[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]
Королевский замок встретил гостей неприветливо: выбитыми стёклами, покосившейся дверью из массива дуба и запустением, царившим в некогда роскошных комнатах. Западное крыло было приведено в порядок и открыто для посетителей ещё в две тысячи тринадцатом, а до восточного до сего дня ни у кого не доходили руки. Наружные двери заперли на замки (успевшие обрасти таким слоем ржавчины, что не будь они кодовыми – вполне сошли бы за «представляющие определённую историческую ценность», как любил говорить профессор Чисхолм о каждом гвозде), а к ним приставили сторожа, зыркнувшего на студентов из-под косматых бровей с такой неприязнью, что застенчивая и робеющая даже перед своим отражением в зеркале Энн, испуганно шарахнулась в сторону, умудрившись оттоптать Ричарду обе ноги разом. Почти не поморщившись и выслушав поток извинений с самой невозмутимой физиономией, на которую он только был способен, Гиллан поправил рюкзак, съехавший с плеча в результате столкновения, и поспешил вперёд, нагоняя друзей. Марк и Эмбер уже дошли до середины лестничного марша, а Джон задержался на первой ступени, наблюдая за Диконом со снисходительной усмешкой, которая будто бы намекала, что её обладатель знает всё на свете. На деле Джон даже в недавней истории путался, щедро мешая её со средними веками. С курса на курс он переходил лишь чудом. Да и то случалось лишь из опасения отбиться от компании, которая весьма не плохо поводила время, когда «отвлекалась от своих книжек».
- Она тебя хочет, – заявил Джон, стоило Ричарду поровняться с ним.
- Ну разуме… Чего? – Удивление в голосе было вполне оправдано, потому как прежде все женщины от семнадцати до семидесяти хотели исключительно Джона. По мнению Джона. А тут вдруг Ричард!.. С чего бы?
- Заметил, как на тебя пялится? Точно запала. – Вероятность того, что девушка услышала его, была ничтожно мала. Но Энн славилась тем, что повода для того, чтобы покраснеть, ей не требовалось от слова «совсем». Вероятно и сейчас что-то себе придумала, а этот придурок и рад стараться!.. Порой Джон раздражал Ричарда, но не на столько, чтобы это встало между приятелями. Пожалуй, в каждой компании есть такой «Джон», без него скучно. - Подкатишь к ней?
- Это вряд ли! – Энн напоминала Дикону ребёнка – такие же угловатые черты, собранные в хвост волосы, юбки и пиджаки, напоминающие школьную форму. Ну а влечение к ребёнку это мало того, что не нормально, так ещё и статья.
- Ну и ладно, – неожиданно легко согласился Джон. - Тогда рассказывай: что у тебя с новенькой. И подробности. Много, много подроб…
- Прошу прощения, молодые люди, я не слишком вас отвлекаю? – Дребезжащий голос профессора Чисхолма избавил Ричарда от необходимости отвечать. Поравнявшись с остальной группой (всего-то две дюжины добровольцев – капля в море, если говорить о работе, которую им предстояло сделать за несколько недель), он остановился за спиной Саммер. Случайно. Но разве такая мелочь способна удержать Джона от очередного многозначительного взгляда? Ну и пусть. Тем более, что на сей раз он не так уж и ошибся.
Слушая пространную речь профессора и по привычке вычленяя из неё лишь самое необходимое, Ричард позволил себе увлечься игрой света, касающегося волос девушки прямо сквозь разбитое окно, бывшее некогда витражным. Саммер (она же «новенькая») перевелась к ним в разгар семестра. Не слишком высокая, худенькая и в неизменных светлых джинсах – Дикон даже не сразу узнал её. А когда всё же узнал, ещё долго не верил глазам. Саммер Кристал – соседская девочка, с которой они были неразлучны лет этак десять, пока её семья не уехала в Гасконию. Поначалу дети писали друг другу, созванивались едва ли не через день, но постепенно расстояние сделало своё дело и общение сошло на нет. И вот спустя годы она появляется на пороге аудитории: необыкновенно серьёзная и старательно делающая вид, будто не замечает десятки глаз, устремлённых на неё. Уже пол года прошло, а по-прежнему «новенькая»…
- Гиллан, Вы слышите меня? – Привычка дала сбой, и Дикон услышал профессора, только когда тот дважды произнёс его имя.
- Большой зал. Сортировка хлама. – Чуть слышно прошептала Эмбер слева от Ричарда, и отчего-то в голосе её отчётливо прозвучало раздражение. Подумаешь, отвлёкся. С кем не бывает?
- Да, сэр. Мы должны заняться большим залом. Оценить состояние, рассортировать находки по степени значимости и если обнаружим что-то… – невозмутимо начал он, но был остановлен профессором. Значит, всё верно.
Часть студентов отправилась вслед за профессором, ещё одна – разбрелась по этажу. Ну а третья, под предводительством Ричарда (почему-то именно ему профессора доверяли чуть больше, нежели всем остальным вместе взятым) направилась в большой зал. Сортировать хлам, как верно подметила Эмбер. Не то, чтобы им не доверяли и не подпускали к серьёзной работе, сперва эту самую серьёзную работ следовало очистить от многолетней грязи и многослойной паутины, больше напоминающей тяжёлые шторы, которыми некогда наверняка были убраны окна.
- Эй, гляньте-ка сюда! – Внезапно воскликнул Джон. Остальные заинтересованно потянулись к нему. Поровнявшись с Саммер, Дикон не сдержал улыбку: девушка интересовала его куда больше находки Джона. Но уже не как подруга детства, а как… Надо бы пригласить её на кофе, а то эти разговоры ни о чём и об учёбе уже порядком достали.
- Гадость, – прокомментировала всё ещё недовольная Эмбер, скрещивая руки на груди.
- Что?
Вместо ответа девушка кивнула на стену, у которой они собрались. Стена как стена, а вот чудом уцелевший гобелен на ней и впрямь примечательный. Ведьма, сгорающая в языках пламени, и люди, возносящие хвалу небесам, вокруг.
- Святая инквизиция. Середина пятнадцатого века, – уверенно прокомментировал Марк.
- А я говорю – гадость, – не сдавалась Эмбер. - Они людей на кострах жгли.
- Не людей, а ведьм. И тогда уж не гадость, а ужас. Наверное.
- Одно другому не мешает.
- Середина пятнадцатого? Это вроде бы Чарльз I, да? – Неожиданно подал голос Джон, мигом приковавший к себе удивлённые взгляды. Надо же, угадал! - Ну, тот, у которого ещё жена была ведьмой?
- Ах, вот ты к чему! – Фыркнула Эмбер, разом теряя интерес к гобелену. – Вот только попробуй сейчас сказать что-то вроде «наверняка это она и есть!».
- Вообще-то, ведьмой была жена его брата Генриха, – задумчиво произнёс Дикон.
- Ничего удивительного, они там через одну ведьмами были, – пробурчал Джон, чью «убойную» шутку украли с языка. - Да и сейчас ситуация не сильно-то изменилась…
Оставив в покое гобелен (реставрацией подобных работ никто из них увлечён не был), студенты постепенно разбрелись по залу, примеряясь к фронту работ. Лишь Саммер не спешила покидать общество ведьмы. Ну и Дикон. Правда уже общество Саммер.
- Да уж, дикие были времена, – пробормотал он, в последний раз бросая взгляд на гобелен. - Хорошо, что уже закончились. Кстати, что ты делаешь вечером? Я имею в виду: если расчистим себе путь на свободу, сходим куда-нибудь?

Отредактировано Henry IV Knighton (2016-08-08 20:19:19)

- «Не жаловать» и «сжигать на кострах» - не слишком похоже звучит, не так ли? – Чувство противоречия, порой встававшее между ними в детстве, когда что Ричард, что Саммер спорили едва ли не до хрипоты, только чтобы не уступить победу друг другу, на сей раз было не при чём. Ричард и впрямь видел разницу. Довольно существенную, как казалось ему самому. - Сама же сказала: в Гасконии много магов… Фосселер? – Пришлось едва ли не уткнуться в гобелен носом, прежде чем Ричард сумел разобрать надпись, замеченную девушкой на порядок раньше. Но заметить – одно. Поверить – совсем другое. - Да ну, не может быть! Герцогиня не была приговорена и тем более – сожжена на костре. О том, что она была ведьмой, узнали уже после того, как леди Фосселер… ну, или как там её?.. отправилась к праотцам своим ходом, дожив до глубокой старости. Не триста лет, конечно, но… Кстати, Чисхолм говорил, что феноменальная живучесть основателя рода – опечатка, которая была допущена кем-то из современников в одном из документов, а затем так и осталась в истории, как один из величайших казусов.
Разговор едва не свернул на учёбу. Опять. Да сколько же можно?.. Оказалось – нисколько. Заговорщицки улыбнувшись, Леттис согласилась на свидание и тот час же предложила побег.
