Темна была ночь и по-зимнему холодна. Настойчивый однотонный шум леса вокруг замка дарил умиротворение всем обитателям баронства, казалось жизнь вокруг остановила свой бег и только звезды ярко светили на небосклоне. Кастерли погруженный в сон замер. Не спал только хозяин земель. Время пролетало для Аристана как в тумане, единым порывом унося события последних дней. Казалось, только недавно милорд Миргард появился на турнире в баронских владениях, но уже многое успело измениться. Узнав о переписке меж Марцеллусом и братом, Эрвин явно не обрадовалась. Не сменил ее молчаливый гнев на милость и факт того, что Аристан после ночи размышлений все же категорически отказал Миргарду в помолвке с сестрой. Отпускать Эрвин с его ведьмачьей тайной далеко от замка и владений, он был не готов, но и совсем не рассчитывал барон на то, что обида ведьмы затянется на долгие-долгие дни. Дильвейны обретшие казалось в друг друге опору, в одно мгновение потеряли нить душевной связи. Не было меж ними больше теплоты.
Но и встречались родственники не так уж часто. Формальные ужины, прием гостей, хозяйственные дела. На фоне нарастающей возможности гражданской войны в Моргарде, Аристан больше был поглощен постоянными встречами и политической перепиской. Нужно было срочно упрочить свое положение и предугадать, каким будет исход столкновения. Переписка с Рослин и Овейном зашла в тупик. Они не закончили переговоры как враги, но и друзьями не стали. Амбиции и возможность стать графом прельщали молодого барона меньше, чем истинная преданность королю и фамильному гербу. Чаши весов качнулись в сторону короны, и отчасти сыграло свою роль и повышенное теперь к нему внимание Мирцеллам, как он думал, в связи с отказом в свадьбе. Становиться предателем Аристан не стал. По крайней мере пока.
Эрвин же… Эрвин молчала. Дильвейн ожидал от своей сестры всего что угодно: огненных и смертоносных проклятий, летящих в его голову предметов, подпаленный до основания Кастерли, возможно и слова благодарности; но вместо этого на его голову упало уничижающее молчание. Не такое, как в ночи, дарящее спокойствие и уверенность, а опасная тишина, как перед прыжком волка людоеда. И это давило гораздо больше пятифутовой глыбы на плечах.  Не о таком накале страстей думал Молодой Сокол, когда предложил Вине переехать обратно в замок, и не имел ничего дурного на уме, начиная переписку с лордом Миргардом. Аристан считал, что в условиях нарастающей борьбы у самых ворот столицы, его дружественные отношения с Тиндейлами и тайная переписка, а теперь еще и неповиновение королевской воле, могут оказаться костью в горле Мирцеллов, за которые можно поплатиться и головой. На какие то мгновения, он действительно думал, что стоит спрятать Эрвин у всех на виду, где не будут искать. Взять и согласиться на брак. Ведь трудно рассмотреть ведьму у себя под носом, когда ты упорно глядишь вдаль в ожидании врага и в поисках предателей. Но Дильвейн не рисковал, только не сестрой, только не сейчас. Нужно было держаться вместе и думать, каким будет их следующий шаг. Оставалось только попробовать убедить в своих благих намерениях, вылившихся в переписку с Миргардом, саму Эрвин. Но это трудно будет сделать, когда между ними образовалась такая бездонная пропасть молчания.
Аристан ворочался в постели уже битый час. Бесполезно. Сон упорно ускользал из сознания. В последние недели он часто просыпался в поту, а иногда даже, считая, что спит, он чувствовал, как невольно видит мир чужими звериными глазами. Дремавшая магия, долгое время им подавляемая, теперь не хотела быть подконтрольной, вырываясь на свободу в самый непредсказуемый момент. Но поговорить о даре и возникших с ним проблемам он мог только с Виной, остальные носители магии либо были сожжены, либо гнили давно в могилах. А с этим возникали сложности. Неудивительно, что вкупе с ощущением беды на пороге и неуверенностью в завтрашнем дне приходила и бессонница. В тишине замка, его хозяин не нашел ничего лучше, чем выйти из своих покоев и прогуляться по Кастерли в одиночестве.
