Нередко встречались суда, команды которых оказывались достаточно благоразумны, чтобы не ввязываться в бой с пиратами. Завидев на горизонте подозрительный корабль или, ещё хуже, чёрный флаг (далеко не все морские разбойники утруждали себя маскировкой), торговцы, конечно, пытались уйти от возможной погони, но коль это им не удавалось, складывали оружие и покорно дожидались своей участи, зная (хотя, скорее, лишь предполагая и надеясь), что головорезы просто-напросто заберут свою добычу и не тронут экипаж.
Но попадались и другие.
- Они поняли, - коротко произнесла Хоук, резко отрываясь от окуляра и делая жест рукой в сторону гюйсштока, после чего последовал приказ поменять флаг, и на «Призраке», наконец, начались активные действия.
До сих пор пиратский бриг рассекал морскую гладь под гордым флагом Орллеи, который они раздобыли на одном из прошлых захваченных судов. Самые «очевидно пиратского вида» матросы были отправлены в трюм, остальные же остались на верхней палубе под видом нейтральных рабочих обязанностей, так как с преследуемого судна за ними наверняка пристально наблюдали. Впрочем, маскировка быстро себя изжила, на вражеском судне началась суматоха, а потому неразумным торгашам, возжелавшим дать отпор, оставалось лишь молиться, ибо, почуяв свободу действий, разбойники уже ощущали вкус предстоящего сражения. А среди них, разбойников, было, уж поверьте, предостаточно самых отъявленных отморозков, коих ромом не пои, но дай обмыть руки в крови противника. Едва ли на борту «Призрака» можно было найти хоть кого-то, кто в этот самый момент всеобщего предвкушения не готовился бы к абордажу. Едва ли…
- Какого чёрта ты всё ещё здесь? – мужчина буквально врезался в возникшего словно из ниоткуда новичка-врачевателя, который за то ничтожно малое время своего пребывания на «Призраке» успел доставить хлопот больше, чем пользы. Как минимум тем, что одной своей внешностью – непозволительно хрупкой и даже отчасти миловидной – привлекал слишком много внимания со стороны сотоварищей более суровых. Драться Вергилий, а именно так звали новичка, умел ровно в той же степени, в какой умел вовремя затыкаться, а его неумение обращаться с оружием можно было сравнить лишь с его надменностью. Но… Заиметь в своих рядах настоящего мага-целителя для пиратов было чуть ли не настоящим подарком судьбы, а потому приходилось, скрипя зубами, терпеть это сокровище и попеременно прятать в каюте какой, чтоб жив остался. Причём, не только во время абордажей. Но вот во время абордажей – особенно, да и вряд ли самому лекарю хотелось так скоро протянуть ласты, а потому старпому оставалось лишь гадать, чего это Верг ещё не засел в бочке какой. Впрочем, гадать он не собирался, не было времени. Раздался оглушительный грохот – и в сторону преследуемой цели со свистом полетело дымящееся ядро, в то время как в опасной близости от самого брига возник столб воды, окатив левый борт волной брызг. – Марш вниз! – Рид грубо толкнул парнишку в сторону трапа, ведущего на нижнюю палубу, и бросил вслед. – И чтоб нос не высовывал даже!..

***

Первый шаг на пути к поражению – ослабление сопротивления, которое на первый взгляд кажется лишь броском всех сил на его оказание. Как только стало понятно, что сцепка неизбежна, и уж тем более, когда она всё-таки произошла, пушки жертвы перестали палить. Сильный ветер был совсем не в пользу торгового судна, и возможный огонь от разорвавшегося снаряда на пиратском бриге мог перекинуться на торговцев. Да и в стремлении защититься любой ценой все похватались за оружие и приготовились отражать нападение ринувшихся к ним на борт пиратов.
- Рубите канаты!
- Не дайте им проникнуть на борт!
Приказы были заглушены улюлюканьем взвинченных разбойников, а попытки торговцев сбросить мостики и перерубить канаты провалились под градом новых кошек, летящих со стороны атаковавшего судна.
