражению чувств...
- Ваша сестра... она счастлива?
Неожиданно перевела тему беседы леди Ларно. Не то, что бы она очень хорошо знала Франсуазу и очень тепло к ней относилась. Скорее с осторожностью и недоумением, по поводу того, как они совершенно непохожи с братом. Второй был образцом сдержанности и скрытности, первая же наоборот. Не скупясь на описания, Кристиана назвала бы от души , ее вздорной девицей. Быть может, тот самый отец, что был невероятно строг с сыном излишне потакал всем желанием дочери, тем более между ними была такая разница в возрасте. Старик утратил былую жёсткость и принялся сюсюкаться с дочерью, тем самым не додав ей благоразумия, что целиком ушло к брату.
Оттого выбор супруга для Француазы стал для Кристианы полным сюрпризом. Хайгарден... старше в двое! Его дочь Роуз такого же возраста, как сестра Адемара...
Кристиана задумчиво потерла в руках кубок, как будто он был волшебной лампой Аладина из атлантийских сказок и мог исполнить, как джин, любое ее желание.
Это был странный выбор. Ей так казалось... Хотя... Джозеф был близким приятелем и соседом Адемара, если не сказать другом. Но, слишком темная лошадка. Видев его всего пару раз в своей жизни и один раз на званном ужине у Эдварда Девантри, она определенно сделала вывод, что этот человек, сам у себя на уме. Как и Адемар? если так, то брат попросту передал сестру в похожие руки.
- Она.... она ммм не возражала против этого брака?
Кристиана даже не сильно подбирала слова, что бы дать понять мужчине, что она удивлена данным выбором. Нет, просто удивлена, а не возмущена или как то осуждает этот союз. Ее сосед не производил впечатление человека вздорного и взбалмошного, как ее собственный брат, что бы руководствоваться одним только словом "хочу", а значит, его выбор был чем то оправдан и она хотела о нем узнать...по дружески, без желания порыться в чужих грязных простынях.
- Ведь Джозеф в двое старше Француазы... смогли ли они найти общий язык?
Леди Ларно все же надеялась, что мужчинам имевшим тот или достаточный опыт в жизни приятнее иметь рядом не ребенка, которого придется заново учить всему с самого начала, а хотя бы сколько то умудренную женщину. Но... увы... ее идеалы ее рушились о глухую стену мужского тщеславия и ммм... похоти. Те желали в своей постели не измятый невинный цветок и молодое тело, тем самым продлевая жизнь себе, в своих собственных фантазиях, ибо молодая плоть способна еще как то зажечь в них мужской огонь, а вот увядающая, хотя и с опытом...
Кристиана улыбнулась грустно. сама себе. В край кубка. Да, скоро и она отцветет окончательно и перестанет быть интересной, навсегда превратившись в тень. Значит до этого, она должна достаточно сколотить себе на безбедное существование в дали от всего, что бы более уже никогда не нуждаться ни во внимании ни в чьей либо поддержке.
- А потом – поеду обратно.
- Нет! Нет!
Она разом встрепенулась.
- Вы не можете...
И зашептала поспешно и страстно, так, словно их могли бы подслушать.
- В сложившейся ситуации.. когда все так не спокойно.. когда... мои источники и источники канцлера..
Она говорила сейчас про Эдварда Девантри, с которым имела общие торговые дела и контробандные доходы.
- Сейчас нельзя покидать столицу и отпускать руку с пульса. Все в один момент может очень сильно изменится и не в нашу сторону.
Глаза женщины отчаянно заблестели.