Погруженный в свои думы, барон по гулким коридорам пришел в кухню. Прислуга, утомленная суматохой последних дней, спала как убитая в соседних комнатах. Но встретила Аристана далеко не тишина. Собственная сестра, такая же надменно молчаливая и меж тем родная волею судеб оказалась в этом же месте в полночный час. Свела ли их Мать-Защитница или же простой случай, тем не менее они впервые оказались вместе без присутствия чужих ушей. Барон кивнул на сухое приветствие Вины. Возникло неловкое тягучее молчание. Никто из них не хотел начинать диалог, но никто и не сделал шаг к выходу. Капали одна за другой секунды или минуты, кто знает, как долго прошло времени прежде, чем Эрвин попыталась уйти.
– Постой. – командным тоном со стальными нотами в голосе сказал Аристан. Чтобы исключить возможность дальнейшего бегства, барон взял Вину за предплечье, не разворачивая к себе. Он медлил, подбирая слова. - Так больше не может продолжаться, Эрвин. Твое молчание убивает меня. Прекрати.
Тяжелый должно быть им предстоит разговор. Если конечно сестра сумеет засунуть свою гордость куда подальше и откажется от перспективы наказывать Аристана молчанием.
- Со дня приезда Марцеллуса, ты едва сказала мне пару слов. Не спросила, что было в письмах. Почему я писал ему о тебе. Ты была отреченной, и сама не своей. Что с тобой, сестра?

Все надежды на мирный исход и спокойный ночной разговор рухнули в один момент, стоило только заглянуть в глаза моргардской ведьмы. Бездонные темные очи Эрвин не сулили никому пощады, даже родному брату. Помещение было наэлектризовано от возникшего напряжения. Вина могла скинуть руку брата, уйти, не сказав ни слова, а на рассвете вместе с мужем покинуть территории баронства. Но она выбрала диалог. Означало ли это шаг к примирению? Отнюдь. Но и молчаливая пытка, наконец, закончилась с первыми не наигранными на публику словами.
- Мне не страшно Эрвин. Гораздо тяжелее терять тебя не по своей воле. Отпускать тебя в злобе и отчаянье далеко от Кастерли. Закрытую и уязвленную. – он высвободил руку сестры, давая ей возможности для маневра. Деревьев и в особенности дубов поблизости не было, но не похоже, что Эрвин собиралась так просто это закончить простым деревоприкладством. - Ты не убила бы лорда Миргарда, не ври. Ты не настолько глупа и между вами явно что-то есть. Измученный бессонницей Аристан был практически не в силах спорить. Темные круги под глазами было не скрыть, а хриплый, хотя и командный голос, периодически срывался.  - Я не хотел от тебя избавиться, я хотел лишь защитить, Ви.. – он попытался назвать сестру ее ласковым прозвищем, однако, увидев ответный холод во взгляде, осекся. – Эрвин.Возможно, ты не видишь всей картины, что творится сейчас за стенами замка. Не знаешь, что случится через считанные дни. Но я никогда не пытался от тебя избавиться, и ни разу не пожалел о решении пригласить тебя в Кастерли. Не знаю, правда, жалеешь ли ты.
Даже видя насколько чужими друг другу они стали за короткий промежуток времени, Аристан бы не поступил иначе. Отмотай сейчас по воле судеб Отец Создатель дату на несколько лет назад, молодой барон все также попытался вернуть сестру в свой замок, все также бы старался ее спасти, сберечь, вернуть  в родной теплый дом. Дильвейн ни на секунду не пожалел о своем решении в ту ночь. Даже несмотря на вечные препирательства, неумение друг друга слушать и зашкаливающее родовое упрямство, годы с Эрвин были лучшими в его жизни. Аристан до конца хотел верить, что на фоне угрожающих проблем, стоящих на пороге их родового замка, он сделал все-таки верное решение, разговаривая с Миргардом, даже не зная, к чему приведет их переписка. В конце концов, он же отказал! Аристан тщательно все взвешивал, зная, что в любом случае его решение выйдет ему боком.
И что теперь сделать? Раскаяться? Признаться? Сказать все на чистоту? Что недалек тот час, когда ее брат будет висеть мешком в петле или сгорит заживо в предсмертной агонии? Выдержала бы Эрвин такое зрелище, кто знает. Лорд Кастерли ошибся, даже начиная переписку с Тиндейлами, когда пошел на поводу амбиций. Он остался верен Мирцеллам, но доказать это обычным словом, зная как кончили бароны замешанные в поддельных письмах очернявших королеву Мод; было весьма сложно. Да, Аристан в итоге выбрал корону, но цинично использовав сестру и ее ухажера. Использовав переписку с Миргардом, как возможность прикрыть свою задницу. Он же отказал, женщина, отказал! За что ты мучаешь брата?