Свидание… Забавно, но Ричард задолжал ей его ещё много лет назад. Помнится, Саммер тогда отчаянно завидовала сестре. Им было по восемь, а Анне уже шестнадцать, и редкий вечер старшей из сестёр Кристал проходил без того, чтобы удрать на очередное свидание, которыми она потом хвасталась перед младшей. Очень по-взрослому – ничего не скажешь!.. Но тогда Саммер злилась и жутко расстраивалась от подобной несправедливости, и Ричарду пришлось пообещать ей, что когда они оба вырастут, то первым делом сходят на настоящее свидание. Ему восьмилетнему это казалось несусветной чушью, но Саммер, кажется, успокоилась. К вящему неудовольствию Анны. Попробуй пойми этих девчонок! И даже годы ни на шаг не приближают к пониманию.
Вот и сейчас Ричард решительно не понимал, что творится в голове Саммер. Всем вокруг, включая самого Дикона, она казалась эталоном прилежания и здравого смысла. Никогда не опаздывала (за исключением того – самого первого раза), всегда приходила на пару, до зубов вооружившись домашними заданиями, а тут вдруг предлагает сбежать! Не то, чтобы Ричарду эта затея пришлась не по душе. Саммер нравилась ему. Нравилась не как подруга детства, с которой они вместе брали штурмом воображаемые замки и соседский забор, но как девушка, которую и впрямь хочется пригласить на свидание, а затем ещё на одно, и ещё. Чёрт, из угловатой девочки, украдкой размазывающей по щекам слёзы из-за непохожести на красавицу Анну, она превратилась в… Пожалуй, одной красоты мало, чтобы в полной мере описать Саммер. Помимо внешней привлекательности в ней была ещё и глубина, что-то настоящее, что девушка не то, чтобы прятала ото всех, но и не афишировала, разменивая на дурацкие баллы в глазах окружающих. Порой, когда они обсуждали очередной пустяк, Ричарду казалось, что долгих лет разлуки не было между ними. Ещё чуть-чуть, и на смену глупостям придёт какая-то серьёзная тема, что-то, что можно доверить лишь самым близким друзьям и никому кроме. Друзьям? Но Ричард не хотел быть ей просто другом. Возможно, поэтому серьёзные темы и не спешили заявлять о себе.
- Свидание? – Между тем переспросил Дикон, изображая крайнюю степень недоумения. - И в мыслях не было, но если ты настаиваешь, то пускай будет свидание, - довольно неуклюже изображая – не хватало ещё, чтобы Саммер купилась. Раньше она всегда уличала его во лжи, ещё когда Ричард только собирался солгать ей. Но то было раньше. Возможно ли, что Саммер изменилась? Чтобы они оба изменились? А пускай бы и так. Всё равно в каждом из них осталось что-то от себя прежнего. Ну а пробелы можно заполнить со временем – Саммер ведь согласилась на свидание!.. - Прости, неудачная вышла шутка, а вот план побега – стоящий, – украдкой оглядываясь на друзей и ловя на себе взгляд Марка – мол, иди, прикроем – произнёс Ричард.
- И что же так привлекло ваше внимание, молодые люди? – Заложив руки за спину и перекатываясь с пятки на носок, профессор глядел на заговорщиков с таким видом, будто в одиночку раскрыл преступление против короны. Фанатичная преданность своему предмету, которую, по мнению Чисхолма, просто обязаны были разделять все вокруг (и под «все» подразумевались отнюдь не только его студенты, а без малого весь континент), порой принимала странные очертания.
Украдкой переглянувшись с Саммер, Ричард отступил от гобелена, выкупая для них помилование, но не свободу. Да уж, день и без того обещал быть долгим, но после согласия девушки провести его вместе, время и вовсе растягивалось вдвое.
- Боюсь, теперь он с нас глаз не спустит, – шепнул Ричард, пользуясь тем, что профессор приник к гобелену, словно пылкий возлюбленный к предмету своей страсти. - Не удивляйся, у Чисхолма и на затылке есть пара, если не больше. Но вечер и кофе остаются в силе?
«И свидание.»
Отчего-то произнести это вслух он не решился. Боялся спугнуть? Да уж, Саммер определённо не была похожа на его прежних подружек. С ними было проще, ну а с ней – в разы интереснее.
[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]

Соглашаясь на работу в старом замке, Ричард догадывался, что будет скучно. Нет, не так: он был в этом уверен. Всё, представляющее собой хоть какую-либо ценность, вынесли из этих комнат сразу же, как стало понятно, что королевский замок нуждается в ремонте. Антикварная мебель, картины, безделушки вроде письменных принадлежностей и подсвечников – всё это переместилось либо в отреставрированную музейную половину, либо растворилось в интерьере особняка, который занимали нынешние представители династии. Раскопать в здешних завалах хоть что-то любопытное казалось сродни тому, чтобы выиграть джек-пот в национальной лотерее. Нет, люди, безусловно, выигрывают (хоть и редко), но попробуй сделать это, не купив билета!
Неожиданные открытия? Исторические находки? Помилуй Создатель, с чего вдруг? На такого рода объектах студентов-историков использовали, как бесплатную команду уборщиков, лишь часть из которых восторженно внимала профессору, шагая за ним словно овцы (не на убой, но приятного, тем ни менее, мало). Другая же часть (как правило, вдвое обширнее первой) продавала себя в рабство за возможность набрать баллы или же увеличить свои шансы на стажировку. Ричард Гиллан относился как раз ко второй категории, и если бы не расчёт увидеть собственное имя в списке тех, кто в будущем году проведёт целых два месяца на Тиле, некогда бывшем оплотом пиратства, так бы его здесь и видели!..
Общество Саммер стало для Ричарда приятным бонусом. Да что там бонусом? Пожалуй, благодаря ему – обществу – Дикон почти смирился с необходимостью провести часть не самого длинного лета, будучи словно погребённым заживо под здешними руинами. Замечание девушки о долгах по свиданиям то и дело всплывало в памяти, вызывая улыбку, не особо сочетающуюся с тем фактом, что их в итоге разогнали по разным углам зала. Почему-то осознание того, что она не забыла детской договорённости, казалось Ричарду важным. Подобные мелочи обычно забываются первыми: мало ли, кто кому и когда сказал? Поздравить с днём рождения, поинтересоваться успехами в художественной школе – за факты, подобные этому, разуму куда проще ухватиться в нежелании забывать человека, который отныне находится за много миль от тебя. В нежелании, навязанном то ли приличиями, то ли чувством вины за то, что твоя жизнь вполне себе продолжается и без соседской девочки, которая раньше занимала добрую её половину.
Ричард помнил обещания, как помнил и споры (а вот поводы для них и рад бы забыть – уж слишком нелепыми они были – да не выходило). Они словно бы хранились всё это время в запылившейся коробке на чердаке, о которой вспоминаешь в поисках школьного альбома, а затем – предмет за предметом – извлекаешь из неё одно воспоминание за другим, попутно цепляя ещё дюжину «кстати». Наверное, это глупо. Но и отнести коробку на свалку, назвав её содержимое хламом, кажется едва ли не преступлением, направленным против себя и всего, что было важным когда-то. А в некоторых случаях ещё и ещё будет важным. Уже есть. Прямо сейчас.
Она скучала. Чёрт, так ведь и он тоже! И осознание этого куда острее чувствовалось именно сейчас: глядя в глаза Саммер, отвечая на её улыбку, Ричард с трудом верил, что долгие годы был этого лишён. Казалось, она всегда была в его жизни, должна была быть. Во всяком случае, место, которое так и не сумела занять ни одна другая.
Между тем время неумолимо приближалось к вечеру, словно бы решив сделать дружеское одолжение Ричарду, Саммер и их планам. В том, что азарт поисков обещанного выходного захватил и его, Дикон даже себе не признался бы. Он не жаловался и не старался схалтурить, переложив свою работу на кого-то другого, но при всём при этом разве подобная бессмыслица может увлечь? Ну, уж во всяком случае, не должна. Находка Джона заметно оживила рутину, и Ричард одним из первых приблизился к другу, чтобы рассмотреть её поближе. Неужели джек-пот?..
На первый взгляд перстень на джек-пот не тянул, хоть и на подделку тоже. Потемневший металл, да и камень вроде бы драгоценный… Не то, чтобы в предках у Ричарда затесались ювелиры с достаточно сильными генами, чтобы поделиться ими через поколения, но разве стекло не сразу бросается в глаза? Вообще-то не сразу, иначе откуда тогда взяться подделкам? Однако подобные догадки на ум не пришли. Зато пришли другие. И не догадки – скорее уж… вообще непонятно что, но определённо не фантазии! Попробуй такое выдумай…
…Разгневанная девушка в старинном платье, выкрикивает угрозу за угрозой, в надежде сбить с толку своего случайного попутчика, полностью подчинив его себе, как привыкла поступать с другими. Перстень на её руке сверкает не в пример ярче, чем на ладони Ричарда, чья очередь рассмотреть находку поближе. Только теперь в этом нет нужды: и перстень, и руку он видит так отчётливо, как и саму девушку. Видит и узнаёт… Вот только не может быть у неё такого надменного взгляда.