Волей или не волей, своим прямолинейным ответом заставил Крисиану сжаться. Она то думала, что та часть ее души, израненной в детстве юности, искорененная и почти уничтоженная Эдамом Лаутом и отчасти ее братом, отпали, как устаревшие волосы с головы и с этими воспоминаниями не осталось никакой связи? Нет. Она сильно ошибалась. Не смотря на то, что с момента смерти Эдама, точнее с момента его убийства, прошло почти пять лет, эта глубокая рана не спешила затягиваться так, что бы не беспокоить ее больше, как сломанные кости в непогоду. и весь этот перечень, что был сполна переполнен здравым смыслом и ни единого упоминания о тепле, чувствах или еще какой ерунде, так желанно слышать любой женщине.. им не было здесь места. Как и не было им места тогда, когда ее брат, минуя договоренность с Джерардом Колдуэллом передал ее в цепкие руки кузена. Ошибка? Поворот судьбы? Да что бы то ни было...  Оно навсегда изменило ее жизнь, сделав ее тем, что она есть сейчас.
А что она есть сейчас? Одинокая женщина? Без семьи и без детей? Которые навряд ли уже появятся? нет, кристиана не строила иллюзий. В свои почти тридцать, хоть она и не утратила еще красоты и привлекательности, она уже не могла тягаться с молоденькими девушками на выданье. Несмотря на то, что после смерти Эдама одна треть его приданого переходила обратно к ней. Не смотря на то, что она имела свой собственный банк и пополняла его тем, что смогла получить превыше того, что ежегодно пополняло казну двух графств. Быть умнее Фредерика? Легко. Ради этого она научилась вести счета и домовые книги. Не говоря о контрабанде.
Кристиана щелкнула пальцами и мальчик паж, мявшийся у входа на просторную веранду оказался рядом, по ее правую руку.
- Принеси нам  вишневой настойки.
Это был фирменный рецепт ее бабки. Необычайно сладкая и довольно крепкая вещь. Густая, как смола с деревьев, бодрившая и тело и душу. По этот разговор и настрой требовалась именно она.
- Вы хотели бы... окажись вы женщиной... что бы вам был предложен весь этот список?
Кристиана сощурилась, потянувшись к блюду с рахат лукумом и когда мальчик паж через совсем короткий промежуток времени принес ледяной серебряный графин, покрытый холодной испареной и почти заледеневшими каплями, сама протянула крошечную серебряную посудину, больше напоминавшую наперсток, чем кубок для питья. наполненный очень ароматной темной жидкостью Адемару.
- Это только фантазия.
И она как бы защищаясь, подняла свою узкую ладонь кверху. И потом же, опять пристально смотря в глаза мужчины, как бы, промежду прочем добавила.
- А для Аделины, вы бы руководствовались таким же принципом?
Сладость и горечь одновременно обожгли гортаня, разливаясь приятным теплом в груди. Кристиана отправила в рот кусок окрашенного в розовый цвет рахат-лукума. Она могла позволить себе восточных сладостей столько, что можно было просто растолстеть на них, превратившись в неповоротливую клушу. Но, даже со своим довольно высоким ростом, она выглядел изящно и тонко.
– Если дойдет наконец до собраний и дискуссий о мире, я приеду еще раз.
Горячительный напиток не вызвал на ее лице гримасы, какую вызвала эта фраза Адемара.
- Дискуссии?
Она с задержкой и волнением переспросила.
- О нет... не этого я боюсь.. не дискуссий или невозможности не высказаться лучшим мужам Хайбрея. Не того, что на наши земли ступит чужая нога. Я боюсь...
И она снова понизила голос.
- Я боюсь волнений у нас здесь. Бунтов. Бессмысленных и кровавых. Я боюсь, крови.. которая начнет проливатся и захлестнет пока еще, отчасти спокойные земли. Когда свои начнут резать своих. Когда графы и бароны начнут резать друг друга, по принципу Орллеи, потому что тоже захотят большей власти. Кто нас тогда защитит? Меня, Аделину? Других женщин? Вы слышали что сталось с графинями Беатриче Вентури и Контесиной Барди из Орллеи? Кто даст гарантии, что женщины Хайбрея не будут так унижены и обесчещены в своих равах?
Паж налил еще в посудинки крепкого напитка и Кристиана выпила еще одну порцию.