Вина, без сомнений, уже тысячу раз сравнила Аристана с их отцом, находила фамильное сходство и проклинала, что согласилась вернуться в Кастерли.  Дильвейн чувствовал свою вину необыкновенно остро, но не мог выразить все, что у него лежало на душе уже почти полгода.
- У меня не было выбора, Эрвин. Правда, клянусь Отцом Создателем. Можешь уничтожать меня взглядом снова и снова, проклинать и ненавидеть. Пускай. Это проще принять. – разведенные руки, жест проигравшего, въевшийся в его сознание уже в который раз. Он не готов проигрывать кровавый бой на ристалище, но каждый раз сталкиваясь с сестрой, не мог удержаться от того, чтобы не признать свое поражение. 
- Знаешь что было в этих письмах? Я все таки тебе скажу. Милорд Миргард тепло о тебе отзывался. О твоих способностях, манерах и умениях. О характере, который, прости господи, Эрвин, далеко не каждому лорду по силе принять. Он Мирцелл, а значит, способен на гораздо больше, чем я, и отказывать ему глупо. Я не знал, что это приведет к помолвке и приказам короля. Я струсил. Усталая улыбка на губах, вспоминая длинные пергаменты, что гонцы упорно несли от лорда Кингсбриджа. Аристан бросил охоту ради нее под вымышленным предлогом, подставив себя лишний раз под удар и став мишенью для неудобных вопросов и подозрения короны. И все ради сестры. Ты можешь меня ненавидеть и твое право уехать из Кастерли. Но расставаться врагами я с тобой не хочу. 
Пойми же, черт тебя дери! Вина! Я все делаю только для тебя. Внутренний крик так и не вырвался наружу.

Казалось терпение Эрвин, как струна лютни не выдержавшая напряжения от долгой игры, в итоге лопнуло, и все, что копилось в душе у сестры барона, вылилось единым потоком на Аристана. Сыпались обвинения, наигранные смешки, отчаянные издевательства. Усталый и вымотанный барон не знал, что и ответить. До тех пор пока не зазвучали слова о Тиндейлах.  Горькие для Аристана слова.  Он сжал кулаки настолько сильно, что костяшки пальцев побелели.  Она следила за мной. За действиями. За гонцами. Пожалуй,  впервые Аристан посмотрел на свою сестру как на совершенно неизвестного ему человека. Это создание, со зловещим хохотом и сочащейся ненавистью было пугающим. Барон не боялся за свою жизнь, отнюдь. Сквозь пелену ненависти и ярости Эрвин он теперь совершенно не мог разглядеть ни девочки, с которой они весело резвились и устраивали шалости, ни той смешливой и одновременно сильной девушки, что он подобрал у дороги на Аллей. Была лишь ведьма. Как из сказок старых нянюшек и пропагандистских речевок церковников, страшная в своей злобе, мстительная и коварная. Гроза всех детей. Первое желание было плюнуть, прекратить разговор и позволить Эрвин исходиться в своей ненависти и уехать подальше из Кастерли. Но разум и многотонная усталость взяла свое. Он с трудом подавил гнев в себе.
– Ты… Какого дьявола. –  тяжело дыша негромко сказал Аристан, прямо в глаза смотря тому созданию, что сейчас умело притворялось его сестрой. Хотя ярость отступила, неприятное удивление на лице было не скрыть. - Все это время, я думал, что вернул Вину домой. Свою сестру. А ты только и продолжаешь делать, что шпионить и убегать в свой ковен. За моей чертовой спиной. Может будем заодно убивать слуг Кастерли, а? Если могла проследить и Эрвин, значит, смогли бы запросто и королевские наемники. Все его планы пошли бы к дьяволу под хвост. А сестра только и делала что хохотала. Над ним, над попытками все уладить, над стараниями быть хорошим братом и бароном. Вина смеялась.    О, я воспринимаю тебя всерьез. Как никогда раньше. Я доверял тебе больше чем кому-либо, дал свободу ходить, куда ты хочешь и когда хочешь.  – уже практически шепотом сказал барон. Видимо зря. – Ты предпочла использовать это время на ложь, на обман. Я был плохим братом. Слепым и глупым.