Поспешно передав перстень кому-то из друзей, Ричард отошёл к дальней стене зала. Профессор Чисхолм, торопившейся к группе, пронёсся мимо, не замечая его манёвра. Оно и к лучшему: Дикону просто необходимо было побыть одному. Подумать? Отец-Создатель, о чём тут думать?! Просто привиделось, с кем не бывает? Наверное, ни с кем. Ну, или со всеми – смотря как поставить вопрос. «Видение» Ричарда столь сильно не вписывалось в его собственные представления о нормальном, что это здорово сбивало с толку. Особенно та его часть, которая касалась разгневанной красавицы.
Саммер. Это определённо была она. Но ни одно грядущее свидание в мире не способно дорисовать в памяти мелочи вроде царапины на подбородке или порядком растрепавшейся сложной причёски, в которой застрял тронутый осенней желтизной лист.
[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]

Отредактировано Henry IV Knighton (2016-08-28 16:04:28)

Пожалуй, столь неудачного и даже бестолкового свидания у Ричарда не было никогда. Даже самое первое, на которое он пригласил смешливую одноклассницу в основном потому, что «так надо», и то не было таким провальным. Скучным – да, но на следующий после кино день девочка бросала на него вполне себе заинтересованные взгляды. А ведь она ему даже толком не нравилась в отличие от Леттис… Саммер, конечно же Саммер! Чёрт бы побрал этих Найтонов с их ведьмами и семейными тайнами! Вместо того, чтобы наслаждаться обществом реальной, живой девушки, мысли Дикона то и дело возвращались в прошлое. Причём не их с Саммер прошлое, а древнего герцога с не менее древней герцогиней. Скучное прошлое, чужое и абсолютно лишнее в настоящем, которое должно было… ну ладно, не должно, а могло стать началом чего-то большего, чем просто воскрешение былой дружбы. Ричард хотел этого, пожалуй, даже сильнее, чем стажировку на некогда пиратском острове, но вместо того, чтобы разговорить Саммер, заставить её смеяться, то и дело мысленно возвращался к датам, за которыми раньше не было ничего, кроме сухих фактов, а теперь вдруг… интересно, а Найтону доводилось бывать на Тиле? Вряд ли пираты были так гостеприимны, чтобы сбросить лорду-регенту приглашение на почту, так что… Чёрт!
Нахмурившись (исключительно по причине отчаянной злости на себя самого), Ричард отодвинул чашку с кофе чуть резче, чем следовало, и давно остывший напиток воспользовался ситуаций, выплеснувшись прямо на стол. Превосходно. А дальше что? Случайно задеть локтём официантку, чтобы та опрокинула поднос на одного из них? Спешно промокая кофе салфеткой, Ричард украдкой взглянул на Саммер, которая, казалось, не заметила его оплошности. Впрочем, девушка и его самого вряд ли замечала, уже с четверть часа помешивая ложкой свой кофе с давно растворившемся в нём сахаром. Превосходно…
Когда изображать свидание сделалось невыносимым для обоих, Ричард вызвался проводить разочаровавшуюся в нём (во всяком случае, у неё на то было достаточно причин) Саммер домой, на что та неожиданно ответила согласием. Но на этом хорошие новости и закончились, поскольку всю дорогу оба промолчали, не будучи в состоянии одержать верх над занимающими их мыслями. Интересно, а о чём думала Саммер? Или о ком?..
Однако же даже такой поворот не помог Ричарду хоть сколько-нибудь придти в себя, сбросить оковы странного оцепенения, навеянного видением, которое вдруг показало ему воображение. Воображение. Точно. Чем больше Ричард думал об этом, тем сильнее убеждался в том, что увиденное было ничем иным, как плодом разыгравшегося воображения. Столь ярких воспоминаний попросту не бывает. Даже те, в которых Гиллан был абсолютно уверен, казались более расплывчатыми и не изобиловали деталями в той мере, чтобы ощутить прикосновение ветра или различить игру цвета на ткани.
Простившись с Саммер, Ричард направился прямиком домой, решив, что хороший сон – лучшее лекарство от доброй половины болезней, включая и такие вот специфические, поэтому когда впереди выросли очертания королевского замка, подсвеченные прожекторами, Гиллан удивился вполне себе искренне. Магия, о которой они недавно говорили с Саммер? Ну да, только магии ему ещё и недоставало, чтобы помешаться окончательно! Выругавшись сквозь зубы, Дикон развернулся было на сто восемьдесят градусов, но затем оглянулся через плечо, задумчиво коснувшись взглядом одной из башен западного крыла. Отчего-то подумалось, что рубин сейчас там, а двери не заперты. Не то, чтобы в Гиллане вдруг проснулись и пиратские воспоминания тоже, просто вдруг захотелось ещё раз взглянуть на перстень, коснуться его и окончательно избавиться от бредовой идеи о воспоминаниях, выгравированных на гранях рубина.
Пройти мимо так называемой охраны оказалось возмутительно просто даже для начинающего домушника, забраться в окно – тоже, и вскоре Ричард уже стоял у подножия лестницы, ведущий наверх. Нелепость ситуации зашкаливала, но не передумывать же теперь! Поворачивать назад в шаге от цели ещё более глупо, чем всерьёз верить в то, что старинное кольцо сейчас покажет ему очередной отрывок из чьей-то жизни, сопровождая его закадровыми пояснениями. Всего четверть часа блужданий по тёмным коридорам (во всяком случае, так утверждали часы, ощущения же уверяли, будто Гиллан слоняется по замку без малого всю ночь) наконец вывели Ричарда к цели. Подсвечивая себе мобильником, Дикон склонился над кольцом, не отваживаясь взять его в руки. И старинный камень словно бы чувствовал это, с непередаваемым превосходством над человеком (а то и над людьми, что живыми, что мёртвыми) отражая свет всеми своими гранями, словно картинка калейдоскопа. Этот рубин успел сменить множество хозяев. Одни ему нравились, к другим он был равнодушен, однако же для каждого из них нашлось место на гранях, достаточно острых, чтобы разрезать надвое пласт времени, отделяющий прошлое от настоящего…
…Чтобы отогнать наваждение, пришлось как следует встряхнуть головой, но когда Ричард уже был готов прикоснуться к камню, в коридоре за его спиной раздались осторожные и словно бы даже крадущиеся шаги. Кто бы мог подумать, что старый замок, укутанный ночью, окажется настолько популярным местом! Выключив телефон, Дикон метнулся в тень одной из колонн, каким-то чудом умудрившись перескочить лежавший на полу стул с тремя ножками, а не запнуться о него. Глаза привыкли к мраку, но  этого всё равно казалось недостаточно, чтобы разглядеть полуночного визитёра. Хорошо, что у визитёра был с собой фонарь. А ещё цель, поскольку направился тот прямиком к рубину. Хотя, правильнее будет сказать «направилась».
- Знал бы, что и тебе захочется поработать сверхурочно, проводил бы сразу сюда, а не домой, – негромко, чтобы не напугать девушку, произнёс Ричард, покидая укрытие. Негромкий возглас лишь на долю секунды опередил луч света, метнувшийся к нему, и Дикон вынужден был закрыть глаза, в которых мгновенно замельтешили отблески света. - Брось, Саммер, это всего лишь я, – примирительно подняв руки в жесте «сдаюсь», Ричард рискнул приоткрыть один глаз, чтобы знать, в какую сторону уворачиваться, если вдруг в него полетит фонарь – девушки, застигнутые врасплох, подчас так непредсказуемы! И лучшее средство от этой напасти застигнуть их врасплох ещё раз. - Что ты тут делаешь, кстати?
Впрочем, ответ сделался очевиден, стоило Гиллану подойти поближе. На ладони девушки лежало то самое кольцо, чересчур громоздкое для тонких пальцев. Любопытно. Выходит, их привело сюда одно и то же?
Прикосновение к кольцу получилось как-то само собой. Прохлада, идущая от рубина, мешалась с теплом руки Саммер, и искушение накрыть пальцы девушки своими сделалось невыносимым… а в следующий миг Генрих провалился в темноту. Не Генрих, а Ричард… Стоп, а кто такой Ричард?
