Солнце медленно опускалась за горизонт, с трудом просвечивая прозрачные волны, разбивающиеся о нос "Буйного". Фрегат стал уже достоянием семьи, переходя по наследству от деда к отцу, от отца к сыну, поведав не один десяток капитальных ремонтов, побывав в дюжинах битв и не раз находясь на волоске от гибели. Даже при помощи лучших корабельщиков не удавалось вернуть этому кораблю былую стойкость и силу, ведь своё он уже давно отслужил. Пожалуй, для принцессы следовало бы избрать другое судно, иначе будет обидно сделать кузину свидетельницей заката легендарного "Буйного", грозящего пойти на дно в любой момент. Нет, обшивка его была цела, новые паруса и орудия давали ему нужную скорость и достаточную мощность, но сколько отжитое не полируй, всё это лишь оттягивало неминуемый конец. В Авелли Андрес уже распорядился начать строительство нового фрегата, которому будет суждено прийти на замену этого, хотя в своих желаниях он никогда не был твёрд - сегодня он хотел положить конец этой посудине, завтра мог вновь полюбить её. Всё зависело оттого, вспоминал ли герцог о своём треклятом отце, ходившему добрую часть своей жизни под этим парусом и на этой палубе, сидевшем, как и его сын, за письменным столом и вносившем пометки в бортовой журнал. Стать Ансельмом - главный и единственный страж герцога Найтона, ведь сыновья так часто походят на своих отцов, даже неосознанно.
- Ваша Светлость, "Аргон" по правый борт, - старпом прервал размышления адмирала, без стука ворвавшись в каюту. Кротко кивнув в ответ, Андрес встал с места и вышел на палубу, сразу же отметив достаточно сильный ветер, разрезающий, словно лезвия, кожу лица. Дотянувшись до накидки, мужчина накинул её на плечи, подходя к правому борту и осматривая корабль сопровождения. Граф Дэмиэно Пэрайд волей случая сопровождает "Буйный" в этом путешествии, снимая необоснованную тревогу и давая надежду на безопасный путь. Воды нынче неспокойны и не только из-за пиратов, якшающихся в округе, но и за счёт рассказов моряков о волнах-убийцах, возникающих без видимой причины, достигая невиданных размеров и поглощающих даже целые галеоны. Может это правда, а может очередная морская байка, которую пьяные матросы любят рассказывать шлюхам в борделе, выдавая себя за отважных борцов с враждебной природой. Моряки, да и солдат в общем-то, любили выставлять свою долю тягостнее, чем она была на самом деле, будто от этого зависела цена шлюхи.
- Как вам погода, Ваша Светлость? - спросил граф Пэрайд, встав у левого борта своего "Аргона". Пусть ветер и приглушал голоса, но корабли были достаточно близки, чтобы капитаны могли обмениваться словами, словно стояли в двух концах одной комнаты. Андрес улыбнулся, поправляя накидку:
- Прекрасная, милорд. Держите ухо востро, - кивнув в ответ, Найтон сделал несколько шагов по палубе, описывая полумесяц, после чего к нему подошёл старпом, неся в руке бутылку с ромом. Пусть команде и было строго-настрого запрещено потреблять эту горючую смесь, у капитана и адмирала были свои привилегии. Выхватив бутыль и отослав парня жестом, герцог сделал один продолжительный глоток, облокотившись уже у левого борта. Плавание - самая скучная работа из всех, которые придумали когда-либо люди. Почти всё время ты обслуживаешь кусок дерева, которое ведёт тебя к другим кускам дерева или же в порт, из которого ты опять будешь плыть в другой порт или к другим кускам дерева. Единственное, что могло хоть как-то развлечь, так это бои и выпивка. Последнее было привилегией Андреса, в то время как остальная часть команды должна была ждать первое.
