Обручение с морем - дивный и древний праздник, появившийся ещё незадолго после основания Авелли (носившей некогда имя Арвьеры). С распространением петерианства праздник одно время был под запретом из-за религиозной подоплёке - раньше, когда в Орллее был распространен панагизм, этот обычай предполагал принесение щедрых даров Марису, морскому богу и покровителю мореплавателей, а на маскараде все наряжались в олицетворяющие языческий пантеон маски. Возродить эту дивную традицию удалось только после достижения компромисса с Церковью - приношение жертв было заменено на утреннюю мессу, обручение происходило в антураже церковного обручения, но маски божеств и их атрибуты остались. Несмотря на достигнутое соглашение с церковниками, они не жаловали обручение с морем и предпочитали делать вид, что нет никакого праздника, обычный день недели с небольшим торжеством в честь уходящей осени и наступлении зимы. Это устраивало всех, и мирян, жадных до зрелищ, и церковников, не устающих твердить о своих постулатах.
- В этом наряде вы прекрасны, миледи. Впрочем, как и всегда, - с улыбкой обратился Андрес к жене. Последние годы этот праздник обходился без герцогини - скоропостижно скончавшаяся мачеха Андреса была последней жемчужиной этого шествия. И вот, спустя долгое время, на Арьверу взойдёт не один лишь герцог со свитой. Образ Лукреции был одновременно прост и лаконичен - она играла роль Марисы, женского воплощения морского бога. Голубое пышное платье со складками, напоминающими бушующие волны Вдовьего Моря, призваны были контрастировать на фоне строгого тёмно-синего костюма Андреса. Долгая месса длилась целую вечность, пока епископ не закончил возносить хвалу Создателю и не без раздражения отпустил герцога и герцогиню, с трудом скрывая своё отношение к празднеству. Найтон ехидно улыбнулся ему в ответ, будто насмехаясь над неспособностью старого пердуна запретить обручение и пристыдить.
- Не переживай, у тебя всё прекрасно получается, - Андрес взял ладонь жены в свою, пока они выходили из собора под возгласы собравшихся горожан и знати. В такой миг можно было бы решить, что герцог пользуется тотальной поддержкой своего народа, даже несмотря на репутацию предателя и клятвопреступника, которую он заработал своим намерением выйти из состава Хельма. Может быть орллевинцам не было дела до его тёрок с королём, а может они и сами были не против получить собственное национальное государство, без необходимости оглядываться на хайбрэйцев или гасконцев. Король Хельма занимал своё место в одном из трёх герцогств, там был его двор, его свита и все важные и значимые события проходили там. Не мудрено, что жители другого герцогства хотят почувствовать гордость за свою родину и видеть больше торжеств, праздников и знаменательных событий, которые немыслимы при заграничном короле. Может и так, а может они просто радовались празднику и наслаждались зрелищем. Кто-то мог бы сказать, что простолюдинам нет дела до пышных нарядов и богатых украшений знати, что они скорее возненавидят их за расточительство, чем будут приветствовать и радостно кричать. Однако, всё это празднество было не для знати, праздник был посвящен городу и его жителям - винодельни круглый день будут разливать свои напитки за счёт казны. Естественно, пускать финансы на самотёк никто не был намерен - знать, присутствующая на церемониальном галеоне, платила огромные деньги за право участвовать в представлении, и этих денег хватило для умеренных возлияний горожан в порту. В отличие от других праздников, на этом не было принято пить не в себя - иначе можно пропустить возвращение галеона в порт и пуск фейерверков, освещающих ночное небо.
- Поверь, всё пройдёт как надо, - в прошлый раз ведь прошло как надо. Андрес уже возглавлял этот праздник в прошлом году, с достоинством исполнив все обряды и даже не забыл ни одного церемониального шага. Погладив руку женщины, герцог вышел из кареты и помог Лукреции, после чего они поднялись на борт "Арвьеры". Девушка в маске Аврии протянула Андресу трезубец - атрибут морского бога Мариса. По прибытию вечером в порт трезубец нужно будет отдать другой девушки, с маской Вейлы - так на церемонии передаётся преемственность света и мрака, чередующих друг друга ежедневно.