Из раза в раз, кидаясь с саблей наперевес в живую стену из команды противников, он чувствовал под ногами неустойчивые мостки, грозящие, несмотря на специальные крепления, соединяющие два судна, вот-вот соскочить с края борта случайно или под весом десятков топающих ног. Слышал скрип такелажа. Ощущал опасно раскачивающуюся на непокорных волнах «конструкцию» из силой удерживаемых двух кораблей, которая, казалось, в любую секунду могла распасться – тросы бы полопались, заставляя судно качнуться в обратную сторону, корпуса бы угрожающе застонали, а те, кому не повезло оказаться «меж двух огней», сорвались бы вниз, в самую пучину, в гущу обломков и уже раненых или погибших моряков. Рид много что чувствовал и невольно представлял, однако времени на смакование этих эмоций и мыслей у него совершенно не было. Сердце рвалось из груди, разгоняя адреналин, стоящий шум в ушах – мешанина из криков людей (от воинственных и приободряющих до воплей страха и боли), скрежета клинков, стонов, мольбы. Годами отработанные движения были точны как никогда – в схватке со случайными противниками, которых, во-первых, много, и которых, во-вторых, видишь первый и последний раз в своей жизни, не надо было слишком переживать из-за оригинальности и непредсказуемости приёмов. Самое главное – быть ловчее, проворнее и быстрее, потому что в подобной суматохе, когда нет места поединку один-на-один, на первом месте стоят главным образом две вещи – скорость и умение видеть, что творится вокруг. Рид, краем глаза ухвативший приближение уже расправившегося с кем-то из пиратов торгаша, как раз успел в последний момент пригнуться и не схлопотать себе в грудь острый клинок окровавленной сабли, любезно уступив эту участь своему оппоненту. И пока по его девственно-белоснежной рубашке расползалось багровое пятно, а невольный убийца товарища хлопал удивлённо глазами, пират перерезал последнему глотку и ринулся было дальше, но не тут-то было…
Если и было на свете зрелище печальнее попыток научить Вергилия правильно отражать самый простой удар, то это могла быть только картина, которую Себастиан только что увидел. Картина реального боя, в котором одному Марису было известно как оказался Верг. То и дело крутя головой назад на надвигающуюся угрозу и тряся белобрысыми прядями, врачеватель, издавая звуки на грани паники и ужаса, стремительно, что есть сил, подползал к лабиринту из некогда расставленных ровно бочек и ящиков, желая, должно быть, скрыться где-то между ними – благо, их размер и комплекция лекаря позволяли, но в таком случае преследователь должен был быть совсем дураком, что вряд ли. И хотя дураком и слепцом он, быть может, и не был, но лёгкая добыча его столь привлекла и увлекла, что появление Рида оставалось без внимания до самого последнего мига. Мига, в который из брюха мужчины вынырнуло лезвие сабли.
- Чёрт!..
«Мать моя шлюха, сколько их тут вообще?» – промелькнуло в голове, когда старпом и оружие-то вернуть себе не успел, как пришлось вновь отбиваться, но на сей раз уже голыми руками.
- Совсем без мозгов?! – после характерного хруста шейных позвонков и грохота рухнувшего наземь тела, пират обернулся ко всё ещё съежившемуся на полу лекарю, намереваясь схватить его за грудки. – Ты с хрена тут…
Дальнейшая брань, равно как и дальнейшие действия по пиханию нерадивого врачевателя хоть в какое жалкое укрытие, растворилась на полпути. Рид вздрогнул и замер, ещё не совсем понимая, что же произошло, но уже ощутив пронзительную боль где-то в правой области спины. Боль, стремительно расползавшуюся пульсирующими волнами и с каждым новым ударом сердца, который почему-то теперь перекрывал в ушах все прочие звуки, будто замедляющую способность двигаться с былой быстротой. Или же это удивление так сражало наповал?
- Что… - выдохнул Рид, покачнувшись. Попытка обернуться и определить место, откуда стреляли, увенчалась тем, что у мужчины окружающая действительность начала издевательски приплясывать и двоиться, но в лучах бьющего в глаза солнца, за секунды до того, как всё вокруг перевернулось и погрузилось во тьму, где-то там, на марсах он разглядел маячившую фигуру, перезаряжающую арбалет.

