"Тревоги дня не облегчает ночь,
А ночь, как день, томит меня тоскою."
Роуз боялась, что этой ночью сон её будет беспокойным. Но нет, только голова девушки коснулась подушки, как, полностью утомленная собственными воспоминаниями, юная леди Хайгарден погрузилась в объятья Морфея. Однако, долгим этот сон назвать было нельзя. Еще не расцвело за окном, а глаза Роуз уже распахнулись, и она поняла, что уснуть ей больше не удастся. Хватит, отдохнула.
Она старалась выполнять все утренние дела как можно медленнее, но голова ее настолько была забита всевозможными мыслями, что очнулась она лишь в тот момент, когда горничная затягивала шнурки корсета у нее на талии. Благо, она была привычна к ранним подъемам своей госпожи, поэтому щебетала как безумная. И обычно леди Хайгарден слушала свою помощницу, но не сегодня.
Девушка мельком посмотрела на себя в зеркало. Странно, но как-то так получилось, что сегодня она надела платье, подаренное матерью. Последний подарок Лилианы единственной дочери. Она медленно провела рукой по ткани, с трудом сдерживая слезы и прогоняя прочь горькие мысли. Она еще увидит мать! И совсем скоро. Нужно просто верить в это, и сила её веры способна на все. Плакать нельзя, нужно взять себя в руки! Откинув за спину тугую косу, Роуз, захватив накидку, вышла из своих покоев. Она собиралась в церковь, место, где всегда могла найти успокоения и ответы на свои вопросы. По словам дяди, девушка могла спокойно передвигаться по территории замка, но в это утро ей казалось, что со всех сторон за ней наблюдают. И хотя умом она понимала, что все это ерунда, лишь плоды её собственного воображения, сердце вздрагивало с каждым шагом. Вот сейчас, за этим поворотом, на нее набросятся пара рыцарей и закроют в какой-нибудь темнице...Нет, обошлось.
И вот в эту самую минуту Роуз вспомнила, что она не единственная Хайгарден в этом замке. Развернувшись, она подхватила подол платья и побежала в обратном направлении, и её, всегда такие легкие шаги, эхом разносились по коридору.
У покоев тетушки девушка остановилась, тяжело дыша. Бег никогда не был её сильной стороной. Облокотившись рукой о стену, она сделала два глубоких вдоха. Так, вроде, все нормально. И никаких белых пятен перед глазами.
Два коротких и резких удара о дверь. Едва слышные шаги.
- Доброе утро, графиня, - в какой-то момент голос Роуз, и без того весьма тихий, перешел на шепот.- Прошу простить меня за столь ранний визит. Но мне необходимо поговорить с Вами.

Рози резко остановилась, испуганно обняв себя руками. Она всегда так делала, словно это движение могло ей действительно чем-то помочь, помимо, естественно, психологического спокойствия...
Закрыв глаза, все равно на зрения ориентироваться в лабиринте тетушкиных покоев - гиблое дело, лучше полностью отдаться слуху, девушка выполнила четко ее указания, один раз все же слегка зацепив что-то неизвестное носком туфельки. Слава Богам, обошлось без звука чего-то сломанного, разбитого и тому подобное. Нащупав ладонью кресло, она присела в него, с трудом удержавшись, чтобы не подобрать под себя ноги, и вообще не свернуться безопасным клубочком.
- Что Вы делаете, тетя? - поинтересовалась леди Йелоншира, краем глаза наблюдая за движениями женщины, которая долгие годы заменяла ей мать. Не потому что Лилиана не могла удовлетворить потребности дочери в материнской любви, нет, просто леди Престон была далеко, и отец редко отпускал ее из Хайбрея надолго. И письма матери были полны той самой любви и ласки, но они не могли обнять Роуз, утереть ее слезы, дать совета при первой же необходимости. А вот Элен могла. И хотя у нее были и свои дети, она всегда находила время для племянницы.
И все же Роуз не знала, как же заговорить с ней о той самой теме, которая так беспокоила её с недавних пор. Рози вообще довольно тяжело было открываться людям, гораздо проще было открыть свою душу Богам.