- Bonis auspiciis*, - галеон начал свой путь в открытое море, под народный гул, песнопения и лозунги. Когда судно оказалась на приличном расстоянии, капитан корабля отдал приказ - 44 24-фунтовых пушек разом дали залп. Через пару мгновений береговые орудия отсалютовали в ответ, произведя несколько десятков одновременных выстрелов. Пожалуй, сегодняшний праздник позволяет береговой охране сохранять форму, а пушкам - не ржаветь со временем. Авелли не подвергалась нападению с моря уже много десятков лет, оставаясь эдакой тихой гаванью даже в эпоху пиратских налётов и грабежей.
- Господа, - Андрес обратился к присутствующим с палубы, - Дамы, - кивок в сторону нарядных женщин в масках различных женских божеств, - Предлагаю начать с церемониального танца. Две пары будут выбраны в качестве поверенных в предстоящей церемонии бракосочетания, - удар трезубцем и музыканты начали неспешно наигрывать весёлую песенку. Герцог уселся на богато украшенный стул, Лукреция должна была занять место рядом. С их помоста был виден весь корабль, с танцующими людьми внизу.

* - При хороших предзнаменованиях, т. е. в добрый час. 

Танцевали все очень старательно, пытаясь попасть в такт мелодии и выделиться среди остальных, ведь всем хотелось принять непосредственное участие на церемонии. Андрес мог безошибочно определить добрую половину присутствующих: типичная маска Вейлы у Беатриче, неуклюжие движения Гаспара, вечно заигрывающий Лоренцо. Все они были частыми гостями на этом прекрасном празднике и уже давно перестали создавать иллюзию тайны, даже одеваясь в самые замысловатые костюмы.
- Да, они действительно хорошо танцуют, - с улыбкой ответил Андрес, наклоняясь к жене, чтобы лучше слышать её голос. Музыка была громкой, ведь в открытом море городская суета или неуёмная природа не приглушали звуки арфы и лютни, а местная публика отличалась высоким уровнем культуры, не имея привычки шуметь почём зря. Даже та половина, что набиралась из горожан, вела себя крайне достойно и усердно старались соответствовать другой, знатной половине.
- Весело всем, это же праздник. Надеюсь, ты тоже находишь это увлекательным? - спросил герцог у жены, держа её свободной рукой. Танец был действительно завораживающим и чарующим, а все танцоры, даже такие неуклюжие, как Лоренцо, старались всё делать в такт музыке. Сам Андрес ненавидел танцевать столько, сколько себя помнит, стараясь избегать участия в подобных торжествах или же находить важные дела, как только герольд объявлял о начале танцев. Единственным исключением была Селин, которая обожала танцевать и всегда сильно обижалась на своего покровителя, если он отказывал ей или того хуже - сам не предлагал. Теперь в когорте танцоров пополнение - о танцевальных способностях Лукреции знают ещё с того времени, когда она была фрейлиной при своей кузине, вряд ли она теперь резко откажется от этого занятия, особенно когда всё внимание публики законно будет обращено на неё.
- Интересная аллюзия, - с улыбкой ответил Найтон, вставая со стула и хлопая несколько раз в ладоши. Потребовалась целая минута, чтобы танец затих, музыканты перестали играть и все обратили свои взоры на герцога.
- Мы выбираем вас, - Андрес протянул ладонь в сторону первой пары, которую Лукреция нарекла отражением молодости и будущего, - И вас, - другая ладонь указала на вторую пару, мудрость и спокойствие. Впрочем, даже сквозь их маски Андрес узнал в молодости Селин, в будущем - Лоренцо. Остальные двое были ему не знакомы, хотя чутье подсказывало, что они из горожан, по крайней мере женщина точно.
