День обещал быть переполненным событиями, хотя Джованни последние месяцы то и дело пребывал в поездках, водил советы с епископами и кардиналами, обсуждал политическую обстановку и строил планы с Его Светлостью герцогом Орллеи. Перед отъездом герцога давние союзники провели буквально весь день, обдумывая все возможные результаты его, откровенно говоря, сумасшедшей авантюры. Прибытие дочери лорда-регента накануне сделало поездку герцога и его новой жены в столицу вновь единого королевства необратимой. Барончелли сейчас искренне боялся за будущее их совместного предприятия и не единожды уже провёл впечатляющие мессы в честь герцога и единого государства, хотя про единство говорить ещё ой как рано - неизвестно, что ждёт Андреса в стане вчерашних врагов, неизвестно, что ждёт Джованни в стане вчерашних союзников, которые могли отвернуться от герцога и его Папы из-за якобы предательства. Духовенство было взволновано и каждый считал своим долгом обратиться к Его Святейшеству за ответом - означает ли политическое объединение религиозную? Что будет с церковным расколом, не заставит ли их герцог или регент пойти на поклон в Рейнис, от которого они так рьяно открещивались несколько месяцев? С каждым более-менее влиятельным сановником Барончелли вёл долгие разговоры, уверял в том, что политика Орллеи не повлияет на дела Церкви, но сам в это понтифик не верил. Естественно, это повлияет на дела церковные, ведь единение государства требует единения и Церкви, как отделение одного спровоцировало, в своё время, отделение другого. Вселенский Собор, о котором говорил герцог своему кузену, действительно предполагается провести, но уж точно не в этом году и даже не факт, что в следующем. Собрать всё высшее духовенство всего петерианского мира - дело непростое и начинать следует хотя бы с подбором места. Ни Клет, ни Барончелли не пойдут на территорию друг друга, посему решено было выстроить за кротчайшие сроки пограничное место - где якобы предстоит провести это величайшее событие. Пий не верил, что до этого дойдёт - в конце концов, вопрос возвращения Орллеи ещё далеко от закрытия и если он вновь откроется, тогда о каком церковном единении может идти речь?
- Безумие, - пробормотал себе под нос Джованни, сидя в кресле и читая очередной трактат на очередную тему. Каждый захудалый богослов в Орллее решил приложить руку к созданию новой Церкви и считал своим долгом прислать новому Папе свои измышления относительно самых разных проблем, которые их гложут. Продажа индульгенций была запрещена ещё в начале июня второй папской буллой и встретила как противников, так и сторонников. Вторых было заметно больше, ведь сладкими речами, убедительными доводами и примерами Пий смог обличить всю порочность этой коррупционной составляющей Церкви, когда грехи можно не искупить, а просто откупиться от них. Создателю не нужны были деньги, чтобы за них прощать проступки своих рабов, но его новой Церкви на земле деньги были нужны. Увы, тут пришлось выбирать между репутацией и доходом, Джованни выбрал первое. Какую бы пропаганду он не выдумывал бы, любой пропаганде нужен фундамент, чтобы обвинения звучали убедительнее, чтобы преимущество были менее прозрачными.
- Напишите Его Преосвященству епископу Феллшира, что мы крайне тронуты его изысканиями на тему свободы совести и права мирян читать писания, однако укажите на то,
что такое право породит полемики и дискуссии вокруг слова божьего. Негоже мирянам обсуждать волю Создателя, а в руках невежд даже самые благие слова и деяния могут быть превращены в ересь. Мы не допустим, чтобы среди нашей паствы росли сорняки вольнодумия, - обратился Барончелли к секретарю, протягивая ему пергамент с текстом епископа.
- А что делать с этим, Ваше Святейшество? - спросил секретарь, указывая взглядом на взятую из рук понтифика бумагу.
- Сожгите, разорвите, выбросите, нам нет дела до этой поделки, - недовольно фыркнул Джованни, вставая с кресла и покидая кабинет. Боги наделяют людей разумом, а они его транжирят на такие бездарности, как та, на которую Барончелли потратил несколько минут своей жизни. Коль индульгенции отменены, следует торговать временем понтифика, ведь он уже не молод и каждая минута ценнее той, что была пред ней. Ещё несколько таких умников с их неуёмным, пылким, но бездарным талантом окончательно забьют собой всё внимание Пия и конец всему. Хотя, нет. Для некоторые у Папы времени было всегда и важность этого дела соответствовала ценности того времени, что ещё отвёл Создатель своему слуге. Происшествие с его дочерью, которая в миру племянница, заставила Джованни впервые за свою жизнь всерьёз и основательно забеспокоиться о здравии своих детей, ведь это был первый случай, когда угрожали не ему, а его близким. После потери любимой сестры и верной спутницы жизни, Барончелли озаботился сохранностью того немного, что у него осталось от неё - два сына и дочь. Если Витторе и Джероламо могли за себя постоять не хуже гвардейцев, которые им полагались по статусу, Ноэлия подобным похвастаться не могла. Нет, она была в состоянии ударить или вонзить кинжал в глаз, но против грубой силы это не помогает. Приставив её ко двору герцога, Джованни надеялся обезопасить девушку, а в итоге сам же сделал из неё мишень. Может ей было бы лучше оставаться в тени, вдалеке от светских интриг и политического противостояния, не говоря уж о церковном? Нет, так тоже нельзя - любая девушка её возраста не будет рада затухать где-то в задворках, пусть и в полной безопасности. Безопасность сама по себе не представляет никакой ценности и больше служит тюрьмой, какими бы благими намерениями не руководствовались бы опекуны.
