Стражники при въезде в город долго выспрашивали у Дилана, кто он такой и откуда. Но было похоже, что больше всего их заинтересовал Бигль – конь северной породы, гнедой, с длинной гривой и лохматыми белыми «носками» до колен. Сам всадник выглядел не менее живописно, и вскоре у ворот собралась приличная толпа зевак. Они ничуть не смущаясь тыкали пальцами и обсуждали вид и манеры приезжего, а особенно – акцент, казавшийся им весьма забавным. Дилан уже хорошо понимал речь людей равнины, но сам все еще говорил с ужасным акцентом – звонко раскатывая букву «р», как и все горцы.
В конце-концов стражники с сожалением пропустили прибывшего в Авелли, не преминув потрепать по холке Бигля, чтобы убедиться, что шерсть на коне и в самом деле, «как на медведе».
Первым делом Дилан проехал на набережную, миновав бедняцкие кварталы. Возле моря стояли дома знати, богатые таверны и лавки, здесь было чище, красивее и улицы замощены серым камнем с побережья. Бигль весело цокал копытами, ему казалось, что он вернулся домой, на привычные горные тропы, а его хозяин с удовольствием осматривался, не замечая любопытных, удивленных и настороженных взглядов, которыми награждали его горожане и гости города. Пару раз навстречу ему попадались служители церкви, и он почтительно снимал берет, делая полупоклон в их сторону. Но священники не торопились отвечать на такое любезное приветствие и неодобрительно косились на голые ноги горца.
Море произвело на Дилана впечатление, сравнимое с ударом дубинки по голове. Четверть часа он, как завороженный, наблюдал монотонный бег волн и слушал шум прибоя. Нет, мать не зря дала ему такое странное для уроженца гор имя. Будь вокруг меньше народа, он не преминул бы тут же искупаться, чтобы почувствовать до конца, что он - сын моря, сын иной стихии, не той, которая довлела над ним в начале жизни.
Отправив коня медленным шагом по улице, Дилан заоглядывался по сторонам теперь уже с другой целью. Надо было устроиться на ночлег и подыскать Биглю достойную конюшню. Возле таверны с надписью «Гусь в котле» он натянул поводья, раздумывая, не отправиться ли туда на постой. Вдруг его окликнули.
Возле ворот, у столба, словно отдыхая от трудов праведных, сидела старуха в темно-коричневом платье и белом переднике.
- Вижу, ты на распутье, парень, - сказала старуха, лукаво прищуривая один глаз. – Может, я подскажу тебе нужную дорогу?
В ее речи явно слышалась та же самая раскатистая «р», что и у жителей гор. Помедлив, Дилан спешился и подошел. Он заметил на коленях старухи чашку с черными и белыми бобами, и понял, кто перед ним. Церковь не одобряла гадателей, но многие охотно следовали их советам, хотя потом слезно каялись на исповеди. 
- Подсказать дорогу? Скажи уж, что собралась мне погадать и выклянчиваешь деньги, – сказал Дилан насмешливо.
- Тебя не обманешь, - старуха растянула в улыбке морщинистый рот. Зубы, однако, были у нее на месте – белые, как очищенные орехи. – Тогда дай мне в память о горах, откуда мы родом, четыре ипенса, а я скажу тебе пару советов, которые ты, на свое усмотрение, можешь принять, а можешь просто посмеяться над глупой старухой.   
- Держи, старая бестия. В память о горах, - Дилан достал из поясного кошелька монеты и бросил старухе в передник. – Вообще, меня интересует гостиница или таверна, где мы – я и мой верный конь -  найдем хорошее и в меру дорогое пристанище. Что скажут об этом твои бобы?
Старуха живо сгребла деньги и сунула их за пазуху, после чего расправила передник, наугад зачерпнула горсть бобов и высыпала на колени. Некоторое время она что-то бормотала под нос, прищелкивая сухими пальцами, а потом пристально посмотрела Дилану в лицо:
- Любому другому я сказала бы: иди в «Гуся». Но тебе скажу другое.  На углу улицы стоит дом с желтыми ставнями, на нем нет вывески. Там ты найдешь то, что тебе нужно, - тут она не сдержалась и хихикнула. – Да! Остерегайся рыжих! Не верь ни одному их слову!
