внешний вид

При дворе некоторые, особенно наблюдательные личности, могли заметить некоторые изменения в Анне Мирцелл. Если, конечно, раньше приглядывались к новой королеве не через стекло предрассудков. Она стала старше. Заметно старше, хотя была в Уортшире всего полгода. Из столицы уезжала испуганная беременная чужестранка, которая хваталась за любую предложенную ей руку. А вернулась женщина, счастливая мать, которая теперь смотрела на людей куда менее доверчиво и с меньшим испугом. Они не смогут причинить ей вреда, даже если захотят. Слова не смогут её ранить, а слухи - убить. Она королева, и окружающим придётся с этим смириться. Она доказала, что способна не только родить, но и пережить роды (многие надеялись, что она умрёт так же, как умерла её мать). Её дочь - здоровая и крепкая девочка, а она сама достаточно быстро оправилась от родов (пусть никто и не знает, какой ценой).
Она никому не верит. Совсем. За несколько месяцев она из крайности доверчивости перешла в крайность полного недоверия к словам окружающих. Подозрительность скрывалась дружелюбием, но нет-нет, да мелькнёт в глазах Анны лёгкая искра паранойи, будто каждое слово собеседника она взвешивает и проверяет.
Она полюбила правду, находя какое-то удовольствие от той боли, которую она причиняет. Правда - высшая форма доверия к человеку. Ложь во спасение? Такой лжи нет, каким бы благородным не казался обман, он всё равно остаётся обманом. Анна, как ребёнок, заново познавала весь мир, уже не скрытая уютным колпаком отцовской заботы. Если раньше она могла забиться в угол, спрятать голову в песок, скрываясь от людей, сейчас она не могла позволить себе такой роскоши. Теперь она отвечала не только за себя, но и за Матильду, свою маленькую дочь, которую она должна была защищать. Кого может защитить загнанный в угол зверёк, который боится показать зубки? Никого.
Впрочем, для лиц непосвящённых, она так и осталась моргарской принцессой (или змеёй, в зависимости от того, как относится человек к Анне), глупой, наивной и чужой. Эти мысли были Анне не по нутру, но ничего с людским сознанием она поделать не могла. Нельзя нравиться всем, тем более, чужим людям. Она не королева Адриана, которая, как говорят, очаровывала всех. Анна сумела завоевать любовь народа, хотя бы его часть, тех женщин, который так же прошли муки родов и познали счастье в ребёнке. Они теперь видели в Анне не просто чужую девчонку, которая села на трон рядом с их королём, а мать, женщину, которая дала жизнь принцессе. В Уортшир они иногда приходили, да и пока она ехала в столицу, у дороги стояли люди, а маленькие девочки протягивали королеве весенние цветы. Конечно, были и те, кто не выходил встречать королевскую карету или же, выходя к своим домам, молчали, строго и внимательно глядя на улыбающуюся женщину. Но и эти взгляды практически не трогали Анну, которая всё ещё находила утешение в мысли, что они её просто не знают, что они полюбят её чуть позже.
Пока ей было важно получить любовь придворных. Мужчинам не было до неё особого дела: как правило, все приезжающие графы, говорили ей комплименты, после чего отходили решать более важные вопросы, нежели маленькая королева. Они видели в ней угрозу, только как в дочери Дариона, но, убедившись, что король не попал под ёё влияние, они успокоились. Они равнодушно оценивали её и её поступки, не собираясь ставить какие-то оценки, пока королева не лезет в важные для них дела. Другое дело женщины, уставшие от своей жизни графини, вдовствующие баронессы и все знатные девушки, каждая из которых могла оказаться на месте Анны. Они королеву не любили, искали в ней изъяны и распускали сплетни, не исключено, что некоторые настраивали против неё своих мужей. Анна не знала наверняка, кто именно её ненавидит, но кожей чувствовала чужие взгляды. Все мантры в Уортшире о том, что ей не важно мнение людей, понемногу давали трещину. Если бы не близкие и дорогие ей люди - Анна бы точно дала слабину. Но рядом всегда были верные и дорогие ей люди. Марии пришлось покинуть Анну ещё в Уортшире: она должна была быть со своей сестрой, и Анна отпустила её незамедлительно, передавая мачехе самые тёплые пожелания. Но на её место пришли новые люди, готовые ради неё на многое. Аделина, Офелия, несколько других верных ей фрейлин. И, самое главное, у Анны была мод, чистый лист бумаги, который уже безмерно любит свою мать. В Мод была заключена жизнь маленькой королевы, которая требовала, что бы она была первым. что увидит принцесса утром. Будь её воля, она бы проводила в детской целые дни, но она не имела право на подобную роскошь. Тем более, после того как король уехал во Фйель заключать перемирие.
