- Нет, не сработает… – без энтузиазма проговорил мужчина с блёклыми глазами, лениво цедя на удивление сносный эль и с привычной его профессии зоркостью скользя взглядом от одного посетителя таверны к другому. Мало ли что. От осторожности ещё никто не умирал, а вот от её отсутствия – случались эти, как их там... ещё слово такое мудрёное… а, «претенденты». Точно: случались претенденты.
- Зуб даю – план верный! – Обернулся к нему не в меру суетливый собеседник, сидящей на лавке, словно на раскалённой жаровне, что немилосердно припекала ему зад. Судя по дыре, зияющей на месте пары передних зубов, минимум два «верных плана» уже вышли ему боком. Но останавливаться, пока зубы не закончатся вовсе, он, судя по всему, не собирался.
- Верный?.. Чтобы знатная дама, да без охраны, без дюжины прислужников – сюда? Ну-ну.
- Прибежит! Как пить дать, прибежит! Верное дело, говорю же! Мне хозяин так и сказал: дело верное. А уж он врать не станет. Раз сказал, что придёт, значит придёт. Вот на кой ему врать, а? Вот на кой?
- Стихни ты, – беззлобно ругнулся первый, с оттенком сожаления заглядывая в опустевшую кружку. Придёт, прибежит… ему-то что за дело? Ему заплатили за работу, полновесный золотой задаток заплатили. Теперь даже если пташка и не прилетит в клетку, Айку и его парням хватит на месяц безбедной жизни, а то и дольше… Хотя нет, дольше не выйдет. Не с их образом жизни, когда каждый день, как последний, экономить на эле и удовольствиях.
Под его потяжелевшим взглядом собеседник, здорово смахивающий бы на крысу, сбереги он пару передних зубов, заёрзал молча, а Айк жестом подозвал подавальщицу, велев наполнить кружку вновь. Ладная девчонка, приласкать бы её шлепком по заду. Да вот только здешнее заведение не та дыра, в которой подобное сойдёт бандиту с рук, а привлекать к себе внимание трактирной дракой (пусть бы и безусловно победной трактирной дракой) не в его интересах. Как-никак в засаде сидят – понимать надо.
И всё же кто поймёт их, этих благородных? Великое дело – девка на стороне! Все так поступают, с чего бы этому… кто он там? Граф, барон, какой-нибудь придворный хлыщ, чистящий герцогу сапоги и полагающий себя великой шишкой? Кажется, Крыса говорил, однако ж переспроси у него теперь – нипочём вновь фонтан не заткнёт. Да и какая, в сущности, разница? Девка-то из благородных. Если и впрямь такая дура, чтобы караулить муженька, проблем с нею не будет: нож к глазам, тряпку в рот и мешок на голову. Ну и руки связать, чтобы не царапалась. Хотя, нет, не придёт она… Потому как даже благородные не настолько дуры, чтобы…
- Вон она, вон! – Взвился вдруг Крыса, из-за чего ладная подавальщица, подплывшая к их столу с порцией эля, ощутимо вздрогнула и отшатнулась, едва не пролив добрый напиток. Впрочем, приятное глазу колыхание груди, скрасило привкус разочарования и, бросив девице медную монетку сверх оговоренного, Айк отослал её прочь, неторопливо обернувшись к окну. Крыса за это время уже извёлся на своей лавке, из последних сил сдерживая себя, чтобы не начать тыкать в окно пальцем с обкусанным ногтем. - Вон! Смотри, вон! Вон!
- Кому сказал: стихни! – Тяжёлый взгляд опустился на голову, втянувшуюся в плечи, а соответствующая лапища нарочито дружеским жестом стиснула плечо. К чести Крысы, тот взвизгнул от боли, но разом притих, верно истолковав намёк. Кажись, выбитые зубы кое-чему его научили.
Между тем особа в добротном плаще, торчащая посреди улицы с непринуждённостью, достойной сочувствия даже от такого битого жизнью парня, как Айк отступила в тень, отбрасываемую навесом над входом в лавку горшечника. Лица под капюшоном бандит не разобрал, но судя по наряду, женщина была именно той, кого они ждали – безмозглой пташкой, покинувшей просторную золотую клетку ради клетки поплоше и потеснее. О как загнул! Не будь Айк бандитом – быть бы ему менестрелем и ублажать вот таких вот дамочек и слогом, и делом. К слову, эта мигом бы позабыла о потаскухах своего муженька (как и о самом муженьке), окажись в его объятиях.
Впрочем, заказчик запретил трогать пташку, а требования заказчика Айк всегда уважал. На вырученное золото он купит себе и своим парням дюжину таких вот ледей, дело за малым – отработать свои монеты…
…Двое закадычных приятелей вышли из таверны на мощённую улицу. Здоровяк придерживал тощего за локоть и о чём-то рассказывал ему, перемежая повествование зычным «Не веришь мне? Всё так и было!», тощий заливался столь же тощим хохотом, вертя головой по сторонам. Мимо Леттис эти двое прошли, равнодушно скользнув по ней взглядом. А в следующий миг чья-то грубая рука обхватила герцогиню за талию, а другая зажала её рот, вынырнув из-за спины. Миг, и похититель уже втянул свою жертву в подворотню – только юбки в воздухе взметнулись. Одна рука в перчатке закрывала её лицо, другая же крепко держала руки. Брезгливо отпихнув от себя Крысу, Айк, нырнувший в подворотню следом за своими подручными, окинул добычу взглядом. Попалась, пташка.
- Никерс, ступай за Буном, пусть он подгонит телегу. Мо, отпусти девчонку – она у тебя вот-вот задохнётся. Крыса… пошёл прочь, не путайся у меня под ногами.
- Я не Крыса, я Патрик!
- Да хоть Генрих Найтон. Прочь, я сказал. Передай хозяину, что дело сделано. Куда отправлять дальнейшие инструкции – он знает.
Между тем Мо и вправду отнял лапищу от лица девушки. Правда, лишь для того, чтобы Айк ловко впихнул в её приоткрывшийся было рот добротный кляп.
- Ну что, пташка, поговорим? – Дружелюбно (насколько это определение вообще применимо к типу откровенно бандитской наружности) ухмыльнулся он, пальцами приподнимая подбородок девушки и кивая Мо, чтобы тот стащил капюшон с её волос. Красивая. Только глаза больно злые. Да и тощая слишком – почти, как Крыса. - Хотя, нам и говорить-то с тобой особенно не о чем: будешь вести себя хорошо – вернёшься домой целой и невредимой. Правда не сегодня, а когда твой муж окажет одну небольшую услугу весьма и весьма достойному господину.
О сути у слуги Айку было не ведомо, да и не его это ума дело. Его задача девицу поймать, а после – отпустить и получить своё золото. Ну, или не отпустить. Порой планы заказчика меняются по ходу дела.
- А сейчас мы с тобой прогуляемся в одно уютное место. Надеюсь, ты поняла меня, пташка. Не хотелось бы выбивать из тебя послушание и случайно попортить такое милое личико.
Подоспел Никерс, о чём-то коротко сообщил Айку, а после, повинуясь команде главаря, именно он накинул мешок на голову девушки и, взвалив на плечо, потащил к повозке. Руки пленнице связали ещё раньше.
Стоит ли говорить, что в искомый дом по улице Р. так никто и не явился?