- Ваше Высочество, - скопом проглотив весь ром, набравшийся во рту, Андрес вскочил от неожиданности, заметив краем взгляда кузину на палубе. Медленно пряча бутылку за спину, он поклонился, будучи совершенно трезв для соблюдения этикета. "Лизой" он перестал называть кузину когда ей стукнуло двенадцать и Чарльз настоял, чтобы "бастард знал своё место", с того времени принцесса стала "Елизаветой". Когда ей было пятнадцать, Андрес начал называть её строго "Вашим Высочеством", как на том настоял Генрих, когда барон позволил себе обратиться по имени к его дочери публично, в обиход правил этикета. Теперь она была Высочеством и никем иным, как Генрих - Его Светлостью, а Чарльз - Его Величеством.

- Знаю такого капитана, - с улыбкой ответил Андрес, перестав неуклюже прятать бутылку, - Риккардо Оливейра, пират. Дважды терял корабль из-за бунта, если мне память не изменяет. Но на то они и пираты, в королевском флоте подобное не встречается, - ещё бы не встречалось, когда за бунт принято было казнить или отправлять на каторгу. Пожалуй, единственный плюс флота перед сухопутными войсками был в том, что дисциплина здесь куда более крепкая, ни один матрос не мог позволить себе вольность, да даже рот открыть о бунте было практически преступлением - всегда были уши, всегда были люди, готовые сдать тебя капитану за похвалу или повышение. Впрочем, эти рассуждения совершенно не уместные, это ведь шутка в исполнении принцессы.
- Нет, - с смешком ответил Найтон, предпочитая не переводить свой взгляд на кузину. Уж кого бы не считал Андрес виновным, так уж точно не Елизавету, всегда оказывающую своему дальнему родственнику заботу и ласку, словно он и впрямь был близким ей человеком.
- Я прошу прощение, если со стороны кажется, что я в чём-то вас виню. Уверяю, у меня и в мыслях не было, - пар с каждым вдохом становился всё менее прозрачным, на глазах становясь всё более объёмным. Температура воздуха резко падала, заставляя команду в спешке надевать подобающую одежду. Холоднее всего было тем, кто вскарабкивался наверх, но и внизу холод начинал побуждать к дрожи.
- Вы прекрасный человек и я рад тому, что стал вам другом, как и вашему младшему брату, - с Генрихом они были действительно хорошими друзьями, даже учитывая то, что с августа прошлого года ни разу больше не виделись. Надо полагать, увидеться им предстоит ещё очень не скоро, ведь у герцога Хайбрэя обязанностей не меньше, чем у герцога Орллеи. Уже не единожды Андрес жалел о том, что судьба дала ему этот треклятый титул и разлучила с тем, что ему было ближе всего, засунула в почти что чужую землю. Орллея всегда была и останется ему родиной, но за дюжину лет при королевском дворе Найтон свыкся с Хайбрэем, воспринимая свой настоящий дом как зимний дворец, куда ему полагалось приезжать лишь на несколько месяцев.
- Я всегда ценил и буду ценить ваше общество, Ваше... Елизавета, - тонкая улыбка, - Вы всегда можете рассчитывать на мою благосклонность, что бы ни случилось и где бы мы не находились, - надо полагать, готовность герцога оставить свои дела в Авелли и сопроводить кузину служило доказательством этих слов. Он не отправил кого-то из своих подручных, как подобало бы сделать настоящему правителю, он лично взялся за это дело, забросив свои обязанности и скинув их на плечи своего советника, Адриано Грациани. Для любого другого человека Найтон не пошёл бы на такое, но для кузины был готов хоть на шлюпке проплыть Алфордский залив, ведь она была ему роднёй, пусть и не такой близкой, как хотелось бы. Многим везёт с семьей и они утопают в количестве родственников, Андресу достались немногие: Генрих, ставший ему почти что родным братом, если не по крови, так по духу; Елизавета, ставшая чуть ли не младшей сестрой, хоть и не такой близкой, как подобало бы, будь они действительно братом и сестрой; Чарльз, с которым орллевинскому бастарду никогда не сыскать общие темы и не найти общего языка. Помимо них была только тётка Селинда, но та более остальных видела в нём в первую очередь ублюдка своего покойного брата, осквернившего место её фамилии.