Регентом оставался Генрих, с которым у Анны завязались дружеские отношения. Он никак не ущемлял свою названную сестру, оставляя её хозяйкой замка. И Анна старалась быть хорошей хозяйкой, какой некогда была Изабелла Девантри и все королевы до неё. Слуги, смирившиеся со сменой власти, помогали ей, как могли - их мало трогали политические распри, а сама Анна была с ним достаточно добра, что бы они отвечали ей тем же. Но заслужить любовь слуг куда легче, чем любовь придворных или народа. Анна это осознавала, но всё равно радовалась своим маленьким победам.
Сегодня день начался так же, как и обычно: одевшись, Анна проведала Мод, задержавшись у принцессы на полчаса. Кажется, девочка росла не по дням, а по часам. Кормилица говорила, что девочка хорошо кушает, лекарь так же подтвердил, что принцесса полностью здорова. Анна выслушивала этот отчёт каждый день, со страхом боясь услышать другие слова. Но пока её страхи так и оставались страхами, благодарение за то Отцу-Создателю. Малышка улыбалась матери, явно узнавая эту красивую леди в синем. Матильду всегда манили украшения матери, то, как солнце играет на драгоценных камнях. Анна бы с радостью подарила ей все свои украшения, если бы не запрет нянек.
Возвращалась к себе Анна в приподнятом настроение - погода была хорошая, с Мод всё было хорошо, и даже мысли о Моргарде, где творились страшные, по мнению Анны, вещи, отошли на второй план. Именно в таком настроении её нашёл Дара Стоун, мастер над шептунами и опасный человек, если верить слухам. Впрочем, Анна слухам не верила, помня, что говорят о ней самой. Да и с ней граф был милый и приятным человеком.
- Ваша Светлость, - Анна улыбнулась, протягивая графу руку. Поджидал ли он её или просто проходил мимо? В любом случае, ей было приятно его общество. Тем более что к нему у неё есть несколько вопросов.

Как всегда обворожительный и вежливый граф, был одним из тех людей, кто не демонстрировал к Анне неприязни. Если он и был недоволен новой королевой, то не демонстрировал этого. Мастер над шептунами - важная персона и тот факт, что он хотя бы видимо дружелюбно настроен к Анне, утешало моргаскую принцессу. Впрочем, Дара был вежлив и обходителен со всеми, поэтому Анна не строила глобальных планов на его персону. Он не был её врагом, а это уже большое достижение.
Он уже называл её королевой. Формально, Анна всё ещё не считалась королевой, на её чело не легла тяжёлая корона, которой увенчивали каждую королеву Хельма. Но все знали, что это временное явление: она выполнила свою часть сделки, теперь Чарльз должен был выполнить свою. И придворные знали это, находя какое-то удовольствие в именовании её принцессой, которая ещё не является владычицей их королевства. На этом фоне приятно выделялась её партия, горстка знатных и не очень людей, которые признают её право на корону. Был ли Дара одним из них или же просто не считал нужным принижать супругу короля? Анна не знала, да и не пыталась гадать: чужая душа была для неё потёмками. Будь рядом с ней отец, она бы уже точно знал, кто ей друг, а кто враг, но мудрости Дариона Мирцелла не было у его дочери, ещё слишком юной для чтения людских душ.
