Исполнительность – умение выполнить поставленную задачу точно в срок, да ещё и сделать это наилучшим образом. До сегодняшнего дня Генрих Найтон считал это качество одним из самых важных для каждого человека, чья жизнь не брошена на алтарь праздного безделья, а вовлечена в круговорот, где каждый кому-то да служит. За звонкую монету или за честь – всё едино. И ровно до того мгновения, когда сургучная печать сломалась под его пальцами, Генрих и сам прилагал все усилия для того, чтобы соответствовать своему же идеалу, ну или хотя бы не так сильно от него отставать.
Однако несколько строк (справедливости ради следовало бы отметить: письмо содержало несколько дюжин строк, всё красноречие короля Генриха щедро выплеснулось на бумагу) разом переменили все представления его сына, возносящего исполнительность до небес. В один миг это качество сделалось оковами, в которые отец упаковал его ещё в Хайбрэе, «позабыв» снабдить младшего принца ключами или хотя бы парой монет на оплату услуг кузнеца. Зная характер Генриха лучше всех живущих на континенте вместе взятых, король мог быть уверен – сын исполнит его волю, насколько сильно та пришлась бы ему не по душе. Однако предусмотрительность, не желание тратить время на споры или что-то ещё побудили Его Величество изложить эту самую волю в письме… которое Генрих теперь старательно испепелял взглядом, отчаянно жалея, что он не дракон из детских сказок и делает это весьма и весьма посредственно. Впрочем, письмо можно было ещё смять, разорвать пополам, скормить свече, с наслаждением наблюдая, как вечно голодное пламя пожирает строку за строкой ровно до тех пор, пока с благодарностью не лизнёт его пальцы. К слову, первое из пришедшего на ум списка Генрих уже даже успел проделать, но теперь так раздражающие его строки, казалось, надсмехались над принцем, лишь теснее сплотив свои ряды, как защитники города перед армией неприятеля.
Усилием воли заставив себя оставить письмо на столе и больше к нему не прикасаться (дабы и впрямь не разорвать на клочки), Генрих отошёл к окну и распахнул его, впуская в комнату последнее тёплое дыхание уходящей осени. Дуновение ветра взъерошило волосы… ну совсем как Тамила с её поистине женским стремлением успокоить, даже когда всем остальным бывало попросту небезопасно соваться под горячую руку обычно невозмутимого герцога Хайбрэй. Но Тамилы больше нет рядом, а значит… Да ничего это не значит! Решительно ничего. Для принца, но не для короля.
Со дня смерти жены прошло уже больше года. Нет, Генрих не жил монахом всё это время, храня верность мёртвой возлюбленной, но и оплакивать её не перестал. Слишком свежа и слишком глубока была рана, чтобы даже думать о втором браке. Нет, однажды этому суждено будет случиться: искать повсюду отражение Тамилы глупо – во всём подлунном мире больше нет такой, как она, да и наследники Генриху будут нужны. Но для всего этого ещё настанет время, сейчас же просто ещё слишком рано! Жаль, не получилось убедить в этом отца…
Оставаться в комнате и продолжать есть себя поедом становилось уже просто невыносимо, и принц решил спуститься вниз, в общую залу небольшой таверны, где он и его спутник остановились с наступлением сумерек. Завтра к полудню они уже будут подъезжать к воротам поместья барона Уиллоуби – дальнего родственника леди Как-Её-Там, которую Его Величество прочил в жёны своему младшему сыну. Сама леди Чёрт-Ну-Как-Же-Её-Имя уже гостит у «дядюшки». Совпадение? Ну конечно же оно самое!
Ещё на середине лестницы сарказм и раздражение, которые Генрих прихватил с собой, многократно усилились взрывом хохота, каким трое его охранников (трое помимо Кейна – капитана за общим столом не оказалось) встретили чью-то удачную шутку. В другое время герцог и сам охотно бы разделил их веселье, однако уж слишком паскудный день выдался у Его Светлости сегодня. В такой день грех не испортить настроение хоть кому-то из ближайшего окружения. А поскольку отец, матушка и даже Чарльз остались в столице, жребий пал на людей Джона Кейна.
Плавным движением отшатнувшись к стене, Генрих укрылся в её тени, после чего с превеликой осторожностью преодолел оставшийся путь. Ни одна ступенька не скрипнула под ногой герцога, и ни один из тех, кто присутствовал сейчас в общем зале (помимо гвардейцев там ошивалась разве что подавальщица со смазливой мордашкой, бросающая на господ восхищённые взгляды, и сам хозяин таверны, решивший единолично проследить за тем, чтобы, упаси Создатель, у столичных гостей ни в чём не возникло нужды) не обратил на него внимания. Что ж, значит, сами виноваты. Стремительно скользнув к общему столу, Генрих отработанным за годы тренировок движением приставил меч к горлу одного из своих стражей. Двое других словно остолбенели, уставившись на эту картину с выражением, больше подобающим придворным шутам, чем сопровождающим Его Светлости. Девчонка, коротко взвизгнув, рухнула в обморок прямо на руки хозяину, доведя ситуацию до абсурда.
- Ты убит, – мрачно прокомментировал принц, возвращая меч в ножны и с мрачным удовлетворением оглядываясь вокруг, - ну и вы двое, надо полагать тоже, если заметили опасность в последний момент. Ну а вслед за вами, скорее всего, горло перережут и мне, иначе на кой чёрт вообще нападать на охрану? – Строго говоря, Генрих Найтон не принадлежал к числу тех, кто и впрямь полагался исключительно на чужие мечи. Будь его воля, принц и вовсе предпочёл бы путешествовать один, считая, что вполне может и сам позаботиться о своей драгоценной персоне. Но раз уж охрана была обязательным условием, Его Светлость не считал нужным усложнять им жизнь пустыми капризами изнеженного лорда, охотно помогая гвардейцам защищать его с мечом в руке. Обычно. Но не сегодня.
Между тем входная дверь скрипнула, пропуская внутрь герцогову пропажу, а по совместительству друга и капитана только что посрамлённых им парней. Что ж, очень вовремя!..
- Хорошо погулял? – С несвойственной ему язвительностью поинтересовался принц, оборачиваясь к Джону всем корпусом. - Я к тому, что если хочешь, можешь вернуться к своим делам, меня уже всё равно убили. – Один из гвардейцев выронил кости, что до сих пор сжимал в руке, и они со стуком покатились по полу, прямо к ногам капитана. - Чёрт, у вас самая простая задача в этой клятой поездке, господа, а вы и её умудрились провалить! Даже думать не хочу, что было бы, окажись твои обязанности хотя бы немного сложнее. – На сей раз Генрих обращался непосредственно к Джону. Безусловно, Кейн не был виноват в размерах той свиньи, что подложил ему отец аккурат в конце пути, однако когда за человека говорит его раздражение, здравый смысл обречённо умолкает, предоставляя своему хозяину полный карт-бланш на дороге, вымощенной опрометчивыми решениями.