Воспоминания – свои и чужие – смешались словно сахар и кофе: и захочешь – не отделишь, а тело вдруг налилось свинцом. И сердце запнулось, чтобы миг спустя сорваться с места, догоняя дыхание, которое отчего-то сделалось на удивление трудным, словно бы науку чередовать вдохи и выдохи пришлось осваивать заново. Но все эти странности не шли ни в какое сравнение с тем, что именно увидел Ричард, открыв глаза. Незнакомая комната, обставленная в духе времени, не дававшего ему покоя весь сегодняшний день, которую он почему-то созерцал снизу вверх, и лицо Саммер, каждая чёрточка которого светилась надеждой. А ещё светились камни в её ожерелье, и какое-то украшение в волосах девушки, собранных в сложную причёску.
- Что я пропустил? – Дрогнувшим голосом спросил Дикон, изо всех сил борясь с желанием совершенно по-детски потереть руками глаза, чтобы избавиться от остатков сна.
[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]

Отредактировано Henry IV Knighton (2016-09-12 16:56:34)

«Хм… Возможно, свидание и не было таким уж провальным!..»
Эта отстранённая мысль пронеслась в голове Ричарда, когда губы Саммер накрыли его губы поцелуем – долгим и даже отдалённо не напоминающим дружеский. Впрочем, упражняться в остроумии расхотелось практически сразу же. И вовсе не потому, что Ричард что-то имел против поцелуя Саммер, просто… это была не она. Как такое возможно, Гиллан не понимал чуть менее, чем полностью, но вместе со способностью ощущать собственное тело вернулись эмоции, а вслед за ними – с опозданием всего в пару ударов сердца – воспоминания. Чужие воспоминания. И принадлежали они кому-то, чьё имя пока ещё ускользало от Дикона, даже не смотря на то, что вроде бы его успела произнести Саммер. Однако пропавшее имя – сущий пустяк в сравнении с тем, что страсть этого «кого-то» к женщине, которая целовала его (всей самонадеянности Ричарда Гиллана не хватило бы на то, чтобы предположить, будто под «ним» подразумевается он сам, а не всё ещё безымянный некто), без колебания ответила на поцелуй. Это было настолько правильно и настолько сильно пропитано безоговорочной любовью, что мешать этим двоим показалось едва ли не преступлением. Он и не мешал.
- Леттис, – имя женщины сорвалось с губ, устремляясь вдогонку за поцелуем, что, по мнению Генриха Найтона, прервался чересчур быстро.
Стоп. Генриха Найтона?! Того самого, «у которого ещё жена была ведьмой»… Воспоминания сегодняшнего утра словно кадры из фильма с малоизвестными актёрами пронеслись перед мысленным взором. Нелепые люди с нелепым поведением и в нелепых одеждах. Однако первое место в рейтинге нелепости определённо следовало присудить состоянию разрухи, в котором пребывал величественный замок Хайбрэя, уже много поколений принадлежащий Найтонам. Чужие воспоминания? О, да. Только на сей раз чужими они кажутся с другой стороны. И попробуй пойми, какая из сторон изнанка, а какая – явь.
Между тем Леттис уступила место Саммер, чьи щёки немедленно вспыхнули румянцем. Смешная… У неё всегда плохо получалось прятать эмоции, однако в качестве утешительного приза Саммер досталась способность краснеть на удивление быстро. А ещё волнение заставляло девушку тараторить, едва не проглатывая окончания слов. Не удивительно, что из её монолога Ричард, которому так же приходилось делить контроль над телом и эмоциями с подселенцем, уловил лишь последнюю реплику.
«Только не говори, что это портал…» Проще простого. О портале Дикон думал сейчас в последнюю очередь, ну а Генрих проявил неожиданную солидарность. Очевидно Его Светлость, или как там принято было обращаться к герцогам, дабы, упаси Создатель, ненароком не оскорбить их и не нарваться на неприятности, заботило что-то иное.
Неприятности пришли сами собой. Причём сразу и снаружи, и изнутри. Первые забарабанили дверь с требованием открыть её вот-прямо-щас-иначе-всем-будет-плохо, а вторые вспыхнули болью в едва начавшем повиноваться теле. И боль эта была настолько сильна, словно каждую отдельно взятую клетку кто-то (весьма щепетильный и старательный «кто-то») прижигал добела раскалённой иглой, и Ричард непременно бы застонал, если бы не чёртов древний герцог, только сильнее стискивающий зубы. Гордость у него, видите ли! Такая же древняя, как и он сам. Хотя, если отвлечься от боли и ещё раз взглянуть на окружающую обстановку, невольно задаёшься вопросом: а может это не Генрих древний, а Ричард несколько преждевременный? Столетий этак на пять преждевременный. Да уж, история. Вляпаться в неё проще простого, а вот как потом выбираться?..
А выбираться, к слову, следовало как можно скорее. Желательно, пока дверь ещё не пала под напором «гостей», рвущихся внутрь. Вот только встать (хотя бы даже для того, чтобы помочь Саммер с сокрытием улик, в котором та явно смысли немногим больше, чем леди Леттис – в уборке) не удалось ни со второй, ни даже с третьей попытки. Даже пальцы слушались с таким трудом, словно делали ему огромное одолжение. С Генрихом определённо творилось что-то не то. Но разбираться в этом попросту не было времени. К тому же, Саммер попросила подыграть. Соглашаться или донимать её уточняющими вопросами – такого выбора перед Ричардом не стояло. Даже боль несколько отступила в тень тяжёлых бархатных штор, у которых свету, если в здешнем мире было его время, не удалось отвоевать ни полосы. Шторы девушка и подожгла в первую очередь, а уж от них загорелось и всё остальное. Что именно это «всё» разобрать не удалось, Ричард лишь надеялся на то, что в список не входит его кровать.
Обошлось. Под натиском стражников дверь рухнула внутрь, едва не задев при этом Саммер, однако же девушка – та часть её сознания, которая была родом из нынешних времён – неплохо ориентировалась в комнате и мало того, что не пострадала, так ещё и умудрилась положить конец всем подозрениям в колдовстве, утопив их в огне.
Умно. Непонятный, необъяснимый с точки зрения здравого смысла, азарт охватил Ричарда. Происходящее вдруг стало казаться ему увлекательной реконструкцией, в котором он сам, Саммер Кристалл и тот седовласый тип с хищным взглядом ястреба, высматривающего добычу, просто играют роли, заранее розданные им организаторами. Вот только Генрих его веселья не растерял. Сознание затопила волна холода, когда его глаза встретились с ястребиными.
«Я жив, Ваше Сиятельство. Какое разочарование, не правда ли?..»
Разочарование. Хм… а ведь это и впрямь самое подходящее слово из всех. Лорд-канцлер, известный своей страстью к ядам (разумеется, в очень узких кругах, однако от этого его известность ничуть не потеряла в цене), наверняка вдвойне раздосадован: и лорд-регент жив, и яд оказался не настолько хорош, как предполагалось.
Разговор Леттис с графом Девантри (сознание Генриха отозвалось на это имя такой сильной неприязнью, что показалось странным, как «добрый дядюшка Эдвард» не оказался сбитым ею с ног) кое-что прояснил для лорда-регента, вернувшего себе контроль если не над телом, то хотя бы над волей. Мальчишка по имени Ричард, чьи мысли путались с мыслями герцога Хайбрэй, благоразумно отступил на шаг назад, предоставляя истинному хозяину этого тела простор для манёвров.
Признали мёртвым, говорите? И сделал это лекарь, присланный лордом-канцлером? Какое занятное совпадение! Жаль, что они – совпадения – почти не встречаются в здешних коридорах. Только ловушки и ложь, лицемерие и предательство. Проклятие. Необходимо подняться на ноги как можно скорее, ведь иначе Генриху не защитить всех тех, кого он любит.
К слову, один из таких людей был сейчас рядом. Одна. Единственная, в чём Генрих клялся перед алтарём. В любви Леттис Фосселер он поклялся гораздо раньше…
Чужие эмоции – слишком личные, чтобы делиться ими с кем-то, кроме леди Гвиннбрайр – смутили Ричарда, но не настолько, чтобы продолжать изображать предмет мебели, как он это делал, пока Его Светлость изволил распутывать очередную интригу и тренироваться в испепелении взглядом отдельно взятых государственных деятелей. К тому же теперь, когда они с Саммер остались одни (не считая ещё парочки призраков из пятнадцатого века), необходимо было многое обсудить.
«Я дико извиняюсь, Ваша Светлость, но теперь моя очередь!»