- Благодарю Вас, милорд, принцесса Матильда здорова, кормилицы и няни не могут на него нарадоваться, - как и любая мать, Анна расцвела улыбкой, когда её собеседник спросил про Мод. Про дочь женщина могла говорить часами, описывая каждую минуту её жизни. Но вряд ли кому-то была интересна эта слепая любовь матери, поэтому Анна решила не распространяться на эту тему, что бы не докучать. Есть люди, для которых Матильда такой же ангел, как и для Анны, и с ними молодая королева могла обсуждать свою дочь. Остальные задавали подобный вопрос из вежливости желали получить такой же вежливый ответ.
- Летний Хельм просто прекрасен, после этой ужасной зимы я рада получить толику солнечного тепла, - в Моргарде летом лучше. Аромат травы, тень деревьев, вкуснейшее вино... Хельм же летом больше напоминал выжженую пустыню, но преображался к осени. И всё же зимой Анна замёрзла от страха и холода, поэтому была рада любому теплу, какое только сможет получить в этом недружелюбном уголке. Год назад она в это время была в Моргарде, оглушённая скорой свадьбой с королем Хельма. Тогда она была влюблена в весенний Хельм, не зная, каким он может быть в лютые морозы и сухую жару.
- Я хотела выйти в сад, не составите мне компанию? - В замке царила приятная прохлада, но вряд ли граф ждал её здесь лишь ради светской беседы. И у этих каменных стен, которые укрывают от зноя, есть тысяча ушей, которые будут рады услышать любой разговор принцессы. В саду было жарче, но там гуляет лёгкий ветерок, а деревья готовы скрыть в своей коре любой секрет, не выдавая его даже под пытками. Всё равно Матильда сейчас ляжет спать, а дела самой Анны никогда не были особенно важными. Слуги, вышколенные самой Изабеллой Девантри, знают своё дело и без надзора королевы.  А разговор с Дара может дать Анне ответы на некоторые её вопросы, которые она не сможет задать напрямую.
Служанка, удивлённая изменениями в планах королевы (она знала, что Анна шла в свои покои), без просьб самой Анны уже отправилась за летним зонтиком, который уберёг бы белоснежную кожу Мирцелл от загара. Какая ирония: дочь смуглолицего Дариона не может находится на солнце долгое время без опасения получить ожог. Анна же терпеливо ждала ответа графа, хотя, уже знала, что он ответит. Если он ждал её не просто так, конечно.

А были ли у самого Дара дети? Анна знала точно, что он не женат (об этом ей доложили фрейлины, которые, как казалось Мирцелл, знали семейное положение каждого богатого мужчины), но это не мешает ему быть вдовцом или просто иметь бастардов на стороне. Тогда Анна могла бы проявить учтивость, спросив о здоровье его сыновей и дочерей, но боязнь попасть впросак, заставила её просто помолчать, переводя тему. Но закрепила в голове мысль: узнать о детях графа Скайншира, что бы в следующий раз не растеряться. Но знать всего Анна не могла бы. Огромный Хельм с его знатью, часть из которых Анна не помнила даже в лицо. Как правило, рядом были фрейлины, готовые помочь своей королеве, но обращаться к ним Анне было неловко. В её голове была мысль, что хозяйка должна знать в лицо всех своих слуг, но как она может знать всех своих подданных, если их несколько тысяч? Каждый из графов имеет семью, родственников, часть из которых ещё не представлены Анне. Она знала лишь семью Девантри, Найтон, немного Фосселеров. Остальные были известны в титулы (благо в детстве королева изучала геральдику Моргарда и Хельма). Волей неволей она была знакома с семьей своих фрейлин, но и этого было недостаточно. И тот факт, что она не знает, есть ли у Дара дети, заставили её снова вернуться к мысли, что ей нужны при дворе друзья, осведомители, которые помогут ей не только выучить родственников семьи Стоун, но и узнать гораздо больше о каждой знатной семье.
Мастер над шептунами? Есть ли человек более подходящий на эту роль? Но отчего-то Анна не была уверена, что Дара Стоун поставит на неё в дворцовых войнах. Но сделать его хотя бы своим приятелем она могла. Он был в Моргарде, значит, он хотя бы не враг Мирцеллов. Эта мысль приободрила Анну, пусть она совсем не помнила его в Моргарде. В пору своего девичества, принцесса совсем не обращала внимания на людей Хельма, которые прибывали по королевским делам. Они не искали общества дочери Дариона, а саму Анну не пускали к королевским делам, мягко давая понять, что не её это ума дела. Впрочем, Мирцелл находила вещи в тысячу раз интереснее, чем беседы о политике. Сейчас жалеет об этом, но уже поздно.