Лорд Кастерли хорошо помнил, как неожиданно получил от Миргарда первое письмо, пропитанное официальными обращениями и знаками вежливости. Переписка была долгой, Аристан колебался в самом начале взвешивая очевидные намеки лорда Кингсбриджа. Он не посвятил ни советников, ни саму сестру поддавшись вечному желанию все спрятать и позже самостоятельно принять решение. Очевидное решение об отказе в браке. Даже яркие слова его не убеждали, он хотел прекратить все попытки Миргарда по налаживанию связей меж их семьями, до тех пор, пока на горизонте не появились Тиндейлы. Дильвейн был давно дружен с Ланцелотом и навещал их моргардские территории с визитами. Парадоксально, но если бы не Эрвин и ее вечное недовольство Мирцеллами истребляющими ведьм, Аристан бы и не помыслил об измене. Когда коварная мысль уже окончательно закралась в сознание, барон Кастерли понял во что влип по своей собственной глупости. И начал судорожно карабкаться из болота, пока оно не засосало его, Эрвин и все баронство в придачу. Но одним промахом дело не закончилось. Приехав из Ноттингема, где ему представили планы Тиндейлов по свержению короля, Аристан был практически в панике. И тут пришло очередное письмо от Миргарда. Можно сказать, что поспешность породила еще одну глупость. Но, когда Марцеллус приехал в Кастерли на турнир, трудно было не заметить, как они с Эрвин переглядывались. Как сестра невольно покраснела, а Миргард при первой возможности смотрел прямо на сестру барона. Он не собирался давать разрешение на брак, отнюдь. Не сейчас, когда война стоит на пороге, а Эрвин с ее ведьмачьим даром нужно было прятать с особой осторожностью. Дильвейн балансировал на грани обрыва, пытаясь сохранить хорошие отношения и с короной и с сестрой, разрешив Миргарду ухаживать за Эрвин. Но этот ночной разговор… Он буквально выбивал почву из-под ног у молодого барона и, казалось, он уже летит вниз в пропасть. 
Она не понимала, насколько важно не перечить короне в казалось мелких делах. Он же знал это по опыту и из рассказов его собственных советников. Для кого-то лишь разрешение, для другого прямой приказ к действию.
Практически не удивленный тем, что Эрвин и Марцеллус знают друг друга давно, но все равно оскорбленный тем, что его как всегда не посвятили, Аристан молчал, слушая, чем же кончится рассказ Вины. Молодого барона как обухом по голове ударили. Лучше бы Эрвин прирезала его в тот момент, чем говорила такие острые для брата слова. Было неприятно все это слышать, не скрою. Все твои попытки пошли прахом, а благие намерения привели лишь к злым последствиям. Ошибка за ошибкой. Глупость за глупостью. В погоне за безопасностью Эрвин и амбициями, Аристан ухитрился развалить единственное, что ему было ценно – отношения с сестрой.  Дильвейн в повисшей тишине долго не мог ничего вымолвить. Затем принял решение, единственно верное, как он думал.
Оперевшись на стол, и отвернувшись от сестры, он с хрипотцой сказал. –Извини, Эрвин. Всю сознательную жизнь я был один. Один. И… – как же ему было тяжело признаться в своей слабости.  привык полагаться только на самого себя. Я старался быть как отец. Даже не так. Быть лучше чем отец. Ты помнишь, как он относился к матери, к тебе. Как к своим сокровищам, как к самому лучшему, что было в Кастерли. – по крайней мере, именно так запомнил пыткий мальчишечий ум. Идеальная семья ни дать ни взять.  - Он говорил, береги Аристан мать и сестру. Всегда. Я думал, что делаю правильно. – барон истощенно улыбнулся. Казалось еще минута и руки Аристана прогнутся под тяжестью тела, а сознание в который раз отключится. - Я неправ. Извини, Вина. Скажи мне сейчас, что ты хочешь. Ты все еще можешь уехать  обратно в деревню, где мы встретились, если таково твое желание. Еще не поздно…
Тут на пороге кухни появилась маленькая фигура, заспанно трущая глаза. Черт, только этого сейчас не хватало, Эруин. Когда новость о том, что служанка вот-вот родит от сына барона, разнеслась по замку, Дарелл Дильвейн был в ярости. Он рвал и метал, проклиная девушку, не принявшую вовремя нужные травы. Первая его эмоция за долгое время. Аристан тогда впервые настоял на своем, не дав обидеть и девушку и его будущего ребенка. То ли решительность молодого лорда взяла свое, то ли Дарелл уже был не в состоянии спорить, но служанка избежала участи выгнанной из баронства, а сын Аристана остался жив вместо того чтобы гнить в канаве. Молодой Сокол даже не сомневался тогда в том, как назвать внебрачное чадо. Эруин. В честь погибшей, как он думал, сестры.   
