Круговерть событий с силой увлекала за собой человеческие жизни, кого-то ломая, кого-то лишая головы.
Не успела Гвиневра привыкнуть к мысли, что она оказалась в таком желанном когда-то монастыре, что ждать участи она будет рядом с госпожой, что в этой ситуации она могла только быть рядом и ничего не могла сделать; так как гром среди ясного неба стал сам суд над королевой. Признание кардинала было весьма неожиданным, если не сказать больше. Благодарности, конечно же, принимать был не тот случай, но в глубине души эти самые благодарности там были. Так легко и просто, просто не верилось. От этого известия не только Гвен потеряла дар речи, казалось, весь зал замер в предвкушении бури. Резко стало нечем дышать, одним махом из головы вылетели все сомнения относительно того, что она должна была так же выступить свидетельницей наравне с Лукрецией, но то ли королева выступила решительно против этого решения, то ли она сама решила не усугублять, перед лицом лорда-канцлера леди Тиндейл испытывала только трепет и вряд ли смогла бы говорить уверенно, не подведя свою королеву.
Как бы там не закончился суд, конец которого смешался в голове сумбуром и до сих пор не позволял Гвиневре быть наедине с хладностью собственной мысли, после настали суровые времена. Сколько ног ровным или же, наоборот, нервным шагом отмерили ступени эшафота за эти дни? Ее Величество не прощает обид, не прощает подобных измен. Все враги были наказаны. Те, кто был рядом с ней и не позволил себе усомниться в госпоже, все так же стояли подле королевы Мод во время казни, во время вынесения приговора всем неверным. Как бы не была бледна Гвен, как бы не тяжело ей было смотреть, как лишают жизни тех девушек, с которыми она раньше вместе обсуждала насущные проблемы двора, все же она собрала свои мысли в кулак. Наконец-то, только во время казни, в голове прояснилось. Будто наскоком возвращались к ней утраченные в круговерти событий воспоминания. Дышать стало легче, ведь все было правильным. И решительность ее в вопросе веры королеве сыграла с ней суровую шутку. Тонкие пальцы сжимали узорный крестик, что прибавляло уверенности в том, что все было так, как должно быть. И все получат по заслугам.
Все, кроме ее семьи. Узнала о том, что случилось, Гвиневра позже остальных. Возможно, эту информацию пытались утаить, сейчас это волновало ее меньше всего. Ведь она уже ответила согласием на приглашение Ланселота вернуться домой, в Ноттингем ненадолго. В словах брата не было и намека на то, как остро обидели Тиндейлов. Оставалось верить только в то, что леди ждут непосредственно к празднику. Обидеть кого-либо из семьи и не приехать она не могла, не хотела. Находившись с королевой неотлучно с самого первого дня при дворе, Гвен легко получила разрешение на поездку домой.

Чуть больше недели добиралась леди Тиндейл до родных мест. Она просила как можно скорее добраться, не в силах выносить тяготы пути и накатывающей с новой силой разлуки с родными. Последнюю ночь экипаж проследовал без остановок на ночлег.
Яркое, кроваво-красное солнце обнимало рассветом родные места, когда сердце Гвен радостно забилось в груди - родные стены, которые она не видела, казалось, вечность, строго возвышались над зелеными склонами. Изумрудом горела трава, в дали смешиваясь с янтарем засеянных полей. И пусть всех красот любимых девушка оценить сейчас не могла, она все же знала все их наизусть, поэтому была уверена в том, что рисовало ей воображение.
Леди была чрезвычайно рада приглашению Ланселота, ведь все, что окружало ее сейчас, грело душу и сердце. Ничто не может сравниться с замком, где выросла Гвен. Как бы не была к ней добра королева Мод, только здесь солнце светило чуточку ярче, а люди были добрее. Ей казалось, что не прошло и дня, как она уехала отсюда. Все было так же. Только чуть роднее, чуть ближе, чем всегда. Каждая травинка по обочинам дороги казалась красивее, а уже открытые и ожидающие экипажа Гвен ворота, не в пример радушными. Раньше не замечала в себе девушка такой привязанности к Ноксширу, но это приятно ее радовало.
Движение остановилось, заставив Гвиневру улыбнуться в предвкушении долгожданной встречи. Перед ней распахнули дверцу, подобрав подол и облокотившись на руку, любезно ей предложенную, леди выбралась на твердую землю. Проведя столько времени в пути, было очень непривычно ощущать отсутствие тряски, стоило к этому привыкнуть. Постояв с минуту и осмотрев каждое окошко замка, надеясь увидеть там знакомый силуэт, Гвен неспешно двинулась в сторону лестницы и дверей. Пусть не думали все окружающие, что внезапно для самой себя леди Тиндейл перестала спешить на встречу с родными. Нет. Она хотела лишь внимательнее осмотреть все окружающее ее, будто вспоминая вновь. Да и после долгой дороги, бессонных ночей, было сложно заставить себя идти быстрее. Пожалуй, только эти стены видели такой открытый взгляд Гвиневры, во дворце она старалась его не поднимать от собственных носков туфель без нужды.
- Ах, тетушка! - по-детски радостный крик слетел с губ девушки, как только она приметила в дверях фигуру, которую сложно было перепутать с кем-то другим. Встречала ли она ее или же они случайно столкнулись здесь, это было не так важно. В считанные мгновения Гвен избавилась от препятствия расстоянием между ними. При дворе такой порыв чувств она бы себе не позволила никогда. Не в силах сдержаться, крепко обняла Рослин Тиндейл, все так же зажмурившись, как когда-то, несколько лет назад. Как тогда, когда тетя возвращалась из долгой поездки. А Гвиневра чувствовала себя маленькой девочкой, оказавшейся после долгих скитаний дома.