В саду было жарче, но ветерок дарил прохладу, которой были лишены толстые стены замка. И, что самое важное, рядом с Анной осталась всего одна служанка, которая, повинуясь жесту королевы, шла позади пары. Анна, прячась от солнца под зонтиком, все равно повернула лицо к солнечным лучам, прикрывая глаза. Тепло чувствовалось даже через кружевную ткань, и от этого тепла на сердце становилось как-то радостнее. Зима была позади, её дочь, принцесса, жива и здорова, после полудня Анна настоит на том, что бы Матильду тоже вывезли в сад...
- Истинной цели? - Переспросила Анна, открывая глаза и глядя на своего собеседника. Он проверяет её или и правда не догадывается? Может, он не хотел поговорить с ней и просто случайно столкнулся в коридоре? Анна постаралась не выдать своего смущения, говоря, старательно подбирая слова:
- Пожалуй, я ещё не привыкла к шуму столицы. Уортшир очень тихое графство, поэтому сейчас, оказавшись в толпе людей, я бегу туда, где буду лишена пристального внимания. У деревьев нет ни ушей, ни ртов, - королева обвела взглядом сад, убедившись, что он и правда пустынен. Где-то вдали было несколько придворных, но они пока не заметили королеву. - Я надеюсь, что Вы простите мне эту слабость, + Анна улыбнулась, стараясь перевести всё в шутку. Отчасти она говорила правду, но дело было не только в Уортшире. Всё время, которые Анна прибыла в Хельме, она неосознанно пряталась от большинства людей, в надежде, что про неё забудут. Сейчас она должна была выйти на свет, но пока боялась, что этот свет её просто сожжёт.
- Столица сильно изменилась за время моего отсутствия. Представляю, как здесь было тихо и пугающе, когда моя супруг болел, - Анна аккуратно перевела разговор в интересующее её русло. Ей не хватило такта, но всё же она старалась, что бы слова звучали как можно невиннее и выглядели как ещё одна тема для светской беседы, - Вы ведь были здесь в это время?

"Пристальное внимание". Анна родилась принцессой и до пяти лет была единственной наследницей короля Моргарского леса. Даже после появления у неё братьев, внимание к её персоне не ослабло: член королевской семьи, молодая девушка, завидная невеста... Анна привыкла к вниманию со всех сторон и было время, когда она искренне им наслаждалась. Ей было приятно находить в глазах людей восхищение или хотя бы одобрение ей действий, внешнего вида и слов. При дворе короля Дариона, Анну любили, а что творилось за толстыми стенками замка, юная принцесса не знала и не хотела знать. Там она была своей, здесь же она считалась врагом, чужестранкой, с нелепыми нарядами, небольшим акцентом и не понимаем жизни Хельма. Здесь пристальное внимание изначально было с негативной окраской, а любая её ошибка обсуждалась целыми днями. Видят боги, у Анны было немало ошибок, особенно, поначалу, и это заставило ей замкнутся в себе, стараясь, что бы свидетелей её позора было как можно меньше. Дара же говорил так, будто она бежала от внимания, потому что не привыкла к нему. Анна просто благодарно улыбнулась, позволяя увести себя к фонтану: не стоит ей жаловаться на свою жизнь, тем более, мастеру над шептунами. Он сможет использовать даже такую невинную и очевидную информацию против неё. И даже его слова про то, что не стоит мучиться, не заставили Анну раскрыть сердце. Она могла бы долго рассказывать этому человеку о том, чем её не устраивал Хельма, и как много она готова отдать, что бы этого брака с Чарльзом Найтоном не было, но предпочитала молчать, отгоняя все подобные мысли на задний план. Жалобами она себе не поможет, но покажет, насколько слаба.