- А сама ты какого цвета была? Лет, эдак, двадцать назад?
Тут старуха не сдержалась и залилась смехом: 
- Лет сорок назад меня знали, как Рыжую Эйлин!
Она хохотала так заразительно, что Дилан не выдержал и улыбнулся:
- Хорошо, послушаюсь твоего совета, но не поверю ни единому твоему слову!
Он отошел уже на десять шагов, ведя в поводу Бигля, когда старуха снова окликнула его и сказала, гримасничая и подмигивая:
- Прибереги розовое масло для розы! На смертном одре благовония ни к чему!

Отредактировано Dylan MacBrayne (2014-04-22 21:52:54)

Упоминание о розовом масле насторожило Дилана. Он понюхал собственную одежду: наверняка, пропах этим чертовым маслом, вот старуха и сообразила, что он везет. И решила на прощанье посмеяться, пообещав неизвестно кому скорый конец.
Успокаивая себя сими мыслями, он дошел до указанного дома и зашел во двор. Услужливый малый хотел забрать коня, но Дилан не позволил, сначала расспросив о цене за постой. Старуха не обманула, плата оказалась приемлемой. Он сам отвел Бигля в конюшню, и опять остался доволен. Здесь уже стояли два десятка разномастных лошадей, нашелся уголок и для мохноногого гнедого. Охапка свежего сена, ячмень и вода – все было в лучшем виде.
Видя, что гость сам взялся за скребок, помощник конюха убежал в дом, чтобы предупредить хозяина, что постояльцев прибавится.
Почистив Бигля и дав ему кусок хлеба с солью, Дилан подхватил свои нехитрые пожитки и отправился в дом.
С порога ему стало ясно, что старуха все-таки подшутила над ним. Дом с желтыми ставнями был домом терпимости. В общем зале сидело человек пятнадцать, похоже, как приезжих, так и местных. Между столами лавировали куртизанки, разнося вино, еду или просто завлекая клиентов. И, конечно же, все немедленно воззрились на Дилана, стоило ему появиться. Лицо хозяина заведения – толстощекого, лысого здоровяка – вытянулось. Дилан подавил вздох, сел за свободный стол в дальнем углу, достал из кошеля золотой беррин и показал хозяину.
Действия были правильными, и вскоре перед путешественником стояли тарелки с подогретой ветчиной, свежим сливочным маслом и хлебом, и кружка сидра.
- Я пробуду здесь до конца турнира, - сказал Дилан, когда после сытной еды потянуло в сон. – Мой конь в конюшне. Ему – лучшего сена и ячменя. Вещи унесите в свободную комнату.
- Будет сделано, мой лорд, - учтиво ответил хозяин, хотя в голосе чувствовалась насмешка. – Чего еще желаете? Может, пригласить портного, чтобы он одел вашу милость… как подобает?
- Если он понадобится, я скажу. А если будешь докучать мне – перееду в «Гуся». Места там больше, а вопросов – меньше.
Хозяин понял и поспешил удалиться, напомнив, что отведенная комната находится на втором этаже, слева, пятая по счету. Ему хотелось поинтересоваться, умеет ли горный житель считать, но благоразумие победило.
Уйти сразу Дилану не удалось. Рядом очутилась женщина в сильно приталенном платье с огромным вырезом и без рукавов. Такой наряд вкупе с нарумяненными щеками ясно указывал на род ее занятий. Куртизанка была миловидна, довольно молода и – как назло! – рыжая.
- Не хочешь, чтобы я развеяла твое одиночество этим вечером? – она облокотилась о стол, показывая товар лицом. Надо признать, товар был неплох, но слова старухи-гадалки упорно звучали в голове, и Дилан с сожалением отказался:
- В другой раз. Дорога была долгой.
- Тогда просто развлеку тебя разговором, - кокетливо сказала куртизанка, подсаживаясь к столу и залпом допивая сидр. – Если потом передумаешь… Да, меня зовут Маргрета. Заплати, и для тебя я – Маргрета-без-отказа.
Она засмеялась так зазывно и звонко, как умеют смеяться лишь куртизанки и приобняла его, прижимаясь всем телом.
- Ты прибыл на турнир? Теперь варваров тоже посвящают в рыцари?
Дилан сбросил ее руку:
- Тебе заплатить, чтобы ты убралась? Как и твоему хозяину?