- Перед началом венчания, мне бы хотелось внести новшество в этот дивный праздник, - Андрес протянул руку жене, побуждая её встать со стула и встать рядом.
- Как вам известно, последние годы этот праздник мой отец возглавлял в одиночку, как и я в прошлый год это сделал сам. Теперь Орллеи есть герцогиня, а у моря - Мариса, - он поднёс руку Лукреции к губам и поцеловал её, как бы выражая своё почтение и радость, - Думаю, никто не будет против сыграть ещё один танец, но на сей раз всем вместе, - в ответ герцогу разразились аплодисменты согласия. Кивнув музыкантам, Андрес вместе с женой спустились с помоста и выстроились в ряд с другими - девушки с одной стороны, мужчины - с другой. По правую руку от него стоял Лоренцо, которого герцог незаметно толкнул локтем, на что получил как бы случайное наступление на ногу. Оруженосец беспечный.
Начался танец со сближением обеих рядов, поклон мужчин, реверанс женщин, после чего пары соединились и начали кружиться по широкой палубе галеона.
- Прости мне мой никчёмный танец, я никогда не любил это дело и откровенно не умею, - с улыбкой сказал Найтон, подметив, что за сегодняшний день слишком много улыбается, совсем нетипичное дело для него. Надо полагать, Лукреция за месяц успела в корне поменять своего мужа, даже если вовсе не планировала это делать. Раньше будни Андреса скрашивала разве что Селин, вовлекая своего покровителя в детские игры, пакостя и заставляя задумчивого герцога отвлекаться от важных государственных дел из-за очередной шалости.
- Мой учитель танцев в своё время сказал мне, что я танцую как лошадь, - продолжил самобичевание Андрес, всё же показывая себя не хуже остальных танцующих здесь мужчин, - Селин мне говорила, что я танцую словно в доспехах, и это правда - на меня в танце без слёз на глазах никто не может посмотреть. Надеюсь, твоё очарование спасёт нас от этого позора, - небольшой смешок и танец продолжился, однако же в очередном витке к их паре подбежал паж. Поначалу Андрес не обращал внимание на его попытки отвлечь герцога, но, в конце концов, парню удалось остановить пару.
- Милорд, вас срочно ищет леди Беатриче, - сказал парень. Беатриче? Неужто что-то случилось, какое-либо происшествие? Тайный советник попусту герцога не вызывает и не отвлекает даже от развлечений.
- Она вас ждёт в каюте и попросила прийти одному, дело крайне деликатное и предназначено только для ваших ушей, - Андрес кивнул пажу, после чего тот спешно убежал.
- Прости, жена, мне нужно отлучиться ненадолго. Но оставить тебя одну я не могу, без твоего танца мы посрамим честь Орллеи, - с улыбкой обратился Андрес к Лукреции, стараясь сгладить углы и не расстроить девушку. Схватив Лоренцо за руку и оттащив от случайной девушки, к которой этот прохвост опять в очередной раз катил шары, герцог соединил их руки:
- Лоренцо составит тебе хорошую пару в танце, но я скоро вернусь и вновь отобью тебя у него, - поцеловав руку Лукреции, герцог поспешил в каюту. Закрыв за собой двери, он увидел сидевшую спиной к нему девушку в костюме, внешне напоминающим костюм Беатриче. Сочетание красного и чёрного, её любимых цветов.
- Что случилось? Паж сказал, что у тебя есть важное ко мне дело, - Андрес снял маску, положив её на стол. Дышать через неё было сложно, особенно в замкнутом пространстве, каким является каюта. Девушка безмолвно встала и повернулась лицом к герцогу, ведя себя необычной странно. Вместо ответа она лишь кивнула ему, но ему ли? Сзади кто-то набросился на Андреса, пытаясь скрутить ему руки, после чего девушка вынула кинжал из рукава и занесла над головой.
- Смерть ублюдку, - проговорила она шепотом, направляясь к герцогу. Попытка неизвестного провалилась - высвободив руку, Найтон ударом отбросил от себя нападавшего и увернулся от кинжала, хотя девушке таки удалось задеть его.