Видимо, эта видимая сила всё же сыграла свою роль, раз Дара Стоун понял невинные слова Анны и дал ответы, в которых она нуждалась. Конечно, когда король при смерти, у его ложа собираются стервятники. Анна, благодаря Изольде, знала истинное состояние здоровья Чарльза, поэтому предполагала, что были люди, которые надеялись на скорую смерть короля. Ему наследует Эдуард, маленький мальчик, которому нужен будет регент. И кто же не мог дождаться смерти короля? Эйдан Ретель? Генрих Найтон? Эдвард Девантри? Кто из всех знати Хельма так страстно хотел сесть на трон? Кого Анне, её дочери и всем будущим детям (если таковые будут) стоит боятся в первую очередь? У Анны закружилась голова от всех этих мыслей, она. как оказалось, не была готова к ответу, пусть даже такому уклончивому. Списывая свою слабость на жару, Анна подошла к фонтану, надеясь, что у воды слегка прохладнее. Но облегчения не было: тяжёлое платье (в Моргарде в такую жару носят куда более простые и лёгкие платья, но Хельм любим показывать роскошь в любую погоду), туго зашнурованный корсет, мешающий вздохнуть полной грудью, жара, слова Дара о том, что всё же у неё есть истинные враги. Не просто масса знати, которые не довольны женой короля, а именно враги, у которых есть лица, планы и возможность прекратить жизнь Матильды и самой Анны.
Дара же продолжал говорить. Его слова, чуть заглушенные шумом фонтана, всё равно доносились до слуха Анны. Дабы не казаться невежливой, женщина повернулась лицом к своему собеседнику и, как оказалось, напрасно. Он говорил о выздоровлении короля, тихо, вкрадчиво, внимательно глядя в лицо Анны, будто бы... всё знал. Знал о её сделке с верховной ведьмой, которая и вернула короля к жизни. Анна побелела, делая шаг назад, чувствуя, что самообладание ей изменяет. Могла ли сама Изольда рассказать о сделке? Или где-то ошибиться? Может, её слуга обронил записку от Анны или как-то ещё выдал себя? Если у этого человека есть хоть одно доказательство, Анна погибла!
Уже чувствуя под собой треск дров и жар пламени (позволит ли Чарльз не сжечь свою супругу, а просто лишить её головы), Анна была готова услышать из уст своего собеседника приговор. Поэтому его слова про крепкое здоровье были услышаны Анной не правильно. Чувствуя, что слабость лишь подступила, лишая королеву самообладания, Анна старалась ладонями нащупать бортик фонтана, ища в нём точку опоры. Но влажный мрамор отказывался служить верломной королеве, поэтому ладони просто скользнули по холодному камню. Потеряв равновесие, Анна спиной вперёд упала в фонтан.

Страх - мощная вещь. Анна чувствовала, что падает, но не была способна это изменить. В тот момент, когда её спина соприкоснулась с водой фонтана, она уже потеряла сознание, не чувствуя, как потяжелевшее от воды платье, тянет её ко дну. Фонтан был неглубоким, но вода накрыла горизонтально лежащую Анну с головой. Утонуть в фонтане - какая нелепая смерть для любого человека, тем более, для королевы. И она даже не могла позвать о помощи: её служанка вне зоны видимости, а Дара... будет ли он её спасать? Неудобная королева может умереть по вине собственной глупости. Конечно, служанка сообщит, что Анна была не одна у этого злополучного фонтана, но граф вполне может сказать, что не успел спасти королеву. И все будут в выигрыше.
Но всё же что-то спасло Анну. Она не знала, сколько пробыла под водой, но воздух резанул лёгкие, заставляя её закашляться. Пытаясь выкашлять всю воду, Анна привстала, ещё не до конца осознавая, где она. Кто-то помог ей приподняться, и за эту спасительную руку Анна неосознанно вцепилась, боясь снова оказаться без спасительного воздуха. Она пыталась дышать, но получалось лишь кашлять. Горло нещадно саднило, грудь болела. Испорченная водой причёска распустилась, мокрые пряди прилипли к лицу. Вид Анны был далёк от величественного вида королевы, она скорее напоминала испуганного ребёнка или мокрую птицу. Она пыталась сфокусироваться на человеке, который её спас, он что-то говорил о том, что она его испугала. Анна и сама себя напугала, но пока здравые мысли не посещали её голову, организм всё ещё боялся смерти, на волоске от которой оказался несколько минут назад.