Отредактировано Guinevere Tyndale (2015-06-17 14:20:20)

Что-то в этом мире оставалось неизменным. Тетя Рослин, все такая же статная и крепкая, по праву носящая имя хозяйки Ноттингема, на мгновение нахмурилась, что не укрылось от чуткого до настроение родного человека взора Гвиневры. До безумия рада была видеть и чувствовать ее тепло, но недовольство было ожидаемым. Хотя, конечно же, Гвен не строила иллюзий насчет того, что этот укор был не настолько серьезным, чтобы леди считала это сильной провинностью. В конце концов, после долгой разлуки кто посмеет ее в этом уличить?
Слишком много писем было получено в стенах монастыря, и та недосказанность, которая крылась в тщательно перепроверенных строчках, сейчас же вскрылась. Находясь в заточении, Гвен была рада любой весточке от родных, но уверенные (и не зря) в том, что просто так получать новости ей не позволят, письма не несли какой-либо излишне важной информации, чтобы не ставить себя в опасность быть неправильно понятыми. В ситуации близости суда любое слово могло быть использовано против. И любая чернильная фраза могла бы стать роковой. Но, слава Отцу, у Тиндейлов никто не мог отнять их головы на плечах.
Отвечать же Гвиневра себе не позволяла, да и не было возможности, как таковой. Именно поэтому приходилось отвечать сейчас. И она была рада этому обстоятельству. Все осталось позади.
- Вы слишком строги ко мне, я всего лишь соскучилась, - хитро блеснули зеленые глаза, это было так по-детски игриво, что даже обиду показательно Гвен не стала возвращать тете на ее ворчание. Это же было так мило, так ей этого не хватало.
- Вам показалось, - от игривости не осталось и следа, стоило лишь Рослин Тиндейл упрекнуть девушку в осунувшемся лице. Ничего не могла она с собой поделать, любое напоминание о пережитом вгоняло в печаль, что было совсем не удивительно. Но чтобы тетя не заметила этой слабости, леди тут же поспешила добавить, снова залившись румянцем и улыбнувшись. - Конечно же, мой драгоценный брат не заслуживает такого к себе отношения!
Оказавшись наедине со своими мыслями, пусть и не надолго, Гвиневра тотчас привела себя в порядок. С нежностью осмотрев свои покои, казавшиеся единственно родным местом, девушка позволила себе надеть одно из старых платьев, которые не брала она с собой во дворец. Пусть вкусы ее чуточку изменились, но изумруд и золото всегда подчеркивали ее глаза и цвет волос, а это платье было подарено братом ей на двадцатилетие, оттого любимо чуть более, чем все остальные.
Спускалась в гостиную Гвен нарочито долго, стараясь прикоснуться к каждому камушку, знакомому с детства. Было ощущение, что в королевском замке мимо нее пробежала целая жизнь. И прежняя Гвиневра Тиндейл снова оживала, расправляя рукава здесь, дома.
В гостиной, как и было ожидаемо, уже сидела тетя, в нетерпении постукивая пальцами по подлокотнику уютного кресла. Это следовало понимать только одним способом:
- Я переодевалась чуть дольше, заставив Вас ждать. Простите меня, тетушка, - Гвен быстро перешагнула порог, чуть не опустившись на колени перед Рослин, как делала в детстве. Но тут же с досадой одернула себя. Не хватало еще одного укора от тети. Пришлось опуститься на софу напротив леди.
- Мне кажется, что столько всего стоит рассказать, что я даже не знаю, с чего начать, - с растерянностью произнесла девушка, прося поддержки тети в этом простом и одновременно сложном деле.

