Яркие, рыжие локоны рассыпаны по белоснежной подушке. Все, кроме одного. Последний Элен задумчиво наматывает на палец, как на веретено. Голубые глаза блуждают по потолку, а на губах веет лёгкая улыбка.

Замужем! Кто бы мог подумать… В памяти всплывают события брачной ночи, пикантные подробности, которые, к удивлению, не заставляют молодую графиню краснеть. Наоборот, она чувствует себя необыкновенно свободно, по-новому ощущая каждую клеточку тела.

Стук в дверь заставляет лениво повернуть голову:

- Войдите? – очевидно, это её новые служанки. Джульетта и Ноэлия. Молодой графине ещё предстоит привыкнуть к их певучему орллевинскому говору. Впрочем, как и ко всему остальному. Например, к этому южному, по-настоящему желтому солнцу, которое со всей силы бьет в распахнутое окно.

- Ваше Сиятельство, граф ожидает к завтраку. Мы подготовили Ваш наряд. – будь Элен дома, она бы своенравно натянула одеяло до подбородка, и не двинулась с места. Но раз граф, да ещё и ожидает! Соскользнув обнаженными ступнями на холодный пол, девушка покорно касается плеч. Тонкая кружевная сорочка падает к ногам.

Стараниями ловких рук тонкий девичий стан обхватывает лёгкое лазоревое платье, шелк мягко льнет к ногам, ласкаясь. И пока Элен придирчиво выгибает спинку, изучая свое отражение в зеркале, девушки серебряным гребнем проходят по волосам:

- Нет, - категоричный жест ладони:

- Оставьте так. – графиня решает пренебречь сложной прической. Кажется, супругу по нраву её длинные, медные локоны. Так, пусть любуется! Зеркало возвращает юный горделивый лик, и губы изгибаются в усмешке. Интересно, с каких пор миледи стало интересовать, что о ней подумает Адриано? Не она ли ещё месяц назад заявляла, что ей категорически-всё-равно?

В столовую новоиспеченная хозяйка Лореншира вплывает с царственной грацией, на какую только способна семнадцатилетняя девушка. Нимфа в голубом изящно клонит голову и из-под ресниц наблюдает за приветственным поцелуем мужа:

- Доброе, граф. – про себя девушка посмеивается над игрой Адриано в искусного обольстителя. Не замечая, что сама невольно вовлекается в процесс…

Обилие закусок радует глаз. Что-то, а готовить в Орлее умеют! Легкий перезвон кубков, звяканье вазочек, когда они, скользя из рук в руки, соприкасаются боками - всё создает едва уловимую мелодию. Миледи понемногу пробует от каждого блюда, впрочем, не позволяя себе наедаться. Ведь, кажется, их ждет долгая прогулка… Обещания лорда показать, чем же она будет владеть, интригуют Элен, задевают её тщеславие. Однако, девушка не подает вида. Проведя пальцем по ободку бокала, в котором кровавым бутоном трепещется вино, юная роза отвечает:

- Верхом я держусь отменно, милорд.

Отредактировано Helen Higarden (2016-05-09 15:05:12)

Она с ним спит. Он её муж, её господин и повелитель. Но что с того? Адриано имеет право на её тело, на её волю, но мужчина не может проникнуть в её мысли. Если только Элен сама не позволит, если не пожелает открыться. Клинышек света падает на лицо молодой графини, очерчивая тонкие, чувственные губы. Затем она отклоняется в тень, и на свету остаются лишь абрис переносицы и опущенные темные ресницы.

- Мне будет интересно взглянуть на дом. Говорят, по нему можно судить о характере хозяина. – вызов? Нет, но так могло бы показаться. Супруги ещё не нашли взаимопонимания, каждая беседа – это необъявленное состязание – кто кого. Опасные секреты, которыми интригует граф, вопреки ожиданиям не вызывают в девушке ни трепета, ни страха. Леди не понимает, зачем бояться того, с чем ты ещё не столкнулся.

- В таком случае, стоит приказать, чтобы в дорогу собрали лёгкий ужин. После прогулки на свежем воздухе Вы можете проголодаться. – в неге темных зрачков вспыхивает искра. Если лорд нарек её хозяйкой, значит, забота о таких бытовых мелочах – её прямая обязанность. Спокойным, отточенным жестом миледи подзывает мальчика, прислуживающего господам, и тихим голосом отдает распоряжения. Возможно, первые на памяти Грациани.