- Это я, - ещё не соображая то, о чем она говорит, начала Анна. Её последние мысли перед обмороком были связаны с ведьмами и Чарльзом, поэтому слова её не пришедшей в себя женщины были обращены к ним же, - это я спасла королю жизнь... Изольда Ардрерн... спасти его в обмен... с моей стороны..., - Анна говорила тихо и хрипло, её слова больше походили на несвязный бред, нежели на исповедь. Она не призналась в этом даже своему исповеднику, но раскрывает карты перед мастером над шептунами. Осознавая Анна, что она делает, она бы молчала, но сейчас женщина не была сама себе хозяйкой.
Она прижалась к влажному камзолу графа, тихо всхлипнув и закрыв глаза. Постепенно приходя в себя, к Анне возвращалась и способность мыслить более или менее здраво. Она подняла голову, встречаясь взглядом с графом:
- Вы спасли мне жизнь, - голос всё ещё звучал тихо и хрипло. Королева вновь закашлялась прикладывая ладонь ко рту. Голова кружилась, в теле была такая слабость, что, осознав своё положение, Анна не могла его изменить. Ни встать на ноги, ни зашнуровать корсет, хотя хоть как-то скрыть свою наготу она пыталась. - Простите мне мой вид и этот инсцедент, - так же тихо и слабо. Анна пыталась встать, но ничего у неё не вышло, пришлось вернуться на мягкие колени графа, тяжело дыша.

Он ведь и правда мог оставить это в секрете, обрекая её невысказанную просьбу в слова. Анна, ставшая параноиком за последние несколько месяцев, даже не стала гадать о причинах, побудивших графа держать всё в секрете. Но это точно была не симпатия к ней и не жест доброй воли: при дворе нет людей, которые испытывали бы жалость к другому человеку. Если подумать, при дворе Моргарда было так же, но Анна привыкла идеализировать свою родину, поэтому не признавала очевидное. Если её дом такой же прогнивший и лживый клубок змей, то как же ей по нему скучать?
- Благодарю Вас, - Анна не сопротивлялась, чувствуя, что её поднимают на руки. После родов она слегка раздалась в талии, но всё ещё осталась хрупкой и практически невесомой. Ребёнком, который не выглядел на свои шестнадцать лет даже после рождения Матильды. Анна лишь прижалась к графу ещё ближе, позволяя ему нести её в свои покои и совсем не думая, как это выглядит со стороны. Сейчас её беспокоило совсем другое, что было важнее нелепых слухов, которые могли пустить увидевшие их слуги (большая часть знати или разъехалась по своим летним домам, прячась от пыльной столицы, или сопровождает короля Чарльза во Фйель), приснилось ли Анне или она и правда рассказала про Изольду мастеру над шептунами? Королева не была уверена, говорила ли наяву или подсознание играло с ней страшные шутки.
Оказавшись на своей кровати, Анна расслабилась, устраиваясь поудобнее на подушках. Прохладные покои, уже родная (пусть и не до конца знакомая) обстановка и наличие крепких стен, скрывающих её и её мокрое платье от чужих глаз, действовало успокаивающе. Служанки помогут ей переодеться и дадут немного отдохнуть, уже к вечеру Анна сможет снова заниматься своими делами, никто не узнает об этом досадном прошествии, если лорд Стоун сдержит слово, а слуги будут молчать.
Однако это пришествие - не то, чего ей стоило бояться. Как оказалось, граф всё же услышал её слова, которые были сказаны ею наяву. Он знал про Изольду, про участие самой Анны. Будь Анна здорова, она бы придумала оправдание своим словам, сославшись на страх, видение или то, что она совсем иное имела ввиду. В конце концов, это просто слова, которые даже такой человек, как Дара, не мог использовать против королевы. Но сейчас Анна всё ещё не отошла от пережитого и её голова не могла придумать ни чего, что могло бы как-то отвадить от неё подозрения в заговоре, пусть даже с целью спасти короля. Она даже не подумала о том, что этот опасный человек всё равно не причинит ей вреда, не имея доказательств. Всё, что было в её голове - это страх, что граф всё расскажет королю, сделает это достоянием общественности, уничтожив Анну. Даже отец не защитить дочь, которая заключила союз с его врагом.