"Нет, не надо было мне приходить. Только потревожила и себя, и тетю...Глупая, глупая девчонка!" И только уж леди Хайгарден собиралась уйти, как Элен сама подтолкнула ее начать разговор. Что ж, была не была...
- Я хотела поговорить с Вами о ситуации. Не знаю, скорее всего, Вы уже слышали, - девушка мялась и заикалась, не зная, как же правильно сформулировать предложение. Набрав полную грудь воздуха, она быстро произнесла.- Это по поводу моего несостоявшегося возвращения домой, тетя. Точнее, по поводу политической ситуации сейчас, между нашими домами...Дядя сказал мне, что границы закрыты. Но мне кажется, он чего-то не договаривает. Или я чего-то не понимаю. Помогите мне, тетя! Я не знаю...Не знаю, что думать, что делать! Я хочу домой. Нет, это не значит, что я не люблю Вас, дядю, малышку Мию, Лирэфию, но...Там мои дом, мои родные. Вы должны понять меня, тетя, ведь по крови Вы тоже Хайгарден!
Последние слова Роуз буквально выкрикнула. Но потом, словно чего-то испугавшись, нагнула голову, спрятала глаза.

Отредактировано Rose Higarden (2016-01-27 23:40:46)

Роуз всегда хорошо чувствовала людей. А близких людей чаще всего читала, как раскрытую книгу. Но не сегодня...Сегодня собственные переживания затмили все на свете. Роуз стало стыдно, что она оказалась так невнимательна к тете. Наверное, она жутко скучает по Лукреции. Да и эта ситуация с Орллеей... Вряд ли есть в их семье хоть один человек, который не пострадал от этой затеи.
- Вы действительно думаете, что, выкинув несколько вещей, прошлое останется позади? - поинтересовалась девушка тихо. Быть может, все действительно так просто? И ей просто нужно выбросить все, что напоминает ей о Хайбрее, и спокойно жить дальше? А что, было бы неплохо...Только вот Роуз прекрасно понимала, что ничего из этого не выйдет. Нельзя ведь выкинуть части своего сердца, нельзя вырвать из него дорогих людей. Нельзя замазать плотным слоем краски воспоминания, которые теперь чаще будут причинять боль, нежели радость. Нельзя надеть новое платье и стать другим человеком. Потому что люди - далеко не кусочки ткани, ниток и пуговиц.
Девушка молчала, прикусывая нижнюю губу, чтобы не заплакать. Когда-то давно она пообещала себе, что не будет плакать на глазах у других. Это говорила в ней твердая кровь Хайгарденов. Однако, не так много в ней было той "скалы", сколько хотелось бы.
Она молчала около минуты. Затем, со свистом втянув воздух, подняла на тетю глаза.
- То есть Вы тоже считаете, что я могу больше никогда не увидеть своих родителей? - прямо спросила она, не отводя от леди Элен серьезных серых глаз. Она понимала гораздо больше, чем показывала. Она всегда принимала взвешенные решения, стараясь не поддаваться первым порывам чувств.- Но тетя, Вы ведь должны понять...Если отец потребует моего возвращения...Если меня силой оставят в Лирэфии, это обрубит все мосты к примирению, и построить их заново будет не так-то просто...Как Вы сможете смотреть в глаза моему отцу после такого? А матери? Представьте себя на ее месте...Вы в любой момент можете поехать к Лукреции. А она в любое время сможет навестить Вас. И, зная это, Вы все равно страшно переживала, расставаясь с дочерью, я же видела...
Это был запрещенный прием. И Роуз понимала, что поступает сейчас очень и очень плохо...Но в то же время...Она была мечтателем. И не переставала верить, что политический вопрос сможет как-то решиться мирным путем. А еще она хорошо знала своего отца. И, даже если он и не любил Роуз так, как положено отцу любить дочь, ему непросто будет закрыть глаза на такое оскорбление.