- Я совсем не уверена, что мой брат в состоянии будет отстоять мои права... и жизнь тоже.
Это было та самая горькая правда с вишневым послевкусием.

Отредактировано Kristiana Larno (2017-05-31 22:02:00)

- Но я никогда не стану женщинойДа... пожалуй.. в том понимании, в каком они сейчас говорили, никогда и потому мужчина никогда не поймет женщину. Сможет притворится, неловко, неумело, покивав головой, мол да, дорогая, прости, дорогая, я все понял.. но, нет, это будет все та же непутевая ложь, как и все остальное, что пытаются соврать в глаза женщине мужчины. Понимание мира и мироощущения у тех и других, совершенно различно. Поэтому подобные фантазии были с родне чему то ну совершенно волшебному, например тому, что небо покроется алмазами и на землю прольется денежный дождь.
Ну, по мироощущению и мировосприятию, никогда не станет. Хорошо ли это или плохо, Кристиана даже не знала. А вот внешне, вполне себе. В ходу у ведьм ходило достаточно редкое оборотное зелье, правда его состав был весьма сложен, компоненты были весьма хлопотны. Да, и сотворить его могла довольно опытная и умелая колдунья, потому, как в плохих руках, зелье могла например не превратить мужчину в женщину внешне, а скажем добавить ему грудь... сделать голос тоненьким и нежным, как у ребенка, нарастить "корму", ну или еще что то такое, что смотрелось не сильно привлекательно на мужском теле. Хотя варианты на женском теле подобных неточностей в зелье смотрелись бы еще более уродливыми. Скажем, не сильно приятно наличие бороды, на миловидном лице, или вообще детородного мужского органа... В общем в этой практике случалось всякое.
Но, дело здесь было совсем не в этом. А в том, что Адемар или ему подобные не мужчины, даже не стремились хотя бы отдаленно поставить себя на место женщины. Ведь, она низшее существо. Создание безвольное, неглубокое и совершенно бесхитростное. Ей пристало следовать отеческой, братской, мужней воле и кроме этого более ничего.
Внимательно выслушав тираду мужчины про любовь и про то, какое у женщин к этому слову отношение, Кристиана грустно улыбнулась.
- Я не знаю, друг мой... я не берусь судить о любви никак.
И эти слова были совершенно лишены женского кокетства или какого либо негодования.
- Я ее никогда не видела. Не испытывала сама, и не испытывала на себе.
Спокойно, без театральности, без какого либо двойного дна, с намеком на жалость сообщила она своему собеседнику.
Конечно Адемар мог иметь в своем распоряжении сведения, факты. а так же массу сплетен, о браке леди Ларно. И о Эдаме Лауте рассказы были совсем не домыслами. Поэтому, сообщи она мужчине о том, что ее брак не был счастливым, он бы и вовсе не удивился. Но, вряд ли он знал всю глубину той бездны, из которой ей удалось подняться, минуя все преграды на своем пути. Сколько сил и самообладания ей понадобилась, что бы не сойти с ума, а самой свести в могилу этого заморыша. Нет, и все это время ее вела не путеводная звезда, акокй то призрачной любви к другому мужчине или бесплотная фантазия. Единственное слово, которое она повторяла день за днем, было - свобода. собственное волеизъявление, что очень далеко от понятия любви.
– Любовь не обеспечит вашим родственникам уверенности в том, что вы обеспечены и все ваши нужды удовлетворены. Горячительное не могло не развязать язык собеседникам и как бы отвечая на порыв мужчины, Кристиана так же заговорщически наклонилась к нему. В ее слегка раскосых по кошачьему, зеленых глазах танцевал огонек безрассудства.
- Вы видели самую высокую башню замка Лидс в Дарингшире... Знаете, сколько раз я поднималась на нее, что бы бросить вниз всю ту обеспеченность и и удовлетворенность, что я накопила за долгие годы? 
Она намеренно не произнесла слова "бросится", ибо смысл фразы и так был понятен.