- Нет, прошу Вас, не уходите, - Анна протянула руку, желая удержать собеседника, но пальцы легонько скользнули по его руке и только. Она не могла отпустить его сейчас, когда он знает её секрет, но не дал слово хранить его так же бережно, как и сегодняшнее происшествие. Она чувствовала потребность объясниться, хотя даже сейчас понимала, что Дара Стоун - не тот человек, которому стоит исповедоваться.
- Вы... не понимаете... - Анна замолкла, пытаясь подобрать слова, для объяснения своей позиции. Она знала, что магия - это зло, но совершившее благо не может считаться злом, верно? Спасение жизни короля - это благо, значит, магия - это хорошо? Анна сама запуталась, и была не в силах объяснить всё это графу, которому в любой момент может наскучить эти глупости.
- Я осознаю, что сделала ошибку, связавшись с колдовством, но это был единственный шанс спасти короля. Я не могу просить Вас сохранить это в тайне, Вы верный поданный короля, и Ваш долг рассказать ему всё. И всё же..., - Анна всё же взяла графа за руку, ища в глазах собеседника хоть какое-то участие к её судьбе.

- Нет, Вас за такие мысли не должны повесить, - Анна была не сильна в философских вопросах, но за последние месяцы поняла, что нет никакого добра и зла. Мир, казавшийся таким простым юной принцессе, оказался сложным для маленькой королевы. Чёрное и белое - это лишь два цвета из тысячи. Добро и зло - это лишь точка зрения, с которой люди смотрят на поступки других людей. Люди ни добрые и не злые, они просто люди, совершавшие дела. Это достаточно простое умозаключение оказалось сложным для той, которая с детства уяснила, что есть добро и зло, хорошо и плохо. И то, что к такому выводу пришла не она одна, утешало и придавало сил. Ей стоило понять в этом мире ещё столько вещей, о которых она ранее даже не догадывалась, но она надеялась, что не будет проходить этот тернистый путь одна. Муж ей не помощник, ровно, как и отец. Те, на кого ей позволено опереться, не будут держать её за руку, пока она пытается принять очевидные вещи. Но она должна сделать это ради своей дочери, что бы маленькая принцесса не была так же напугана, как и ей мать. Поможет ли мастер над шептунами слабой королеве (уже не было смысла делать вид, что Анна стойкая и сильная женщина)? Ему вряд ли есть дело до неё и её жизни, но есть своя выгода с том, что бы слепить из куска глины, коим является Анна, нужного ему человека. Впрочем, сама Анна этого не понимала, вполне успокоившаяся словами графа о том, что он её не выдаст. По крайней мере, пока.
- Я благодарю Вас за поддержку и за... сокрытие моей тайны. Я не забуду этого, - благодарная улыбка. Анна благодарна этому человеку, который превратился в её друга. Ради неё он готов скрыть от короля более чем важные новости, ради неё он подвергает свою жизнь опасности. В его прикосновениях было что-то утешающее, что говорило, что она не одна сражается со всем Хельмом, что у неё есть если не сторонники, то хотя бы не враги. И это наполняло душу Анны уверенностью в завтрашнем дне и собственной безопасности, пусть Дара Стоун не тот человек, которому стоит доверять, она всё решила доверить ему свою тайну, отчаянно рискуя.  Он осознавал её опасения, наверное, они были написаны на лице самой Анны, поэтому готов был дать гарантии. Анна задержала дыхание, желая услышать, как он может гарантировать ей своё молчание. Он уже дал своё слово...
Поцелуй ошеломил королеву. Она не ожидала подобного и не была готова к тому, что граф позволит себе такую приятную вольность. Женщина замерла, не зная, что ей предпринять. Она была женой короля, просто замужней женщиной, которая не имела право позволять подобное другому мужчине. Это было изменой для них обоих, но всё же оттолкнуть графа Анна не посмела. И причиной тому не только был страх его прогневать своим отказом, но и то, что его мягкие прикосновения не пугали Анну, не вызывали возмущения в её груди, которое непременно должно было возникнуть. Она не посмела ответить на поцелуй, но всё же придвинулась ближе к мастеру над шептунами, прижимаясь своими губами к его.