Нет, нет, нет, он не мог умереть такой глупой смертью. Именно эта мысль до последней секунды непрестанно вертелась в его мозгу, нещадно одаривая своеобразными лещами – лишь бы только пират не вырубился. Он не мог умереть, пытаясь спасти этого несносного, неразумного, высокомерного идиота, который, как это часто случается по иронии судьбы, был «Призраку» полезнее, чем десяток-другой зелёных новобранцев. И всё же лещи от собственного сознания, лихорадочно пытающегося выкарабкаться из вязкой трясины, становились всё слабее, торчащая в спине стрела вгрызалась в плоть всё яростнее, а ещё вдобавок при падении Рид хорошенько приложился головой о палубу (или это лоб их врачевателя, который успел подхватить старпома, был столь крепок?). В любом случае, Себастиан уже не чувствовал, как волочатся его ноги, цепляясь каблуками сапог о щели палубных досок да гвозди, со временем вышарканные сотнями подошв, ежедневно обтирающих пол.
Нет, он не мог умереть вот так. Впрочем, подобное утверждение и самое искреннее неверие в возможность такого исхода рождались в нём каждый раз, стоило ему оказаться на волосок от гибели. Каким бы тонким этот волосок ни был. И всё же – отчаянное желание жить било в нём ключом, распаляло силу и заставляло работать все органы чувств и все извилины внутри черепной коробки по максимуму. Так что неудивительно, что с этой мыслью он погрузился в небытие, и с этой же мыслью очнулся.
- Не так глупо, – прохрипел мужчина, через силу раскрывая глаза и щурясь от яркого света, бившего сверху. На щеке красовался стремительно бледнеющий, но ещё пока что различимый розовый след от ладони перепуганного Верга. – Не так бездарно, - уже отчётливее засипел Себастиан, пытаясь приподняться, что ему удалось, но не без помощи самого хилого человека во всей их команде.
Как ни странно, оказавшись в вертикальном положении, ему не захотелось тюленем перевалиться за борт или как минимум повалиться обратно наземь и притвориться мёртвым. Напротив, стоило только продолжающейся схватке вновь оказаться в его поле зрения, как зрелище машущих саблями и мутузящих друг друга противников придало ему сил, заставив быстро забыть о ране, боль в которой заметно поутихла, оставив после себя лишь ноющую пульсацию. А может целительная сила заключалась совсем не в происходящем вокруг, а в том, что кое-кто хорошенько над ним поколдовал.
- Уведи его! – гаркнул Рид Смиту, высвободился из хватки обоих товарищей, выдернул окровавленный клинок из рук испустившего дух торговца, распластавшегося внизу, и кинулся в обратно – одерживать победу, которая, очевидно, вот-вот примет сторону пиратов.

***

Приказы капитана были предельно ясны. Заложников не брать. Взять только тех, кто согласится к ним присоединиться. Остальных – оставить на разгромленном и разграбленном судне, которое теперь больше напоминало разбитое корыто. Пиратский бриг изрядно потрёпанные, но живые торговцы провожали в единодушном молчании, то ли выражая непоколебимость своей духа и верности Короне, то ли просто ожидая подвоха со стороны морских разбойников – авось, отойдут на безопасное расстояние и как пальнут из всех пушек, пустив уже ненужный корабль ко дну.
Но пираты слишком ценили пушечные ядра да порох, а потому о торгашах забыли, как только был взят новый курс. К тому же, несмотря на одержанную победу, многим требовалось прийти в себя и зализать раны, так что Вергилий, которого Смиту, слава богам, всё же удалось увести целым и невредимым, был сейчас особенно в почёте и сновал туда-сюда, от одного пирата к другому. Впрочем, многие из них даже в этой ситуации не переставали отпускать издевательские шуточки в его сторону. В какой-то момент, наблюдая за этой картиной с ходового мостика, Себастиан почувствовал столь несвойственное ему в отношении парнишки сожаление и даже жалость. В конце концов, если бы не Верг…
- И как ты это объяснишь? – от размышлений его оторвала подкравшаяся незаметно Грэйс.