Казалось бы, вот и финал - против здоровенного мужика и женщины с кинжалом у Андреса не было ничего - ни меча, ни хотя бы палки, которой можно было бы отбиться. Тонкая струя крови ринулась по рукаву, но герцога сейчас волновала вовсе не эта пустяковая рана, а перспектива получения очередной раны, возможно, смертельной. Ни у одного правителя никогда не было всеобщей поддержки, завоевать любовь всех невозможно, но не каждого пытаются убить, а точнее забить в кулуарах, словно бешеного пса. Кто знает, что произошло бы дальше, не ворвись в помещение Лоренцо, а следом за ним - Лукреция. Вот уж кого-кого, а жену Андрес увидеть здесь никак не ожидал. Едва-ли оруженосец решил из большой любви кинуться на поиски господина, куда вероятнее, что герцогиня его заставила. Выходит, ей привиделось, что с мужем что-то случилось или просто свезло пойти погулять в каюту? Как бы там ни было, Найтон был крайне рад их приходу, а точнее приходу Лоренцо - тот сразу же набросился на амбала, как обычно не разбираясь ни в обстоятельствах, ни в ситуации - сначала бей, потом спрашивай. Герцог терпел такую импульсивность своего оруженосца именно для таких случаев, когда необдуманные действия Лоренцо буквально спасают ситуацию, ведь атаковавшие герцога мужчина и женщина не были готовы к ланкаширскому пушному зверьку. Недолго думая, Андрес выхватил кинжал из руки упавшей дамочки и помог оруженосцу повалить до конца мужчину, приставив кинжал к его горлу. Открытая дверь и шум привлекли внимание нескольких стражников, которые подоспели уже к финалу этой небольшой потасовки.
- Свяжите их, допросим на суше, - скомандовал герцог, отдавая кинжал оруженосцу, - Ты молодец, - добавил он вслед, взъерошивая волосы Лоренцо. Теперь уже лохматый оруженосец кивает в ответ, вытирая лоб от пота и осматриваясь по сторонам. Теперь неминуемо придётся несколько месяцев выслушивать о том, какой он молодец и как он спас будущее Орллеи и всё это от него самого, и только попробуй не согласиться, этим же кинжалом убьёт. Обернувшись, Андрес протянул не раненную руку Лукреции, подзывая её к себе.
- Спасибо, - прошептал он ей на ухо, обнимая. Почему прошептал? Это звездный час Лоренцо и негоже портить ему радость, хотя герцогу очевидно, кто надоумил его поискать сюзерена.
- У вас кровь, - пробормотал оруженосец, заметив красную струю у опущенной руки. Не мог промолчать или подумал, что Андрес сам не знает о том, где у него кровь?
- Ничего, это всего-лишь царапина. Довершим церемонию, потом лекарь осмотрит, - раздраженно ответил Найтон, покидая каюту вместе с женой. Взяв лежащий на ближайшем ящике кусок ткани, герцог вытер ладонь и кисть, стирая следы крови, после чего повернулся к Лукреции.
- Кажется, не всё ещё свыклись с бастардом у власти, - тонкая улыбка скрывала досаду и вполне понятную - одно дело, когда читаешь презрение в глазах вельмож, слушаешь обвинения и ехидные шутки, другое - когда на тебя охотятся и пытаются убить. Является ли это неумелой попыткой короны решить проблему с расколом, идейного сподвижника короны или это внутренние враги? Генрих едва-ли опустился бы до такого, это было совершенно на него не похоже, а зная его тягу к удержанию власти в своих руках, едва-ли кто-то из его окружения мог бы посметь такое сотворить, рискуя быть казненным за ослушание. Выходит, вариант только один - кто-то из орллевинцев, но кто? Очевидно, не простой народ, который уже давно свыкся с герцогом, ведь у них было для этого не один десяток лет. Кто-то из знати? Это было бы странным, ведь все они летом поддержали Андреса в его намерении, с чего сейчас кому-то желать ему смерти?