С благодарностью чуть прикрыла веки Гвиневра, радуясь извечному пониманию тети ко всему, что происходило под ее крылом. Все было как и прежде, вот только оказалось на деле чуть-чуть другим. Дорога позволила оказаться наедине со своими собственными мыслями, поэтому то, что что-то изменилось в родных местах, сразу не бросилось  в глаза девушке. Да что там, она вообще не заметила никаких изменений, увлеченная тем, что скоро будет дома, наконец.
Удобнее устроившись напротив тети, расправив складки платья, Гвен синхронно качнула головой в такт недовольству тети. Она надеялась увидеть Ланселота, но он ее не дождался, как это было неожиданно. И очень печалило. Ну хоть что-то должно было омрачить встречу с родными, пусть это будет отсутствие брата в такой час. Они с тетей все равно найдут, что обсудить. В конце концов, по Рослин Тиндейл она скучала ничуть не меньше, а может, даже больше.
- Вы слишком строги к нему, - улыбнулась в ответ на негодование тети Гвен. - Вы же знаете мужчин, а тем более, нашего Ланселота. Им бы лишь был повод поиграть, как в детстве. А с годами мало что меняется в этом их желании. Разве что игрушки могут стать более взрослыми.
Как-то само собой получилось, что разгульно пустившиеся в пляс пальцы женщины привлекли внимание племянницы, с трудом она оторвала взор от барабанящих по коленям и подлокотнику рук. Пожалуй, в таком волнении не видела ее давно Гвиневра. Да что там, тетя Рослин всегда была образцом стойкости, но сейчас, видимо, был повод нервничать.
- Может быть, мы просто не будем делать ему одолжение и перестанем за него волноваться? - последующие слова родственницы заставили теперь уже саму Гвен нервно снова оправить юбки. - Разве мне был повод нервничать, тетушка? Я не заметила ничего, способного привлечь мое внимание чем-то из ряда вон выходящим, да и ехала я чересчур быстро, чтобы побыстрее достичь дома, - задумчиво девушка вернулась к своей поездке, пытаясь обнаружить подтверждение словам тети. Но, видимо, вестовые успели вовремя. Или же ей просто повезло. - Добралась я отлично, мой бедный возница устал слушать постоянную просьбу ехать быстрее. Последнюю ночь я преодолела в дороге, - и пусть это признание говорило против того, что могло бы понравится тете, это могло смягчить ее волнение. Тем более, что, уже следующий вопрос от леди Тиндейл не заставил себя ждать:
- Что-то случилось? - с тревогой посмотрела на собеседницу Гвиневра, пытаясь в ее глазах прочитать ответ на вопрос. Пока же у нее не было догадок, что могло произойти. Кроме того, что это как-то связано с произошедшим накануне в столице. И отчаянно оставалось надеяться, что эти мысли были далеки от истинного положения дел. Может быть, к лучшему, что сейчас они были вдвоем, никто не мог помешать откровенному разговору двух женщин обиженной семьи Тиндейл. Последним делом был бы сейчас горячий нрав Ланселота, он вовремя решил сорваться на прогулку.

Отредактировано Guinevere Tyndale (2015-06-25 15:08:04)