- Нет, мой дорогой сосед...
Она так же, как и Адемар откинулась на широкую спинку стула, прикладывая к губам очередной кусочек атлантийских сладостей, словно бы они могли искупить ту горечь. что накопилась в ней за долгие годы.
- Я ничего не говорила про любовь. Ведь счастье, это и вправду не любовь...
Она снова улыбнулась, так же грустно. И ее нисколько не смутили слова мужчины, брошенные в адрес ее брата. Нет, не размазня, но... уж не точно, тот человек на которого она могла бы положится. Не могла. не хотела. И самое главное не стала бы. Вот.. пожалуй тот основной вопрос, для чего нужен мужчина. Для чего нужен муж. Тот, на кого можно положится в любой ситуации. И дело, действительно вовсе не в любви. В ее жизни таких попросту не было.
– Но мое присутствие в столице не сделает ничего.
Кристиана как то неуютно поежилась. Не потому , что ее мутила дальнейшая реакция и чувства отразившиеся на ранее спокойном лица Адемара. Уж она то прекрасно знала, что может таится за фасадом спокойствия и невозмутимости, в том числе у самой себя. Сдержанность, совсем не всегда показатель бесчувствия. Все демоны на самом дне. Надо только уметь их оттуда доставать. И лучше, пусть они будут явными, чем тайными.
- Я не могу...
Словно бы беспомощно повторила она.
- Моя должность и положение при дворе обязывают меня к постоянному присутствию и видимой поддержке лорда-регента и принцессы Леттисс. Если я засомневаюсь и дам слабину, то это грозит мне остаться совершенно ни с чем. И вряд ли это будет более легким, чем потеря собственной жизни. Потеря собственной воли, куда страшнее.
Сейчас она произнесла то, на чем зиждилось все ее представление о жизни и все страхи. Она боялась упустить из рук ту удачу, что позволила дышать ей полной грудью. Свободно. Вот оно преимущество вдовства...

Отредактировано Kristiana Larno (2017-06-01 15:49:29)

Жизнь научила Кристиану одному, самому важному искусству. Читать чувства на человеческом лице. Нет, совсем не потому, что ей было это интересно и ее пытливый ум жаждал познаний. Совсем нет. Сложись все иначе, и у нее была "счастливая семья", любящий брат и хотя бы уважающий ее супруг, не было бы этого проклятого клейма дара, с которым он вынуждена идти, то скорее всего из нее выросла обычная, совершенно обычная и скорее всего незамысловатая, не отягощенная большим умом женщина, коих огромное количество повсюду. И наверное, так было бы лучше! Легче! Но, судьба и Богиня  уготовили ей совершенно иное. В первую очередь, звериную интуицию, которая на ощупь, даже  впотьмах шарила по неизвестности, прокладывая себе дорогу. И тогда... когда она была еще совсем девочкой, она отчаянно всматривалась в лицо брата, что бы понять, предугадать тот момент, когда она будет должна пустится со всех ног, что бы не быть застигнутой  врасплох и не получить от него какое либо издевательство. Позже, потом, это было лицо мужа. Правда его чувства были весьма просты и однообразны. Похоть. Гнев. Усталость. Как мало порой может нести на себе человеческое лицо. И потому, распознать его чувства было проще простого. Распознать, предугадать и предпринять что либо, что бы не быть застигнутой и униженной.
Поэтому вращаясь при дворе, она довольно быстро освоилась с тем, что поняла, кто ей друг, кто враг, а кто выгоден и удобен. Достаточно просто маневрировать на изученной воде с определенными знаниями в судоходстве. Так что, можно было с легкостью сказать, что Кристиана была опытным моряком и шторма ей были не почем. Однако общение с Адемаром, почему то, всегда носило в себе множество подводных камней. Это могло нравится и не нравится одновременно. Беседа с ним могла течь одновременно в нескольких руслах, менять свое направление и даже температурную характеристику. Холоднее, теплее... Ее это ни сколько не смущало. Наоборот...Пожалуй именно этого ей не хватало в ее родной семье...которая навряд ли у нее вообще когда либо была.
