Первого мая тысяча четыреста сорок первого года в небольшом городе на краю графства Скайншир, состоялось заседание инквизиционного суда по делу одной из трех дочерей местного йомена. Девушку обвиняли в колдовстве, доказанном показаниями десятков свидетелей: убийстве собственного не рожденного младенца, найденного в бочке с водой в погребе дома; и злостных пакостях соседям своим магическим даром. Обвиняемая содержалась в тюрьме уже около недели, пока инквизиторы допрашивали ее знакомых, родственников и тех, с кем она последнее время общалась. Вовремя расследования, к священнику дознавателю Джорджу де Аркуру, явился отец обвиненной в колдовстве и не только устно, но и письменно дал свои показания на счет своей дочери. Он отрекся от нее, после того греха, который она носила девять месяцев и из-за того, что инквизиторы пришли по ее душу. Отец ненавидел свою дочь за совершенное злодеяние, за грех и убийства и блуда, и попытался отвлечь беду от своей остальной семьи, пока и его самого в чем-то не обвинили. Он написал письменное признание, что якобы выгнал давно из дома свою дочь, когда она связалась с местным конюхом, заместо того, чтобы принять свою судьбу, когда отец ей сообщил о ее предполагаемом замужестве с сыном кузнеца. Девчонка, как рассказал о ней йомен, всегда славилась вздорным нравом и разгульным поведением. Всех кого после него допрашивали, отрицали свою вину и причастность к этой девице. Джордж знал, что они боялись его, ибо он никогда не приносил ничего за собой хорошего, а там, где ступал он и его подчиненные, загорались костры. Совершив днем дознание и проведя беседу с предполагаемыми свидетелями, а кроме того и со своими шпионами, инквизитор сейчас сидел за длинным деревянным столом, расположенном в мрачном подвале тюрьмы. Рядом с ним на столе лежала стопка бумаг, со свидетельскими показаниями, горело четыре свечи по краям и лежали простые деревянные четки из черного дерева, с малахитовым крестом. В воздухе витал аромат застарелой крови, мокрой и грязной соломы, пахло пылью и потом. В застенках ворочались обвиняемые, слышался их кашель и еле слышимые стоны отчаяния. Кто-то методично хныкал в самой дальней камере. Напротив Джорджа на стуле сидела молодая девица лет двадцати-двадцати пяти, с красивым лицом и голубыми глазами. На голове, как и на остальных частях ее тела не было ни одного волоска. Ведьма могла спрятать амулет в волосах, не только на своей макушке, потому ее обрили просто налысо с ног до головы. На ее лодыжках и запястьях виднелись стальные кандалы, с выгравированным изображением петерианского креста.
— Анна Регнер, собравшиеся здесь Отцы Церкви обвиняют тебя в колдовстве и связи с Дьяволом, ребенка от которого ты утопила в кадушке. Есть ли у тебя оправдание на это заявление? — спокойно, но громко, чтобы слышали все, спросил девушку Джордж. На его голову был натянут черный капюшон его накидки, одетой поверх белой рясы, а на груди мотался деревянный крест. Вообще дело началось с того, что в доме местного конюшего была найдена бочка с водой, в которой и плавал раздутый от сырости труп младенца. Дальше открылись другие обстоятельства. У ребенка отсутствовали все пальцы не только на руках, но и на ногах. Только после этого к делу подключили инквизиторов. Походив по городу и опросив горожан, они собрали свидетельства того, что в этом месте не все гладко, как казалось. Нашелся молодой мужчина, который рассказал о девушке, приходившей в гости к конюху. Так же он сообщил, что как только увидел ее, его лицо перекосило от ужаса и боли, он не мог ни говорить, ни есть несколько дней, что подтвердили его родственники. У другого ухажера этой девицы, непонятно по какой причине случился вывих сустава. А у завистницы-соседки погиб ребенок, когда у нее случились преждевременные роды. В общем все свелось к тому, что нашлись доказательства магического дара сидящей напротив Джорджа молодой девушки. Ей перевязали шею специальной лентой, смоченной в святой воде и рядом с ней стояли два палача, готовых заткнуть ей рот если потребуется. Проклятья насылать никто ей не даст.