Запихнуть девицу в телегу оказалось несложно. Присыпать сеном и того проще. К счастью, пташка попалась понятливая и гвардейца из себя изображать не пыталась, следовательно, можно рассчитывать, что на сей раз обойдётся без членовредительства. Несмотря на особенности Айкова ремесла, бить женщин он не любил, даже если после этого они и становились куда покладистее, чем до.
Покинув город через западные ворота, лошадка, запряжённая в телегу, гружёную сеном и четырьмя молодцами, бодро затрусила по дороге. Спустя несколько миль заискивающе кланяющиеся каждому встречному селяне свернули на дорогу поплоше, и телега замедлила ход.
- Слышь, Айк, дело есть! – Встрепенулся Бун, который вообще с трудом держал рот закрытым. На памяти Айка большим треплом был разве что Крыса, изредка подкидывающий им работёнку. Интересно, если посадить этих придурков друг против друга, кто кого уболтает первым? Однако, придурок или же нет, Бун был Айковым придурком, с потрохами Айковым, что выделяло его на фоне хитровыделанного Никерса и молчаливого Мо хоть каким-то подобием дисциплины.
- Ну, чего тебе? – Лениво поинтересовался главарь, растягиваясь в соломе по соседству с притихшей девицей. Чёрт, уж больно она покладиста – не задохнулась бы там, а?.. Потыкав пташку в бок и получив в ответ приглушённое кляпом возмущённое мычание, Айк остался доволен и, цыкнув на девушку, мол, лежи тихо, жестом велел Мо поправить сено, из которого теперь выглядывала пташкина лодыжка.
- Разреши, я вечером в город вернусь, когда эту выгрузим?
Кажется, сено сердито засопело сквозь кляп, до глубины души потрясённое подобным обращением, а Айк недовольно поморщился. Ну что за дурак, а? С кем, милостивые боги, ему приходится работать?! Даже отвечать не хотелось, но с Буном чем конкретнее, тем лучше.
- Нет.
- Почему?!
- Потому что я так сказал. – Возница обиженно засопел, словно ребёнок, которому не купили обещанный пряник, потому как отец опять завернул в трактир раньше, чем впереди показались лоточники со сластями. Пришлось объяснять, покуда Бунова обида не разразилась скулежом. - Девчонку стеречь по очереди будем. Сбежит – с нас по три шкуры спустят.
- А чего её стеречь? – Вдруг подал голос Мо. - Девка-то хлипенькая, болезная. Посадить её в погреб, крышку чем-нибудь подпереть – нипочём не вылезет.
- Если только другой выход себе не пророет! – Хохотнул Никерс. - До самого Хайбрэя!
Шутку оценили все бандиты, даже Айк позволил себе коротко усмехнуться. Земляной мешок, чьи стены не уступали в твёрдости камню, можно было рыть годами, продвинувшись на пару-тройку дюймов. Будь сейчас лето – птаха бы и впрямь обживалась в новой для себя клетке, однако ж зиму со счетов сбрасывать себе дороже. Во всяком случае, до тех пор, пока девчонка нужна заказчику живой. Да и потом милосерднее будет свернуть её тощенькую шейку, чем оставлять замерзать в подвале. Айк до сих пор помнил остекленевшие глаза мальчишки, которого ему пришлось «забыть» в подвале прошлым январём из-за того, что его парни перебрали эля и остались ночевать в таверне на окраине. Зрелище, прямо скажем, не из приятных, даже для него, повидавшего за свою жизнь вещи и похуже.
Между тем ход телеги замедлился. Оглядевшись по сторонам, бандиты переглянулись друг с другом, после чего Никерс соскочил на землю и умчался вперёд – разведать, всё ли спокойно около их берлоги.
Берлогой гордо именовалась покосившаяся избушка, каким-то чудом сохранившаяся в низине на опушке леса. С одной стороны её подпирал дуб, а дверь перекосилась и заклинила так прочно, что даже здоровяк Мо не смог отворить её, как ни старался. Впрочем, бандиты быстро нашли выход, повадившись ходить внутрь через окно, якобы заколоченное досками ещё прежними хозяевами. На деле деревянная панель легко отодвигалась в сторону, а внутри царило некое подобие порядка: грубо сколоченный стол и несколько табуретов ютились у одной стены, а очаг (каменный круг на полу и тренога) и лежанки – у другой. Под столом, который даже щупловатый Бун без труда отодвигал в сторону, можно было отыскать крышку в тот самый погреб, а в углу – тайник… если, разумеется, знать, что и как искать.
Отправив Буна спрятать телегу и лошадь, Айк сам сгрёб свою пленницу в охапку, Никерс подхватил суму с нехитрой снедью, прихваченной из города, а Мо первым полез в окно. Вскоре в его лапищи перекочевала птаха, которую здоровяк с неожиданной для него осторожностью опустил на одну из лежанок. Забравшись следом, Айк чиркнул кресалом, выбивая искру, и вскоре их убежище осветили несколько добротных свечей, которые Бун где-то спёр несколько дней тому назад. Окинув пленницу взглядом, главарь будто бы потерял к ней интерес, занявшись содержимым сумы. Три краюхи хлеба, несколько луковиц и кольца колбасы были уважительно водружены им в центр стола, а мгновением спустя композицию завершила мутная бутыль, которую бандиты проводили жадными взглядами, шумно сглотнув слюну.
Вскоре вернулся Бун, притащив откуда-то ведро, доверху наполненное снегом, и привычно засуетился у очага. Казалось, будто о пленнице забыли все, подхватив эту болезнь от Айка, взявшегося точить нож. Мо и Никерс о чём-то переговаривались в углу, а Бун принялся топить снег в подвешенном на треноге котелке, навострив уши в сторону приятелей, как вдруг лежанка рядом с Леттис зашевелилась, и оттуда показался заспанный паренёк – тощий настолько, что даже Крыса рядом с ним казался здоровяком. Утерев рукавом безразмерного кожуха сопливый нос, он окинул девушку взглядом, словно бы та была мухой, угодившей ему в суп, а после неожиданно широко улыбнулся ей, бесцеремонно стягивая с гостьи мешок.
- Ты ещё кто такая будешь?
- Пшёл прочь, Приблуда! – вызверился вдруг Никерс, однако же Айк пригвоздил его к месту, насупив брови.
- Оставь его. Пусть.
Пользуясь благосклонностью главаря, мальчишка выудил кляп изо рта пленницы и, вцепившись в плащ девушки, сорокой затрещал ей в ухо.
- Ты кто такая? Имя у тебя есть? Заблудилась, поди? Я вот тоже заблудился, чуть пальцы себе не отморозил, да добрые господа меня приютили! А здесь хорошо, тепло, сытно… тебе понравится, вот увидишь! Летом можно есть ягоды, а сегодня – снег, ягод нету. Ты голодная? Я вот тоже, но я же треплю! И ты потерпи, ясно?
Бун или Крыса? Нет, пожалуй, ставить всё же следует на Приблуду, которого Айк из жалости подобрал на опушке. Увы, мальчонка на всю голову двинутый, к делу его не приставишь, но порой люди заводят собак не ради пользы, а просто, чтобы виляли задом, едва завидев хозяина.

Отредактировано Henry IV Knighton (2017-02-13 16:32:36)

День, когда ему сообщили о том, что за дверью ожидают охранники Леттис в компании какого-то лоточника, проходил для Его Светлости вполне себе обыденно и уже успел перевалить за середину. Утро Генрих провёл за картами, намечая тактику, если вечно недовольная Орллея выступит на Хельм как отыскав благопристойный повод, так и без оного. Затем выслушал донесение Шелтона относительно настроений кое-кого из лордов, в чьи окна удалось запустить неприметных Уилловых пташек, и нашёл их весьма благоприятными. Его пропаганда работала, как надо, заставляя людей, пусть бы и неохотно, привыкать к мысли о том, что западное герцогство хоть и бунтовщики (чёрное не сделать белым, как ни старайся), но по недоразумению, а не по злому умыслу (неуклюжая ложь? Пусть так, главное, в неё хотят верить). Мирное возвращение Орллеи в лоно Хельма сделалось для лорда-регента чем-то сродни одержимости, идеей, на алтарь которой он без колебания положил бы собственную жизнь, если потребуется.
Иными словами, первая половина дня окончилась для герцога Хайбрэй вполне себе благоприятно. Настолько, что он пожелал провести время с Её Светлостью, намереваясь и для брака своего сделать так много, как только возможно, дабы однажды он стал чем-то большим, чем просто союз между Найтонами и Фосселерами.
Однако до Леттис Генрих так и не добрался, супруга сделала это первой. Вернее, вести о супруге. И вести эти… признаться, герцог Хайбрэй даже не сразу поверил, что это не чья-то глупая шутка. Конечно же, этим кем-то не был мальчишка, который сбивчиво рассказывал ему о похищении некой леди по меньшей мере дюжиной головорезов, что обманули и его самого, не купив пирожков и разбив кувшины. Судя по горестному вздоху, который испустил Бран, кувшинов тех было по меньшей мере с дюжину и все они до краёв были полны розовым маслом или же золотой пылью, однако совершенно абсурдными красками вся эта история окрасилась лишь тогда, когда мальчик переключился с одного злодеяния на другое. И в сравнении с этим другим проблемы лорда-регента меркли, словно значимость свечи в жаркий летний день… во всяком случае, если отринуть рассудок и прислушаться исключительно к юному доносчику.
- …а потом они обманули меня, пообещав купить пирогов и не купив! – Всхлипнул Бран, состроив жалобную и до безобразия изголодавшуюся мордашку. Страх, который обуял мальчишку на площади, уже прошёл, а освободившееся место заняло то, чем мать с гордостью хвасталась перед соседками, думая, что Бран её не слышит, а именно – предприимчивость. Откуда она знала столь мудрёное слово, мальчишка не ведал, как, по правде сказать, и что же оно означает. Но запомнил  накрепко. На всякий случай. Чтобы было, чем хвастаться самому.
Пожалуй, получи Генрих доступ к Брановым мыслям, он бы согласился с матушкиной оценкой… а ещё узнал бы наверняка, в какие неприятности угораздило встрять его непоседливую супругу. Пока же он ошарашено взглянул на паренька.
- Кто «они»?.. – Только и сумел выдавить из себя герцог Хайбрэй, до которого постепенно начало доходить, что шутка подзатянулась. Да и не осмелился бы никто так с ним шутить. Вот разве что… но додумать он не успел – представление ещё не завершилось.
- А вот эти! – Разошедшийся мальчишка ткнул пальцем в своих сопровождающих. - Сперва тот, затем этот. Ну и зачем тогда обещали?!!
Гвардейцы от подобной наглости пошли пятнами, но Его Светлость вдруг уставился на Брана до того цепким взглядом, что приободрившийся мальчишка разом вспомнил всё, чем его стращали по пути сюда, да ещё щедро додумал от себя. Не обращая внимания на сбивчивые оправдания горе-охранников, Генрих поднялся со своего места и в два шага преодолел расстояние между ними. Испуганный Бран втянул в голову в плечи, но вместо того, чтобы ударить, Его Светлость просто склонился над ним.
- А теперь рассказывай, как было на самом деле. Твоя правда стоит золотого?
За эти сведения Генрих расстался бы и с большей суммой, но мальчишке хватило и этого посула, чтобы на сей раз без прикрас рассказать об увиденном. Не прошло и четверти часа, как герцогу Хайбрэй уже оседлали лошадь, пока сам он не поленился перепугать камеристок Леттис, ошарашив их бесстрастным вопросом, куда они подевали свою госпожу. Исключительно затем, чтобы удостовериться – мальчишку по имени Бран с его невероятной историей к нему отправила не Её Светлость.