Маргрета ничуть не смущаясь, подставила ладонь.
Дилан оттолкнул ее и поднялся, но тут несколько мужчин, до этого мирно пивших в компании накрашенных девиц, выскочили на середину зала, потрясая тонкими кинжалами. Такие кинжалы носили почти все лорды с равнин. У одного из мужчин – высокого, с тяжелым смуглым лицом и пронзительными глазами, одетого в черный бархат – кинжал был из травленой стали, а рукоятка поблескивала золотом. Против него стоял настоящий великан со шрамом от виска до подбородка. И тот и другой были пьяны как раз настолько, что воспламенились бы от одной искры, как сухая солома.
- Оставьте, милорд! – двое попытались оттеснить мужчину с золотым кинжалом к стене. Но успокоить его было не так-то просто.
- Руки прочь! – взревел он, расталкивая подручных и обманчиво играя кинжалом, что выдавало хорошего бойца и опасного противника. – Он поклоняется Фросу! Он  богоотступник!
- Кем бы ни был, это мое дело! – огрызнулся великан со шрамом. На помощь к нему уже спешили друзья.
Куртизанки, сначала с визгом разбежавшиеся, теперь подзадоривали спорщиков. Маргрета едва не залезла на стол от нетерпенья. Глаза ее горели, ноздри воинственно раздувались, словно она уже чувствовала запах крови.
Толстощекий хозяин, прячась за спины своих охранников, тщетно взывал милордов опомниться, но его никто не слушал. Кинжал с золотой рукояткой описал стремительную дугу и воткнулся в плечо великану. Владелец кинжала метил в сердце, но его соперник успел уклониться.
Никто и глазом не успел моргнуть, как люди превратились в кричащий и ревущий ком. Мелькали кинжалы, кулаки и разгоряченные вином и дракой лица.
Дилан пожалел, что не успел уйти. Ввязываться в пьяную драку он не собирался. Охота была получить по-глупости 10 дюймов стали в кишки, когда до исполнения заветной мечты – рукой подать. Но сцепившиеся великан и мужчина с золотым кинжалом  прокатились по полу прямо ему под ноги. Великан оказался сверху и дважды приложил противника головой об пол. Солома, которой были крыты доски, смягчила удар, но великан уже схватил тяжелый подсвечник со стола…
- Эй, полегче! – крикнул Дилан. С таким же успехом можно было пытаться докричаться до луны. Пришлось вмешаться. Выкрутив великану руку, МакБрайн, стащил его с поверженного соперника и сел верхом, едва сдерживая полупьяную ругающуюся тушу.
Драка прекратилась так же внезапно, как и началась. Часть постояльцев оказалась во дворе, благодаря усилиям местных вышибал, остальные со стоном ощупывали челюсти, руки и ноги. Дилан продолжал удерживать великана, прихватив его, для верности, за волосы. Мужчина в черном бархате с трудом приподнялся.
- Неплохо, -  промолвил он, вытряхивая из волос солому. Лоб его был в крови.
К нему подбежали двое перепуганных господ и помогли встать на ноги:
- Вы целы, милорд? – тот что-то проворчал в ответ, тяжело повисая на их руках.
- Конечно, он цел. Насколько может быть цел тот, кто хорошо ударился головой. И ведь признайтесь, это произошло задолго до сегодняшнего вечера,  - язвительно сказал Дилан, которого наконец-то освободили от роли капкана. Великана вытащили во двор и, судя по доносившимся звукам, вылили ему на голову ведро воды, чтобы привести в чувство.
- Как ты смеешь… - с негодованием начал один из господ, но мужчина в бархате остановил его властным жестом.
-  Мальчишка прав, я несколько погорячился. Где остальные? С ними все в порядке?
- Не беспокойтесь за них, милорд, им помогут… А Ирвинг побежал за портшезом...
- Зачем мне портшез, глупцы? – мужчина в бархате поднес ладонь к окровавленному лбу. – Сейчас здесь будет моя жена во главе вооруженного отряда. Квентин, немедленно беги и успокой леди Мод. Никого не зовите, никто не должен знать, что произошло, поняли? А вы, молодой человек, позвольте опереться на ваше плечо.