Если бы Гвиневра оглянулась и внимательно посмотрела на погоду за окном, то удивлению ее не было бы предела. Тучи собирались стремительно быстро, нависая свинцовой тяжестью над Ноксширом. В сердцах людей Ноттингема росла та же гроза, только набухала она не так быстро, как сейчас непогода разрослась на улице. Хотя, с какой стороны посмотреть. События последних месяцев были схожи с шквальным ветром, уныло задувающим в старинные окна.
Тетушка замолчала ненадолго, ища в себе ответ на вопрос, который повис в воздухе, едва сформировавшись из мыслей Гвиневры. Может быть, она и не хотела раньше времени поднимать эту тему, вот только интерес о том, как же добралась племянница до дома, не мог остаться без внимания.
Рослин Тиндейл больше не была взволнована, она была такой же, как всегда. Хозяйкой Ноттингема, уверенной в себе и своих силах женщиной, благодаря которой Ноксшир и расцветал. Благодаря которой тучи так редко сгущались перед стенами замка. Но вот глава семейства оказался по другую сторону этих весов, дышащих спокойствием.
- Это было ожидаемо, тетушка, - нахмурив светлый лоб, Гвен с трепетом дослушивала фразу женщины, не в силах сдержать внутреннюю дрожь. Не приведет к добру подобное решение короля.  - Стоит ли говорить, что все это связано между собой, - вдох - Как же это все не вовремя!
Досада скользнула в слова, скользнула в быстро дернувшуюся к волосам тонкую руку. Не могла назвать все это мальчишеством, ведь ее в том числе оскорбило и обидело решение о новом графе Медоу. Но все это было так не просто, тем более сейчас, когда она подле королевы столько вынесла. Новости, поведанные тетей заставили огнем гореть мысли Гвиневры. Но пока что это стоило отложить на потом, ведь, она была уверена, Ланселот вернувшись снова поднимет эту тему. С его, мужской, точки зрения. С точки зрения старшего после Овейна. Ведь с отцом можно было и не рассчитывать поговорить. Весь в делах семьи и не только, он умудрялся следить за всем, кроме собственного дома. И редко здесь появлялся.
- Слишком много солдат. - сухо в повисшей тишине прозвучала эта фраза, утонувшая в нежности тетиного поцелуя. Снова тепло и забота укутали и захватили Гвен с головой. Знакомый аромат, как всегда, без толики парфюма, только натуральный и такой уютный, коснулся девушки.
- Конечно же, я все это помню. Да, у меня было незабываемое детство, - светлая улыбка, полная воспоминаний прошлых лет осветила лицо Гвиневры Тиндейл, которая смотрела на тетю, сидевшую рядом с таким вниманием. - Но именно благодаря Вам я могу похвастаться тем, что вряд ли знают изнеженные придворные дамы. И спасибо Вам за это, - быстрым движением девичьих рук сухая ладонь Рослин была заключена меж тонких пальчиков, крепко и уверенно. - Не смейте так говорить. Только Ваши руки признает Ноксшир, Вы же знаете, - на мгновение замолчала, подыскивая слова, - Ланселоту пока тоже не везло с леди.
Проклятье рода, которое, по мнению девушки, довлело над родом, мешало вздохнуть полной грудью всем, кто мог жить в Ноксшире и носить гордое имя Тиндейлов. И она знала, к чему мог привести этот разговор. Только не хотелось ей слышать то, что захочет сказать тетя дальше. Хотелось зажать уши и убежать к себе в покои. Но она была уже давно как взрослая леди, хотя бы один из детей Овейна должен был проявить благоразумие сегодня.

Ланселот все не появлялся, что могло бы насторожить, если бы он не был дома. Вряд ли там, где он знал каждый кустик, мог потеряться среди трех сосен. Как бы она не хотела увидеть брата, в первую очередь ее волновал все же наступивший тяжелыми нотками разговор с тетей.
Гвиневра чувствовала себя маленькой девочкой, которая как всегда с чрезвычайным любопытством слушала каждое мудрое слово тетушки, которая как всегда была божественно права. Конечно, с чем-то сама Гвен могла и не согласиться, но это останется при ней. По всем законам воспитания, девушка не могла себе позволить ни капли отойти от этикета, ведь сейчас она периодически чувствовала, будто оказалась на самом строгом экзамене. И спрашивать с нее будут соответствующе. Да, конечно же, тетушка поймет желание оказаться в родственной обстановке, а по сему не станет сильно ругать. Но именно поэтому хотелось показаться чуточку более идеальной, чем всегда.
- Кто, кроме Вас, способен воспитать настолько хороших людей? - без тени сомнения заявила девушка, звонко засмеявшись в тон словам тетушки, улыбавшейся так тепло и радушно, что на мгновение захотелось в сторону отложить темную тучу сомнений, нависших над Ноттингемом. Конечно же, когда рядом не было отца, рядом всегда была статная и решительная Рослин Тиндейл, знавшая ответы на все вопросы и даже чуточку больше.
- Это было совсем не сложно. Ведь я не в тюремной камере жила, а королева мне доверяет, - тепло улыбнулась Гвен при мысли о Ее Величестве. Оставшись одна, королева напоминала ей беспомощного котенка, которого стоило бы окружить заботой. Что она и старалась делать, ведь не зря же она была фрейлиной. Пусть остальные девушки относились к этому спустя рукава, к любому делу Гвен относилась с душой и усердием.
- О нет, нет! - замахала руками совсем не как леди Гвиневра, вспоминая обилие сладкого у барона Глостона. Точнее, у хозяйки замка. В детстве это было слишком одуряюще сладким. Как только выросла, Гвен всего лишь вспоминала это как приятные моменты детства. Окунуться в такую заботу было совсем не по ее корсету. - Я же скоро стану похожа на пряник, которые там так любят, - снова звонкий смех.
Доли секунда молчания, пронесшиеся ураганом по настроению Гвен, меняя его до ровно противоположного.
- Может, не будем дожидаться опаздывающего Ланселота? С этими мальчишками ни в чем нельзя быть уверенной, а я сейчас погибну без новостей! - внимательный взгляд стал подтверждением ее нетерпеливым словам, повисшим в этой тишине раздумья.