- Это мне стоит просить прощение. Наши недопонимания с вашим старшим братом неминуемо бросают тень на моё восприятие совсем непричастных людей, - недопонимания? Мягко сказано. Король-самодур, как называл его Андрес в мыслях, отказал в помощи Орллее, сославшись на свой треклятый Фйель и проблему ведьм, о чём герцог успел потолковать с младшим кузеном. Тот охотно принял позицию далекого родственника, но так и не смог помочь словом, не набравшись смелости выступить против царственного брата. Подготовка к поездке? Нелепое оправдание да и только. Но как бы то ни было, ни Генрих, ни Лиза не были никоим образом причастны к тому, что происходит с Чарльзом, которого не смогли переубедить ни доводы здравого смысла, ни родственные связи, о которых помнили все, исключая главного Найтона.
- Я люблю фамильярности и вы это знаете, однако и ваш старший брат, и ваш отец были правы, уместно поправляя меня в обращении. Сколь хороши не были бы наши отношения, я должен именовать вас как подобает вашему высокому статусу, и это ни в коем случае не означает, что я отрекаюсь от вас или пытаюсь задеть. Но в приватных беседах это и вправду лишнее, - Андрес наконец перевёл свой взгляд на кузину. Может в приватных беседах с ней это и было излишним, с Чарльзом же всё было строго наоборот - даже с глазу на глаз он был Его Величеством, а если требовалось упомянуть его брата или сестру - Её Высочество или Его Милость. Пожалуй, отсюда и растут ноги у подобной привычки, за время отсутствия общения укрепившейся как неоспоримая истина, как непреложное правило.
- Слышал, что вашей фрейлине не по себе, - взгляд соскользнул в сторону, откуда пару часов назад можно было услышать неприятные звуки и стоны, - Надеюсь, с ней всё хорошо? Морская болезнь должна была бы уже пройти, а если это не она - мы можем зайти в ближайший порт. Боюсь, наш врачеватель не отличается широкими познаниями в вопросах болезней, он горазд лечить только раны и переломы, - что правда, то правда. Военным врачом он был отменным, а вот если что-то касалось неявной проблемы - тут его силы иссякали.

- Я не вижу долга перед родовым именем, - улыбчиво ответил Андрес, умиляясь довольно-таки странным рассуждением о том, как хорошо быть крестьянином. Нежной принцессе, в жизни не маравшей руки в коровьем навозе, единственная ноша состоявшая из заплетания косичек таким же нежным дамочкам-служанкам, романтика большой дороги действительно может показаться заманчивой. Пожалуй, надо было порадовать Беатрис, ведь она была простолюдинкой и ей посчастливилось быть повешенной ни за что, ну или портовых попрошаек, волочащих жалкое существование в надежде хотя бы сегодня поесть хлеба. В этом действительно есть нечто романтичное, но только если смотреть строго со стороны, и желательно на расстоянии.
- Вам, - под "вам" он подразумевал обоих кузенов и Лизу, - это имя досталось при рождении, мне оно досталось ценой жизни моей матери. Если отказом от имени я смог вернуть бы ей жизнь - с радостью поступил бы так. На мой взгляд, я уже немало заплатил за имя, - папашу он всегда называл строго по имени и ничего не изменилось за все двадцать два года, сколько он имеет честь знать его. Пожалуй, ещё два года назад за такие слова Андрес мог получить неплохую такую взбучку, вот только теперь он занял место отца и волен отзываться о нём так, как хочет. Публично новоиспеченный глава запада просто напросто не поднимал тему, но коль уж у них завязалась столь непринужденная беседа, отчего не говорить то, что на уме? Корчить благородную рожицу, как это делает Генрих, Андрес умел хуже и изрядно устал это делать, ведь королевским указом не вывел из бастарда чернь, лишь сделал его якобы равным.
- Мало радости быть дочерью купца, моряка или фермера, - впрочем, как и герцога Орллеи. Большой вопрос - что из этого хуже. Для Андреса определенно последнее, но здесь сыграла главную и единственную роль натура Ансельма.