Между тем Её Светлость пребывала ровно там, где её оставили похитители. Казалось, они и вовсе потеряли к ней интерес (даже вопрос оставили без ответа, смерив добычу взглядом «уж лучше б тебе заткнуться»), чуть слышно переговариваясь о чём-то за столом, пока Бун кашеварил у очага, споро кроша в котёл овощи, которые словно по волшебству возникали из его карманов. Вскоре от похлёбки распространился весьма недурственный аромат, а сунувшийся было к котлу Приблуда получил ложкой по лбу в лучших традициях сварливой матушки. Обиженно заскулив, он подполз к герцогине и съёжился на полу у её ног. Кажется, парнишке было абсолютно всё равно, что их «заблудившаяся» пленница демонстрировала к нему не больше симпатии, чем Бун с его ложкой.
- Он не хочет со мной дружить, – пожаловался Приблуда, норовя вытереть нос подолом платья Леттис. - Ну ничего, теперь я стану дружить с тобой! И ещё с Айком. Айк хороший, вот посмотришь. Он тебе обязательно понравится…
- Уж лучше б ей понравился я! – Вдруг хохотнул Никерс, окидывая пленницу липким взглядом. Разумеется, он помнил о том, что Айк строго настрого запретил к ней прикасаться, но языком-то чесать он не запрещал! - Эй, девка, что скажешь, хорош я? Нравлюсь? Небось, получше твоего муженька, а? – Выпятив грудь, Никерс откинул со лба сальные пряди и улыбнулся во весь рот, демонстрируя прорехи между зубами.
Мо, сидящий по правую руку, скептически хмыкнул, но простодушный Приблуда вдруг закивал головой так часто, что его тощая шея, казалось, вот-вот переломится пополам.
- Хороший! Слышишь, Найк хороший. Правда-правда! Он только притворяется злым, а на деле он добрый-добрый! – Затараторил он в лицо Леттис, наконец оставляя в покое её подол.
- Чего доброго, Приблуда сосватает тебе леди, Никерс, – усмехнулся Айк, последним оборачиваясь к пленнице и разглядывая леди так, словно и впрямь лишь теперь вспомнил о её существовании. - А что, может, и впрямь не станем её возвращать, раз так всё славно обернулось? Никерс наш женится, детишками обзаведётся…
- В крайнем случае, наворует! – Поддакнул Бун и бандиты заржали в голос, признавая шутку забавной.
Лишь Приблуда взглянул на девушку глазами побитой собаки – в отличие от «шутников» он всё принял за чистую монету. Айку даже стало жаль парнишку. Как, собственно, и в тот день, что он подобрал умалишённого на порогах храма, где даже святоши-церковники брезгливо косились на него сверху вниз. Лицемеры. Все, как один. И лорды такие же. А леди ихние и того хуже, потому как ещё и бабы, которые, как известно, дуры все, до единой. Прав был Айков папаша, поколачивая Айкову мать, прав… если бы он ещё Айка при этом не бил смертным боем, глядишь, и до сих пор жив был бы, старый пропойца.
Цыкнув на Приблуду, заведшего скулёж в духе «А как же я? Ты же обещала, что мы с тобой будем дружить…», Айк разом оборвал смех, а после, дождавшись, покуда разошедшиеся было бандиты притихнут вслед за ним, подтянул табурет поближе к пленнице и уселся на него, разглядывая пташку с ног до головы. Цепкий взгляд похитителя отмечал и дорогую ткань платья, и лощёные руки, никогда не знавшие работы, и скромные (по меркам герцогини, а не бандита) серьги, сверкающие в её ушах. Жемчуг? Верно.
«Ну, будем считать, это плата за еду, тепло и крышу над головой,» - протянув руку, Айк аккуратно снял с пленницы серёжки, обращая на её возражения внимания не больше, чем на комариный звон у себя над ухом.
- Ну что, пташка, кажется, ты хотела что-то нам о себе рассказать? – Миролюбиво проговорил бандит, пряча серьги в кошель на поясе. - Так давай, не томи. Только ты это… с угрозами-то поосторожнее, а то ведь парни у меня пугливые. Настращаешь их, и чуть я отвернусь, как они тебя ножом в бок пырнуть могут. Исключительно с перепугу.
Никерс широко ухмыльнулся, Мо наморщил лоб, переваривая слова главаря, а Приблуда бессмысленно улыбался, принявшись раскачиваться из стороны в сторону всякий раз, когда бандит был в настроении, чтобы побаловать его занятной историей. Лишь Бун возился с похлёбкой, как ни в чём не бывало, однако уши у него стали торчком, как у хорошей гончей.

Отредактировано Henry IV Knighton (2017-03-21 19:35:42)

Что может быть более непредсказуемо, чем стихия? Обманчиво кроткая ясным солнечным днём, уже к полудню она норовит смыть с лица земли не только одинокого путника, но даже города из камня и дерева, обрушившись на них ураганлом. Быть может, дикий зверь, что часами может выслеживать свою будущую добычу издалека, вонзив зубы в её восхитительно тонкий хребет лишь тогда, когда та неосмотрительно отделится от группы не менее бестолковых двуногих? Или ребёнок, что ещё не умеет ни говорить, ни даже толком ходить без того, чтобы оступаться и падать на каждом шагу? Маленький, неуклюжий, укутанный в дюжину одёжек, он внезапно срывается с места, стоит нерадивой няньке отвести взор всего на мгновение, а потом они уже в два голоса ревут над разбитой вазой, свороченной со стола вместе со скатертью, и набухающей шишкой на лбу. Да, такие проявления непредсказуемости встречаются сплошь и рядом… но женщины как-то умудряются давать фору им всем вместе взятым! Во всяком случае, именно эта глубокая мысль явилась в голову Генриха Найтона, когда он выслушал сбивчивый рассказ мальчишки о вылазке леди Гвиннбрайр в собственную столицу, а после – перевернул с ног на голову те её улицы, в районе которых герцогиня Хайбрэй словно канула в воду.
Вопрос первый «За каким чёртом Её Светлость понесло в город?» пришлось отложить до лучших времён, а именно до тех самых, как миледи будет найдена и водворена обратно в свои покои… о варианте, в котором Леттис не удастся отыскать, Генрих не думал. Во-первых, не допускал. Во-вторых, если её похитили, не привлекая внимания, значит вскоре следует ждать требований о выкупе. Отрепье, перебравшее дешёвого эля, обычно пристаёт к понравившейся им женщине с размахом, да так, чтобы и на другом конце улицы было слышно, какие блистательные господа почтили своим вниманием несчастную замарашку не иначе как из благотворительности.
А вот вопросу под номером два не повезло. Вернее, не повезло горе-охранникам, которые так и не сумели внятно объяснить, куда они смотрели, пока вверенная их заботам леди, совершенно не приспособленная к передвижению по городским улицам иначе, чем в карете, удрала у них из-под носа, словно профессиональный шулер из рук городской стражи. Пожалуй, они заикались бы и до сумерек, если бы терпение герцога Хайбрэй не иссякло спустя четверть часа после того, как Бран затянул своё повествование. К слову, о Бране: малец оказался куда полезнее двух здоровых лбов, в точности указав подворотню, где исчезла Леттис Фосселер, прихватив с собой покой лорда-регента Хельма…
…Сумерки уже давно укутали столицу своим плащом, когда первая из череды хлебных крошек оказалась в руках Генриха, чуть было не затерявшись среди прошений и кляуз, которые десятками поступали в его канцелярию ежедневно. Обычно они дожидались своего часа по нескольку дней, но ожидание известий от похитителей (которые вовсе не обязательно должны были мариновать жертву неведением те же самые несколько дней) ускорило это время до «вскрывайте немедленно, обо всём хоть сколько-нибудь подозрительном тут же сообщайте мне», что весьма удивило сперва пажа в услужении у барона Соула, а после и Его Милость, который…
- …в настоящее время дожидается Вас в караульной. Лорд Шелтон уже начал… беседу с Его Милостью, поручив передать Вам, что счёл нужным не тратить время на ожидание Вашего приказа, – голос юного пажа (немногим старше Брана) едва ощутимо дрогнул, когда он дошёл до этого места, но холодная и даже будто бы зловещая улыбка герцога Хайбрэй предназначалась не ему и даже не Уиллу, которого юнец на всякий случай произвёл в лорды. - Мне вернуться и передать милорду, чтобы…
- Не стоит, – коротко ответил Генрих, разворачивая жеребца, - возвращаемся все.
В сказке, которую рассказывала принцу старая нянька, дорога из хлебных крошек вывела путников из чащи. Интересно, на чей порог она приведёт его самого?