- Тебе виднее, умер он или нет. Это ведь ты… то есть Леттис его воскресила, – отозвался Ричард, в качестве эксперимента приподнимая руку над постелью. Уже слушается, хотя и неохотно. Что ж, для того, кто вчера был официально мёртв, прогресс на лицо. Пожалуй, если бы Генрих мог, он бы сейчас заскрежетал зубами от злости, а то и отвесил бы непочтительному «мальчишке» затрещину – отчего-то эмоции лорда-регента считывались его «соседом по комнате» на отлично. - Как мы сюда попали? Почему именно мы? И что теперь делать? – Вопросы сыпались один за другим, едва не отталкивая друг друга локтями. Хотя последний вроде как принадлежал Саммер. - Я не знаю, – со вздохом констатировал Ричард, разглядывая окружающую обстановку без десятой доли того восхищения, которым сияли глаза девушки. Всё это он бы охотно променял на обшарпанные стены старого королевского замка с лабиринтами из исторического мусора. Пожалуй, Гиллан даже о видениях своих согласился бы забыть, если бы одно чудесным образом сменилось на другое. Чуда не произошло. Во всяком случае, второго за эту ночь. - Зато я знаю, чего нам точно делать не следует, а именно – не обсуждать феномен путешествий во времени ни с кем из местных. – Казалось бы очевидное правило, но тогда почему герои схожих по сюжету фильмов постоянно его нарушают?
«Прошу простить мне моё любопытство… Ричард, кажется?, но что такое «фильм»?»
- Вот чёрт! Скажи, ты тоже слышишь его в своей голове? То есть, в твоём случае, не его, а её?..
[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]

Бывает, хватает лишь слова, чтобы в голове вспыхнула лампочка озарения, путеводной звездой прокладывая маршрут от одного ответа к другому. Повинуясь этой сверкающей неоновым светом пунктирной линии, кусочки мозаики складываются в единую картину. И даже те из них, что уже давно считались потерянными, внезапно выбираются из-под дивана, чтобы быть обнаруженными под аккомпанемент изумлённого возгласа, а после – водружёнными на своё законное место. Знания словно бы наполняют тебя доверху и, кажется, будто нет ничего, чему бы ты не сумел дать объяснение. Потрясающие ощущения!.. Жаль, сейчас Ричард испытывал нечто совершенно им противоположное: предположение Саммер мало что прояснило для него.
Лорд-канцлер в роли отравителя, закулисные игры между первыми людьми королевства – всё это, безусловно, интересно, вот только не совсем актуально в сравнении с их – Саммер и Ричарда – проблемами. Впрочем, сколько людей – столько и мнений, и Его Светлость определённо считал совершенно иначе, расставляя приоритеты с точностью до наоборот. Не только считал, но прямо-таки рвался в бой, норовя оттеснить Ричарда на задний план, да так там и оставить. Кажется, Генриха Найтона совсем не учили делиться… Пока что Гиллану удавалось удерживать лидирующие позиции, но кто знает, чем может окончиться эта война для них обоих?
«Эй, Ваша Светлость, мир?»
«Я не воюю. Во всяком случае, не с тобой. Просто возвращаю своё.»
«Вообще-то – наше. Если не забыл, я тоже здесь!»
«Я тебя не звал.»
«Зато твоя жена звала! Эм, я не то имел в виду… Впрочем, забудь.»
«Забуду. Сразу же, как только ты уйдёшь.»
«Куда?!»
«Это не моё дело.»
Да уж, плодотворно поговорили…
Однако, не только Ричард вёл безмолвные беседы с другим претендентом на своё (или всё же чужое?) тело. Герцогиня, по-видимому, тоже не замолкала, и её препирательства с Саммер выглядели бы даже забавно, если бы не сама ситуация, в которой от забавного было даже меньше, чем ничего. Да и к тому же «у него с лордом-регентом»…
- Ещё хуже, – вынужден был признаться Ричард, с благодарностью принимая помощь. Оказывается, валяться без дела – крайне утомительное занятие. Настолько, что даже Генрих был с ним согласен. - Он не желает идти на компромисс – упрямый, как стадо баранов!
Сравнение благородного лорда с неблагородным животным отозвалось вполне предсказуемой волной гнева, однако даже она не помогла герцогу одержать верх над «зарвавшимся мальчишкой» (и этот эпитет был ещё одним из самых мягких среди тех, которыми Генрих наградил Ричарда, разобидевшись на «барана»). Что ж, можно сказать, эксперимент удался. Но хватит ли у подопытного здравого смысла, чтобы понять то же, что и экспериментатор?..
«Чёрт с тобой, я согласен.»
«На что?..»
«Не испытывай моё терпение!»
Упрямство (не столь сильное, как у вышеупомянутого животного, но всё же) требовало продолжить беседу, однако что-то иное, чему Ричард так и не отыскал названия, заставило его остановиться. Тоска, щедро сдобренная горечью нарушенной клятвы – нарушенной вопреки собственной воле, но от этого ничуть не легче – непреодолимым барьером встала на пути. Леттис… Совсем рядом и так далеко – настолько, что Генрих уже успел попрощаться с нею, отчаянно ненавидя себя за то, что не выходит иначе. Чёрт, а ведь он и впрямь умер! Чужая подлость ударом в спину настигла лорда-регента, отравив не только его самого, но и будущее, которое он обещал Леттис. Ещё немного и оно перестало бы существовать, развеялось прахом погребального костра, обжигающими искрами уносясь ввысь. Оставить без ответа? Пожалуй, если бы покушение на герцога касалось лишь его самого, об этом можно было подумать, но Леттис… в её глазах, устремлённых на Генриха в момент пробуждения, блестели слёзы. Она сильная, слишком сильная, чтобы не позволить им пролиться на радость завистникам и врагам, но разве слёзы от этого перестают быть слезами? Боль становится лишь сильнее, если оплакать её невозможно. И вот за эту боль герцог Хайбрэй заставит заплатить каждого, кто хоть сколько-нибудь к ней причастен. Два имени уже есть, остальные он выяснит. Нужно лишь время.
Время. Кажется, оно замерло, равно как и само сердце, стоило Ричарду взглянуть на Саммер. Нет, не Ричарду, а… Чёрт, как же сложно! А с герцога Хайбрэй и его супруги сложностей уже хватит. Хотя бы сегодня, пока двери, отделяющие их от остального мира, заперты на прочный засов. Заперты руками леди Гвиннбрайр, которая сейчас подбирает слова в оправдание решения, принятого ею вопреки законам, что для людей написали сами боги. Магия, что с самого рождения дремала в душе наследницы Флориана Фосселера, вырвалась на свободу, разрушая границы между жизнью и смертью. Генриху уже доводилось видеть подобную магию прежде, когда Чарльз умирал от ран, а лекари лишь разводили руками, но никогда ещё она не казалась ему столь опасной. Да что там, никогда прежде младший сын короля Генриха III не понимал мотивов старшего, объявившего войну стихии, прозванной магией…
«Да что с тобой не так?! Она же тебе жизнь спасла!» – Едва не в голос взвыл Ричард, сбитый с толку переменами, о которых дамам ещё только предстояло узнать.
«Подвергнув опасности свою собственную.»
«Ну и что с того? В смысле, это был её выбор!»
«Выбор, которого я не приемлю.»
«А у неё, значит, нет права голоса?»
«То есть, окажись на моём месте ты – позволил бы любимой женщине рисковать?»
Обвинения в эгоизме так и не прозвучали. Ни вслух, ни в мыслях. Оказывается, при перестановке слов смысл может измениться едва ли не на противоположный меньше, чем за мгновение.
- Твоя жизнь, от которой ты так небрежно отказываешься, принадлежит не только тебе, – не смотря на воинственный настрой, голос герцога прозвучал тихо, однако не настолько, чтобы не разобрать нежность. Короткий поединок с рукой завершился победой, и пальцы Генриха, всё ещё непослушные, коснулись волос этой невозможно упрямой, своенравной женщины, затмившей собой половину мира. Мягкие, словно шёлк, и пахнут чем-то цветочным – неуловимым, словно предрассветный туман. - Она и моя тоже. Хочу, чтобы ты помнила об этом всегда, но особенно – когда надумаешь совершить глупость вроде этой. – Приподняв подбородок Леттис и не удержавшись от того, чтобы коснуться её губ, Генрих пристально взглянул в глаза жены. Сумасшедшая. Неужели она не понимает, насколько её жизнь дороже его собственной? Во всяком случае, для него самого. Леттис сделала невозможное – разбудила его сердце ото сна, вдохнула в него жизнь… и магия – тёмная или светлая – тут совсем не при чём: гордая леди Гвиннбрайр просто вложила свою ладонь в руку Генриха, позволяя связать их венчальной лентой. Так просто и в тоже время ни один ритуал не сравнится с брачным по сложности. Даже если любовь принимает в нём самое живейшее участие.
А умирать не страшно. Правда, лишь в том случае, если знаешь, что эта любовь остаётся жить. Как и любимая.
- Пообещай мне…
Что никогда не подвергнешь себя риску. Раз.
Что не повторишь подобного ритуала. Два.
Что будешь осторожна с магией, а лучше и вовсе больше не станешь связываться с нею. Три.
Что постараешься жить без меня, если… если вдруг так случится. Четыре.