- Ваше Святейшество, - Джероламо настиг отца в одном из коридоров бокового крыла собора Роз. Положив руку сыну на плечо и улыбнувшись, Пий продолжил свой путь вместе со своим отпрыском:
- Утром сообщили, что корабль с Витторе и Ноэлией вскоре должен был причалить в порту.
Я отправил дюжину стражников им на встречу, - папская гвардия, по сути, была лишь крылом гвардии герцога, с его лейтенантами и солдатами, которых сюзерен выделил для нужд нового Папства. Они надели новые цвета и ходили под новым знаменем, но по прежнему оставались людьми герцога, подчиняясь ему не меньше, чем Пию. Смущало ли это Папу? Нисколько, ведь они были союзниками и зависели друг от друга в высшей степени. Понтифик больше доверяет тем, кто предан герцогу, нежели тем, кто предан Создателю, ведь воля Андреса ясна и прозрачна, а вот воля Создателя - совсем иной вопрос.
- И я в очередной раз хочу напомнить о том, что Ваше Святейшество до сих пор не назначили гонфалоньера своего Папства. Прошу, - Джероламо осмотрелся по сторонам, дабы убедиться, что их никто не слышит и стены на сей раз без ушей, - отец, дайте мне командование, - он мягким, но уверенным жестом остановил Джованни на полшага.
- Мы уже высказали свою волю - один сын в рясе, второй в кирасе. Ты нам нужен не на полях сражений, а здесь, в священных стенах собора, где опасностей ничуть не меньше, а порою и больше. Оставь ратное дело своему брату, - раздраженно ответил Барончелли. До чего же он устал твердить одну и ту же истину своему старшему сыну, ведь всё казалось настолько очевидным. Из Витторе церковник никакой, он не интриган и тем паче не политик, от него польза будет только там, где он хорош - на войне. Джероламо вовсе не уступал младшему брату в воинском искусстве, а может где-то и превосходил его, но первенец должен быть тем, кто унаследует всё то, ради чего было и будет пролито столько крови, ведь зачем всё это затевалось, кому Джованни передаст свою тиару, когда Создатель призовёт своего слугу к себе? Уж точно не чужому человеку, только близкому, которому можно доверить, в чьих жилах течёт твоя кровь.
Пусть Джероламо остался позади, но его недовольный взгляд Пий чувствовал спиной, как и разочарование - старший сын тянулся вовсе не к тому, что от него ожидал отец, будучи вынужденным идти по той трапе, которую ему избрал родитель. Но так было всегда и так всегда будет - отец направляет сына и цикл повторяется из поколения в поколение, хотя с самим Барончелли роль отца исполнял дядя, сделавший из племянника тем, кто он есть сейчас.
- Вы быстро прибыли, - вдруг отозвался Джероламо, привлекая внимание отца. Понтифик и не заметил стоящих у входа долгожданных гостей - Витторе и Ноэлию. Позади них были та самая дюжина солдат, посланных старшим сыном на встречу своим брату и сестре.
- Слава богам, - улыбка, переполненная радостью и горестью одновременно, ведь прибыли они вовсе не по весёлому и радостному поводу. Расцеловав в обе щёки свою дочь и сына, Джованни обернулся к Джероламо.
- Мы прочли письмо и хотели бы узнать всё более подробно, - небольшая пауза была нарушена Витторе:
- Полагаю, лучше вам это услышать из уст Ноэлии, Ваше Святейшество, - как всегда, Витторе не проявлял ни фамильярности, ни особой тактичности. Надо полагать, он вёл бы себя иначе, знай то, что знает Джероламо, но ещё рано для подобных откровений, хотя, рано или поздно, сказать придётся.
- В таком случая мы выслушаем нашу племянницу, а ты расскажи всё брату, - устраивать семейный совет Джованни не намеревался, порознь они куда быстрее всё осмыслят, да и Ноэлия вполне может захотеть рассказать Папе то, чего могла скрывать от братьев.
[AVA]http://i.imgur.com/FD3jjjV.jpg[/AVA]
[STA]Арвьерширский Папа, Великий Инквизитор, глава данактийского ордена[/STA]