- Эруин, сынок, иди в постель.  - все плыло перед глазами и силы Аристана окончательно покидали. Последнее, что он увидел, как мальчик прижался к ноге Эрвин. Глупый ребенок. Она тебя убить может одним ногтем. Аристан падал.

Реальность ускользала куда-то в неизвестном направлении, унося в неведомые дали кухню замка. В последнее время Аристану все труднее было различить границу между действительностью и былью. Снится ли барону его собственный сын или действительно Эруин зашел на кухню? Барон так и не понял до конца, пока его бесчувственное тело упрямо летело на пол. Может оно и к лучшему, что сын останется лишь скупой фантазией болезненного человека. Хотя Аристан никогда не признавал бастарда, обходясь при этом с мальчиком более чем благосклонно, Эруин все еще был маленьким секретом, что хранился за семью печатями в Кастерли. Даже имя мальца в замке не произносилось, а с прибытием леди Дильвейн и вовсе упускалось в разговорах у придворных слуг. Пусть он будет сном. Я сплю. 
В висках пульсировало, Аристан не мог дышать. Барон падал в бездонную яму, задыхаясь снова и снова, пока темнота не поглотила его с головой. Сквозь пелену он слышал лишь настойчивые голоса, то шептавшие ему еле слышно, то срывавшиеся на крик. Женские, мужские, детские и, кажется, даже птичий пронзительный зов – с каждой секундой становясь все громче, они в конечном итоге связались воедино в один жуткий хрип, от которого голова начала безумно раскалываться. В сознании упрямо мелькали лица, знакомые образы, мать, отец;  на секунду Аристан увидел Кастерли свысока, словно парил у самого небосклона. Что-то настойчиво пыталось вырваться из недр сознания и охватить победу над его мыслями. Аристану хотелось собственными руками разорвать с треском свою черепную коробку, лишь бы провидение, наконец, исчезло. Главное - вытащить из головы неведомую силу, вновь очнуться на кухне бароном, обрести контроль над своим телом и воспаленным сознанием.  Нельзя. Нельзя сдаваться. Нельзя, чтобы оно победило. Борись.
*******
Камень за камнем, деталь за деталью, возникла в темноте замковая комната. Синие гербы, богатое убранство и обширный стол за столько лет ни чуточку не изменились. Посередине стояли воины в железных латах и, склонив головы, рапортовали могучему мужчине с густой темной бородой. Шевелились их губы, но Аристан не мог расслышать и единого слова, словно оглохнув. Прорвал пелену лишь громогласный голос лорда. 
- Что значит, их не нашли?! Вы плохо ищите, Ролант. – высокий мужчина побагровел, сжимая рукоять меча. - Найдите их ценой своих никчемных жизней или я выжгу дотла весь север Моргарда, пока Анна и Эрвин не окажутся дома. Выполняй, черти тебя дери в преисподней! Живо! Сквозь злобу и громкие выкрики в глазах взрослого лорда читалось отчаянье. Солдаты ушли. Лишь мужчина стоял с кубком вина над столом, где читалась схематичная карта графства Грайншир, то и дело, стуча пальцами по деревянному покрытию. В кабинет робко вошел мальчик, уже вытянувшийся и активно хорохорящийся, но с едва видимыми следами слез на опухших глазах.   
- Мы найдем их, отец. – Аристан в беспамятстве услышал свой собственный голос. - Я могу увидеть мир глазами сокола. Птица видит гораздо дальше. Я смогу. – глупая надежда все еще теплилась в юношеском сердце.