— Я не понимаю о чем вы говорите, как я могу быть ведьмой, если ношу крест.
— Крест ты носишь чтобы дурачить людей, ведьма — сидящий слева от Джорджа молодой монах, подал голос, но тут же умолк, как только Аркур чуть приподнял руку, жестом приказав ему заткнуться. Допрос ведет только он.
— Нам удалось найти доказательства того, что ты недавно родила ребенка. Мы нашли в доме окровавленные простыни, пуповину и языческую книгу. Младенец был утоплен тобой в бочке, но прежде ты отрезала ему пальцы. Скажи зачем? Вызывала своего покровителя? Он приказал тебе убить ребенка? Таким образом ты вступала с ним в связь?
Джордж поднял голову, уставившись на девушку серо-зелеными глазами, в которых не было совершенно ничего, кроме интереса. Это наверное и ошеломило молодую ведьму. Он будет заступаться за себя до конца и выставлять невиновной.
— У тебя в доме нашлись горшки со снадобьями. Ты варила их? Сначала готовила, потом пила и совокуплялась с дьяволом? — гнул свою линию инквизитор, пытаясь добиться признания. Еще во время расследования инквизиторам удалось найти в доме обвиняемой глиняные горшки с травяными смесями. Медикус, приглашенный из деревни, утвердил факт о том, что внутри содержалась настойка из шалфея. Вероятно девушка готовила сама, либо покупала у кого-то. Церковь не запрещала их использование. Джордж просто решил напугать ее как можно сильнее.
— Это совершенно безвредные зелья, я варю их из шалфея чтобы уменьшить кашель — попыталась оправдаться обвиняемая, дрожа от страха и роняя слезы. Это и утвердило инквизитора в ее виновности. Все ведьмы будут отрицать свою причастность к магическим ритуалам и тем более шабашам. Небось отнесла отрезанные пальцы свои сообщницам, потому что их так и не нашли. Обычно язычники не делают этого, да и не поклоняются они падшему ангелу Создателя, потому в голову Аркуру закралась непонятная мысль о связанности тех или иных поступков женщины перед ним. У нее есть языческая книга и она вероятно молится своей Агнии, но младенец и найденный в погребе, был чем-то новеньким в практике инквизитора. Ему еще предстоит узнать об этом больше. Собственно его людям удалось собрать достаточно доказательств виновности и ему требовалось только добиться признания, сделать он это намерен любой ценой.
— Тресните ей по затылку чем-нибудь и тащите ее к дыбе. Палач, приступайте к делу. — устало произнес Джордж, у которого от пристального взгляда девицы постепенно начинала болеть голова и появилась явная тошнота. Он записал все показания ведьмы, отдал листок бумаги своим помощникам и поднялся на ноги, проследовав к инструменту пытки.
— Покайся несчастная! У тебя еще есть шанс вернутся в лоно патерианской церкви. Расскажи о своих греховных деяниях, пока не стало поздно.

Отредактировано George de Harcourt (2017-05-19 18:51:28)

Обвиненный в колдовстве человек может быть предан костру инквизиции только после того, как его вина будет доказана, а он сам признается в этом. Ведьмы пытались сознаваться, но не в колдовстве, а в еретизме, что давало им шанс выжить и не пасть под воздействием очищающего огня. Если их признавали еретичками, они выживали, пусть и несли позор всю свою жизнь. Вот только инквизиторов не просто так обмануть, особенно если они уже сами нашли доказательства.