- Готова закончить церемонию? - отойдя от неприятных размышлений, спросил Найтон жену. Не время было сейчас думы устраивать, люди ждут и промедление может вызвать подозрения, какое уже вызвало отсутствие части стражи и закрытый проход в каюту, где до этого можно было уединиться на время.

Беспокойство Лукреции, однозначно, трогает сердце Андреса, но невзирая ни на что давать повод кому-либо из гостей что-то подозревать, а тем паче провоцировать панику - было бы безответственно. Паника на корабле - дело весьма страшное, поскольку деваться здесь особо некуда, несмотря на то, что они были на большом галеоне, способном вместить более тысячи человек. Предположение о яде оказалось весьма здравое, но сейчас думать об этом нельзя - нужно закончить церемониал и уже потом думать о лекаре, иначе неминуемо пойдут пересуды, все начнут задавать вопросы. Поднявшись на помост, Андрес отчасти отстранился, дав жене совершить большую часть всех церемоний, пока её муж стоял в стороне. Больше в руке нарастала, пару раз даже появилась неприятная судорога. Когда бездействие герцога было замечено публикой, он положил ладонь на открытый сундук с золотом (само собой, только его верхушка была набита настоящим золотом, все, что ниже - подделка) и взял несколько монет. Совсем скоро они окрасились в алый цвет и море получило не только обманчивое вино, которым люди старались умаслить богов, не важно чьих, но и настоящую жертву - кровь и золото. Кровь и золото - девиз одного древнего дома, чьё название Найтон успел забыть, хотя минутой назад без особых проблем вспомнил бы. Кажется, несущественная рана таки оказалась куда серьёзнее, чем мужчина хотел верить, но виду он по прежнему не подавал. Пусть все подумают, что герцог захворал, чем что на него было совершено покушение.
- Кажущаяся слабость очень скоро становится настоящей, - ответил Андрес, улыбаясь тем гостям, с чьими взглядами он встречался, - Нельзя давать повода для паники, - пусть он и чувствовал себя хуже, однако бежать в лекарю, размахивая кровавой десницей, он не станет. Достаточно уверенно, пусть и не так, как обычно, Найтон прошёл сквозь толпу, держа под рукой свою супругу, после чего взошёл на помост. Люди вокруг танцевали, пили и ели, слуги шныряли туда-сюда, разнося самые разные блюда и угощения, не раз и не два случались и кое-какие неприятные казусы, быстро замятые стараниями стражников. Увы, люди по своей природе плохо уживаются в тесном пространстве, именно поэтому каждый строит свой дом, а знать так и вовсе прячется за высокими стенами, окружающих их палаццо, в отдельных этажах, если не отдельных замках. Корабль, каким бы большим он не был, представлял собой живой муравейник, где каждый третий имел какие-то тёрки с "вот тем справа" и каждый хотел насолить другому. Уже несколько раз Андрес замечал, как кто-то кидал под ноги танцующим мелкие шипы и хохотал, когда на них наступали, иначе же, изрядно напившись, начинали вести себя чрезмерно распущенно и вовсе не по статусу и обществу - таких стража быстро вылавливала и тихо уводила, пока не началась лавина. А что до моря - море, видать, приняло дары и было необычайно спокойным, даже волны едва виднелись в лунном отблеске. Вскоре им предстоит вернуться обратно в порт и там уже осмотреть рану, допросить нападавших и начать строить догадки и предположения о том, кто мог покуситься на жизнь герцога, будто этот список не займёт дюжину свитков, начиная от короны Хельма и заканчивая внутренними недоброжелателями.