- Это не поможет. Не смей упоминать о магии, Аристан. Картина того дня, как озеро, рябила, унося остатки фраз и действий. В калейдоскопе событий нельзя было сказать, ложные ли воспоминания или реальные. Голоса множились и отдавали эхом, заполняя кабинет отца. Дарелл Дильвейн теперь кричал. Магия убила твою мать. Волшебство, ведьмачество. Глупости. Не впускай магию к себе. Отрекись.
Озлобленное лицо лорда с пробитым арбалетным болтом виском мелькало в сознании Дильвейна. Растерянный мальчик плакал. Было мучительно больно, что-то щемило в груди и невероятно громко звучали раскаты голоса в голове. Аристана трясло, он пытался кулаками отогнать от себя призраков прошлого, но нескончаемая пытка и не собиралась заканчиваться. Сумасшествие. Он точно сошел с ума. 
А потом все внезапно затихло.
********** 
Комната растворилась, оставив Аристана в полнейшей тишине.  Вокруг была лишь белая нескончаемая безлюдная пустошь. После выкриков, от которых закладывало уши, тишина показалась неожиданным подарком. Боль отступила. Молодой барон почувствовал легкое прикосновение ко лбу. Сколько он уже здесь? Час, день, вечность?
не сопротивляйся тому, что внутри тебя. Какой знакомый голос.  – Мама?! Я рядом, я помогу тебе.    Нет, не может быть. Неужели он умер, оставив сестру, сына и баронство. Стоило ли всю жизнь гоняться за мнимой свободой и безопасностью. Играть судьбами поданных и Эрвин, строить планы на завтрашний день, когда он просто умер у себя на кухне в самом расцвете сил. По крайней мере, ему не продырявили голову как отцу, или не схватила подагра на старости лет, сидя на собственном ночном горшке. Подумаешь, помер, когда ругался с сестрой. Очень даже героическая смерть. Особенно зная, как Эрвин ловко умеет доводить до белого каления любого.   
Но умер ли барон?
В белом пространстве на его плечо приземлилась птица. Сокол. Он смотрел на Аристана своими разномастными глазами. Казалось, птица понимает все. Символ их рода был до нелепого маленьким, но меж тем гордым. Вместе с неожиданной гостьей и теплым голосом доносившимся до него, пришла, наконец, и истина. Как можно было забыть и отречься от того, что напоминало о матери? То, что дарило в детстве неописуемую радость. Барон позволил соколу войти в свой разум и тут же унесся из белой комнаты прочь в ночную мглу и тишину. Воздух наполнил легкие, руки распахнулись как крылья, барон парил. В ту секунду, в то краткое мгновение Аристан не просто находился в воздухе, он был птицей. Наконец он был поистине счастлив.

Дильвейн открыл глаза, резко сев и кашляя, все еще съедаемый лихорадкой и недавним падением. На затылке явно прощупывалась шишка.
- Эрвин? – недоуменно сказал барон, не найдя подходящих слов. Ему бы хотелось рассказать, как он воспарил, что такое полет, но магия отняла огромное количество его сил. И Аристан послушно выпил зелье, даже не спросив о содержимом. Стало легче.
- Что со мной было. Я? Ты? Сколько времени прошло – лорд Кастерли ощупывал пришибленный затылок, все еще приходя в себя. Кажется, они выясняли отношения..а потом..что было потом? Это был не голос матери. - Спасибо, ты спасла меня.

Отредактировано Aristan Dilwein (2016-06-20 17:58:25)

Первым желанием было опять отключиться. Погрузиться в царство сна, обретя, наконец, силы двигаться и говорить. Аристану было более чем противно, что сейчас могучий лорд напоминал скорее тряпичную куклу, нежели рыцаря. Стыдно быть таким беспомощным. Вторым желанием было напиться. Третьим - опять заснуть. Но… раз уж заварили кашу, придется расхлебывать, причем вместе с сестрой. В котел с гремучей смесью из их недомолвок и скрытности добавились бастард Аристана и магия в придачу, и все за одну чертову ночь.
- Значит, Эруин мне не приснился. – с горечью отрезал барон. Удивительно, что сестра довольно благосклонно отреагировала на появление такого сюрприза ростом чуть больше чем четырех футов. Вряд ли она не поняла истинное значение имени мальчика, но все-таки предпочла промолчать. Глупой слабостью, этакой прихотью со стороны молодого Аристана было назвать сына именно так, но жалеть было не о чем. Хотя, зная свою сестру, Эрвин не применит при удобном случае достать за шкирку этот секрет из шкафа Аристана. Конечно, если сегодня не последний их искренний разговор, ведь Вина не собиралась отпускать ситуацию.  Не так просто.