И потому, горячие слова и прикосновение друга и соседа обожгли ее очень глубоко, ощутимыми искрами рассыпаясь от места, где сжалась мужская ладонь, дальше до локтя, плеча, и потом... потом мурашками вдоль позвоночника. Отозвалось пересохшей гортанью и вздрагиванием ресниц.
Нет, она не смутилась, не испугалась. Скорее вспыхнула, как свеча, потому что со словами до сознания самой ясной мыслью дошло то, что она тысячу раз пожалела о том, что у Адемара есть другая семья и он не рожден Ларно. Пожалуй именно это она хотела бы слышать от Фредерика... всю свою женскую, незатейливую, переполненную грустными бдениями жизнь. Все оказалось так просто... так ясно и чудовищно больно одновременно. Ведь любой женщине надо так мало! Просто сильное мужское плече. Нехитрая пара фраз...нет, совсем не о том, как прекрасны ее глаза и как обворожительна улыбка. Не то, как по ней сходят с ума по ночам и как не могут уснуть... совсем не это! Женщине нужно просто знать, что в любой момент она может рассчитывать на помощь и поддержку, какой бы смешной или наоборот безнадежной не выглядела ее ситуация. И это пожалуй все!
На щеках отразился румянец, вызванный не замешательством, а волнением и едва скрываемым восхищением. Кристиана накрыла ладонь Адемара своей ладонью. Нет, не так, как это делают любовники, содрогающиеся от страстного и томного волнения. Было в этом прикосновении что то очень трепетное и чистое. Исполненное настоящей глубокой благодарности. А потом, ни слова ни говоря, приблизилась, наклонилась и оставила на его высоком лбу едва уловимый, легкий, почти не весомый поцелуй.
Пожалуй так, она целовала бы своего отца, брата, сына...если бы все это было у нее.
- С нами все будет хорошо...с нами.. со мной и с Аделиной.
Почему в голову пришли именно эти слова?
- И я... я даю вам слово, что буду соблюдать самую настоящую осторожность и благоразумие. И если возникнет хоть малое подозрение на то, что что то может угрожать нашим.. ее и моей жизни, я сразу же пришлю к вам гонца. Сразу же.
Кристиана немного отклонилась, позволяя все так же восхищенно смотреть на мужчину перед ней.
- Вы один из...
Она не договорила эту фразу, потому что поняла, что то что она хотела сказать.. один из многих, на самом деле являлось словом - один. Почему? Адемар, как барон Феб, служивший ей не был ее вассалом. Не был, как Дер Бьена ее телохранителем. Поэтому да, он был один.. просто один, из равных. на кого она могла положится.
- Вы один, на кого я могу по настоящему рассчитывать и доверится.
На сколько далеко она могла доверится мужчине, которому правила кости и старалась спасти от калечности? Знал ли он до конца о ее даре или только догадывался? Как далеко он сам мог бы пойти в том, окажись она в чрезвычайных обстоятельствах, где фактом ее виновности бы выплыло колдовство?
- И я... я очень благодарна и ценю.. ценю вас.
Слова давались нелегко, но совсем не потому, что говорить доброе и сердечное сложнее, а потому, что слова это всего лишь грубая форма облачения чувств. Материи более тонкой и сложной, и как не скажи. все равно они прозвучать не так, как хотелось бы.

Отредактировано Kristiana Larno (2017-06-08 20:52:33)

Понятие доверия очень хрупкое, даже эфемерное. У него нет совершенно никаких рамок. Оно больше похоже  на туман, на дым,  который в случае обмана этого самого доверия жжет глаза до едких слез. И не важно женщина ты или мужчина. Потеря доверия одно из самых тяжелых испытаний.