Гордая своенравная пташка вела себя абсолютно не так, как положено вести себя девицам в плену у бандитов. Она не рыдала (к счастью для всех, ибо рёв раздражает), не умоляла отпустить её домой (как будто на кого-то из его собратьев по ремеслу подобные просьбы действовали), не зыркала в страхе по сторонам, норовя отползти в самый дальний угол. Хотя, последний пункт кодекса поведения заложников Айкова пташка как раз таки выполняла исправно, даром что только наполовину, а когда искомый дальний угол ткнулся ей в спину – принялась отпихивать Приблуду с его слюнями сапожком. Жаль, страха не было, ну вот совсем. Шугануть бы её чуток, чтобы соображала – здесь ей не там… одна незадача: бить пленницу не велено, за синяк в половину холёной мордашки могут цену сбить. Глупость, конечно – по мнению Айка хорошая трёпка ещё не одной женщине не повредила – но требования заказчика это святое. Даже для столь далёкого от богов и их наставлений человека, как он.
- Не обучена счёту, значит? – Игнорируя усмешки за спиной, главарь сочувственно покачал головой, разглядывая девушку сверху вниз и словно бы заодно не замечая вызова в её глазах. - А что так? Глупая совсем, да? Поди, ты ещё и неграмотная? Хоть имя-то своё писать умеешь, болезная?..
- Я умею! – Будь у умалишённого Приблуды хвост, он бы им завилял, спеша вылезти впе… Погодите-ка, что он умеет?
- Этот недоумок? – Воскликнул один из бандитов, по такому случаю даже оторвавшись от миски с похлёбкой (Айкова и пташкина пустовали, однако дураков покуситься на их долю под здешней крышей определённо не было; что до Приблуды – доест потом то, что в котле останется, и хватит с него). - Врёт!
- Не вру! Не вру! Никогда не вру!!! – Вдруг заголосил Приблуда, вертя головой по сторонам словно бы в поисках своего обидчика. - Я всегда говорю только правду, скажи им, скажи! – Поскольку сказать по прихоти парнишки должна была леди Фосселер и никто иной, к ней он и пополз, ловко увернувшись от сапожка и пристраивая отродясь немытые лохмы на её коленях. - Я умею писать своё имя, я умею!
- А ну-ка докажи! – С азартом встрял Бун, прежде чем Айк успел пресечь этот балаган, и пошуровав в очаге, выудил оттуда уголёк, который тут же с руганью упустил, принимаясь дуть на обожжённые пальцы. Собратья по ремеслу довольно заржали над незадачливым товарищем, а главарь –в противовес им и неуместному веселью – недовольно нахмурился. К чёрту Буна, но на кой цепляться к убогому? Ясно ведь, что бедолага не то, что имя, а и литеры не напи… Удивлённый свист сам собою сорвался с губ, когда Приблуда сорвался с места и, подхватив уголёк, словно расшалившийся котёнок обеими лап… тьфу ты, руками, уткнулся носом в ближайшую к нему стену, что-то старательно выводя на её поверхности. Ну-у-у… пускай. Хоть досаждать перестанет.
- Так о чём мы говорили-то, пташка? Звать тебя как? Не умеешь писать – скажи, я и так запомню!.. – Те, кто знал Айка хоть сколько-нибудь сносно, опознали бы в его ухмылке намёк на дружелюбие. Девка и впрямь будет дура дурой, если не оценит. - Вот только не говори, что забыла. Хотя, если память у тебя всё равно, что решето, немудрено, что науки в голове не задерживались. Впрочем, таким ладным, как ты, шибко умными быть и не обязательно. Достаточно лишь отдавать себе отчёт, что за грубость в любом обществе приходится держать ответ… а ты ведь этого не хочешь, пташка, я верно понял? Так что сделаем вид, будто мы с тобою только-только познакомились. Итак, как звать тебя, леди? А супруга твоего? Чем занимается и кому перешёл дорогу – тоже вспоминай, лишним не будет. Пой пташка, а то обед стынет.
Между тем непривычно тихий Приблуда отлип от стены, не отрывая взгляда от кривой надписи. Даже к котлу, бедолага, не рвался, хотя обычно за шиворот приходилось оттаскивать, чтобы не обжёгся. Равнодушно скользнув по его творению взглядом, Айк вновь уставился на свою пленницу. Даже если бы он умел читать, имя «Александр Саффорд мл.» ни о чём не сказало бы бандиту – одной грамоты тут мало, нужно ещё и в генеалогии худо-бедно разбираться, имея представление не только о графских фамилиях, но ещё и о баронах, стоящих всего-то на ступень ниже.

Говорят, что на три вещи можно глядеть бесконечно долго: на огонь, танцующий в очаге, на воду, текущую из никуда в ниоткуда, а так же на то, как другие работают. Первые два «предмета» бандитов интересовали мало, как и вообще всё, что не сулило им прибыли или удовольствий, а вот третий…
- Ты глянь, и вправду моет… А я думал, учить придётся.
- Учи её ты – миски ещё грязнее стали бы!..
- Скреби сильнее, девка, там под жиром не глина, а чистое золото!
- Ишь ты, старается! Слышь, Айк, а давай и взаправду себе её оставим? Приблуда у нас вместо собаки, эта – вместо кухарки. Глядишь, огородик по весне разобьём, заживём, как честные люди живут.
- Ну да. Ты ещё жену украсть собирался. И детишков, чтобы на огороде возились.
- Да на кой мне какая-то чужая баба, когда я с нашей судомойкой уже почти сговорился?
- То-то я гляжу, она так старается! Слышь, девка, понравиться ему хочешь? Так нравится не так надо, а…
- Пасть захлопни. А ты не слушай, три пошустрее, тебе ещё в доме прибираться и дверь чинить!
- Ага. Пускай и крыльцо заодно сложит.
- Да из чего?
- Знал бы – сам сделал.
- Ты?! Де если бы и знал, то…
- Пасть захлопни. Или помочь?
Пожалуй, их комментариев хватило бы не целую гору посуды, однако насмехаться над белоручкой-судомойкой стало и вполовину не так весело, когда она, с видом истинной королевны, прошествовала к столу, грохнула о него мисками и потребовала свой ужин. Впрочем, Айк и не разделял веселья своих подручных, позволив себе рассмеяться, лишь глядя на грозное выражение лица своенравной пташки. Родня старому канцлеру, надо же… Впрочем, не это тревожило бандита – ясно ведь, что не троюродную бабку сельского старосты им велели умыкнуть – а нечто, что не поддавалось логическому объяснению и у образованных людей звалось инту… инста… чутьё, одним словом. А образованных – в пекло. Вместе с их заумными словечками. И куда там подевался Бун, отправленный не то, что бы на разведку (разведчик из него ещё тот, уж лучше пусть и дальше себе кашеварит!), а для порядку, ещё когда пташка отскребала вторую миску?
Впрочем, Бун вскоре дал о себе знать, споткнувшись о корягу (строго говоря, спотыкались о неё регулярно, однако же обстоятельство это так до сих пор и не навело никого на мысль о том, что источник проблем надо бы оттащить прочь) и обрушив на себя то ли поленницу, то ли ещё какую нехитрую утварь (хлам, иными словами, учитывая, сколь «хозяйственные» люди тут квартировали в последнее время), сваленную у избушки. Ну что за идиот?..
Однако же все нелестные мысли мигом вылетели из головы, стоило Айку завидеть озадаченную физиономию своего подручного в окне, вот уже пару лет заменявшем бандитам парадный вход. Всучив пленнице краюху хлеба и выставив их с Приблудой прочь, главарь окинул парней взглядом, да таким, что всё ещё ухмыляющиеся Мо и Никерс разом прекратили своё занятие.
- Говори, – коротко велел он Буну, пока рука сама собою оглаживала рукоять кривого кинжала, украденного у какого-то ротозея-дворянчика.
- Так… вроде спокойно всё, – без особой, впрочем, уверенности ответил «разведчик», скребя затылок. - Никого…
- Можно подумать, кто-то знает, где мы… – начал было Никерс, но под грозным взглядом главаря осёкся и лишь переглянулся с Буном.
- Не спокойно мне, парни, – нехотя проговорил Айк, - чую, будто что-то мы упустили… Бун, точно ничего не видел?
- Да не видел я ничего!
- Точно?
- Не веришь – сам посмотри. Можно подумать, больно кому-то надо таскаться по лесу в такую сволочную погоду. А если учесть её характер, сомневаюсь, что за девкой и летом кто-нибудь явится.
С трудом поборов желание воткнуть в глаз «разведчику» его же собственный нож, Айк бесшумно вскочил со своего места. С одной стороны – сам виноват, знал же, что посылать следовало молчаливого Мо, но с другой Бун слишком уж разошёлся из-за пленницы, вот и отправился охладиться… В любом случае, если из-за этого придурка остывшими трупами станут они все, уж его-то самого на тот свет Айк спровадит собственноручно.