- Я летал, Эрвин. Я опять парил. Это чудесное чувство. – барон искренне улыбнулся. Жаль поэты не умеют летать, а трансдукты как правило скрывают себя; можно было бы такие замечательные поэмы сложить. Как животное чувство охватывает тебя целиком, как первобытные инстинкты оттачиваются в мгновение ока, как ветер щекочет твои крылья и подхватывает тебя к небесам. Скорость и свобода, которая не снилась человечеству. В детстве, он иногда мечтал навечно остаться в шкуре животного, но все сказки когда-нибудь заканчиваются.
- И слышал голос. Думал, что это был голос матушки, но это была ты, Эрвин. Ты… но почему? – Аристан поднялся на локтях, чтобы видеть глаза сестры. Он думал, что ее праведный гнев подобно наводнению, не иссякнет никогда. Но вместо того, чтобы отречься от брата, она спасла его, направляла Аристана, отогнала все эти громкие голоса в голове. Странные все-таки существа женщины, с их привязанностями, решениями, действиями. То они готовы разорвать тебя на месте, то убить гробовым молчанием, то ныряют за тобой в бездну сознания и выуживают практически с того света.
- Ты должен научиться управлять своей силой хоть немного, иначе станет только хуже.
Лорд Кастрели прекрасно помнил из нравоучений матери, что магия может выжечь человека изнутри, но почему то решил, что сможет избежать этой судьбы, отказавшись от своей ведьмачьей сущности. Не помогло. Если бы рядом не оказалась Вина… Кажется, боги были благосклонны к Дильвейну, раз послали сестру в полночный час на замковую кухню и не только для искренних и тяжелых разговоров. Даже через гнев, Эрвин ухитрилась прийти к нему на помощь.
- Да, зачем им помогать безжалостному убийце. Это скорее по твоей части. – саркастично отметил барон и покачал головой. - Ты кажется так и не поняла, зачем я преследовал ведьм. Хотя и не обязана. Но, не будем, в этой теме мы точно не найдем взаимопонимания. А магия… почти месяц. Почти месяц навязчиво врывается в мои сны. Но я же еще жив, хах. – пытаться бодриться было бесполезно, хотя Аристан все еще упрямо старался это делать, даже несмотря на то, что он сейчас был больше похож на вареную репу. Но шутки шутками, а… -Кажется, я перед тобой извинялся, да? Примостившаяся рядом Эрвин была теперь такой спокойной и домашней. Может, простила? -Похоже, мне сейчас твоя помощь нужна больше, чем тебе моя. Иронично. Хотя судя по твоим последним словам, моя помощь тебе и вовсе не нужна… Вот тебе и брат, бесполезный, как мешок козьего говна и натворивший кучу дел, пытаясь спасти всех и вся. - Я бы мог сказать тебе, что готов пожертвовать жизнью ради каждого в этом баронстве. Включая и тебя. Но это вряд ли аргумент или оправдание моим действиям. Ты привыкла полагаться на саму себя. Я же вырос как защитник, как глава семьи и следовал своему долгу и правилам. Может, я ошибался, но точно бы не сделал иначе. Хотя наш бы отец поспорил. Зачем Эрвин стремится положить себе на плечу эту ношу и нести ее в гордом одиночестве? Зачем выбирает игру в шпионские игры и уход с головой в ненависть? Вот он – ау, твой брат, рядом, лежит тут пластом на кровати. Может и не такой опытный ведьмак, но вполне состоявшийся взрослый муж, за которым стоит громадное баронство, готовое положить головы в бою за жизнь леди Дильвейн. - Также как и ты готова помочь мне, я тоже всегда рядом и рад прийти на выручку. Тебе, правда так ненавистен лорд Миргард?Неужели соврет? Какую-то связь между ними было видно и невооружённым взглядом.
Признаться честно, Аристан бы предпочел замять конфликт, перестать играть в поддавки, хотя ему было и проще признать свою вину.