Роуз всегда считала, то Боги наградили её гораздо большим, чем она заслуживала. У нее была чудесная большая семья, были, хоть и немного, настоящие верные друзья. Она никогда не переносила смертельных заболеваний, и над головой её всегда была крыша, а на ужин - сочное и свежее мясо. Она была защищена от холода и многих других напастей этого мира, в то же время ничего для этого не предпринимая. И все, что ей оставалось - благодарить Богов. И, само собой, это отложило некий отпечаток изнеженности на душу девушки. О чем она, кажется, подзабыла. Но тетя напомнила.
- Простите, тетушка, - стыдливо проговорила Роуз, уже жалея о том, что пришла. Несмотря ни на что, отец её был довольно жестким человеком. И да, не только с дочерью, но и с сестрой. Конечно, Элен Хайгарден повезло, и с мужем у них, хоть и были порой разногласия, в целом все было хорошо. Но ведь могло бы быть иначе. А Джозеф продал ее, вряд ли об этом задумываясь.
А ей не всего восемнадцать. Ей уже восемнадцать. И Роуз до сих пор так и не научилась сама принимать решения. Она была словно кукла в чужих руках всю свою жизнь. И раньше ей просто нравилось, как с ней "играли". Элен права, пора взрослеть. Но не так уж это и просто, когда ты восемнадцать лет прятал голову в песок при любой проблеме. Когда ты все время лишь молчал, пока другие умы этого мира принимали за тебя решения.
Громкое "бах" заставило Роуз вздрогнуть. Однако, на малейший зов она отреагировала тут же, поднявшись с кресла и подойдя к Элен.
- Не знаю. Видимо, меня одолела паника, - девушка выдавила из себя жалкое подобие улыбки. Что ж, видимо, и тетя считает, что ей лучше остаться здесь. Хотя бы на какое-то время.
- Вы же знаете, что я никогда этого не сделаю! Я не хочу споров и распрей в нашей семье, - очень редко Роуз смела повышать голос, но иногда и в ней просыпалась кровь Хайгарденов. Как, например, сейчас.- Матери я написала, что хотела бы пока остаться здесь, провести побольше времени с Мией. Её это удивит, но, быть может, она сможет посодействовать на отца. Ему же я пока ничего не буду говорить. Дядя сказал, что сам ему напишет. Думаю, мужчины должны сами разбираться в своих делах, и пока я лезть не стану.
Она внимательно посмотрела на миледи Элен. Все, хорошо знающие чету Хайгарден, видели, что со временем какое-то влияние на Джозефа у Лилианы появилось. Но все зависело от его настроения.
- Сейчас вся надежда на Освальда, - с некой горечью в голосе добавила леди Йелоншира.- Если он его не разочарует, покажет, что станет прекрасным преемником, отец сможет закрыть на меня глаза. Тогда он сможет с этим смириться.
А если нет? Роуз помнила брата как прекрасного мальчика, но явно не дотягивающего до уровня графа Хайгардена, по меркам их отца, во всяком случае.

Обманывать нехорошо, так всегда учила Рози церковь. Но...но бывает ведь ложь во благо, чтобы кто ни говорил! К тому же, это не совсем ложь...Миа была прекрасным ангелом, более спокойная и тихая, нежели её сестра, она занимала какую-то промежуточную позицию между шумной Лукрецией и совсем тихой Роуз. И леди Йелоншира действительно была бы рада быть к ней ближе еще какое-то время. Не столь сильно, как ей хотелось бы вновь увидеть мать, но все же.
- Спасибо, - девушка чуть кивнула, принимая первую в своей жизни похвалу за ложь. Было как-то странно слышать такое. Но отчаянные времена требовали отчаянных мер. К тому же, хоть одна, так сказать, приятность - она не поссорилась с тетей, на данный момент самым близким человеком. Частицей дома. Частицей Хайгарденов. Женщинам всегда было тяжелее, чем мужчинам, в плане семьи. У них их было две - та, что вырастила и та, которая приняла. Семья отца и семья мужа. А вот у Роуз их, кажется, уже было две. И она понимала, что значит разрывающееся напополам сердце.