Есть ещё пять, шесть, а там и до дюжины рукой подать. И всё это важно, безусловно важно, вот только не важнее нескольких слов. Тех, которых никогда не бывает много.
- Я так люблю тебя…
Странное чувство. Ричард наверняка знал, что слова эти принадлежат не ему, а в глазах, в которые он глядит сейчас, отражается вовсе не Саммер, вот только… Такое бывает, когда обсуждаешь планы и вдруг натыкаешься в голове на нечто безумное. Натыкаешься и нерешительно ходишь вокруг, потому, что если озвучить такое вслух, подколкам друзей не будет ни конца, ни края. Но стоит безумию сорваться с чужих губ, как понимаешь, что никакое это не безумие, а отличная идея, в обсуждение которой с азартом включается вся компания, перебивая друг друга на полуслове и окрашивая экс-безумие новыми красками. Странное, в общем, чувство. Почти такое же странное, как и любовь.
[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]

Отредактировано Henry IV Knighton (2016-09-21 19:43:05)

- Кхм, – смущённо потупился Ричард, разом разрушая волшебство момента.
Вся неловкость, которую он испытывал (а возможно, ещё и та, что принадлежала Саммер) вышла из берегов, заставив обоих Светлостей сделать шаг назад. Чужая досада на незваных наблюдателей, о которых, во всяком случае, то и дело забывал лорд-регент, коснулась Ричарда ответной волной… Коснулась и отступила обратно. Вероятно, Генриха сейчас занимали совсем другие чувства (не мысли – их подслушать не в пример проще эмоций), рядом с которыми их соседство меркло, словно уходящий день на зыбкой границе ночи. Что ж, значит Найтону повезло с тем, что у него есть Гиллан, который сейчас соберётся и подумает за двоих!
«Скажи, в месте, откуда ты родом, все такие нахалы, или ты исключение из правил?»
А вот недовольство лорду-регенту не удалось. Объяснение с Леттис привело его в благодушное расположение, что то и дело пробивалось сквозь броню отчуждения, которую герцог поспешил на себя напялить сразу же, едва понял: во-первых, он жив, во-вторых, голос в его голове совсем не внутренний, а очень даже самостоятельный и на что-то там претендующий.
«Вообще-то я родом из Хайбрэя, так что на свой вопрос можешь ответить сам. Возможно, нахальство мы унаследовали от предков… Кстати, а что, если я твой пра-пра-правнук – вообще «пра» должно быть больше, но ты меня понял – и именно поэтому меня забросило в это тело, а не, скажем, в того старика, что так «радовался» твоему чудесному выздоровлению?!»
«Да упаси меня Создатель!!! Даже граф Девантри такого не заслужил…»
Губы – то ли Генриха, то ли Ричарда – дрогнули в усмешке, а после «правнук» поспешил заговорить: уж слишком много мыслей накопилось в его голове за время примирения супругов. Даже если кто-то считает эти мысли высшей степенью абсурда. На себя бы посмотрел для начала. Как его, такого умного и рассудительного, чуть на тот свет не отправили?.. Нет, ну а что? Разве это неправда? Если бы не Леттис – святая женщина, хоть и ведьма… Кстати, о Леттис.
- Эээ… миледи Леттис, ну, или как к Вам там обращаться? – Тихий смешок Генриха едва не сбил с мысли. Зловредный герцог мог и подсказать – как, однако вместо этого решил оставить пра-родственничка на растерзание супруги. Даже если для этого придётся пожертвовать их временно общей физиономией. Шрамы украшают мужчину, ну а царапины от ногтей Леттис потом сама же и вылечит, когда опомнится и поймёт, что заодно с тем, кто их заслуживает, пострадал и Его Светлость. - Я рад, что у вас тут всё так удачно разрешилось: и регент ожил, и враги из укрытий повылезали… Кстати, поаккуратнее с лордом-канцлером. Судя по тому, что мы о нём читали – он та ещё заноза в… кхм… в общем, поосторожнее с ним. Но это всё ваши дела, а что на счёт нас с Саммер? – Даже успев худо-бедно привыкнуть к мысли, что в теле сидящей рядом с ним женщины уживаются две души, одна из которых знакома ему с детства, Ричард всё равно чувствовал неловкость. За то, что обращается к герцогине, минуя подругу, за то, что делает это и в половину не так складно, как привыкли здешние обитатели, за поцелуй этот… Хотя, против поцелуя Гиллан как раз ничего не имел. Глупо было бы утверждать, что он не думал ни о чём подобном, приглашая Саммер на кофе. Вот только в его представлениях не было посторонних…
«И кто же это тут посторонний, позволь спросить?»
…да и чувства принадлежали лишь им. Пусть пока ещё и не столь сильные, но ведь на то требуется время, которого в их мире предостаточно. Было предостаточно. Желание вернуться обратно вдруг сделалось непреодолимым. Приключения – приключениями, но как бы за их авантюрным блеском не упустить нечто, что в тысячу крат важнее любых побед и интриг, какими бы захватывающими и удачными не оказались и те, и другие.
- Как нам вернуться домой?
Хороший вопрос. Вот только неясно, кто и кому его задаёт. Не смотря на ощущение, владевшее Ричардом всего пару ударов сердца тому назад, теперь он не был уверен, что и впрямь готов сжать в руке заветный обратный билет. Дома всё было знакомо и привычно, а ещё там бы это самое всё пошло своим чередом. А это значит и неудачное свидание, и скучная практика, и «просто друзья»… Интересно, как Генриху и Леттис досталось такое чувство? Что они сделали для того, чтобы его заполучить притом, что брак лорда-регента и леди Гвиннбрайр, как и абсолютное большинство других браков пятнадцатого столетия, был заключён по расчёту? Наверное, они даже увиделись впервые уже по пути к алтарю…
«Нет.»
«Что «нет»?»
«Мы увиделись немного раньше. Примерно за месяц до свадьбы.»
«О, ну это, конечно же, очень меняет дело!»
«Да.»
«Что «да»?.»
«Меняет. Ты и не представляешь себе, насколько.»
- Саммер, – ладонь Ричарда накрыла руку, лежащую поверх покрывала. Хотелось бы верить, что эта рука и впрямь сейчас принадлежит ей, как и глаза, с которыми Гиллан отважился встретиться взглядом. - Ты хочешь домой? Или… погостим ещё немного?
«Да уж… Пожалуй, даже среди нахалов ты – исключение из любых правил!»
«Спасибо, дедуля!..»
«Ну вот. Я же говорил.»
Почудилось, или Его Светлость, словно нечёткое отражение в зеркале, и впрямь безнадёжно махнул рукой?..
[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]

[NIC]Richard Gillan[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]
Когда Леттис назвала его милордом, мысленно фыркнули оба. И новоиспечённый «милорд Ричард», и Генрих, которого ответ супруги позабавил едва ли не больше, чем колкость или острота. То, что Леттис была нежной с ним самим, не подразумевало, что её учтивость распространится и на пришельцев…
«А не должна была? Обычно благородные леди на людей бросаются?»
…однако же она, похоже, распространилась. И не только на девушку, но и на Ричарда, которого уж скорее следовало бы назвать «выскочкой»…
«Полегче на поворотах!»
…а не «милордом». А ещё – удивительно нелогичным созданием. Какие повороты? Он ведь лежит.
«Ну ты и… ладно, забудь. Всё равно не поймёшь.»
- Не за что, – благодарность Леттис Фосселер сбивала с толку, однако почему бы и нет? Если леди-ведьма…
«Попридержи язык, мальчишка!»
…считает себя ему за что-то обязанной, то это, вроде, и не плохо. - О Девантри? Ну, разумеется, известно. Не так много, правда, но всё же… Хитрый, изворотливый, расчетливый – одним словом, настоящий политик. А ещё о нём говорили, будто бы он, как никто, разбирается в ядах. Но это не наши учёные, а ваши современники! Наши учёные так и не доказали того, что канцлер был отравителем. Правда и не опровергли, но…
«…какая разница? С меня доказательств хватит. А что твои книжки говорят о том, как именно я его казню?»
«Чего?! За что?!!»
«Попытки меня убить – мало? Кстати, и тебе есть, за что «благодарить» моего доброго дядюшку, или же нет?»
«Нет. То есть да. То есть… Да подумай ты своей тыквой – ну, или что там у тебя вместо головы? – нельзя его казнить!»
«Вот как? И твоё мнение должно представлять для меня ценность потому что… ?»
«Потому, что этого не было! В смысле, в той истории, которую я изучал.»
«Понимаю. А о моей смерти там что-нибудь было?»
«Ну разумеется! Или ты считаешь себя бессмертным?»
«Вовсе нет. Сейчас одна тысяча четыреста сорок четвёртый, середина лета. В твоих книжках указана именно эта дата моей смерти?»