- Завораживающий вид, не так ли? - спросил жену Андрес, вставая по правый борт и всматриваясь в одинокий остров на фоне морской луны. Если верить рассказам, когда-это этот остров был частью большой суши, однако с течением времени был оторван и выведен в море. Может и так, а может очередная байка - орллевинцы любили придумывать байки, легенды, романсы и прочие красивые рассказы, которые позже подавали в виде спектаклей, представлений, стихов и песен и так всё время. Чем бы ни были богаты другие земли, Орллея богата своими людьми, ведь талантливых среди них было больше, чем среди остальных - так думал Найтон и наверняка так мог думать любой правитель земли, здесь речь не идёт о беспристрастной оценке. Ну а если взглянуть на настоящих жителей запада, достаточно оглянуться и посмотреть на то, как пару сотен людей никак не могут найти общий язык хотя бы на один вечер - в этом вся Орллея. Как были города-государства, так и остались, если не в политике, так в умах и сердцах людей уж точно. Находить подход к каждому из них, достигать компромисса и взаимовыгодного соглашения - вот задача герцога Орллевинского и с этой задачей справлялись все, коль уж герцогство не успело распасться на те ошмётки, из которых тысячу лет назад было собрано.
- Неужели мне придётся окружать себя рядами стражников, которые должны защищать меня от врагов? Когда мой собственный народ стал мне врагом? - пожалуй, ответа Андреса не особо ждал, ведь едва-ли Лукреция знает его. Скорее риторический вопрос, преисполненный великой горечью оттого, что всем быть мил нельзя и при любых действиях и решениях найдутся те, кто готовы покуситься на своего лидера, не говоря уж о тьме наёмников, чьи головы не озадачены такими дилеммами - те убьют родную мать, если им хорошо заплатить.

- У Лирэфии другие преимущества, - мягко ответил Андрес на слова жены о родном городе, - Я, как и многие другие, искренне восхищаюсь красотой лоренширской столицы и твоим отцом, который смог эту красоту сберечь и преумножить. Авелли никогда не сможет стать таким же рубином на карте Орллеи, - казалось бы, обычная лесть, но даже лесть может оказаться правдивой. Авелли не славится своими красотами, как и прилегающие земли. Да, этот остров на горизонте был красив, но он не является частью города. Пересекая городскую черту, гость видел дикий винегрет всего и вся – старые здания возле новых, суетливое население, духота, запах рыбы. От мысли о последнем герцог рефлекторно сморщил нос, настолько ему приелся этот запах уже за пятнадцать лет службы на флоте и чуть ли не ежедневному походу в порты и верфи, что даже мысль вызывала неприятное ощущение.
- Но ведь не на каждого правителя покушаются, и не каждый это переживает спустя лишь год, - с тоской отметил герцог, переводя взгляд на жену. Да, можно сказать, что большинству везёт иметь хорошую стражу или просто-напросто покушения не принято придавать огласке, однако смысл не меняется – не успев должным образом себя показать, Найтон уже спровоцировал чей-то гнев, притом достаточный, чтобы кто-то решился поднять против сеньора оружие.
- Я всегда был готов к осуждению и не единожды видел презрение в глазах собеседников, но не думал, что презрение может перерасти в такую ненависть. Как ни странно, я надеюсь, что это покушение было организовано кем-то из знати, кто недоволен моими решениями, а не знак того, что мой собственный народ ополчился против меня, - Андрес всё же старался не унывать от этих мыслей и приобнял жену, когда та подошла ближе. Корабль расправил свои алые паруса и начал медленно разворачиваться, больше напоминая ленивого медведя, с трудом переваливающегося с одного бока на другой. Галеоны некогда были чудом инженерной мысли, ходячими крепостями и по сей день «правят морями», ведь в любой битве с их участием шансы даже самых крепких фрегатов резко сходят на нет. Один галеон может противостоять десятку фрегатам, если за штурвалом будет опытный капитан, а за пушками – ответственные канониры. Не раз и не два Найтон видел их в боевых условиях и лицезрел, как даже подавляющее численное превосходство врага разбивалось о огневую мощь этих монстров и пусть «Арвьера», на котором они сейчас плыли, уже своё отслужила и теперь выполняет исключительно церемониальные функции, если её подготовить и оснастить как следует, снарядить опытной командой и дать штурвал матёрому капитану, она может устроить переполох и сослужить добрую службу орллевинскому флоту. Год назад герцог не подумал бы о таком, но сейчас, учитывая то, куда идёт политика королевства и на какой путь встала Орллея, неволей начинаешь рассуждать о применении любых сподручных средств, вплоть до высадки моряков на берег и их использование в пешем наземном бою, лишь бы численное преимущество врага не стала решающим фактором.