Тетушка как всегда была на страже будущего своей племянницы. Кто, как не она, знала лучше, что нужно для счастья Тиндейлов? Да, у каждого в их сложной семье был свой прицел на удачу, но Гвен была воспитана в том настроении, что принимала мнение тети и отца как априори правильное. Люди волки, люди звери, возросшая на внимательности родных, она справедливо полагала, что верить можно только семье. И да, пусть ее собственные желания зачастую отличались от политики Тиндейлов, она понимала, что прежде всего стоит обеспечить поддержку родным, которые не оставят ее ни в коем случае. Брошенная в цепкие лапы двора, она с теплотой вспоминала о доме, в первую очередь думая о них, а уже потом об постылых интригах, от которых развивалась мигрень и хотелось запереться с книгой в руке или же с молитвой, подальше ото всех, таких красивых внешне и уродливых душой.
- Надеюсь, что Вы говорите не о моей свадьбе, - вежливо улыбнулась Гвиневра, вспоминая все тернии, через которые ей пришлось пройти после очередной смерти, коснувшейся брачного одра их семьи. Проклятие, которое не могла вывести из сознания девушки и самая отчаянная молитва, снова коснулась сознания, призывая верить в то, что тетя пошутила. Не хотелось бы стать причиной еще одной смерти. Пожалуй, это было бы выдержать куда сложнее, ведь все события по нарастающей довлели над светлой головкой Гвен.
- Что же, это исключительно его вина, никак иначе. Я уже представляю, как он будет возмущен, - хитро улыбнулась леди Тиндейл, проследовав ха тетей в трапезную. Может быть, Глостон больше не вызывал у нее приступ радости, но вот стряпня родной кухни определенно вдохновляла. Ведь Рослин Тиндейл строго следила за всем, в том числе и за тем, чтобы повара не отступались от привычных Тиндейлам рецептов.
- Конечно, до меня дошли обрывки новостей. Иногда мне кажется, что я нахожусь в другой стране, все от меня будто скрывают что-то. Но это ужасно! - весь тот ужас, который она испытала, когда услышала о произошедшем с графом и его семьей впервые, было не передать словами. Сейчас это было не таким ярким воспоминанием, но все еще трогало струнки Гвиневры остатками страха. - С ними все в порядке? - не смогла удержать от вопроса Гвен, с нарастающим интересом слушая Рослин. Следующая новость заставила девушку застыть соляным столбом прямо за почти что празднично накрытым столом в честь ее возвращения. Только забыв про то, что черной мыслью омрачало последние годы ее жизни, снова достала она из закромов сознания этот липкий страх за чью-то жизнь.
- Это очень неожиданно, тетушка, - только и смогла выдавить Гвиневра, наконец, подняв глаза на лицо мудрой женщины. - Отличный выбор, но скоро ли свадьба? -ей хотелось весело щебетать о том, что в их семью спешит радостная новость, но улыбка вышла слишком натянутой. В голове боролись два барашка. Она была рада за тетю, которая таким интересным образом нашла себе отличную партию, хотя уже и не стремилась к этому столько лет. Но с другой стороны все то же воронье по-прежнему кружило над Ноттингемом.