- Что? – мужчина повернул голову, в недоумении посмотрев на квартирмейстера.
- Это, – она протянула руку, коснувшись пропитавшейся кровью рубашки на спине, заставив пирата непроизвольно дёрнуться.
- Ну, с кем не бывает, - он резко повернулся к ней, лишая возможности лицезреть своё увечье, - не на китов же мы охотились.
- Если бы мы охотились на китов, то один из них тебя бы точно целиком проглотил, - невозмутимо произнесла Грэйс, делая шаг назад и собираясь уходить.
- Какие мы остроумные, - съязвил старпом.
- Есть с кого брать пример, - хмыкнула рыжая, ступив на верхнюю ступеньку, чтобы спуститься вниз, но перед этим замерла и ещё раз взглянула на Рида, - чтоб это было в последний раз, - и только после этого она продолжила движение, по пути сдвинув шляпу на лоб.
Себастиан несколько отрешённо смотрел ей вслед, пока не поймал себя на мысли о том, что впервые за долгое время, глядя на эту странную женщину, он думает совершенно не о ней.
- Лечить у тебя получается явно лучше, чем держать в руках саблю, - надтреснутый смех одного из матросов достиг ушей Рида, привлекая к себе внимание.
Со стороны любого с «Призрака», а в частности Гонсалеса, над которым сейчас и склонился Торбьера, подобные слова в адрес врачевателя могли считаться за похвалу высшей степени. Однако Рид спустился к ним вовсе не за тем, чтобы поддержать или опровергнуть этот своеобразный комплимент.
- После той сцены, что ты устроил… Тц! – Гонсалес зашипел, дёрнув раненой ногой в сторону, - …на тренировке. Не думал, что ты сунне… - снова резкий вдох, - сунешься.
- А он и не должен был, - в тоне старпома сквозила явная злость, которую он даже не пытался скрыть. – Ему было чётко и ясно сказано, ему было приказано оставаться на «Призраке», – в этот момент Верг как раз отнял руки от ноги пирата, то ли закончив с лечением, то ли решив продолжить обработку раны уже традиционным способом, однако, какие бы намерения не таились в его голове, ладонь Рида уже рухнула ему на плечо, с силой разворачивая к себе. Этот жест отдался глубоким прострелом в до конца незалеченной ране, и Себастиану показалось, что он чуть переборщил, действуя столь резко, потому как в следующий миг он ощутил, как по спине прямо из места повреждения начала свой путь неприятная струйка. Однако он решил, что потом с этим разберётся. – Скажи-ка, дорогуша, какое слово из фразы «не высовывай свой нос» тебе непонятно? И в курсе ли ты, чем грозит неповиновение прямому приказу?
Конечно, Верг не совершил ничего из того, за что обычно следует подвергнуть действительно серьёзному наказанию - он ничего не украл, он не замышлял бунта, не убил никого из товарищей. Более того, он спас Риду жизнь. Но пришлось бы ему его спасать, если бы он остался на "Призраке"? Нет, Рид бы вообще не попал в такую идиотскую ситуацию. Так что вправить неразумному врачевателю мозги в любом случае было необходимо, ибо... о чём он вообще думал? На что надеялся, суясь в самую гущу сражения, где у него изначально не было шансов выжить?

Рид остолбенел. Он готовился услышать что угодно – начиная от невнятного блеяния до феерично глупого заявления вроде «Я бы и сам справился», – но никак не это. Боги, этот сумасшедший выглядел ещё нелепее, когда пытался казаться грозным, однако стоило отдать ему должное – в этом всё же было что-то устрашающее. Или просто-напросто ошеломляющее?
- Чего? – начал было старпом. Это вообще-то он строго-настрого запретил драться ценному врачевателю, а не наоборот. Но его возражение так и осталось без внимания.