- Ну да, - краем глаза разглядывая вещи тети, ответила девушка. Она всегда любила разглядывать чужое имущество. Ведь любая мелочь что-то рассказывала о её владельце. Точнее даже, чаще всего именно мелочи говорили больше всего. И наблюдательная Роуз умела подмечать такие вот вещи. - Сделать вид, будто ничего не произошло.
А еще она хотела отвлечься от мыслей об отце. Так уж вышло, что отношения с Джозефом никогда у нее не ладились. До самого её отъезда, будучи маленькой девочкой, она изо всех сил, преодолевая стеснение и страх, пыталась привлечь его внимание. Чаще всего, безуспешно. Наверное, родись она мальчиком, все было бы иначе. Хотя, у Освальда отношения с ним тоже были далеки от идеала. И за него порой девушке тоже было очень обидно. Она то могла списать все на свой пол. Но с Освальда требовали больше, несмотря на возраст. И ему тоже было тяжело найти подход к графу.
И она действительно плохо его знала. В шесть она была отправлена в монастырь, совсем еще ребенок. И редкие письма, раз в полгода, тоже не могли раскрыть человека. Как и редкие встречи. И редкие, буквально единичные беседы друг с другом.
- Разрешите? Я ничего не разбросаю и верну на место, - поинтересовалась девушка, протягивая руки к наиболее заинтересовавшей её шкатулке.- Я всегда считала, что мама так решила. Она ведь очень любила цветы, как и бабушка. По рассказам мамы.
Ни одну из своих бабушек живыми Роуз не застала. Мать Лилианы умерла во время родов. Ну а печальная история Анны Свон до сих пор, кажется, не забыта.
- Она лилия, я роза, - продолжила девушка, вот теперь уж действительно задумываясь. Тетя Элен не спрашивала бы, если бы все было так просто.

Роуз благодарно кивает за подаренное доверие, принимая шкатулку. Странное совпадение, но глаз её пал именно на ту, которая имела отношение к начатому рассказу. Она медленно и бережно перебирает пальцами засохшие цветы, красота которых, хоть и изменилась, сохранилась. А ведь лежат они здесь уже несколько лет! Удивительно!
Роуз было тяжело представить своего отца беззаботным мальчиком, веселым и шкодливым. Хотя, несомненно, когда-то и он был ребенком, радующимся жизни такой, какой она была, мечтающим о будущем величие и, естественно, поддразнивающем сестру, ведь только так большинство мальчиков умели выражать свою любовь.
А вот топчущего эти нежные и хрупкие лепестки Джозефа воображение рисовало сразу же. Роуз даже воскликнула, прижав ладонь ко рту, так жаль ей стало всю эту красоту, проделанную тогда еще маленькой девочкой работу... Но история на этом не заканчивалась. И воображение девушки нарисовало, теперь уже тоже без особых трудностей, Джозефа с букетом, еще совсем юного, без усов, дарящего эти цветы тети.
Но такого вот завершения она никак не ожидала... В ладони её лежала аккуратная маленькая розочка, когда-то идеально белая, теперь же сухие лепестки её слегка посерели. Но бутон все равно был по своему прекрасен. А еще он говорил гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Большую часть своей жизни Рози была уверена, что рождение её принесло отцу лишь разочарование. Ему нужен был сын, наследник, остальное было неважным. Теперь же...теперь в душе ее что-то перевернулось. Лилиана множество раз говорила, что отец любит её, просто по-своему, но мама была готова сказать все, что угодно, лишь бы дети её улыбались. Тетя же вряд ли бы стала выдумывать эту историю, чтобы поднять племяннице настроение. К тому же, теперь Роуз еще сильнее захотелось попасть домой...
- Надо же, - девушка продолжала, как завороженная, смотреть на цветок в своей руке.- Этого я не знала...Отец...Он очень скрытный. Быть может раньше, в молодости, он таким не был.
Детям нужно слышать о том, что их любят. Неважно, сколько им лет. Эти слова всегда нужны.
В глазах леди появилась грусть. Она аккуратно положила цветок на место в шкатулку и закрыла её.