- И, прошу, передайте мои комплименты повару. – сдержанная официальность оттенена улыбкой. На лице мальчика неосознанно мелькает мысль – хитрая лиса хочет подольститься к прислуге, но графиня с таким скромным благородством отводит глаза, скрещивая серебряные приборы на пустой тарелке, что подозрения растворяются. Возможно, они и поладят с этой рыжеволосой пришелицей...

Нет, намеренно показывать превосходство над нижестоящими – глупо. Маленькие люди – клинышки, на которых держится дом. Они всегда рядом с тобой, зримо или нет, и они быстро раскусят любую фальшь. Поэтому холод и высокомерие впору выказать на приёмах, в обществе – где люди вправе ответить тебе тем же, это честная игра. Но с простыми труженниками, от которых зависит твой комфорт, а порой и жизнь, играть в такие игры бесполезно и безрассудно.

- Итак... С чего мы начнем? – надеюсь, не со спальни? Игривая лукавость вновь изгибает точеную бровь. Девушка чувствует себя польщенной, что граф отложил все дела, выкроил ради неё целый день, позволяя освоиться в новом статусе. Ещё немного, и Элен заподозрит, что её общество доставляет Адриано удовольствие... Для брака по расчету – это неслыханная новость.

Отредактировано Helen Higarden (2016-05-09 15:04:03)

Походка новой владычицы царственна, глаз цепок к каждой детали. Эту статую мы уберем с глаз долой. Столик будет лучше смотреться у окна. О! - потрясающий гобелен, какая сцена охоты – стоит перевесить на более выгодный свет… Кажется, Адриано что-то сказал? Вежливый поворот головы, улыбка, – графине ничего не стоит притвориться, что она слушает. Хм, - лёгкий прищур - а вот этот мрачный уголок мы расцветим зеленью…

В мыслях Элен старинное палаццо оживает, предметы сами собой двигаются на необходимые места. Миледи поистине восхищается затейливой обстановкой орллевинского жилища, но, пожалуй, ей не помешает йелонширской чопорности. Муж же не будет против небольшой перестановки? И мгновенно – а зачем его спрашивать? Привыкнет.

Пальцы, обвивающие локоть супруга, иногда вздрагивают - с азартом. Она почти не смотрит на лорда, но познает его характер через окружающие вещи. Любит комфорт. Разбирается в искусстве. Умеет пускать пыль в глаза дорогой мишурой. Падок на всё чувственное. При этом добротный хозяин.

- Мы с Вами уживемся. – замечание, лишенное контекста мыслей, кажется выроненным из губ случайно. Графиня спешит исправиться: она не смеется, но взгляд полон веселья.

- Может быть.

Однако, вместе с шелестом приподнятого подола, мешающего ступить на первую ступеньку, вместе со склоненной головой, игривость растворяется, уступая место былой чинности. Споткнуться и потерять лицо будет непростительной ошибкой. И кто так строит?

- Это та самая лестница, что ведет к опасностям? – он же обещал, даже стращал её. Будет обидно, если ожидания не оправдаются. Каблучки отсчитывают ступени бойко, молодо, задорно. Её нянька говорила: сотня ступенек натощак ежедневно – залог долгой жизни. Однако, на середине пути леди всё-таки останавливается – перевести дух. Интересно, а если она попросит Адриано понести её на руках? Мысленный шлепок по рукам – нет, сегодня она совсем на себя не похожа.

Солнечный свет и раскинувшаяся панорама застает врасплох. Первый шаг на смотровую площадку робок, но оглядевшись, графиня подходит ближе. Золотым ореолом вспыхивают волосы, в груди разливается восторг. Вот оно – у женских ног вся Лирэфия. Мощь каменных конструкций, сады с набегающей тенью облаков, и простор, простор, простор! Посмотрите, чем Вам предстоит владеть! Вот так просто мужчина отдает ей всё.

Высота пьянит. Ветер прижимает лёгкий шелк её небесно-голубого платья к строгой фигуре Адриано. Внезапно девушка чувствует его тело под одеждой, здесь, в нескольких миллиметрах от неё. Осознание физической близости, даже желания - кажется странным, почти противоестественным. Меж тем мужские пальцы касаются хрупких плеч, совсем так же, как в их первую брачную ночь. Поддаться ласке, быть может, немного…

- Это волшебно. – нет, она не смотрит на него, нет нужды, но чувствует тоже самое. Ему и ей теперь принадлежит этот благословенный край. Леди Хайгарден не просто супруга лорда Грациани, женщина, которая играет в игры, то убегая, дразня, то подпуская ближе. Она теперь его опора, спутница жизни, а если понадобится, и соратница в бою. Что-то доверительное скользит в чертах Элен.