- Я бережно сохраню Вашу тайну, - в губы прошептала Анна, и правда не желая выдавать этого человека ни своему мужу, ни даже исповеднику. Если это грех, то она готова за него ответить перед Отцом-Создателем, но не перед людьми, - я обещаю Вам это, - Анна слегка отодвинулась, убирая влажные пряди волос со своего лица и облизывая губы. Она не знала, что делать дальше, как реагировать и что говорить. Она должна была послать за служанками и выгнать графа, стараясь больше с ним не пересекаться, но не могла этого сделать, боясь потерять человека, который уже спас её дважды и может спасти ещё несметное количество раз.

Как ни странно, он не ушёл, спрятав лицо, как полагалось бы уйти любому, который допустил вольность по отношению к даме. Он явно ожидал, что Анна его прогонит, но королева, вопреки всему, ни сказала ни слова, и даже жестом не дала понять, что хочет его ухода. Анна никогда не думала о том, что завоевать сторонников может не своими делами, а своим телом. Но вот сейчас мастер над шептунами, человек, который, как казалось Анне, никто не поставит на её фигуру, понимая заранее её проигрышность, клянётся в верности, касаясь губами её пальцев. Пожалуй, будь королева чуть раскованнее, она бы сумела воспользоваться данной ситуацией, но стыдливость не позволяла Анне вымолвить ни слова, лишь тихими вздохами давая понять графу, что она не против его ласк и поцелуев. Отец-Создатель, как низко пала женщина, которая должна быть выше всех. Особенно сейчас, когда в Моргарде Мод судят за измену. Высшие силы сами вмешались, спасая Анну от греха.
Стук в дверь отвлёк графа, а саму Анну заставил открыть глаза. Голос служанки, которая должна была хранить покой королевы, подействовал отрезвляюще. В замке тысячи слуг, каждый из которых может зайти в эти покои. И что увидят эти люди? Бесстыдство! Анна села на кровати, пытаясь привести себя в порядок, насколько позволяло её состояние. Поведение графа было недопустимым, он явно решил, что раз знает секрет Анны, то имеет над ней некую власть, которая позволяет ему всё. Королева же надеялась показать мастеру над шептунами, что она не может принадлежать ему, но при этом может быть добрым другом, коего надеялась найти в нём. Его поцелуи были сладки, а прикосновения будили затаённые желания, но Анна была замужней женщиной. Пусть Чарльз старается быть в её спальне как можно меньше, находя утешение в объятьях других дам, его жена не могла позволить себе такой роскоши.
Вернувшийся Дара сам понял свою ошибку, поэтому поспешил извиниться за ту вольность, которую он себе позволил. Анна, кивнула, показывая, что принимает его извинения. Нужно было спасение от неловкого молчания, которое непременно наступило бы после его слов. Анна не знала, что сказать или сделать, что бы как-то нарушить тишину.
- Я рада, что у меня при дворе есть верные друзья и то что Вы, Ваша светлость, являетесь одним из них, - Анна кашлянула, прочищая горло и протянула ему руку для поцелуя, - надеюсь, Вы простите меня, если я попрошу вернуть моих служанок в покои, а то моё платье явно требует починки, - королева надеялась перевести всё в шутку, тем более, что мокрое платье и правда причиняло дискомфорт.
- Но, я надеюсь, что позже Вы скрасите своей персоной мой вечер, - в конце концов, Анна многое не успела выяснить из того, что хотела. Сейчас, когда они определились с лояльностью друг друга, можно было говорить чуть более открыто. Анна лишь надеялась, что её слова не будут приняты приватно и не дадут графу никаких неверных знаков, - скажем, за игрой в карты? Мои фрейлины хотели заняться вышивкой, поэтому не будут мешать, - более она с графом наедине не останется, что бы не провоцировать ни его, ни себя, ни людей с длинными языками.