— Дитя мое, признайся в своих грехах, очисти душу перед нашим Отцом Создателем. —  проговорил мрачно Джордж, надвигая на голову капюшон и складывая руки перед собой, удерживая между пальцами бусинки черных чёток, которые, как ему было известно, были освящены на мощах Святой Анны. Колдовское воздействие со стороны мгновенно прекратилось. Наверное из-за силы веры самого инквизитора или же только потому, что саму ведьму уже тащили к дыбе. Словно тень молодой человек брел за палачом, но а его помощники остались сидеть за столом и просто смотреть. Ученики, которые сами скоро станут инквизиторами, как только пройдут обучение у "мастера" и намотают на ус достаточное количество знаний, чтобы не попасться на зуб ведьмы или не пасть ее жертвой. Иногда ведьмы пользуются своей красотой, милыми глазками и личиком, пытаясь совратить инквизитора и первым уроком, который получают юнцы это запрет на пристальный взгляд на обвиняемую в колдовстве. Палач расположил девушку на дыбе, сцепив ее руки оковами. Если бы она сейчас пыталась снова подействовать на Джорджа, он не сдержался бы и ударил ее. Он был научен бить, как и остальные дознаватели, с оттяжкой, так, чтобы не оставлять следов и не причинять слишком тяжелых увечий. Для него ведьма не была женщиной, а являлась отродьем и шлюхой нечистого. Подстилка, продавшая свое тело и душу языческим божкам. Но поведение Аркура частенько зависело от тяжести проступков того или иного обвиняемого. Сейчас он был вне себя от мысли, что эта тварь убила своего ребенка. Рассуждая более менее светским взглядом о жизни, Джордж относился с долей скептицизма, потому не считал, что это убиенное дите родилось от связи с нечистым. Скорее просто стало жертвой темного ритуала, потому посланница ада должна заплатить за то, что она сделала в полной мере. Скоро она будет молить о пощаде и просить Господа сжалиться, но никто не пожалеет ее. Мерзкая ухмылка быстро слетит с ее красивого личика. Она прячет свою радость под слезами горя и боли. Никто ней не поможет. Даже ее покровитель здесь будет бессилен. Девушка кричала, шипела, брыкалась, пытаясь вырваться на волю и даже пыталась плеваться, но боль, пронзившая ее суставы, была слишком сильной. Джордж, чуть наклонив голову, смотрел, как молодое, практически голое тело бьется в тисках инквизиторской дыбы, не в силах выбраться на волю. Как пташка, попавшая в силки. Сердце инквизитора стучало в груди так сильно, что ему казалось, сейчас вырвется на волю. В его серо-зеленых глазах заплясало пламя. Ему определенно нравится это все. Чувство возбуждения охватило его тело, сковывая в туманные тиски разум. Это наваждение не иначе. Ведьма, повернув голову, так посмотрела на Джорджа, что у него на минуту чуть не остановилось сердце. Он представил, как гладит ладонями это стройное тело, размазывая тонкими пальцами по коже выступившую потную испарину.
— Рассказывай, блудница, что ты делала? Каким образом ты молилась? За что пакостила соседям? За что отрезала своему ребенку пальцы и убила его? — рявкнул хриплым голосом Джордж, даже сам испугавшись его звука в темном помещении. — Создатель простит если ты смеришься с наказанием и вернешься в лоно патерианской церкви.
— Я признаюсь в этом, что отступила от веры, но я не колдовала. Мой ребенок родился уже таким. У него не было пальцев, он умер сразу после того, как появился на свет из моего лона. — от боли мышцы нечастой свело так сильно,  что ее суставы вспухли аж до красноты, а кое-где появились синие пятна. — Прошу вас, я ни в чем не виновата.
— Ты извела свою соседку и она родила мертвого ребенка — гнул свою линию инквизитор, уже подходя ближе к Анне и ходя кругами около дыбы-ложа, на котором она была растянута. Он словно гончий пес, на цепи Матери-Церкви, вынюхивал и высматривал в глазах своей жертвы то, что хотел увидеть - покаяние и смирение.
— Она носила тяжести и я ей сообщила об этом. Не нужно было таскать мешки на таком сроке — задыхаясь от ужаса и страха, выпалила девушка, пытаясь говорить чётче. Ведь это могло спасти ей жизнь.
— Я прошу тебя, дитя, сознайся и тебе станет легче. Не устала ли ты лгать не только нам всем, но и Отцу Нашему и себе самой? Мы будем пытать тебя во имя церкви нашей и Господа не один день. Облегчи свои мучения. Принеси признания в своих грехах
Махнув рукой, церковник приказал продолжить пытку. Он слышал как девушка уже не кричит, а хрипит и булькает горлом от той муки, что приносила ей дыба.