- Разошлись? - Найтон усмехнулся, дивясь, как кузина ловко подобрала слово, описывающее их разлад. Расходятся люди, а не человек и животное. Этим расхождением Чарльз уже заработал дурную славу на западе, чему Андрес поспособствовал в первую очередь. Пусть самодур носит корону и собирает лавры, каждый жертва с августа прошлого года записана на его счёт, на счёт его безумных идей и неуёмных амбиций. Пол года прошло с того дня, как герцог Орллеи прибыл в столицу и просил помощи у короля, получив отказ и вернувшись обратно, Найтон приложил все силы, чтобы усилить флот и сдержать пиратов на их треклятом острове, но каждый граф, виконт и барон в Орллее знает, кому запад должен быть благодарен за затянувшуюся войну с морскими разбойниками, сожженные города и потопленные корабли.
- Да, во мнении мы разошлись, - во мнении о том, как Создатель посадил придурка на трон. Неужели в Хельме не осталось людей, способных сказать королю "нет"? Как смог Чарльз пропустить мимо ушей все наставления августейшего отца, как смог не следовать его примеру? Тот никогда не поставил бы безопасность части королевства на алтарь глупой войны с ведьмами, уговаривай его хоть сам Папа Рейнский, не говоря уж про какого-то Инквизитора. По возвращению в Орллею Андрес сдержал своё слово, данное Генриху, и провёл беседу с кардиналом Барончелли, заставив того отказаться от безумных призывов к охоте. Но воз и ныне там, короля уже не остановить, ведь он, как и подобает барану, идёт вперёд, не обращая ни на что и ни на кого ни малейшего внимания.
- Конечно, я пошлю лекаря к вам, - ответил Андрес с кивком, мало смысля в теме. Он почти никогда не болел, а уж когда болел, его единственным занятием было написание завещания да просьбу увидеть подопечную перед неминуемой гибелью от простуды, на фоне которой болезнь Морвенны кажется сущим пустяком.
- Уверен, что за ней наблюдают лучше врачи королевства, - Найтон попытался сделать тон успокаивающим, насколько он мог быть после весьма неприятного пассажа о семейном долге. Судьба Изабеллы его ничуть не волновала, но она наверняка волновала Елизавету, для которой та была хоть и не лучшей, но матерью. Вдовствующую королеву ни у кого язык не повернётся назвать образцовой мамой, хотя церковь находит её почти святым человеком. Настолько, что Генрих понадеялся на её участие в убеждении Папы Рейнского от отказа устраивать треклятую охоту на ведьм. Интересно, отряд отпевателей уже выехал из Рейниса, или они для приличия дождутся, пока она испустит дух?
- В конце концов, если Создатель и захочет спасать кого-либо от беды, так в первую очередь вашу мать, - искренняя улыбка, да только на тему того, что Изабелла едва ли будет хотя бы в первой сотне. Впрочем, такое отношение женщина совершенно не заслужила, уж точно не от бастарда. Пусть теплоты от неё не досталось детям, не говоря про чужого бастарда, но их отношения всегда были нормальными. Королева проявляла необычный такт и даже пару раз помогала Андресу, так что её вероятная смерть так или иначе затронет и обозленного герцога Орллеи, что бы он сейчас не думал.
- Если ей не станет лучше в ближайшем времени, я мог предложить отправиться в Хермшир, где сейчас достаточно тепло. Стараниями адмирала Уорчестера побережье уже более месяц свободно от налётов, - ценой побережья Морбершира, но не суть, - Море часто помогает пойти на поправку, но с болезнью в такой долгий путь едва ли можно отправляться. Я отправлю депешу в Авелли и попрошу архиепископа Арвьерширского провести в Соборе Святого Ангела мессу за скорейшее выздоровление вашей матери, - Андрес никогда не верил в эти шаманства над алтарём, но таки был готов просить Барончелли хоть свечки в задницы всем его епископам засунуть, если так Орллея покажет своё небезразличие к судьбе вдовствующей королевы. Отправлять роту лекарей было бессмысленно - если они успеют, тогда зря шли, если не успеют - тоже зря шли. Да они и дома нужны были, планируя режим карантина и осматривая всех моряков, прибывающих из других регионов. Последнее, чего не хватает западу - это чумы, чтобы счастье было полным комплектом и безудержным.