А вот на это ответа у Ричарда не нашлось. Догадливый герцог был прав, и прав настолько, что крыть было попросту нечем. Генрих Найтон, лорд-регент Хельма должен был умереть сегодня. И причём именно так, как и собирался: от яда, составленного руками неизвестного отравителя. Учёные до сих пор спорят, стал ли молодой герцог жертвой своего «доброго дядюшки», или смерть пришла к нему со стороны мятежного запада. Не суть важно. Главное, он должен был умереть. Но не умер. Пока.
Увлёкшись своими рассуждениями, Ричард едва не пропустил мимо ушей слова Саммер. Леттис, к слову, так ничего и не ответила. Возможно, следовало подумать о причинах, вот только Ричарду было не до них, а доверие Генриха к миледи Леттис, похоже, не знало границ.
«Я бы хотела остаться.»
Ричард Гиллан никогда не был трусом, однако произнести это вслух не отважился бы, хоть и чувствовал почти тоже самое. Когда ещё доведётся прикоснуться к истории, вдохнуть её запах, ничуть не похожий на книжную пыль с пожелтевших страниц, и взглянуть в глаза людям, которые, собственно, эту историю творили? Главное, самим ни во что не вляпаться! А, впрочем, возможно именно за этим судьба и отправила их в прошлое? Знать бы ещё, где эта дама припрятала обратные билеты…
Однако же Ричард Гиллан не был бы собой, если бы позволил практичности – оборотной стороне монеты, которой принято платить за приключение – надолго занять себя, а то и повергнуть в уныние. Губы расплылись в улыбке (Генрих мысленно закатил глаза), а сам Ричард поудобнее устроился на подушке.
- Уговорили. Остаёмся! – С зашкаливающей самоуверенностью заявил он, беззастенчиво любуясь Саммер. Как всё же ей шёл этот образ! Замысловатая причёска, тяжёлые серьги, платье это, словно сошедшее со старинных гравюр…
«А тебе не кажется, что ты перегибаешь палку, «милорд Ричард»?» – Вкрадчиво поинтересовался Его Светлость, честно стараясь обратить ревность шуткой.
Однако стоило ему напомнить о себе, как всю весёлость Ричарда будто рукой сняло. Генрих Найтон должен был умереть в июле злосчастного одна тысяча четыреста сорок четвёртого – более точной даты Ричард, как не старался, припомнить не мог. То ли это проделки его памяти, то ли учёных, что не сумели выудить из летописей день, когда герцог Хайбрэй отправился к праотцам… Но так ли это важно? Июль ведь ещё не закончился.
«Ты боишься?» – Вопреки ожиданиям, в голосе герцога не было и тени насмешки. Лишь усталость. Зато – много.
«А ты разве нет?» – У Ричарда разом пропало желание соревноваться с Генрихом в остроумии. Да и строить из себя героя… Нет, он, конечно, постарается, но лишь для того, чтобы не ударить в грязь лицом перед Саммер (в смысле, ещё больше, чем уже). Но притворятся перед Генрихом – всё равно, что пытаться обмануть отражение: мало того, что безнадёжно, так ещё и со стороны смотрится донельзя глупо.
«Боюсь. Но не за себя. За Леттис. За наших детей. За Эдуарда и Эделайн. За тех, кто мне дорог, и за тех, чья верность мне может стоить им жизни. Именно поэтому умирать и страшно.»
«Да погоди ты, может ты ещё и не умрёшь… Мы не умрём.»
«Благодарю за заботу. Я и сам не намерен сдаваться без боя, но… что на этот счёт говорят твои книжки?»
«Да мало ли что они говорят? Кстати, о неудачном покушении в них ни слова!»
«Забавно.»
«Что? То, что ты чуть не дал дуба?»
«Что я сделал? Впрочем, кажется, понял. Не это. А ты. Твоя речь. Наши беседы – явный признак помутнения рассудка, если бы я не знал наверняка о том, что в деле замешана магия. И будущее – столь далёкое, чтобы я хоть раз задумывался о нём прежде. »
Между тем, у дам, которые больше не шныряли по чужой голове (во всяком случае, оба обитателя этой самой головы с не самыми весёлыми мыслями очень на это надеялись), созрел план в их собственной. И план этот предполагал прогулку, которую едва не сорвала Саммер, чей настрой первооткрывателя отчего-то дал сбой. С одной стороны её забота не могла быть неприятной, но с другой… знать бы, о ком именно она заботится. О недотравленном герцоге? Или всё же о лучшей его половине, коей Ричард беззастенчиво полагал себя? Генриха в свою очередь задели её слова об опасности, которой Его Немощная Светлость может подвергнуться в коридорах собственного замка, причём задели столь сильно, что он даже нахальство Гиллана оставил без ответа, занявшись подбором слов, какими следует объяснить леди её неправоту. По мнению герцога, ещё недавно не способного пошевелить рукой, он уже вполне пришёл в себя для походов в библиотеку, пусть бы даже и идти пришлось, опираясь о стену.
К счастью, доказывать не пришлось. Руки Леттис, ставшие вдруг необычайно горячими, коснулись его груди, а после Генрих почувствовал, как вместе со словами, слетевшими с губ его леди, с кончиков её пальцев сорвалась сила, в считанные мгновения наполняя собой его тело, словно вода, прорвавшая плотину. Чуть заметная улыбка тронула губы герцога, стоило ему всего лишь подняться на ноги. Какая малость!, вот только совсем недавно Генриху казалось, что даже на неё он более не способен. Поравнявшись с Леттис и переплетя свои с её пальцами (лорду-регенту досталась правая рука, потому как магия уже облюбовала левую), он улыбнулся увереннее, а в глазах вспыхнула прежняя решимость, под знамёнами которой Его Светлость привык жить. 
- Согласен, – шёпот смешался с поцелуем в висок и ароматом её волос. - И, если мне не изменяет память, я сказал тебе об этом ещё в тот день, когда наши руки связали одной лентой.
А ведь и в самом деле. Окажись леди Леттис Фосселер даже не ведьмой, а чёртом с рогами и копытами, он всё равно ответил бы так же. Главное, что и ведьма, и чёрт оставались его женой, его любимой…
«Слушай, я правда не хочу быть тем засранцем, который смеётся над трогательными моментами, когда весь зал рыдает в три ручья, но, может, пойдём уже?»
Засранец… Слово-то какое! Верное.

Тоннель ложился под ноги, словно сам собою. Похоже, и Его, и Её Светлость не редко пользовались им прежде. Интересно, для чего?
«Не твоё дело.»
«Я так и понял. Ну ты-то по фавориткам шатался, а Леттис… Эй!»
Пожалуй, споткнуться, с любопытством таращась по сторонам, но уж никак не под ноги, Ричард мог и сам, однако интуиция подсказывала, что без Генриха не обошлось. И даже боль в ушибленном локте, которым Гиллан зацепился на выступ, его не остановила.
«Боль? Это?! Не смеши меня.»
«Ну да. Точно. Ты же у нас рыцарь! Всё, что можно, тебе уже и так на этих ваших турнирах отбили!»
«А тебе – нет. Но я могу это исправить.»
«Как? Морду мне набьёшь перед зеркалом?..»
«Хм… Звучит заманчиво. Судя по всему, били тебя редко, а недостаток чего-либо не идёт на пользу, как и переизбыток.»
«Дремучее средневековье!»
«Наглый, бесстыжий тип.»
«Стоп. А почему это я бесстыжий?»
«Потому, что она – моя жена. Даже, если в её теле и гостит твоя подруга.»
«Ах вот оно что? Ну, извини. Правда, если не хочешь, чтобы я на неё смотрел, тебе придётся сделать то же самое. А ты ведь не сможешь – ты же её глазами пожираешь!»
«Жаль.»
«Чего «жаль»?»
«Того, что в библиотеке нету зеркала.»
За подобными перебранками извилистый путь сжался до нескольких ударов сердца, и вот уже рука герцога привычно нашла на стене рычаг. Одна из резных панелей бесшумно отошла в сторону, являя взору полуночников… Нет, Ричард ожидал чего-то подобного, поскольку его сосед по лорду-регенту прекрасно представлял себе королевскую библиотеку. Но представлять и увидеть своими глазами – совсем не одно и то же. Всё равно, что смотреть на фото, а после оказаться в том самом месте, где оно было сделано.
Огромное помещение, в котором очутились Ричард и Саммер, было залито лунным светом. И везде, докуда хватало взгляда, возвышались шкафы с фолиантами, каждый из которых спустя несколько веков станет огромной редкостью и безусловной ценностью, даже если его обложка будет лишена золотых украшений и россыпи драгоценных камней. За возможность оказаться в подобной «сокровищнице» любой учёный без колебаний продаст душу. Причём не только свою, но и всего вверенного ему потока студентов.