- Твой отец не просто граф, - с ехидной улыбкой ответил Андрес, - Вот уж кому следует опасаться нападения, так это ему. Успеху орллевинского лиса многие завидуют, чем богаче человеком и чем влиятельнее, тем больше у него недругов и желающих позариться на его добро. Но всё же делай разницу между нападением разбойников и целенаправленной попыткой убийства. Едва-ли напавшие на меня хотели поживиться здесь золотом, они скорее наёмные убийцы, подосланные кем-то, - и невольно в мыслях начали перебираться варианты того, кто же мог это сделать. Легче всего объяснить это происками политических врагов, нежели союзников, а ведь и под маской союзника может скрываться враг, что не единожды подтверждает история. Не хотел Найтон наспех обвинять кого-либо или строить догадки раньше времени, покуда нападавших не допросят, а гвардейцы не проведут тщательное расследование – кто эти люди, как они попали на корабль, откуда родом, где были последние дни. Всё это будет проделано с одной целью – узнать мотивы и выйти на их покровителей, ведь коль они не из знати, кто-то должен был им устроить всё это, а если они из тех счастливчиков, кто смог по жребию попасть на корабль, тогда это кто-то может быть из знати, способной повлиять на результат жребия. От одной этой мысли становилось дурно, ведь таким образом нить можно довести до самых приближенных людей Его Светлости, а это прямая дорога к паранойи.
- Мы, - поправил Андрес жену, - Мы те, кто держат Орллею в руках, - пожалуй, прошло ещё слишком мало времени для Лукреции, чтобы она начала себя отожествлять с новой ролью, которую играет уже более месяца.
- Но это громко сказано. Орллея всегда противилась крепкой власти и моя власть как никогда слаба. Если где-то герцог является правителем, в Орллее герцог скорее уж председатель совета графов. Знать слишком привыкла к советам по поводу и без, да и мои предшественники предпочитали перекладывать ответственность за принятие решений на совет, нежели отвечать самолично. Надеюсь, мне удастся это исправить централизовать запад, в противном случае мы и дальше будем крутить советы и ничего не решать. На местном уровне советы – благо, я не спорю, но на государственном уровне – скорее уж вред, поскольку редко какое сборище может прийти к единогласному мнению, некоторые просто подпадают под влияние и предпочитают промолчать, в то время как их терзают сомнения. Думаю, несмотря на то, что все мои вассалы поддержали меня в стремлении объявить независимость Орллеи, среди них есть те, кто против этого решения, но под влиянием большинства были вынуждены промолчать и кивать в такт, - долгий пассаж на политическую тему появился буквально из ниоткуда и герцог тут же поспешил исправиться, как осознал, что это было лишним в этот вечер:
- Прости, что рассуждаю сейчас о таких вещах. Небось почувствовала себя в роли своего отца*, - с усмешкой пробормотал Андрес, пока Лукреция взялась рассматривать его ранение. Мужчина скорчил уставшую рожицу, мол, «опять». Всё верно, он был из той самой породы, кто предпочитал не придавать большое значение ранам и плохому здоровью, но только когда это касалось его самого. Не умеет герцог беречь себя и лишь силами богов и вмешательством других людей, для которых он был небезразличен, Найтону удалось дожить до не самого юного возраста.
- Это не первая рана в моей жизни, Лукреция. Она не настолько глубокая, чтобы о ней переживать, до берега я доживу, - с улыбкой ответил Андрес, умиляясь, как жена хлопочет над этой раной, словно её муж был маленьким непоседливым ребёнком, безалаберным и безответственным.