- Я захочу сюда вернуться. И не раз. – согласиться с увещеваниями, позволить себя увести. Хотя женщина с некоторым сожалением меняет свежесть утреннего воздуха на прелый запах голубятни... Вокруг - десятки птиц, в серебристо-сизых перьях, в белоснежных штанишках, даже с розоватым проблеском на крыльях. Ресницами графиня чертит по жердочкам, разглядывая питомцев внимательно, но без особого любопытства.

- Я знаю. Брат рассказывал мне. Но я не очень люблю голубей, милорд. – едва уловимое пожатие плеч. Голуби всегда казались ей несколько глупыми. Если и восхищаться, то ловчими птицами. Теми, что держал их сокольничий в поместье. Графиня проводит пальцами по мягкому пуху крыла, но в движении - зримое равнодушие.

- Знаете, я бы хотела завести сокола. А ещё, может быть, лисицу… Домашнюю. Она бы спала в моих покоях. Такие бывают? – по взгляду непонятно, шутит женщина или говорит всерьез.

Отредактировано Helen Higarden (2016-05-27 23:34:57)

- Донна мия, что ты натворила – это бельё нужно перестирать! – пышногрудая женщина возмущенно сворачивает сорочки и кидает их в плетеную корзину.

- Да там же ни одного пятнышка! – её тощая собеседница возмущена, она снова вынимает белье с намерением повесить его сушиться на веревки.

- Это от тебя сейчас не останется даже пятнышка! – снова перетягивание белоснежного исподнего, азартная борьба рук и взглядов - кумушка с аппетитными формами одерживает вверх над худосочной подругой:

- Забыла, что работаешь не на постоялом дворе, а у почтенного графа! – до сих пор Элен Хайгарден не видела, чтобы прислуга так вдохновлено и с таким удовольствием ругалась. Графиня привыкла, что служанки ведут себя, как те замковые мыши. Передвигаются перебежками, смотрят хмуро и всё больше молчат. Здесь же люди, порядки, сама жизнь иная. Воздух будто сочится солнцем и свободолюбием. Дамы замолкают только, когда во внутреннем дворе появляются  хозяин и хозяйка, женщины хватаются за передники и старательно кланяются.

Элен отвечает безмятежной улыбкой. Но как только они вновь остаются наедине с мужем, дарит ему серьезный взгляд. Весь блеск, гордыня сиятельной леди вдруг как-то тускнеет, расходится мелкими трещинками сомнений.   

- Вы думаете, я справлюсь? – вопрос – откровение. Бывшая фрейлина позволяет обнажить свою слабость. Хватит ли этой холеной ручки, не державшей в жизни ничего тяжелее пера или иглы, твердости управлять новым домом? Местные разбитные служанки очевидно острее на язык, чем самые прожженные придворные дамы. А орллевинская знать беспощаднее лесных разбойников. Впервые графиня сжимает локоть мужа чуть сильнее – ища поддержки.

Адриано показывает ей покои и фамильные портреты. Даже писаные холсты смотрят на чужеземную гостью изучающе. Лазурь глаз теплеет лишь, когда муж представляет Элен - Франческу Грациани. Свет нежных черт и простая доброта. Не зря люди назвали ту «Ясное солнце». А вот Лоренцо Суровый чем-то похож на Адриано.

- А какое прозвище люди дадут Вам? Есть предположения? – главный ключ к характеру человека – то, к чему он стремится. И какие пути избирает для достижения целей. Народу, как правило, виднее, и он не церемонится с ярлыками. От Джозефа сестра слышала, что лоренширский граф тверд на руку, холоден и расчетлив. Если так, пока он отлично притворяется. Нет, ну какой деспот станет так вальяжно выгуливать по поместью молодую супругу.

Новая распахнутая дверь – вход в покои Маргариты. Кажется, или лицо мужчины мрачнеет? От боли, досады, тоски… Сестра Адриано заменила ему мать, совсем как Джозеф заменил Элен отца. Впрочем, здесь может скрываться и какая-нибудь семейная тайна. Рыжеволосая леди заглядывает в комнату – постель чуть примята, в сундуке хранятся кое-какие вещи, даже гребень всё ещё лежит на столике и ждет свою хозяйку.  Хотя бы призрак этой женщины должен жить в палаццо, за это право супруг будет готов воевать. Графиня многозначительно молчит. Она в состоянии понять Адриано.