Просиявший при виде хлеба Приблуда обеими руками вцепился в свою добычу, тут же засунув в рот едва ли не половину. Взор его бегающих глаз из-под засаленной чёлки, и без того устремлённый лишь на Леттис с тех самых пор, как Её Светлость почтила своим присутствием разбойничье логово, наполнился чистым восхищением. Словно сама Мать-Защитница снизошла до бедняги: обласкала, обогрела, накормила и… как ещё богиня может осчастливить его, Приблуда не знал. По совести, ему бы и этого хватило с лихвой, однако, где одно чудо, там и другое, не правда ли? Кажется, так говаривал кто-то из его прошлой, наполовину придуманной жизни.
- Я сам научился, я умный! – Торопливо заглатывая свой ужин, словно бы девушка могла передумать и потребовать краюху обратно, похвастал Приблуда. - Правда-правда! Мне все это говорили!
Кто эти загадочные «все», несчастный Приблуда и при всём желании не смог бы объяснить. В его голове и воспоминания о недавнем-то прошлом задерживались редко, что говорить об истории четырёхлетней давности?..
…Александр Стаффорд старший, один из баронов Йелоншира, всегда хотел сына. Кажется, он начал его хотеть задолго до того, как достиг подходящего возраста и впервые провёл ночь с женщиной. Впрочем, это событие несколько скорректировало мечты Стаффорда, и сына он теперь начал хотеть исключительно законного. Бастард от гулящей девки наследника славного рода не устраивал. Забегая вперёд, только бастарды у него впоследствии и получались, законная супруга, как назло, рожала лишь дочерей. И если первую барон ещё хоть как-то пытался полюбить, со второй – примириться, а третью счесть досадным недоразумение, то четвёртая и пятая окончательно уверили Александра в том, что стерва-жена рожает девчонок нарочно, чтобы не дать свершиться его мечте, ну а на шестой… на шестой барон едва сам не повредился рассудком, гоняя кормилицу с младенцем на руках по всему поместью. Впрочем, после этого случая боги (а по мнению Стаффорда – дура-жена) опомнились-таки и ниспослали Его Милости долгожданного сына, названного, не долго думая, Александром. Александром Стаффордом младшим.
Принято считать, будто отцы строги к сыновьям, а дочерей, напротив, холят и балуют. Вероятно, в большинстве семей всё и впрямь обстояло подобным образом, только вот в доме барона Стаффорда царили совсем иные порядки. Долгожданный наследник с малолетства получал и отцовскую любовь, и дорогие игрушки, и лучших наставников, в то время, как «побочные эффекты» незадавшихся беременностей вместе с их матушкой содержались в чёрном теле, а по достижению ими брачного возраста, тут же выпроваживались замуж за первого, кто положит глаз на девицу Стаффорд, дабы навсегда исчезнуть и из дома, и из отцовской памяти.
Разумеется, Александра Стаффорда младшего ожидала совсем другая судьба. Его помолвку с племянницей одного из графов Хайбрэя счастливый и гордый Александр Стаффорд старший вознамерился отпраздновать аж в главном соборе столицы. Обручение, а после и свадьба, должны были стать воистину громкими событиями в жизни герцогства, потому как на них была приглашена вся высшая знать севера, включая и королевскую семью – сам кронпринц Чарльз с леди Адрианой подтвердили своё присутствие. Должны были, но… так и не стали. Менестрели щедро делились историями, в которых юные девы сбегали из-под венца, жених же не добрался до церемонии впервые даже на их многовековой памяти.
К слову о памяти. Даже ниспошли Создатель чудо и возврати её Приблуде в полном объёме, он бы и тогда не сумел внятно объяснить, кто и, главное, как его выкрал. И зачем, размозжив голову обухом топора, бросил в лесу умирать. На Оливию, свою старшую сестру, он уж точно бы не подумал. Вроде жила себе спокойно с супругом-бароном из соседнего графства, воспитывала двоих чудных мальчиков… а между делом терпела побои, издевательства и регулярные измены своего дражайшего мужа (о чём, разумеется, широкой общественности знать было не дано). Кто бы подумал, что тихая, богобоязненная баронесса отважится на убийство брата, дабы попытаться заменить его в отцовских глазах на своим собственным сыном? Эта часть плана, кстати, не удалась, но возвращать Александра Стаффорда младшего, разумеется, уже никто не стал. Тем более, что по всем законам юноша и впрямь должен был умереть. Как ему удалось выжить и прибиться к Айку и его парням, Приблуда не помнил ещё вернее всего прочего.
- Я и тебя научу, это не сложно. – Между тем увещевал свою благодетельницу Александ Стаффорд младший, дожёвывая хлеб и плотоядно косясь на кусок в её руках. - Наверное. Я не помню. Может, мне было не сложно, потому, что я такой умный? А ты правда выйдешь за Никерса? Или за Буна? Выходи лучше за Айка, он добрый и зазря никогда не обидит. А где мы возьмём детей на целый огород? А что там посадим? А ты знаешь, как надо? И откуда берутся дети? Не для огорода, а вообще. – Каким бы умным Приблуда себя не считал, существовали на свете вещи, о которых даже он не догадывался.