- Что мы ищем? – Между тем полюбопытствовал Генрих, на которого всё это великолепие не произвело ровным счётом никакого эффекта. Вот уж точно – дремучее средневековье! - Тебе нужна помощь? – Обратился он к Леттис, старательно игнорируя заверения Гиллана о том, что она и сама всё прекрасно отыщет – не впервой ведь! Ну а он пока просто обязан взглянуть на несколько томов. Вот на этот, к примеру. И на тот. И ещё на соседний.
«В общем, ты как хочешь, но мы отсюда никуда не пойдём.»
«Вообще?..»
Насмешка в голосе Генриха покоробила энтузиазм молодого историка, ну как тут не ответить тем же?
«Нет. Только до конца месяца.»
«Ну ты и…»
«Взаимно.»

Кажется, Леттис и впрямь знала, что делала, и Генрих, решивший не навязываться со своей помощью, пока ему в руки и впрямь не всучили покрытый пылью том и не велели прочесть его до рассвета, заметно заскучал… Вернее, заскучал бы, не будь у него компании лет этак на семьсот моложе. Гиллан чувствовал себя, словно ребёнок, оставшийся один в запертой кондитерской, когда вроде бы и надо переживать о том, что потерялся, но времени на это остаётся всего ничего, потому как непременно надо попробовать вон то, откусить вон от этого, ну а то здоровое – украшенное глазурью и цукатами – сожрать целиком, даже если назавтра будет плохо. Вот Ричард и жра… пользовался случаем, засовывая нос то в один исторический документ, то в другой, и жалея только о том, что вряд ли получится одолжить у герцога Хайбрэй цифровой фотоаппарат или хотя бы мобильник с более-менее пристойной камерой.
«Что такое «камера»? – Кажется, лорд-регент заскучал окончательно, раз уж решился докучать занятому человеку пустыми вопросами. - Занятому?.. Ну-ну.»
«Отстань. Я и правда занят. Или Твоя Светлость считает занятием только избиение соломенного чучела на заднем дворе?»
«Вообще-то, не только чучела. Но твой сарказм я уловил.»
«Не может быть!»
«Может. К твоему сведению, меня обучали истории, литературе, математике и картографии лучшие учителя моего времени.»
«Тогда почему бы тебе не помолчать и не позволить и мне обзавестись кое-каким багажом?»
«Хочешь сказать, спустя половину тысячелетия науки не продвинулись ни на шаг?»
«Конечно, продвинулись. Иначе ты бы и сам знал, что такое «камера».»
«Ну вот. Так зачем тебе устаревшие знания?»
«Затем, что в моём мире я изучаю историю, а не картографию и соломенных чучел.»
«Дались же тебе эти чучела!.. А зачем?»
«Что «зачем»?»
«История – это прошлое. Зачем изучать прошлое, когда можно жить настоящим и творить будущее своими руками?»
К счастью, вопрос герцогини прервал дискуссию на самом неудобном месте, избавив Ричарда от необходимости что огрызаться, что отвечать. Нет, на худой конец у Гиллана был заготовлен шаблон вроде «затем, чтобы не повторять ошибок прошлого», однако беда была в том, что истинного ответа он не знал и сам. Почему история? Почему не медицина, ни театр, ни финансы, ни одна из сотен других развилок, на которые щедр Хельм его времени? Выбери он любую из них, и сейчас был бы себе дома, проводил время с друзьями, путешествовал, готовился к экзаменам… и мог больше никогда не повстречать Саммер, продолжая неосознанно скучать по ней, как и прежде.
«Нам нужен специалист по некромантии. У тебя есть подходящие кандидатуры, которым можно доверять?»
Нет, разумеется, Ричард знал о том, что умение озадачивать у женщин в крови, но у всего же должны быть свои пределы! Наверное.
- У меня – нет, – ошарашено отрапортовал он. - У Генриха, надо полагать, тоже. - «Всё верно. Я даже не уверен, что вполне понимаю, о чём…» - Хотя, нет, кажется, у него как раз есть. И это Вы, миледи.
Ответом Гиллану стала тишина, разом сделавшаяся вязкой, словно больничное желе. И хоть она мало походила на одобрительное нежелание перебивать докладчика на полуслове, Ричард продолжил свою мысль. Как минимум потому, что в противном случае его попросту убили бы прямо здесь и сейчас, даже не взирая на риск попортить дорогую шкурку вернувшегося с того света лорда-регента.
- Подумайте сами: именно Вы и никто иной вернули герцога к жизни. Будь у леди Леттис возможность делегировать эту работу кому-то, кому она могла доверять, разве бы она так не поступила? Значит, либо специалистов не нашлось, либо среди них не было ни одного, заслуживающего доверия. Ну а раз так, разве можно начинать доверять кому-то из них теперь?
«А мальчишка не дурак… Со всем произошедшим придётся разбираться самим.»
«Я вообще-то всё слышу!»
«Ну тогда «пожалуйста».»
«Пожа… и за что, интересно, я должен быть тебе благодарен?!»
«За грубую лесть.»
Однако ответить любезностью на любезность Ричард не успел, на сей раз виной этому вновь стало вмешательство извне. Но уже не Леттис и даже не Саммер, а кого-то третьего. Дверь – не та, через которую пришли герцог, герцогиня и их гости, а парадная, через которую в библиотеку обычно и приходили за знаниями или за уединением – чуть слышно скрипнула, пропуская кого-то внутрь. Насторожившись, словно хорошо обученная гончая, Генрих обернулся на звук, а после в несколько шагов преодолев расстояние до Её Светлости (причём сделав это на зависть бесшумно в то время, как с Ричарда сталось бы уронить по дороге парочку томов), увлёк Леттис вглубь стеллажей, жестом велев ей молчать. Ещё мгновение, и все четверо (что-то подсказывало Ричарду, что не он один проникся важностью момента) затаились в тени уходящих вверх книжных полок.
- Ваше Сиятельство, клянусь Вам, я не знаю, как так вышло! – Испуганный мужской голос звучал на несколько тонов выше обычного. Кажется, ещё немного, и говорящий скатится до скулежа. - Он был мёртв, Создателем клянусь, мертвее не бывает! Яд подействовал точно так, как ему и полагалось!
- Замолчи. – В противовес первому второй голос был холоден, словно озеро, скованное льдом, и столь же спокоен. - Не знаю как, но теперь он жив. Чему все мы несказанно рады…
- Но?!
- Я сказал: рады. Ты ошибся. И завтра ты признаешь свою ошибку…
- Но я не ошибся, Ваше Сиятельство! Я дал ему тот самый яд, который Вы…
- Ты замолчишь или нет? – В голосе Его Сиятельства (даже Ричард узнал его, Генрих же и вовсе до боли сжал кулаки) прорезались нотки раздражения. Словно бы трещина прошла по поверхности льда, нарушая его величественную целостность. Но лишь на мгновение, после чего мороз сгладил изъяны. - Повторяю ещё раз: ты ошибся, когда объявил Его Светлость мёртвым. Но все мы очень счастливы, что эта ошибка не имела ужасающих последствий.
- Последствий?
- Последствий.
- Но какими они будут, эти последствия, милорд? Для нас с Вами?
- «Для нас с Вами»? Во-первых, никаких «нас» не существует. Во-вторых, я вообще тут не причём. Ну а в-третьих… скажи, что мне передать твоей маленькой Лауре, когда она спросит об отце?
Молчание, воцарившееся в библиотеке, казалось, можно было резать ножом. Герцог в своём укрытии держался уже из последних сил, и Ричарду пришлось приложить немало усилий, дабы побороть жгучее желание врезать кое-кому по физиономии. Желательно кулаком в латной перчатке. С шипами. А потом…
«Полегче! Мы всё равно не будем никого бить прямо сейчас. Или будем?»
«Заткнись.»
«Пожалуйста!»
- Скажите, что я очень люблю её… – Взволнованный голос разом сделался бесцветным, пустым, словно яркий воздушный шар, из которого со свистом вышел воздух.
- Пожалуй, именно так я и поступлю. Ну а ты…
- …а я признаю, что ошибся, и буду молить Его Светлость о прощении и милосердии.
- Всё верно.
- Но Вы… поклянитесь, что моя Лаура останется цела и невредима!
- Ну, конечно, она останется. Но мне не нравится твой настрой. Игра не окончена, и я не списываю тебя со счетов. И Берджена – тоже. Ты меня понял?
- Да, Ваше Сиятельство.
- Что ж, тогда ступай. И передай Берджену заглянуть ко мне завтра. Помни: всё, что не делается, это для блага Хельма.
Спустя несколько мгновений дверь за пришельцами скрипнула в другой раз, оставляя после себя нетронутую тишину. А ещё горечь. Настолько сильную, что перехватывало дыхание. Для блага Хельма? Вот даже как? [NIC]Richard Gillan[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2f7GC.png[/AVA]