- Заскучать? Нет. Я внимательно слушаю и стараюсь запоминать. Но Вы обещали, что моя жизнь будет висеть на волоске, а пока всего лишь вывели на высокую площадку, где и шеи-то не свернешь, и подвергли смотринам перед знаменитыми предками. Ещё немножко, и я подумаю, что Вы меня обманули. Вот Вам и прозвище. Адриано Хитрый Лис. Жаль только, что не ручной...

Отредактировано Helen Higarden (2016-06-18 17:27:37)

Адриано проводит по её волосам так, как если бы торговец пробегал пальцами по шёлку ткани. Отличная партия! – радуется он. Выгодная сделка! Элен ни на секунду не верит во влюбленность графа. Но принимает правила игры. По крайней мере, это забавно. Флирт всегда развлекает…

Её чарует погреб, в который они спускаются. Этот глухой, первобытный звук. Как в пещерах, в которых когда-то давно жили их предки. Запах просмоленного дуба и забродившей ягоды. И неуловимая жизнь пыли, которая берет в плен бутылки и остается на пальцах – лишь докоснись.

И она касается. Смазывает слой пушистой поросли, вглядываясь в зелень стекла и красивый вензель печати. «А. Г.» Оглядывается. Интересно, супруг разрешит ей помогать на виноградниках? Ей бы очень хотелось научиться всему самой.

Воображение рисует дивную картину – как она с корзиной в руках прогуливается меж длинных шпалер. Как срезает наливные гроздья, и, полная этой спелостью, тяжестью возвращается в палаццо. Как перебирает круглые, упругие ягоды. И как затем, подобрав домашние юбки, весело топчет их в кадке, погружаясь в сочную, сладкую кровь.

- Однажды я видела, как селянки собирают виноград и как потом готовят его к брожению.  Я тоже хочу. Я смогу. – самонадеянно, резко. Элен не спрашивает, почти требует. Разве супруг откажет ей? Он же, кажется, так влюблен! 

Пламень факела пятнами выхватывает лабиринты пузатых бочек. Сонные те не понимают, зачем их тревожат в такой час. Говорите, в каких-то яд? Мера предосторожности? Но это же сущая глупость!

- А что если кто-то из слуг надумает Вас отравить? Это же очень удобно – можно оправдаться тем, что перепутали бочку. – при дворе не редкость слухи о том, что очередной орллевинский господин отравил другого почтенного лорда. Не поделили земли, деньги, женщину! Да и те забавляются убийством мужей и любовников. Кажется, у каждой семьи южного герцогства в погребах таится домашняя лаборатория ядов. Графиня испытующе смотрит на мужа.

- Я, надеюсь, Ваш прадед придумал и противоядие? – уже серьезно, не понимая этих шуток с людскими жизнями. В их йелонширском поместье слугами всегда дорожили. И те служили им верой и правдой до самой старости. Элен и сейчас могла бы вспомнить имена каждого. Наперечет.

Но услышать ответ – не судьба. Яркая вспышка, и всё исчезает. Лицо графа, его лукавый взгляд, да и весь погреб. Несколько секунд женщина растерянно моргает, силясь свыкнуться с темнотой. И бесполезно оглядывается по сторонам, будто слепая кошка.

Слух улавливает каждый шорох. Шелест ткани, нежный скрип туго затянутого лифа, жжение дорогающей обмотки факела, дыхание графа и её сердцебиние. Чуть учащенное.

- Призраки? –в темноте голос, удвоенный эхом, звучит громче. Более гулко. Исправляясь, женщина говорит уже шепотом:

- Нет, я не верю в призраков. – мигом проносятся в голове слова, что здесь их никто не потревожит. Что внизу не слышны крики. Элен щурится в темноту, снова насмехаясь над коварством супруга. Случайность ли то, что он завел её сюда? Неожиданность ли, что факел погас? Так-то она и поверила, что они пришли в поисках привидений.

- Стойте. – женщина вдруг замирает, вслушиваясь во что-то. Инстинктивно графиня говорит в ту сторону, где по её определению должен находиться муж:

- Стойте… - ещё один предупреждающий знак.

- Мне кажется, там кто-то есть. – выставляя руку, чтобы не разбить те самые драгоценные бутылки, Элен устремляется в лабиринт. В противоположную сторону от выхода. Она шагает медленно, но четко, ориентируясь наощупь. На пальцах остается та самая вездесущая пыль. И тут все звуки стихают.