Конечно же, от строгого взгляда тети не могло укрыться изменение настроения племянницы. Слишком хорошо Рослин Тиндейл знала то, что касалось Ноттингема. А тем более, своих собственных родных. Матери у детей Овейна не было никогда, но у них всегда была опека лучше. И имя этой чудесной женщине - Рослин. Иногда, вдали от родных мест, Гвиневре снилась она. Не отец был героем тоски. Рослин, которая была рядом всегда. Рослин, которая не знала полутонов в решении проблем семьи. Рослин, которая не терпела лжи и учила этому и Гвен.
Лгать леди действительно не научилась, даже живя во дворце. Но рядом с тетей это было и не нужно. Ей бы солгать Гвен все равно не смогла бы. Да и не хотела.
- Вы слишком хорошо знаете мою набожность. Но это слишком тяжелая доля, никак не колеблющая мою веру, впрочем, -странно было вести теологические беседы за столь щедро накрытым столом. И пусть ее слова показались бы дерзкими, таковыми она не хотела их произнести. - И слухам я не верю. Я верю только себе, своей судьбе, а больше всего Отцу Создателю. И, конечно же, я верю в Ваш выбор.
Разве могла Гвиневра испортить тете желание выйти замуж? Так было нужно. И пусть сгорят те, кто осквернял светлое имя Тиндейлов, но они не смогли испортить их светлое будущее. Все чаще Гвен верила семье, все меньше своим домыслам о проклятье. Несчастья лишь сделали их ближе друг к другу, сильнее.
Гвиневра села напротив тети, внимательно выслушав ее грустную историю о графе. Война в людских умах была куда страшнее фзической. Ведь воинов можно остановить, а вот мысль остановить сложнее.
- Столица делает нас сильнее, это я поняла на себе. Либо себя там потеряешь, либо принесешь семье благо, - леди была слишком строга в своем этом решительном высказывании, но последняя фраза Рослин от нее тоже не укрылась. Девушка открыто улыбнулась, всей своей улыбкой призывая забыть о тяжелом разговоре о проклятье. - Королева должна меня отпустить, иначе это будет совершенно ужасная новость, -она вздохнула, надеясь, что действительно сможет вырваться в любом случае. - Кто знает, может и мою свадьбу будем праздновать? - кто бы знал, скольких усилий стоило Гвен это сказать. Она не верила, что родные хотят выдать ее замуж, но против судьбы роптать бы не стала.

Гвиневра лишь покачала головой, не очень успешно изображая увлеченность содержимым тарелки. Сказать, что было невкусно - соврать. Кулинары Тиндейлов как всегда постарались на славу, а уж во имя долгожданного появления дочери Овейна побили все свои рекорды по качеству. Вот только не ожидала Гвен, что разговор с родными будет настолько тяжелым - вкуса блюд она не чувствовала совершенно.
- Ну уж тому, что никто из нас не опускает руки, этому мы научились, - леди, наконец, подняла глаза на тетю, которая изучала и без того каждым стежком изученные гобелены. Семья была рядом, пусть от многих из них остались лишь имена на ткани. Сильным делает человека многое. И то, что каждый из этих людей вложил свои силы в то, чтобы потомки их были еще сильнее своих предков. Прославляй род свой и да возвысится он над другими, - конкурентная фраза, которая заставляла девочек хранить честь, а мальчиков добывать славу на своем поприще.
- Иногда мне кажется, что все ждут от меня того, на что я не способна, - еле слышно проговорила Гвен, слушая, как натянулась тонкой струною напряжение в комнате. Тишина звенела в ушах, но недолго. Но лучше бы оно продолжилось, это мгновение. Уже предполагала девушка, что услышит что-то такое, чего бы она хотела избежать. Но на то и родственницами они были - без прикрас говорить друг с другом и только так. При дворе такого не будет никогда.
- Нет, не писал он об этом, - нахмурилась Гвиневра. - А Вы? Вы хотели бы, тетушка? - это было каким-то отчаянием. Попыткой не утонуть в водовороте событий, утягивающих на дно тяжестью решений. Она ждала этого, но не так быстро. Впрочем, был бы рядом Ланселот, он бы выпалил все сразу. Спасибо тете, что подходила она к этому чуть более мягко. А Гвен осталась перед выбором, который уже терзал ее. Но выбор этот пока сделать она так и не смогла, не в силах оторвать от себя кусочек. Как же сложно было говорить вот так, лицом к лицу о том, где она ощущает себя нужнее? С семьей, чью поддержку знала всю жизнь или с королевой, которую бросить не могла?
- Вы же знаете, что королева доверяет мне, я не могу ее бросить, - это не было решением, это было всего лишь аргументом. Решение принимать было рано. Или поздно. Слишком поздно.

Отредактировано Guinevere Tyndale (2015-10-22 13:44:58)