Дилан позволил, и мужчина тут же навалился на него, потеряв сознание. Кто послабее, рухнул бы на пол вместе с таким грузом. Снова подавив вздох, юный МакБрайн взвалил незадачливого лорда на спину:
- Куда его нести?..

Незнакомый лорд оказался тяжел, как пара годовалых баранов. Ругаясь про себя на чем свет стоит, Дилан тащил высокородную ношу и надеялся только, что путь окажется недалеким. Сначала он предложил вывести Бигля, чтобы отвезти раненного со всеми удобствами, но спутники лорда, презрев благоразумие, отказались с таким ужасом, словно Бигль был не конем, а огнедышащим драконом. «Тайна! Тайна! Никто не должен знать!» – причитали они на разные лады. Причем, помощи от них не было никакой: один бежал впереди, показывая дорогу, а второй весьма неуверенно поддерживал бездыханного лорда за ноги, но больше мешал. Вскоре Дилан вежливо попросил его отойти, что тот и сделал с заметным облегчением, и зарысил рядом с товарищем.   
Они вели горца задворками, видимо, опасаясь нежелательных свидетелей. Вскоре он совсем закружился среди узких улочек, кривых переулков и кособоких домишек, и окончательно возненавидел распутного лорда, которому вздумалось накануне турнира поразвлекаться в компании свободных женщин. С запоздалым сожалением Дилан вспомнил, что оставил на столе в таверне свой берет. Хотелось бы надеяться, что хозяин догадается отнести его драгоценную собственность в отведенную комнату.
Сгущающиеся сумерки обволакивали, словно пуховой платок. Шум города постепенно сошел на нет, и стал слышен плеск волн где-то совсем рядом.
- Нам сюда! – один из сопровождающих ткнул пальцем в трехэтажный дом, окруженный высоким каменным забором. «Гриф и корона» - значилось на вывеске.
Судя по переполоху, с каким они были встречены, Ирвинг был куда как прыток и уже оповестил о случившемся. Двери таверны распахнулись, и Дилан протащился в зал, где без должного почтения сбросил господина лорда прямо на стол, с которого слуги едва успели смахнуть остатки ужина и убрать подсвечники.
С наслаждением распрямившись, Дилан утер рукавом потное лицо и огляделся. Навстречу ему поднялась стройная леди в ослепительно-желтом платье. Несомненно, это была самая красивая и роскошно одетая леди из всех, кого ему до сих пор доводилось видеть. Хотя, сказать честно, не так уж и много он повидал в своей жизни знатных дам. Слегка вздернутый носик и широко расставленные чуть раскосые глаза делали ее похожей на кошечку. Но царственная осанка и властные жесты выдавали особу, привыкшую повелевать. Дилан еще больше проникся неприязнью к лорду в черном бархате, посчитав, что надо быть последней свиньей, чтобы гулять от такой женщины в дома куртизанок.
Леди сделала шаг вперед, входя в круг света, и Дилан невольно вздрогнул – волосы женщины при свечах казались рыжими. Возможно, это была причудливая игра света, а возможно… 
«Если входит женщина, - прозвучал в его сознании голос матери, - мужчина должен встать и снять шляпу, а потом - поклон».
Поскольку наш герой уже стоял, и шляпы на нем не было, оставалось только поклониться. Это было потруднее, чем провести три дня в седле без сна и ужина. Призвав на помощь все изящество, на которое был способен, Дилан приступил к сему сложному упражнению. На мгновение ему почудилось, что он находится в замке МакБрайнов, а мать считает вслух, разучивая с ним придворный поклон. На – раз! – левая нога делает широкий шаг в сторону, правая рука движется вперед, к объекту преклонения. Два! – правая нога делает шаг назад, правая рука  прикладывается к сердцу. Три! – склонить голову, правая нога сильно сгибается в колене. Четыре! – выпрямиться, опустить руку, левая нога становится за правую. Кажется все. Оставшись весьма довольным собой, Дилан и не подозревал, что вычурный поклон, которым он только что приветствовал леди в желтом платье, устарел лет двадцать назад.
- Дилан МакБрайн к вашим услугам, миледи! – представился он таким тоном, словно был самим королем Абельгойдом, и ни на секунду не усомнился в том, что всем присутствующим известен славный род МакБрайнов.