…Барон Соул, к которому вывел паж, передавший послание, сдался на загляденье быстро. Заплечных дел мастеру только и потребовалось, что задумчиво пробежаться взглядом по любовно разложенным инструментам, как «похититель века» во всю глотку завопил о том, что он всё расскажет, потому как очень, ну очень раскаивается. Получив требуемую информацию едва ли не в стихотворной форме, как Шелтон и предрекал, лорд-регент велел запереть незадачливого «патриота» (так барон опрометчиво называл себя, пусть бы вразумительно объяснить сие высокое звание ни применительно к себе, ни применительно к своему кумиру лорду-канцлеру он так и не сумел) в одной из дальних камер. Быть может, из его казни ещё понадобится устроить представление. Но даже если и нет, оттуда он уже не выйдет – вынесут.
Охота на посредника между заказчиком и исполнителями началась тот час же, однако принесла плоды лишь к утру. Отыскать Крысу («Я Патрик, Патрик я!..» - Орало сие невнятное создание, даже будучи спеленатым по рукам и ногам.) оказалось не так-то просто: словно что-то почуяв подобно своим «собратьям» из мира выгребных ям, он попытался забиться в одну из нор нижнего города, однако боги выступили на стороне Её Светлости. Наверное, неугомонная герцогиня чем-то им приглянулась, но Крыса-Патрик попался в руки гвардейцев совершенно случайно, не успев разминуться с ними в сквозном переулке. И, что примечательно, тех самых гвардейцев, что не уследили за вверенной им герцогиней, и теперь готовы были перерыть весь Хайбрэй (герцогство, не город) носом. В неравной схватке с рассерженными гвардейцами Крыса потерял четыре зуба, всё вырученное «за труды» серебро и надежду, а Генрих Найтон и Уильям Шелтон, которые в схватке не участвовали вообще, приобрели информацию. Много. И самую, что ни на есть разномастную.
Именно на сортировку и отделение «зёрен от плевел» ушла ещё половина дня. За всё это время герцог Хайбрэй выкроил на сон часа полтора, да и то лишь потому, что закрыл глаза, притулившись к стене коморки, где Уилл «пытал» Крысу расспросами. Разбудил Его Светлость всё тот же посредник, отчего без затей получил по физиономии и в дальнейшем говорил, не повышая голоса, что в сочетании с истеричными всхлипами смотрелось этаким скоморошеством. Впрочем, в искренности Крысы сложно было усомниться: наверняка незадачливый наводчик и сам знал, что сколько бы ему не осталось до виселицы, этого «свидания» он не избежит, даже если Леттис Фосселер вернётся домой целой и невредимой.
Если… это короткое слово, так и сочащееся издёвкой, преследовало Генриха с того самого мгновения, когда он впервые услышал о том, что его супругу похитили. К чёрту причины, побудившие Леттис отправиться в город и удрать от охраны! Да будь она хоть десять раз «сама виновата», тревога не отпускала сердце, с каждым часом всё сильнее сжимая стальные обручи. Любовь ли это? Да кто ж её знает?.. Скорее забота, которая определённо успела занять почётное место в этом союзе Найтонов и Фосселеров. А ещё – нежность, или что-то весьма и весьма на неё похожее, ведь если поначалу Генрих намеревался запереть свою пропажу в покоях лет этак на двадцать – двадцать пять и выпускать только на официальные церемонии, дабы Её Светлость не встряла в очередную, опасную для жизни и здоровья, историю, предварительно высказав гасконке всё, что думает о её выходках, теперь же этому желанию пришло на смену другое: обнять её и укрыть плащом. Наверняка ведь напугана, растеряна, сбита с толку, словно дитя, чьё намерение «немного поиграть с забавными угольками» вдруг обернулось пожаром.
«Присмотри за ней, Мать-Защитница. Недолго. А после я займусь этим сам. С куда большим усердием, чем прежде – даю тебе слово».

…Впрочем, доведись Генриху перекинуться парой слов с Айком и узнать мнение разбойника, с которым Его Светлость разделяло не так уж и много (всего каких-то пятнадцать-семнадцать миль), последний бы с уверенностью завил, что его пташка сейчас испытывает какие угодно чувства, но только не страх. Страха в этой гордячке было не больше, чем признаков ума в её дружке Приблуде, раскатавшего губу на ночь с леди. Стоило подумать наперёд и сразу отогнать мальчишку от пленницы, дабы не скулил потом, когда та исчезнет, отправившись либо в свой уютный мирок с муженьком-богатеем и розовой водой для купания, либо в неглубокую могилу – тут, неподалёку. Проклятие! История, в которую втянул его проходимец Крыса, не нравилась бывалому главарю всё сильнее и сильнее. Но чем именно и с чего вдруг, Айк пока не понимал. Быть может, к утру чутьё расщедрится на пару-тройку ответов?..
Но то – утром. Пока же следовало разобраться с леди и её бесстрашием. К слову, последнее Айк примерно представлял, как лечить: ночь в подполе выбьет из пташки эту дурь вернее крепкого кулака. Правда, существовала вероятность, что к утру добыча окочурится от холода, подложив свинью честным разбойникам, которым покамест обещали заплатить за живую… ан нет, к счастью, Айк весьма вовремя вспомнил о том, что на «минус первом этаже» остался драный тюфяк и кое-какие тряпки, которые поленились вытаскивать после предыдущего «квартиранта». Одеяло ей ещё сбросить и сойдёт. Глядишь, только язык и отмёрзнет. Ну а за это ему ещё и «спасибо» скажут (причём все, начиная заказчиком и заканчивая пташкиным мужем), ведь, как известно, лучшие жёны получаются из немых. Желательно бы ещё сирот, но тут уж от Айка мало что зависит: замахнуться на лорда-мать-его-канцлера честный бандит не отважился бы. Ищите дурака, как же! А дальше что? Лорд-регент и Его Величество?..

«А, может, я за тебя выйду? Ты умный и меня не связываешь».
Эти слова, так напугавшие Приблуду сперва, теперь, не переставая, крутились у него в голове, открывая всё новые и новые перспективы, отчего мальчишка в свою очередь всю ночь крутился на подстилке, едва дождавшись утра. Едва небо в крохотном окошке чуть посветлело, Приблуда вскочил на четвереньки (гулко стукнувшись затылком о столешницу и привычно не придав внимание сему досадному происшествию) и под вялую ругань бандитов, которым суетливый мальчишка старательно отдавил всё, что можно, не взирая на разницу между полом и лавками, пополз к люку – высвобождать невесту. Почему так было надо, Александр Стаффорд младший не знал, разве что на задворках памяти крутилась история о том, как отважный рыцарь спасал от дракона прекрасную деву…
- Приблуда, чтоб тебя черти взяли! – взвыл Бун, одёргивая неосмотрительно спущенную с лавки руку, - когда ж ты уже сделаешь всем одолжение и свернёшь себе шею?!
- Некогда… я жениться сегодня буду, – пропыхтел мальчишка, открывая крышку люка и засовывая туда голову, даром что предрассветные сумерки не позволяли увидеть даже противоположную стену, но то, что «невесту». - Я много думал – всю ночь! И я согласен на тебе жениться! Только… я не умею.
- Вот только этого мне тут и не хватало! – Обречённо вздохнул Айк. Утро, каким бы условным оно не было, и впрямь принесло немного столь желанной ему ясности. Бардак, в который превратилась вполне обычная работа – пожалуй, именно это не нравилось главарю сильнее всего. А заодно и то, что он этот бардак не мог не то, что предотвратить, но даже возглавить. - Слышишь, пташка, ты там живая? Если да – выбирайся и приготовь своему суженному завтрак. Ну и нам заодно, – приподнявшись на «постели», Айк зашарил по карманам в поисках кремня и кресала. Раз уж поспать всё равно не получится, надо поесть. А после – рвать когти из логова, что ещё с вечера казалось ему ненадёжным.

