Ньйалл промышлял охотой скорее ради удовольствия, чем из крайней необходимости. Семья не знала ни нужды, ни голода, и второй сын лэрда часто выезжал охотиться ради самого процесса, наслаждаясь свободой за стенами Лэммлах-Каэр, с готовностью испытывая себя и собственные силы, совершенствуя свое мастерство наездника и меткого стрелка из лука. Нередко на охоте вместе с ним бывал старший брат, и от его компании Ньйалл никогда не желал отделаться - скорее, наоборот. Братья не только по крови, но и по духу - а такое бывает реже, чем можно представить. Не только родственные узы связывали двух молодых горцев, но и общие забавы, стремления и кипучий непокорный нрав. Только Нэрлу чаще приходилось оставаться в замке, помогать отцу и постигать искусство ведения дел, которые вскоре перейдут именно к нему, старшему наследнику. Тем больше Ньйалл привыкал выезжать на охоту один; тем увереннее была его рука, тем больше убежденность в своей способности выстоять один на один против дикого зверя.
И сейчас, подступая к волку, притаившемуся в стороне от тропы, вздыбившему на загривке серую шерсть и скалящему зубы при взгляде человеку в глаза, молодой горец чувствовал азарт и тот самый охотничий порыв, который подстегивает, когда поединок с будущей добычей вот-вот начнется, и ты не знаешь еще наверняка, кто выйдет победителем.
Но вдруг глухой рык, что вырвался из пасти волка, заглушил топот конских копыт и бодрый звон сбруи: Ньйалл отшатнулся назад от неожиданности, когда между ним и серым хищником вдруг скакнул конь Филлипа. В первый момент охотник подумал даже, что флер перестал слушаться руки наездника и тот попросту не удержал его на месте, но следующие резкие движения всадника развеяли это впечатление. Выхватив свой меч, ловко орудуя им и факелом, верховой боец первым сунулся к волку и, спровоцировав того атаковать, щедро угостил беднягу металлом и огнем. Шорох на обочине тропы подсказал, что самка улепетывала вслед за раненым самцом, и вскоре воцарилась тишина - ее нарушало только шумное дыхание коней и гулкий стук копыт, которые нервно месили тропу - флеры все еще не оправились от животного испуга, охватившего обоих при встрече с диким зверем. Хотя того уже и след простыл - теперь заползет к себе в логово и скоро испустит дух - Ньйалл успел увидеть, как глубоко вонзился меч в меховой бок. С такой раной хищник истечет кровью и подохнет, но совсем не сразу. В памяти Ньйалла вдруг зазвучал негодующий голос сердитой лесной колдуньи, которую он сразил из лука, когда та летала высоко в небе в облике орлицы. "Много ума не надо, чтобы отнять жизнь", - сказала она тогда. Или слова были другими? Может быть, но смысл верный. Ладно, сейчас охотник и сам собирался отнять жизнь у этого волка, но одним махом и сразу, а не отпускать обозленную раненую животину истекать кровью и пронзительно визжать на всю лесную чащу. Зачем? Кому это нужно-то?
Резко развернувшись, стиснув зубы и яростно зарычав не хуже волка, Ньйалл непроизвольно сжал кулаки и ринулся вперед, чтобы догнать и ухватить под уздцы своего коня. Все еще обеспокоенный, он перебирал крепкими ногами и пятился, но сорваться с места не решался. А теперь, ощутив присутствие хозяина, начал успокаиваться, хотя того самого потряхивало от гнева, и он вновь отступил в сторону, оставив коня. Не так уж много нужно, чтобы вывести молодого Шиберга из себя - вспыльчивый и отходчивый, долго испытывать собственное терпение он не привык. Адреналин все еще играл в крови, и ему непременно надо было выплеснуться, поэтому меч обратно в ножны Ньйалл так и не убрал.
- Ты только верхом такой грозный, а, Катли? - Задиристо выкрикнул он, поднимая левую руку с факелом выше, вскидывая упрямый подбородок и с вызовом глядя на своего спутника. - Или слишком много чести для зверя, чтобы спешиваться? А меня уважишь? - Сталь заскрежетала по стали, когда концом своего клинка Ньйалл тронул меч Филлипа. Немая сцена продолжалась не дольше трех секунд, и казалось, что рослый горец, напряженный, как сжатая пружина, вот-вот ринется вперед и всерьез скрестит оружие с всадником - даже пешим, не вскакивая в седло. Но... удержался, устоял и воспротивился безумному порыву, - только с досадой сплюнул на землю, крепко выругался и убрал меч в ножны на бедре. Подозвав коня, он выхватил из седельной сумки новую непочатую флягу с крепкой клюквенной настойкой и от души глотнул.
- Зато я теперь знаю: если придется встретиться с лихими людьми, ты готов защищать меня верой и правдой! Даже соваться между мной и врагом, - разогревший горло глоток слегка сгладил ершистый настрой Ньйалла, и тот сменил оскал на привычную ухмылку, убрал флягу и вернулся в седло, все еще держа зажженный факел. Пришпоренный конь двинулся вперед уже спокойней, постепенно переходя на характерный для флеров тёльт. - Польщен заступничеством, Филлип, да только я сам могу за себя постоять. Ты еще к призрачной девице вперед меня сунься! Утащит твою душу во тьму, а я потом возвращайся и рассказывай всем байки, как тот бард. Тебя, кстати, искать-то будут, если что? - Ньйалл усмехнулся, прекрасно осознавая, как из его уст прозвучал этот безобидный вопрос, и обернулся на своего спутника, теперь, при свете факела, четко разливая выражение и черты его лица.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2wS7e.gif[/AVA] [SGN]

[/SGN]