Каждое ее упоминание об инквизиторах прицельно кололо прямиком в сердце, отзываясь где-то в груди, примерно там, наверно, судя по романтическим балладам и присказкам, должна была находиться совесть. Несмотря на то, что Дильвейн искренне в молодости думал, что Эрвин с матерью упокоились под крылом Отца Создателя, и все это время как верный солдат короны всего лишь четко исполнял приказы и сжигал ведьм в качестве обязанности сюзерена, нежели из-за прихоти или собственного желания, его, почему-то, все равно гложило чувство вины. Представлять даже в рамках собственной ограниченной фантазии, как Эрвин ранят, а тем более оставляют на ее теле шрамы, все эти охотники и инквизиторы, ставя единственной целью ее истребление, было отвратно. Хотелось найти каждого из посягнувших на жизнь Вины и вставить им кол по самые гланды через заднее место.   
По крайней мере, она говорит. И даже с завидной открытостью и почти без сарказма. Уже весомое достижение. Для этого всего лишь нужно было отключиться и попытаться покинуть бренный мир через сжигающую тебя изнутри магию. Так – пустячок.
- Не бойся, Эрвин. Тебе ничто не угрожает. По крайней мере, пока. – честно сказал Аристан на признание сестры о слабости в отношении дома и семьи. Ему было приятно, что за время, которое они провели вместе, разъезжая по турнирам и принимая гостей в Кастерли, сестра разделила его любовь к родным территориям и немного привязалась к его обитателям. Привязалась к нему. Это чертовски льстило и тешило самолюбие. - У тебя всегда есть выбор. Я не хозяин твоей судьбе, сестра моя. – он взял ее за руку, только что ласково проверявшую спавший жар. - То, что я не могу бросить Кастерли, не значит, что ты не можешь. Ты свободна, как и птица привидевшаяся мне сейчас. Ты можешь тотчас уйти из замка. В леса, деревни, в ковен. – при последнем слове было трудно сдержать отвращение. Ведьминская организация для Аристана все еще являлась оплотом анархии и несправедливости, как бы сестра не пыталась убедить его в обратном. Ты мне ближе как никто другой Эрвин. Мне будет горько, очень горько тебя потерять. И не важно, отдавая тебя в руки другому мужчине, или теряя тебя насовсем, если ты уйдешь из Кастерли по своей воле к ведьмам. Я бы не смирился никогда. Искал, как отец, до одури. Особенно если бы ты исчезла из моей жизни так ничего и не сказав. – барон ухмыльнулся в усы, отхлебывая из великодушно поданного кубка.  - А теперь – магия, мой сын, твои шпионы, мои ошибки. Ни вечера без веселья, да? Почему мы просто не устроили очередной пир? Драки, оживленные споры вассалов и рыцарей. Может без трупов бы не обошлось. Не все же нам проверять силы друг на друге. Шутка, очередная шутка. И почему барона иногда прорывало на юмор, даже несмотря на серьезность ситуации. Впрочем, и сестра с ее саркастичными фразочками далеко от Аристана не ушла. Сразу видно – родственники.
-  По крайней мере, теперь вижу, что лжи в его письмах не было. – кажется, барону Кастерли было лучше и не знать, что происходило между сестрой и лордом Кингсбриджа. Меньше знаешь – целей будешь. Хотя, судя по фразам Эрвин, у них с родным братом короля был нехилый багаж за спиной на двоих. - Я не готов пока говорить про былое, не сейчас, позже. Если у нас конечно будет время.
Он уже поведал сестре часть той истории, но свежие раны и нехватка сил делали свое дело. 
- Похоже, последние месяцы не пошли нам на пользу. – и как они скатились до такого? - Я был бы счастлив, показать тебе своими глазами полет. – но не объяснять про бастарда, нет, еще раз нет.И я готов принять, и принимаю, в Кастерли любые твои проявления. Хоть саркастичной ведьмы, хоть окажись ты в действительности отличной вышивальщицей и пекарем.
Несмотря на кажущуюся серьезной слабость, барон упрямо сел на кровать рядом с сестрой. Он колебался, долго взвешивая, не прилетит ли ему в ухо от Эрвин смачный удар. В конечном итоге,  решился. Рыцарь Кастерли обнял Вину. Хотя, судя по началу ночи, к таким нежностям не было никаких предпосылок. Скорее лунная и тихая ночь в Грайншире с большей вероятностью могла закончиться обширным кровопролитием или же продолжением безмолвной войны.