Они говорили сейчас друг другу такие теплые и в тоже время острые, как сталь атлантийского клинка, которыми запросто могли потом искромсать друг друга на куски, причиняя невыносимую боль, ибо открывая друг друга душу, человек рискует как никогда! Это как манящее приглашение в тайные кущи, где можно увидеть собеседника без прикрас. это как шепот палачу на ухо, о тех, самых болезненных местах на теле. Прокладывание тропы и форватора для заблудших, что бы проще было прийти к назначенному месту.
- Вы удивительная женщина. Такая сильная.
Кристиана выдохнула достаточно сильно, что бы заколыхались темные пряди волос Адемара на макушке. Смотря в упор, от чего в иной бы любой другой ситуации смущение и неловкости хватило бы для того, что бы разом воспылало и душа и тело. Но, сейчас этот взгляд и близость к друг другу не показались такими неудобными.
- Я... спасибо... это не сила...
Кристиана как то грустно, как то поломано улыбнулась.
- Это желание жить.
И потом еще более откровенно добавила.
- Выжить. И я буду продолжать это делать... за двоих.
Она имела в виду себя и Аделину, коль скоро она взяла на себя ответственность еще и за нее, более того, вовлекая ее в опасную круговерть событий завязанной на опасном соприкосновении с колдовством. Кристиана обещала ее научить хотя бы половине того, что знала сама и начать с самого простого. Зелеварения. И не смотря на то, что делала она это очень аккуратно, так что бы никто об этом не знал и не увидел, все равно этот путь был очень опасным и грозил женщинам многими неприятностями. Однако, леди Ларно была уже тертым калачом, проживя много лет и зим под этой самой маской петерианки, так что уже срослась практически, как со второй кожей.
В голосе ее друга зазвучало уже не просто атлантийская сталь, а смазанное ядом острие стилета, опасно подпирающего под ребро.
- Но меня она не послушает. Как никогда не слушала.
Был ли здесь какой то скрытый смысл, кроме того, что прозвучал. И был ли в этих словах какой то другой оттенок, темнее, горьчее, как самые острые специи Атлантии.
Кристиана незаметно из под ресниц, скользнула взглядом по лицу мужчины, подбирая по малым крохам, то, что зачастую отражалось или наоборот не отражалось на его лице скудными эмоциями.
Вишневая настойка то или по истине горячий и откровенный, добавили той самой эмоциональности, которой зачастую не хватало лицу Адемара, которое моментально облагораживалось и становилось красивым, да она могла сказать так, смотря на него сейчас. Вот, что способны сделать чувства с человеком.
- Я... я постараюсь. Я буду стараться. Обещаю вам.
Больше она ничего не сказала про Аделину и не спросила, уловив ту самую тонкую и запретную грань, за которую вот сейчас, переходить не стоило ибо продолжение этой темы было чревато разрушением того взаимопонимания и тонкого ощущения доверия.
- Мы очень с ней сдружились... сроднились.
И потом все же осеклась.
- Я  хочу верить, что чего то страшного, чего то непоправимого не произойдет. Или у меня хватит времени вовремя среагировать. Надеюсь у меня хватит связей и возможностей узнать о грядущем заранее. Или предугадать. К тому же... если что, у меня есть достаточная поддержка от лорда Канцлера... пока еще канцлера.
Девантри оставался пока еще самым ощутимым союзником и устроитель ее капитала, ведь, как никак, они вместе вели дела с контрабандой.
Кристиана на глубоком выдохе продолжила свои опасения.
- Но, боюсь ветры очень скоро переменятся... сильно переменятся ибо наш регент считает лорда Девантри старым и никчемным. Только вот на кого он может заменить его? И есть ли достойная замена сейчас? И готов ли свою власть вот так просто отдать сам канцлер...
Вот последнее для нее самой прозвучало уже по настоящему зловеще. Вот оно начало междоусобицы. Навряд ли самый богатый и влиятельный человек Хайбрея распрощается с самым сладким - властью, тем более если он к ней привык.