Леди оказалась с характером, да еще и ужасно невежественной. Если ее язвительный тон еще можно было списать на волнение за раненного лорда, то незнание славного рода МакБрайнов простить было невозможно. Странно, что никто из слуг не поспешил подсказать ей, кто такие МакБрайны. «Наверняка, приехали откуда-нибудь из глуши», - решил Дилан.
Рыжеволосая леди стояла перед ним, презрительно кривя губы. В своем желтом платье, благоухающая медом и еще какими-то заморскими духами, она напомнила Дилану душистые цветы утесника, который в конце мая покрывал золотым ковром землю его родины. При всей своей красоте и нежности, у утесника были большие острые шипы. Горцы сушили на кустах утесника белье, и самый сильный ветер не мог его сорвать.
Глядя женщине прямо в глаза, Дилан ответил:
- Как же понять, кто вы? По виду – настоящая леди, а по манерам – торговка яблоками с базара в Рейвеншире. Если вы слепы и не видите цветов моего тартана, то, верно, еще и глухи, раз не слышали, что я из МакБрайнов. Мой предок Джозеф МакБрайн был сыном Логана Судьи, а тот, в свою очередь, был правнуком любимой племянницы Абельгойда. Если вам не известно имя этого благородного короля, то я скажу, что ни один мой родич не станет брать денег за оказанную услугу. А если бы я ударил господина лорда, то ему сейчас нужен был бы не лекарь, а священник.
Решив, что в таком диковатом обществе прощальных поклонов можно и не делать, Дилан направился к выходу, но путь ему преградили два стражника с мечами наголо. Он смерил их взглядом. Стражники были выше на полторы головы и ладони на три шире в плечах. Дилан подумал, что его соплеменники сильно ошибались, считая равнинных жителей слабаками. Тем не менее, сдаваться было не в его правилах:
- Уберите-ка своих псов, миледи, - сказал он холодно, - или вы пытаетесь еще раз оскорбить меня?

Отредактировано Dylan MacBrayne (2014-04-28 12:19:06)

Мария с тревогой ожидала, пока лекарь - почтенный аббат - осмотрит короля и ... даст им всем надежду? Кто мог подумать, что увеселительный турнир, еще не начавшись принесет такую беду?
— С Его Величеством все будет хорошо - услышала девушка и вознесла небу благодарность, что злодейская рука обошла его величество. Страшно даже представить, что было бы, если бы рана была серьезней - ведь они прибыли инкогнито, помощи ждать неоткуда. Мария гнала от себя одну лишь мысль, что короля могли убить - что тогда было со всеми ними? С Мод? С племянниками - сыновьями короля?
Тревожные размышления девушки были самым неожиданным образом прерваны. Юноша в странных одеждах, о присутствии которого  она уже забыла, внезапно оказался рядом. От его прикосновения Мария вздрогнула, оглянулась. Моргнула, изумленная, затем отступила на шаг. Слегка опустила голову, затем вновь подняла на незнакомца глаза.
Его слова тоже звучали непривычно - кто же так говорит? "Милая девушка", ну надо же! Не будь Мария так обеспокоена состоянием короля она бы даже улыбнулась.
Он не признал Мод - это также было удивительно. Вероятно, он простолюдин - ведь кто же из дворянства не узнает герб Мирцеллов даже в Хельме?!
-Господин... перед вами королева Моргарда!
Девушка пыталась понять, кто же перед ней. Юноша мог быть ремесленником или учеником - но откуда же такой диковинный наряд? И его слова, а более того - манеры... Все это было таким странным! Кто посмел бы сказать, что у Мод не доброе сердце? Кто вообще может говорить такое о леди? С другой стороны, при дворе никто не стал бы привлекать внимание девушки подобным образом, касаясь ее плеча, нет.
-Вы были там? Как это могло произойти? - Мария посмотрела в сторону лежащего стола и на ее лицо вернулась тень беспокойства. Аббат Томас - кажется, так его зовут, - делал припарку. "Пожалуйста, Отче, пусть ему станет легче как можно скорее! Пожалуйста. Отче, благослови эти руки, которые спасают нашего короля!"
Девушка вновь обернулась к незнакомому юноше.
Покорнейше прошу простить мою забывчивость. Мария Уорчестер.

Отредактировано Maria Worcester (2014-05-06 19:32:45)