- Договорились, – счастливый Приблуда часто-часто закивал головой, чтобы его леди-невеста не подумала, что он недостаточно счастлив. Отчего-то мысль о предстоящей свадьбе взбудоражила воображение мальчишки, словно в тот раз, когда Айк презентовал ему огромный медовый пряник, а после – отогнал Буна и Никерса, помысливших посягнуть на сие сокровище. Тогда жизнь расцвела для Приблуды новыми красками, теперь же… неужели свадьба лучше пряника?! Но не успел он поделиться со своей почти-уже-женой этой глубокой мыслью, как Бун свистом позвал обедать (вернее, доедать то, что уже не лезло в остальных) и мальчишка со всех ног бросился к котелку. Свадьба свадьбой, но есть надо, пока дают. В другой-то раз точно никто не предложит.
- Не желаешь прогуляться, Никерс? – Между тем лениво протянул Айк, снисходительно наблюдая за чавкающим Приблудой и краем глаза – за его «невестой» (подобное развитие сюжета для их нехитрой зимней сказки ни за что не пришло бы в голову бывалого бандита, иначе «пророчество» Леттис относительно цепи в точности сбылось бы для обоих «молодожёнов»).
- Да не особо, – если бы бандитам пришло в голову посоревноваться в лености, Никерс, задумчиво ковыряющийся в зубах, дал бы фору своему главарю. Многочасовой пеший переход на холоде и сытная еда сделали своё дело: того и гляди всю банду начнёт клонить в сон. Молчаливый Мо вон уже как-то медленно морга-а-а…
- А придётся, – осклабился Айк, демонстрируя подельникам ту самую усмешку, что разом прогоняла прочь не только сонливость, но и довольство жизнью, если таковое вдруг настигало кого-то из них. Хороший разбойник – живой разбойник. А много ли вы видели живых и спящих бандитов в самый разгар их нелёгкой «службы»? Вот то-то и оно. Даже если бы пташка не захворала, Айк всё равно не позволил бы никому расслабляться. - Где лекарь живёт – помнишь?
- Ну, – неопределённо пожал плечами бандит, уже нутром чуя, каким будет продолжение вне зависимости от развёрнутости его ответа. Даже вздумай Никерс закосить под дурачка (вроде второго Приблуды), всё одно не поможет, о чём недвусмысленно свидетельствовал прошлый опыт.
- Приведи. Скажи… сынишка у тебя захворал.
- А может…
- Ты ещё здесь? – Когда Айк повышал голос или пристально глядел кому-то в глаза, чужие его боялись. Было в главаре бандитов нечто, внушающее осознание, что ни одна из его угроз не разойдётся с делом, в отличие от хватившего лишку трактирного сброда, грозящего не только собутыльникам, но и самому Создателю. Но когда разбойник говорил, как сейчас – негромко и почти даже ласково – боялись его уже свои, поскольку кому, как не им, знать цену подобного затишья?..
- Иду, – буркнул Никер, бросая на пленницу такой взгляд, словно бы желал сдохнуть не только ей, но и всей пташкиной родне до седьмого колена (хоть от кашля, хоть от поноса, а хоть и банально подавившись чужими харчами, ради которых, поди, никто из этих и палец о палец не ударил), однако, возразить не посмел, и послушно потопал к двери.
- Генриетта, – едва покончив с котлом, Приблуда вновь оказался рядом со своей возлюбленной, со щенячьей преданностью глядя на неё и только что не виляя отсутствующим хвостом, - а когда мы скажем твоему мужу, что теперь ты любишь меня? Когда он нас найдёт, да? – Задумчиво оглянувшись на Айка и оставшуюся часть его банды (на сей раз судомойкой был назначен Мо, ибо днём себе могут позволить спать только изнеженные господа, но никак не бандиты при деле), мальчишка поскрёб подбородок. Не смотря на то, что он знал о том, каким был умным, что-то не давало Приблуде покоя. - Или же ты говорила, что мы можем сами до него добраться, и тогда он меньше из-за тебя огорчится, но… Айку говорить нельзя, да? А как же тогда мы пойдём искать твоего мужа, чтобы спросить разрешения? – Нет, всё же хорошо быть таким умным! Ну а вторая часть плана непременно должна оказаться у Генриетты – она-то ведь тоже хочет свадьбу. И огород.
Между тем морозный воздух, ворвавшийся в избу с хрустом снега, возвестил о возвращении Никерса, а непередаваемый запах перегара, могущий свалить с ног всё живое в радиусе полумили, - о том, что опасения Айка относительно здешнего лекаря оказались не беспочвенными. Чёрт, даже бандиты, не замеченные в монашеском поведении, поморщились и задержали дыхание! Это что ж он налечит?! Не придётся ли потом пташку закапывать?
Однако не успел Айк задать сей весьма насущный вопрос вслух, как произошло сразу две вещи: во-первых, он натолкнулся взглядом на ухмылку Никерса, от которой вмиг захотелось пересчитать «шутнику» зубы, во-вторых, из-за спины горе-лекаря выглянул подросток не шибко старше Приблуды, и взгляд его (в отличие как от Приблуды, так и от лекаря, коего бандит «заботливо» придёрживал за воротник, дабы тот не потерял равновесие, взгляд юнца был вполне себе осмысленный).
- Где больной? – Тонким голосом поинтересовался пришелец, безошибочно устремляя взгляд огромных голубых глаз на Айка, как на старшего.
- Ты кого привёл, придурок? – Вместо ответа рыкнул бандит, хватая кулаком по столу и подымаясь с лавки, дабы внушительно нависнуть уже над ним. А заодно – над всеми присутствующими: когда Айку было нужно, он умел выглядеть внушительно, словно бы даже увеличиваясь в размерах.
- Так лекаря! – Разбойник разжал руки, и обозначенный объект бесформенным кулем рухнул на пол, откуда спустя несколько мгновений послышался утробный храп. – И подмастерю ейного. Ученика, стало быть.
- Я предупреждал, что толку от него чуть, – невозмутимо заявил юноша, кивая на тело у своих ног, - но Ваш друг меня не послушался. Однако, моих собственных знаний с лихвой хватит, чтобы сбить жар и унять кашель. Так где больной?
Недоверчиво хмыкнув, Айк всё же кивнул в сторону пленницы. Если мальчишка станет выпендриваться – можно ведь не только пригрозить, но и… впрочем, кто знает, вдруг он и впрямь толковым окажется? Вот, кстати, первая проверка.
- Ваш… сын? – И без того высокий голос стал ещё тоньше, как только взор голубых глаз обратился к герцогине.
- Именно. Не похож?
- Хм… нет, почему же? Похож, – невозмутимости ученика лекаря и тому, как быстро он сумел взять себя в руки, можно было лишь позавидовать. - Пусть кто-нибудь вскипятит воды, пока я осмотрю больного.
Выпутавшись из тёплого плаща, «подмастерье», оказавшийся худеньким юношей с неровно обрезанными волосами до плеч, присел рядом с пленницей, не забыв улыбнуться как ей, так и Приблуде, недоверчиво льнувшему к своей без пяти минут супруге. От внимательного взгляда не ускользнула дорогая ткань и добротный крой наряда «леди Генриетты».
- Как Вы себя чувствуете? – Тонкая рука с длинными – девичьими – пальцами коснулась лба герцогини. - Небольшой жар, как я и думал, но это поправимо. Горло болит? Как сильно? Всё время или только, когда глотаете? Кстати, моё имя – Чарли. На всякий случай. Как обращаться к Вам… миледи?

Между тем поиски Её Потерявшейся Светлости вновь застопорились. Сие мероприятие вообще оказалось на удивление похожими на ухабистую дорогу, ступая на которую даже самые смирные и покладистые лошади выказывают раздражение, достойное боевого жеребца, чей-то глупой (если не сказать хуже) волей оказавшегося запряжённым в плуг. И даже если какой-то участок дороги выдавался вдруг ровным, то лишь для того, чтобы обмануть внимание возницы и его пассажиров, спровоцировать их на разговор, а то и бездумное верчение головой по сторонам… чтобы в итоге насладиться отборной бранью «в благодарность» за прикушенные до крови языки.
Ловушка, в которую попал не шибко везучий полубандит, известный, как Крыса (а вовсе не как Патрик, что бы он там себе не воображал), на деле оказалась таким вот обманчиво ровным участком. Казалось бы, чего проще? Вдумчивый допрос с ненавязчивой демонстрацией заплечных дел мастера, любовно перебирающего орудия своего специфического труда, и всё: можно ехать по указанному адресу (причём, указанному столь точно, что даже цвет занавесок и количество ступеней совпадёт идеально) и забирать свою пропажу, чтобы после то ли наорать на неё, то ли заключить в объятия, то ли запереть в самой высокой башне, как бы случайно проглотив ключ, и предложить «подумать над своим поведением». К счастью, Генрих не знал, чего из вышеперечисленного в данный момент ему хочется больше. Почему «к счастью»? Да потому что так называемый «идеальный» план при столкновении с суровой реальностью дал неслабую трещину, а воображаемая повозка поисков подпрыгнула столь неожиданно и резко, что набившиеся в неё люди едва не вылетели прочь: кто в овраг, кто в грязь, а кто и аккурат под копыта идущей следом лошади.
Нет, в героя Крыса играть не стал – выложил всё, что знал (и о чём только догадывался) ещё по пути в подвалы. Шелтону даже почти не пришлось задавать уточняющих вопросов, так складно тот каялся и сдавал всех своих подельников (в том числе тех из них, кто к данному делу вообще не имел отношения). Только вот знал посредник не так, чтобы много. Как оказалось, ни одна из сторон не доверяла ему настолько, чтобы поручить что-то сверх минимального «передай то-то и то-то тому-то и тому-то, а после проваливай к чёрту». И, поскольку заказчик похищения герцогини уже томился в подвале, дожидаясь своей участи и кляня тот день, когда ему вздумалось влезть между лордом-регентом и лордом-канцлером, даже для приличия не полюбопытствовав ни у кого из них, а стоило ли, Крыса-Патрик сумел сдать лишь исполнителей. Зато так подробно, что Его Светлость стал обладателем «бесценной информации» о количестве бородавок у Мо и отсутствующих зубах Буна.
А вот о месте, где столь примечательные господа могли спрятать леди Фосселер, Крыса сумел рассказать лишь то, в какой стороне от столицы оно находится, да и то в духе «через Северные ворота они уехали, чем хочешь клянусь!», на что палач уверенно обронил «не врёт стервец», задумчиво рассматривая щипцы в неровном свете факелов. Спорить со специалистом желающих не нашлось, да и не доверять многолетнему опыту в непростом деле сортировки правды и лжи – тоже. Ещё затемно в указанном направлении выдвинулось с дюжину малых групп из личной гвардии Его Светлости, но лишь к полудню в столицу вернулись первые новости. Неутешительные.
Коротким взмахом руки остановив и отослав гонца, поведавшего о надёжно укрытой лесом хижине, где по всем признакам ещё недавно останавливались люди, Генрих на миг спрятал лицо в ладонях, а после, взъерошив и без того пребывающие в беспорядке волосы, поднял взгляд на присутствующих в кабинете Кейна и Шелтона. Первый неловко переминался с ноги на ногу, словно лично был виноват в неудаче своих людей, а то и подстроил оную, за что теперь и мучается угрызениями совести. Второй же сосредоточенно хмурил брови, уставившись на карту и поочерёдно упираясь взглядом то в одну её точку, то в другую.
- Думаю, следует отправить людей сюда, сюда и во-о-от сюда… ну и туда тоже, – наконец встрепенулся мастер над шептунами, - и отозвать остальных, дабы усилить ими отряды.
- А что, если у бандитов имеется ещё одна такая хижина про запас? С чего ты взял, что они направились именно в посёлок? Как-то это… чересчур нагло, – произнёс капитан гвардии, буквально сняв этот вопрос с языка самого лорда-регента. Разве что в наглости похитителей Леттис тот не усомнился бы. 
- Ещё одна хижина? А на кой? – Удивление Уильяма оказалось столь искренним, что Генрих и Джон невольно переглянулись, недоумевая, к чему бы это.
- К примеру, чтобы запутать следы? – Осторожно предположил Найтон, подтягивая карту поближе к себе.
- Не хочу повторяться, Ваша Светлость, но на кой? Подумай сам… оба подумайте – Кейн, в тебя я тоже верю! – нам и так с трудом удалось обнаружить хижину похитителей. Начнись метель, и гвардейцы вообще могли бы пройти в нескольких шагах от неё и ничего не заметить. Из чего следует вывод: убежище надёжно безо всяких там дублей. Не забывайте, что наши так называемые «друзья» – обычные бандиты, даже не из первой сотни, значит, существующих мер безопасности для их ремесла хватает.
- Хижина в лесу? – Недоверчиво хмыкнул Кейн, беззастенчиво перетягивая карту к себе, дабы лично проверить её на наличие ответов.
- Хижина в лесу, – покладисто согласился мастер над шептунами, вновь отбирая карту, - и ещё одна – в одном из посёлков неподалёку. Возможно, в ней даже постоянно живёт один из банды, изображая порядочного селянина. В округе всего девять сёл, на месте Айка я бы выбрал одно из тех, что покрупнее. Во-первых, нужно же им где-то покупать еду, а во-вторых, лучше всего прятать что-то на виду у всех. Ну и прятаться самим, соответственно, тоже. Выступаем? – Аккуратно скатав карту, Уильям обернулся к Генриху. - Если позволишь, я возглавлю один из отрядов, а Джон оста…
- А Джон возглавит другой. Я – третий. Сделаем так, как ты говоришь.