О, как много Рид мог бы ему сейчас высказать. Например, что у него есть хотя бы час, в то время как Верга в схватке за минуту прихлопнут. Или что он бывал в передрягах и похлеще – вспомнить хотя бы тот знаменательный день, когда они с Хоук покинули команду «Оскала». Или же вовсе – какого черта этот юнец, который ещё толком соли морской не испробовал, смеет катить бочку на старшего по званию, чей прямой приказ, к слову, так безрассудно нарушил. В общем, вариантов, чтобы отчитать нарушителя, была масса, но врачеватель столь шустро действовал, а старпом был столь бледен и сбит с толку этим наездом, что слова так и застряли по пути к горлу.
Раздался треск пары-тройки швов, пострадавших от совсем не нежных манипуляций Верга (и откуда это в нём взялась столь недюжинная сила?), и вот взорам присутствующих предстала изувеченная буйной жизнью спина с синяками и кровавыми разводами.
Это был первый раз, когда Рид испробовал на себе действие способностей Торбьеры. По крайней мере первый раз, когда он пребывал при этом в сознании. Довольно приятное ощущение. В то время как воздух холодил покрытую потом и кровью кожу, в области лопатки ощущалось мягкое тепло. Причём с этим теплом не только угасала боль, но оно ещё оказывало странное влияние, схожее с тем, которое оказывает сытная пища на голодного и раздражённого человека. Себастиан прямо-таки становился свидетелем, как его собственное яростное возмущение плавно перетекает в негодование, а там – того и гляди – он и вовсе махнёт рукой на произошедшее и ограничится одним предупреждением, что, мол, в следующий раз чтоб подобного не было.
Но нет.
Стоило только Вергу завершить санацию, а теплу – рассеяться под натиском порывов ветра, как Рид мгновенно протрезвел. И пускай он уже не был на грани того, чтобы надавать оплеух ослушавшемуся его врачевателю, всё же разговор был не закончен.
- Невероятное открытие – у тебя есть яйца, - старпом одёрнул обратно рубаху, которая теперь с правого боку была на четверть разорвана, - но это не тот случай, когда тебе стоит демонстрировать свою хитрожо… Эй, эй!..
Торбьера был почти такой же белый, как его волосы, а взгляд, ещё недавно излучавший огонь едва ли не гнева праведного, расфокусировался, и тут Верга куда-то повело. И вовсе не потому, что корабль раскачивался на волнах. Рид успел подхватить мальца и поспешил выровнять его перед собой, чуть встряхнув за плечи.
- Э! Не смей там вырубаться, ты! – крикнул Гонсалес, который всё ещё сидел и ждал возвращения лекаря.
- Ничего, всегда есть верный способ привести в чувства, – хмыкнул Смит, ловко спрыгивая с бочки. – Ткнуть носом в твои подмыхи, например.
- Или в твою задницу, Смит, - огрызнулся Гонсалес, - после того, как ты выпихнул его сражаться, молокососу понадобится более действующее амбре.
Повисла пауза. Рыжий пират смотрел на своего должника по карточному столу, как будто тот только что плюнул ему в лицо. Вероятно, бедолаге и в голову не могло прийти, что тот, кто задолжал ему солидную сумму и кто по идее должен его сторониться и не лезть на рожон, посмеет подложить ему такую свинью. Смит тут же ощутил на себе колючий взгляд старпома, отпустившего Вергилия, который, в свою очередь, чутка оклемался – то ли от перспективы нюхать чей-то зад, то ли благодаря собственной выносливости. Рид перевёл своё внимание на Гонсалеса, который, кряхтя, передвинул обеими руками раненую ногу чуть в сторону.
- Чё вылупился? – тем временем обратился он к рыжему. – Сам втюхал мальцу саблю и выволок его, а теперь, как жареным запахло, строишь из себя…
- Лучше способа отвертеться от должка не придумал, – процедил Смит, чьи желваки заиграли от гнева, – чем воспользоваться случаем и оболгать?
Наблюдать за спором этих двоих Себастиан не имел никакого желания, тем более что у каждого действительно имелись свои причины.
- Верг, - обратился он к врачевателю, - если соврёшь, клянусь, отрежу тебе к чёртовой матери палец. Всё равно не сражаешься, а лечить и без одного пальца, уверен, сможешь. Выкладывай, как всё было. И не тяни, – он покосился на ожидающих своей очереди пиратов, - ты же не хочешь, чтобы они тебя разорвали.