— Я каюсь — заорала ведьма на последнем дыхании и тут же потеряла сознание. Джордж набрал ледяной святой воды в кувшин и подойдя вновь к обвиняемой, стал лить ее ей на голову. 
— В чем ты сознаешься?
— Я молилась Мекте, я принесла ребенка в жертву, я отрезала ему пальцы и скормила их ее посланнику, которого она мне прислала — выпалила девушка и вдруг разразилась диким смехом, начала как бешеная щелкать зубами и вращать глазами, белки их полопались кровавой сеточкой. — Я трахалась с ее посланником и отдала ему не только свое тело, но и душу.
Не испугавшись такой реакции, Джордж приложил к голове Анны свои четки, прижав крест от них к ее коже.
— Анна Регнер, признаешься ли ты в колдовстве и порче?
— Да, да...сознаюсь — замотав головой девушка закрыла глаза и стисну зубы, стала что-то бурчать себе под нос. Вероятно какую-то молитву или проклятье. Договорить ей не дали. Джордж, взяв в руки кусок тряпки, с силой пропихнул его в рот ведьме, заставив ее замолчать. Все что требовалось, она уже произнесла.
— Выжги ей крест на лбу. — обратился инквизитор к палачу, отряхивая руки и вытирая об рукав своей рясы чётки. Вернувшись к столу, за которым сидели испуганные монахи юнцы, Джордж первым делом раздал им смачные подзатыльники, а уже после приступил к записыванию всех показаний.
— Приведите ведьму и посадите на стул. Я думаю она готова к признанию и подписи.

Отредактировано George de Harcourt (2017-05-14 14:25:08)

Даже крики, издаваемые девушкой когда ей выжигали на лбу крест, не могли заставить сердце инквизитора хоть немного дрогнуть. Каждый раз, когда перед ним оказывалась ведьма или еретик, он старался приучить себя к тому, что они лишь мерзкие существа, нелюди, достойные только смерти или вечных мучений. Джордж спокойно сидел, пока его ученики испугано записывали все, что слышали на пергаменте, боясь даже смотреть на своего учителя и даже на палача. Он их вероятно пугал больше ведьмы и ее диких воплей. Молодые да зеленые еще птенцы, не вылететь им из инквизиторского гнезда в свободный полет, пока не научаться избавляться от части эмоций. Некоторые ученики, едва закончившие школу инквизиторов, не могли справится с чувством человеческой жалости к пытаемым людям, уходили с тернистой дорожки. Не могли молодые люди, даже несмотря на лютую веру, причинять боль. Лишь немногие выдерживали это испытание и становились самыми преданными псами инквизиции, такими как Джордж. Его ждало большое будущее в этой области и он это интуитивно чувствовал. Палач закончил и девушку усадили за стол, прямо на против инквизитора. Глаза несчастной были крепко закрыты. Она напоминала безвольную куклу, которую сломал капризный ребенок. На лбу виднелся кроваво-черный крест, от которого еще вился легкий дымок, постепенно исчезающий со временем. Видимо от нее уже не услышать признание. Аркур махнул в душе на нее рукой и собственноручно застрочил на бумаге признание. Для официальной части суда хватит и тех показаний, что высказала девушка еще будучи в сознании, подверженная пытке на дыбе. Свидетелей достаточно для вынесения приговора. Поставив свою подпись на документе, инквизитор поднялся на ноги, и поправив рукава своей рясы, начал зачитывать свой вердикт.
— Анна Регнер, святые отцы Церкви, признали вас виновной в колдовстве, наведении порчи, попытке нарушения догматов веры, проведении запрещенных ритуалов, убийстве и сожительстве с нечистой силой.... — помедлив немного, Джордж оглядел всех присутствующих, но возражений от него помощников, занимающих должности вторых судей, не возникло и он продолжил. Его голос был четким, громким, отдавался от мрачных стен подземелья и звуча словно смертный приговор. —  через трое суток прокурор вынесет вам смертный приговор, где вы узнаете, когда состоится ваша казнь.