Ожидание – худшая пытка среди всех изобретённых человечеством за время своего существования. Пожалуй, лишь заплечных дел мастер подобрал бы аргументы, дабы оспорить сие утверждение, однако его герцог Хайбрэй с подручными к поискам не привлекали. Должно быть, сидел себе в полумраке подвалов и развлекался тем, что попугивал Крысу и Крысиного работодателя, время от времени останавливаясь на пороге их камер и задумчиво заглядывая в узкое зарешеченное окошко. Единственный приказ, который отдал Уильям Шелтон на счёт пленников (помимо того, чтобы до поры до времени их оставили в живых), касался их рассудка, который – чем чёрт не шутит – мог ещё пригодиться.
Впрочем, сейчас, Его Светлости со товарищи куда больше пригождались тяжёлые зимние плащи и беспрепятственный доступ к королевским конюшням. Даже верного Гнева Генриху пришлось менять с другим скакуном, не желая делись с ним часы отдыха. Никто не произносил этого вслух, однако с каждым часом и, тем более, каждым оставленным позади днём шансы на спасение Леттис таяли, словно снег по весне. Заподозрив неладное, бандиты могли запросто свернуть пленнице шею, а вытаскивать из застенков горе-похитителя, дабы организовать им свидание, было уже поздно. С того самого дня, как он туда угодил. Хотя, если верить всё тому же горе-барону, их встреча должна была состояться не ранее, чем спустя неделю после похищения. Если верить… ну а с доверием у Генриха Найтона сейчас дела обстояли не то, чтобы очень. Привыкший всё контролировать, герцог Хайбрэй оказался не готов к непредвиденному, хоть и старался не подавать виду. К счастью, за по-настоящему непредвиденное у них всегда отвечал Шелтон, который и организовал методичные поиски. Причём, сделал это столь филигранно, что никто из местных жителей отобранных ими поселений и не заподозрил, кто и с какой целью на самом деле стучится в их двери.
Ну, или же почти никто. Гонец от Кейна прибыл в селение, которое заканчивал проверять лорд-регент, утром. Мягко спрыгнул в снег, коротко поклонился, а после – выудил из-за пазухи и протянул Генриху сложенный в несколько раз лист бумаги. Без сургучной печати, но поисковым отрядам было не до формальностей, с лихвой скомпенсированных верностью гвардейцев как своему лорду, так и своему командиру. Да и в записке оказалось всего несколько слов, требующих от Его Светлости немедленно прибыть к Кейну. О Леттис – не слова, однако тон письма позволял предположить наличие ниточки, могущей привести к ней, а значит Генрих и не подумал медлить, отправившись в путь тот час же.
Впрочем, Уильям Шелтон всё равно успел первым и теперь нависал над худощавым пареньком, испепеляя того взглядом. Паренёк испепелялся плохо и глядел на мастера над шептунами с таким вызовом и бесстрашием, что лорд-регент ещё с порога испытал к нему уважение.
- А вот и Его Светлость собственной персоной! – Рыкнул Шелтон, едва скользнув по герцогу взглядом и вновь обернувшись к «собеседнику». - Всё, как и заказывал! А теперь отвечай, откуда у тебя…
- От леди Фосселер, – юноша вскочил с лавки и неловко поклонился Генриху, так и замершему в дверном проёме. После чего незнакомец разжал побелевшую от напряжения ладонь, в которой что-то тускло блеснуло. Вопросительно изогнув бровь, герцог Хайбрэй сделал шаг вперёд, узнавая украшение Леттис лишь когда то перекочевало из рук в руки. Зато наверняка.
Подняв глаза на парнишку, Его Светлость раскрыл было рот для более чем закономерного вопроса, но тут юноша затараторил сам, переводя взгляд с Генриха на Кейна и обратно (избегая при этом встречаться глазами с Шелтоном, которого, судя по всему, успел здорово разозлить за время ожидания и не намеревался «закреплять успех» теперь).
- Я знаю, где находится миледи!.. Я расскажу!
И действительно рассказал. Всё, как на духу. Опережая намерение Генриха тот час же выдвинуться в путь, несправедливо проигнорированный мастер над шептунами вскинул руку, едва в избушке наконец воцарилась тишина, и обвёл друзей многообещающим взглядом. Судя по всему, у него уже созрел план, коим Уильям и поспешил поделиться…

- …отличный план, – вопреки утверждению энтузиазма в голосе Кейна не наблюдалось, да и Шелтон выглядел слегка растерянным. Лишь Генрих молча стоял посреди избушки с художественно храпящими бандитами, скользя взглядом от одного предмета нехитрой утвари к другому. В отсутствии Леттис лорд-регент и его люди убедились в первые же несколько мгновений после того, как нагрянули в логово Айка, на которое указал смышлёный ученик лекаря. Убедились, уже почти успев поверить, что на сей раз план передумает давать осечку.
- Наверное, всё же стоило велеть Чарли предупредить её… – раскаяние в голосе Уильяма странным образом вывело Генриха из задумчивости. Раскаяние равноценно признанию вины, ведь так? А за что Шелтону чувствовать себя виноватым? В поисках Леттис просто ещё рановато ставить точку… только и всего?..
Да. Потому как если думать иначе…
- Кейн, пусть несколько человек останутся здесь, присмотреть за этими… Как только отыщем Леттис – сразу же отправим им подмогу, чтобы конвоировать бандитов в столицу. Остальные – за мной. Рассредоточимся. Она не могла далеко уйти.
Только споткнуться, повредить ногу, потерять сознание, замёрзнуть или свернуть в лес и заблудиться… Проклятие, нельзя думать об этом! Нужно действовать.
Избегая глядеть как на бандитов, так и на друзей (первых хотелось пристукнуть, от вторых было боязно получить полный сочувствия взгляд-приговор), Генрих решительно вышел за дверь. Один из гвардейцев протянул поводья и Его Светлость ловко взлетел в седло. С востока надвигалась метель. Значит, туда он и отправится.