Отредактировано Helen Higarden (2016-07-29 18:37:12)

Узнал бы брат свою степенную сестру в этом расшалившемся дитя? В ведьме с горящим взглядом. Притихшей в своем убежище... Элен! - кричит муж. Элен! Графиня молчит, приникши спиной к огромной бочке. Ей нравится - улавливать в голосе супруга, ещё минуту назад таком самодовольном, - беспомощность. Слабость существа, застигнутного мраком. А ведь Адриано хотел напугать её. Её! Ту, кто в детстве убегал в сад, если ей вдруг среди ночи хотелось спелой ежевики. Ту, кто порой не спал часами, ловя поцелуи луны на обнаженных плечах... Миледи слышит шорох поблизости, но лорд проходит мимо. Ищущая рука хватает лишь воздух в самом краешке от её платья.

Элен, скажите же что-нибудь!

Когда глаза чуть привыкают к обстановке, чернота углубляется оттенками. Слева поблескивают бутылки, проступает геометрия поворотов. Это потрясающая особенность зрения. Будто на предметы наводят резкость. Интересно, как тогда видят кошки, если умудрятся так шустро перемещаться в темных комнатах. Её любимица - полосатая Хедвиг - в поместье всегда спала в покоях леди, по вечерам в сгустке мрака мерцали лишь её бездонные зрачки.

Чьи-то крохотные глазки графиня замечает и сейчас... Ах ты, дрянь! - врызывается руганью лорд. Что-то шерстяное, теплое пробегает рядом. Инстинктивно женщина отшатывается - крысы! Тут-то её и ловит ладонь супруга:

- О, - то ли раздасадованный, то ли облегченный вздох.

- Я... - миледи ещё не успела придумать объяснение своему поведению. Но лорд почему-то и не требует его. Горячие пальцы мужчины крепко сплетаются с её - ледяными. Сплетницы при дворе всегда шептались - холодное сердце, холодная кровь... Всё, что Элен находится сказать:

- ...Ваши призраки, и правда, коварны.

Путь обратно занимает больше времени, они двигаются медленнее, нащупывая каждый уступ кладки. Когда же супруги, наконец, достигают двери, уличный свет обрушивается невыносимой яркостью. Заставляет щуриться. Сколько же времени они пробыли там, под землей?

Граф выглядит забавно - в растерзанном сапоге, перепачканный красным. Будто и, правда, вот-вот вернулся с поля боя! Женщина отчего-то самодовольно касается щетинистой щеки Адриано, оттирает алое пятно.

- Я буду рада вернуться в Ваш погреб, милорд. Мы ведь поймали ещё не всех привидений. - от пережитого невинного приключения шаг становится легче. Легче улыбаться мальчику, что прислуживал им за завтраком и не удостоил доверия. Легче принимать корзину с заготовленным в дорогу съестным из его рук. Легче глядеться в ещё чужое зеркало в чужих покоях в чужих незнакомых платьях. Куда более невесомых, под стать жаркому климату.

Вновь с супругом Элен встречается уже у конюшен, где женщина присматривается к чистокровной верховой. Сухопарому жеребцу, выведенному как раз на её родине! Тот прядает ушами, но всё же подставляет шелковую гриву ласковым пальцам:

- Как его зовут? - конюх поправляет стремя, чтобы госпожа могла устойчиво закрепить в нём ногу. Некоторое время сосредеточенно молчит, потом бросает:

- Биаджио. - закончив, он похлопывает животное по крупу. Оценивающе обходит его ещё раз и верной рукой проверяет узду:

- По-нашему это значит "разговаривающий шепотом". В детстве он всегда пугался резких звуков, и я, и правда, говорил с ним только в полголоса. - графиня кивает. Пока ещё все вокруг растолковывают ей разные южные понятия. Хоть её орллевинский достаточно бегл, неуловимый акцент выдает с головой. Конюх помогает миледи оседлать жеребца, после чего она склоняется и шепчет ретивому коню прямо на ухо:

- Значит, ты Биаджио... С тобой мы поскачем быстро-быстро, в леса, и поля, - ладонь мягко скользит по переливающеемуся, мускулистому телу. Женщина наслаждается этой скрытой, животной силой. Но, замечая, что супруг наблюдает за ней, произносит чуть громче, загадочно:

- И да, не бойся полевых мышей, лорд Хитрый Лис защитит нас от них!

Отредактировано Helen Higarden (2016-08-14 00:20:59)