Вопрос кардинала был обыденно-заботливым, но заглянув в глаза своего исповедника Мод засомневалась в правильности своего поспешного ответа, который она приготовила. Лёгкий холод, который бродил по комнате уже успел забраться за шиворот её платья, но придать этому значения женщина не посмела. Помедлив, королева отвела взгляд от канцлера, — нет, мне не холодно, — фраза была резкой и колкой; Мод опустила голову и поджала губы, не желая больше развивать эту тему. Подвергать её веру испытаниям, когда судьба и так принесла ей целую пригоршню бед, было слегка кощунственным и кардинал должен был это понимать. Но его голос не изменился ни на полутон: вальяжная манера речи и поучительность, которой просачивалось каждое слово, снова направились на женщину, заставляя ту почувствовать себя шкодливой девочкой. За все эти года, казалось бы, Мод должна была бы к этому привыкнуть, но каждый раз она чувствовала въедливое раздражение, которое унималось лишь нервным движениями её пальцев, перебирающих ткань юбок.
— Ближе к людям, Ваше Высокопреосвященство? Для меня наступил очень тяжкий период, Вы это знаете, но жительницы монастыря пока никак не высказали своей поддержки в мою сторону, ограничиваясь формальностями. Я понимаю, я только прибыла сюда, но уже чувствую себя тут нежеланной гостьей. Как быть ближе к людям, если они сами тебя отвергают? — Мод говорила спокойным, ровным тоном. Дрожь в пальцах прошла и она сложила руки в замочек. С первых мгновений, проведённых в монастыре, она чувствовала отчужденность от здешних обитательниц. Где-то в глубине своего сердца, королева осознавала что возможно сама ставила себя в такое положение, отгородившись и потребовав такого же пышного отношения, как это было в Ардоре.
И снова Фридгар заговорил о раскаянии так, словно объяснял элементарные вещи маленькой девочке. Невольно хмурясь, Мод кивала в такт его словам, не перебивая его, но и не пытаясь скрыть своих настоящих мыслей, — порой, грехи столь велики, что одного раскаяния будет недостаточно, отче, — серьёзно ответила королева. Она свято верила в искупление души, но не питала тщетных надежд о том, что грехи могут быть равноценны между собой. Порой, для замаливания очередного проступка перед Создателем нужно было сотворить и богоугодное дело.
Предположив возможность того, что Дарион сможет зачать детей вне брака с ней, кардинал поступил опрометчиво. Королева женщина терпеливая, особенно в компании своего духовника, но есть вещи, которые даже она не может спокойно пропустить мимо ушей. Вспыхнув в момент, Мод еле сдержалась, чтобы не оборвать архиепископа на полуслове. Она разозлилась, — не будет никакой другой женщины и никаких других детей, кардинал, — женщина говорила тихо, но её голос был так напряжён, что все остальные звуки на мгновение пропали, оставляя после себя одни шипы уотерфоллской розы, — опустить на дно то, над чем я работала всю жизнь? Никогда. Что бы не удумали те, кто с мной сейчас так изощрённо играет — моя месть будет тяжка, — Мод понимала что после таких слов может последовать новая лекция о греховности, но зацепив её раз, архиепископ заставил почувствовать королеву уязвлённой, — говоря о тех, кто может заходить в мои покои, — уже более спокойно продолжила женщина, — кроме фрейлин это может делать Ваш родственник — Обер Бофорт, мой гофмейстер. Но сомневаться в его преданности, то же самое, что подвергнуть проверке и Вас, отче. Не глупо ли?
Ухватившись за её пальцы, кардинал мягко сжал их в своих руках, отчего Мод почувствовала внезапное умиротворение. Успокаивая её словами, Бофорт сделал достаточно для того, чтобы внезапный приступ гнева сошёл на нет, оставляя голую благодарность, — просто верьте в меня, Ваше Высокопреосвященство, верьте до последнего в то, что я не виновата. Это важно, — королева заглянула в самую душу исповеднику, — даже если суд признает меня виновной — не усомнитесь в том, что всё это глупая интрига кулуарных бездельников. Берегите моих детей. А виновный... надеюсь Создатель будет менее нещаден с ним, чем я, — Мод выскользнула из рук кардинала и снова развернула свой взгляд в другую сторону. Она понимала, что требует слишком многого, но отчаянные времени требовали отчаянных мер.
