Усевшись напротив, Андрес стал слушать рассказ Лукреции, весьма эмоциональный, к слову. О событиях в Ардоре он, естественно, знал и даже больше – получил несколько писем от Артура, графа Хермшира и брата королевы Мод, в которых тот просил Его Светлость посодействовать его сестре. Увы, ничем помочь Найтон не мог, ни как герцог Орллеи, ни как простой человек. Впрочем, одно он вассалу пообещал – если суд завершится неблагоприятно для королевы и ей вынесут смертный приговор, Андрес пообещал отправить послов в Моргард и просить Дариона смягчить приговор и заменить казнь на ссылку в Хермшир. Дабы не обременять короля брачными узами с изменницей, герцог так же планировал поспособствовать расторжению этого союза при помощи архиепископа Арвьерширского, который обладал большим влиянием в церковных кругах и смог бы оказать подобную услугу Его Величеству. К счастью, всё завершилось для королевы благоприятно – её оправдали и надобность в послах отпала.
- Да, естественно, я слышал о событиях в Ардоре и искренне переживал за всех причастных, в том числе и за вас, - казнь фрейлин так и вовсе виделось настоящим варварством и безумием. Каждая из них была дочерью какого-либо вельможи, некоторые из них, как та же Лукреция, были дочерями влиятельных графов. Пожалуй, Мод совершила огромную ошибку, отправив на плаху столько благородных девушек и наверняка поплатиться за это, как поплатилась бы, казнив она Лукрецию. О казни Андресу сообщил Адриано и получил уверения герцога, что безнаказанным подобное не останется – если станет известно о том, что леди Лореншира была среди казненных, ответ не заставил себя долго ждать. Лишь одним богам известно, как Адриано сдержал себя и не поднял армию, ведь некоторое время он вполне мог считать, что его дочь была в числе тех самых фрейлин, чьи жизни были отданы на алтарь безумной королевы.
- Возвращение в Моргард, на мой взгляд, было ошибкой, - пусть не это сейчас хотела бы услышать Лукреция, но это правда – возвращаться в общество королевы и тем паче короля было глупо, учитывая положение девушки. Прежнее положение, судя по всему. Ей следовало под любым предлогом уйти с публичного поля и спокойно родить ребёнка, как Андрес ей и советовал весной, но после драки поздно махать кулаками – дело было сделано и теперь оставалось пожинать плоды.
- Допрашивали? – уточнил Найтон. Видимо, допрашивали не только словами, раз в результате девушка потеряла ребёнка. Неужто в Моргарде в порядке вещей пытать даже женщин? Поистине дикая страна с дикими нравами.
- Не корите себя, миледи. Не думаю, что факт вашей беременности как-либо повлиял бы. Если эти люди сочли допустимым пытать девушку, почему их должен был остановить ребёнок, - всхлипывания и рыдания Лукреции так и просили утешить её, но рамки приличия надо знать всегда, поэтому герцог обошёлся только сочувствующим взглядом и приглушенным тоном. Пусть объятья помогли бы лучше, но разговор с доверенным человеком, которому можно без утайки рассказать обо всём, тоже пойдёт леди Лореншира на пользу.
- Что сделано, то сделано, - ответил Андрес, когда девушка смогла хоть немного сдержать свой плач. Неужто она впервые сейчас рассказывает кому-либо обо всём этом? Как же сестра? Или та находится в таком же неведении, как и Адриано и, надо полагать, Энрико. Казалось бы, семья всегда должна быть тем местом, где человека поймут, успокоят и помогут преодолеть все невзгоды, однако же в случае девушки семья стала чуть ли не клеткой – никому нельзя открыться и рассказать обо всём, что произошло и даже больше – надо усердно делать вид, что всё в порядке и преуменьшать то горе, что терзало сердце. Окружающие думают, что девушка просто перепугалась и пережила стресс из-за событий вокруг суда, но ни один из них и понятия не имел, какую потерю Лукреции пришлось пережить и насколько несущественно всё остальное в сравнении с этим.
- Разделяю ваше горе, но вы должны перестать корить себя и чахнуть. Уверен, вы ещё сможете обзавестись ребёнком и познать радость материнства, - и даже больше – в иной раз ситуация может быть куда лучше и не придётся задавать себя вопросом, как родить дитя и скрыть его ото всех. Увы, но никакой возможности оставить его себе не было – даже роди девушка, ребёнка пришлось бы отдать тайно в приют или хуже – рассказать всё отцу и надеяться, что он смириться с его существованием и придумает способ оставить его подле семьи, выдав за какого-нибудь дальнего родственника либо же собственного внебрачного сына. Адриано Андрес плохо знал как человека, но хорошо – как графа и управленца. Судить о том, согласился бы Его Сиятельство на такое Найтон не мог, поэтому исходил из худшего – огромное горе не отдавало такой горечью, если отстраненно посмотреть на всю картину целиком – потеряв ребёнка, девушка избавила себя от, возможно, ещё больших страданий из-за невозможности быть рядом с этим самым ребёнком, воспитывать его или хотя бы изредка видеть. «Всё к лучшему» можно было бы сказать, но в данном случае всё неоднозначно – лишь врем рассудит, к лучшему это или нет.
- Понимаю, что сейчас для вас весь мир в серых красках и вы эмоционально истощены, однако, прошу, постарайтесь взять себя в руки и пережить это ужасное событие. Может быть, когда вы окрепните и мысленно свыкнитесь с произошедшим, к вам вновь вернётся тяга к жизни, - сейчас Андрес мог только гадать о том, что чувствует девушка, ведь понять он её даже близко не может. Большим эмпатом герцог никогда не был и, в силу своего характера, не особо умел угадывать чужие чувства.