Пусть светские власти вершили обряд аутодафе, но отправляли на него власти церковные. Оставалось дождаться прокурора. Будет последнее заседание, на котором девушку не будут судить, а уже зачитают ее приговор. Она только узнает, когда состоится ее смерть и где именно.
— Увидите ее.
Девушку схватили под руки и поволокли в темноту, в самую дальнюю клеть, где она проведет остаток своей жизни до утра, а с рассветом ее жизнь оборвется. Аркур мрачно перекрестился, поглядел из под капюшона на палача и положил листок бумаги с приговором на стол, оставшись на ногах. Это еще не все. Инквизитору приятно работать с теми людьми, кто лишь выполняет свою работу, не задавая глупых и лишних вопросов. Таким и был этот палач. Усевшись обратно, Джордж принялся советоваться со своими учениками, стараясь задавать им наводящие вопросы и получать на них верные ответы. Это походило на некий экзамен, где нет уже места теории, а только практике. Следующий допрос они будут вести сами. Их учитель будет за ними только присматривать и если понадобиться возьмет инициативу в свои руки. Пока инквизиторы между собой тихо переговаривались, к ним на суд привели молодого человека лет семнадцати. Он постоянно трясся от страха и говорил себе под нос, что он ни в чем не виноват. Его усадили на стул и начали допрос. Рядом с Аркуром сидел такой же молодой, как обвиняемый, юноша. Сухонький, маленький, словно стручок, он производил жалкое впечатление. Вот только его амбиции были очень сильными.
— Эдуард Харт, трибунал святой инквизиции обвиняет вас в сожительстве с ведьмой и неразглашении ее причастности к колдовским ритуалам. Что вы скажите в свое оправдание? — выпалил как на духу молодой инквизитор и посмотрел на Джорджа. Он перехватил инициативу в свои руки и зачитал правило, обязывающее мирных жителей помогать инквизиции в расследованиях, а не мешать им.
— Все жители, в возрасте – для мальчиков от четырнадцати и для девочек – от двенадцати лет, должны дать клятвенное обещание, что они будут преследовать еретиков, а в случае отказа с ними будут обращаться как с подозреваемыми в ереси.
— Клянусь, я ничего об этом не знал. Я не видел, что она занимается этим. — обвиняемый попытался оправдаться, даже испугано умолял глазами инквизиторов, но ему оставалось лишь пытаться себя выгородить. Он действительно не знал об этом, а если бы знал, то тоже молчал.
— То есть вы хотите сказать, что не сожительствовали с ведьмой? — задал вопрос церковник, резко сменив курс и давая ученикам новый урок о том, что каждое слово потенциального обвиняемого может стать для него гвоздем в его же гробу.
— Нет, я был с ней, но не знал, что она... — мужчина запнулся и вдруг резко сменил показания, — Я не был с этой женщиной. Я даже не знаю ее.
Услышав такое Джордж только ухмыльнулся. Вот она вся хваленая любовь.
—  Вы сами только что признались в этом, а теперь отрицаете. Врать Отцам Церкви это кощунственно. Тем более, когда мы вас спрашивали на предыдущем допросе, если у вас враги или нет, вы ответили отрицательно. Против вас свидетели дали показания о том, что видели вас с приговоренной.
У инквизитора видимо лопнуло терпение. Раз не хочет сознаваться, сейчас будет. Пусть пытка будет длится очень долго, но они никуда не спешат.
— Палач, погрузите обвиняемого в ледяную воду и окунайте с головой. Мы подождем, пока языческая придурь его распутной блудницы не покинут его голову.
Встав из-за стола, Аркур проследовал к пыточному инструменту, представляющему из себя большой деревянный бассейн с холодной водой. Обычно пытаемого запихивали в клетку и погружали в воду на несколько часов пока он даже не покрывался коркой льда. Главное чтобы вовремя экзекуции он погиб от переохлаждения и прежде сознался. Этого человека не ждал костер, но наказание будет очень строгим и будет равняться практически смерти.

Отредактировано George de Harcourt (2017-05-19 18:52:32)