От запаха ладана девушку мутило, но она продолжала ежедневно приходить на службы, все с большей надеждой, что чем усерднее она станет молится и каяться, тем быстрее сможет все позабыть. Но увы, это было то же детское упрямство, с каким она, отдалась в тот злополучный вечер мужчине. Не изменить, ничего уже не поправить, но Джульетта все еще цеплялась за эту призрачную надежду, как утопающий в болоте, хватается за жухлую траву.
Девушке все время казалось, что все всё о ней знают, видят её, грешницу насквозь. Знают, что за грех она совершила и как низко пала. Она больше не бегала с сестрами в сад, играть в снежки, старалась, как можно меньше времени видеться с матерью и, все свободное от занятий и обязанностей время проводила в церкви. Но она не покаялась священнику, все еще не могла. Так стыдно ей было. Джули изнуряла себя постами до тех пор, пока не упала в обморок во время урока музыки. После этого она провалялась в постели неделю. Её мучили головные боли и температура. Недомогание стало её спасением. Теперь, к ней почти никто не заходил, и можно было спокойно предаться греху уныния. Позволив себе слабость единожды, девушка металась теперь из крайности в крайность. Либо посты и чтение Книги, молитвы, либо размышления о том, что теперь с ней станет, и какой следующий шаг обесчестит её ещё больше.
Так в метаниях, прошла неделя, вторая и третья. Неладное Джульетта заподозрила, когда не обнаружила в положенный срок на простыне крови, ни на следующий день, ни после, а когда её вывернуло наизнанку от запаха рыбы, что подали на ужин, она все поняла. Сама. Кухарка тоже не переносила этот запах, когда была беременна последним ребёнком, из-за чего рыбными блюдами стала баловать их гораздо реже. Поднявшись тогда к себе, предварительно успокоив матушку тем, что дурнота была вызвана съеденным ранее, на ярмарке куском пирога с мясом, девушка скинула всю одежду, и долго, придирчиво себя осматривала. На каком месяце станет более невозможным скрывать правду? А что потом? Монастырь?
Сейчас она вздрогнула от мысли, что проведёт там остаток дней, замаливая грех, хотя раньше... о, Создатель, раньше она только об этом и мечтала. Как она, в чистых, светлых одеждах будет возносить Создателю и Матери молитвы… “Идиотка.” Как ни странно, о легате она совсем не думала, только иногда вспоминала, как он смотрел на неё тогда...
Время шло, прошёл месяц, второй. Вся семья побывала на свадьбе Лукреции Бороммео и брата герцоги Лукреции. И на этой самой свадьбе, милая герцогиня была убита. Сама Джули этого не видела, Елизаветта вовремя успела выволочь её, и они пряталась в галерее, слыша крики, стоны и плач. Они тоже плакали, опасаясь за матушку. Плакали тихо, обнявшись, только Джульетта, уже неосознанно, прижимала руку к животу. На их счастье, все обошлось, и они вернулись в Элшир живыми и здоровыми.
После того нападения, матушка стала совсем грустной, но видеться с дочерьми стала чаще, и от нее не укрылось странное поведение средней дочери, но Джули только отмахнулась, и уверила, что все еще переживает смерть Лукреции Грациани.
В конце января снова выпал снег, засыпав все графство, белым, блестящим на солнце ковром, и девушка наконец решилась открыться матери, но оказалось, что графиня отсутствует. Послонявшись по замку, Джули решила сходить в церковь, и теперь, стоя на коленях на ледяном, каменном полу, истово молила Создателя дать ей знак, подсказать, как следует поступить. Но он молчал…
Близился вечер и простившись со священником, девушка пошла домой, по натоптанной дорожке, глядя себе под ноги, оскальзываясь и все еще машинально, совсем не придавая этому значения, хваталась руками за живот. Она ещё совсем не думала о том, что будет. Какого это, быть матерью, заботится о ребенке. Беременность представлялась ей сейчас наказанием, одним из последствий её грехопадения.
Услышав топот копыт, она посторонилась, не поднимая глаз.
Отредактировано Juliet Romano (2016-08-18 00:15:58)