В том, чтобы заговорить с женщиной, для Ньйалла никакой сложности не было - ни сейчас, ни десятком лет раньше, когда он только начинал взрослеть, из ребенка становясь мужчиной, и ловил на себе выразительные взгляды тех девиц, кому суждено было стать его первыми женщинами. Никогда они не смущали его, и никогда он не имел привычки лезть за словом в карман и теряться, встретившись взглядом с очередной хорошенькой девушкой. Но они были обыкновенными, простыми и понятными, в себе несли только человеческое, земное, - в отличие от Альдис, посредницы между человеческим миром и миром богов, что древнее самых древних гор. Она единственная могла одним словом и жестом повергнуть очарованного мужчину в растерянность и замешательство. Но и с ней говорить нужно было вслух; а теперь Ньйалл воззвал мысленно, про себя, не проронив и слова, обращаясь к другой женщине, в которой земного было еще меньше, чем в жрице - ее служительнице. Нельзя было сжать ее в своих объятиях, нельзя ощутить тепло ее тела и нежность руки - то была сама Богиня, и впервые на своей памяти охотник обратился к ней напрямую в своих мыслях.
"Благодарю тебя, великая Богиня, всеблагая плодородная Мать-Земля, за то, что свела нас с нею вместе, - вдумчиво проговаривал он про себя, плотно сжимая губы, чтобы сокровенные слова не вырвались вслух, и разговор с божественной покровительницей остался тайной. - Благодарю за то, что дозволила свершиться ритуалу в первый раз, еще тогда; благодарю за твою защиту для меня и за предстоящий обряд, в котором мы оба вознесем хвалу тебе, как подобает".
Руки Ньйалла продолжали скользить по теплому телу жрицы, лаская его и поглаживая, проскальзывая пальцами по чувствительной шелковистой коже, огибая мягкие округлости и очерчивая изгибы, чуть сильнее надавливая на чувствительные точки - на впадинках под ключицами, на шее, на вершинках груди, постепенно наливающихся новой сладостной твердостью. Он наклонился ниже, прикрывая глаза, с нежностью касаясь губами тонкого старого шрама под левой грудью Альдис.
"Защити мою возлюбленную, Богиня-Матерь, и дай защиту моей дочери, что она выносила в своем чреве. Пусть злое обходит их стороной, пусть они пребывают в мире и согласии, пусть живут в любви, под твоей защитой. Я должен буду оставить их, но я доверяю их твоему заступничеству, Богиня".
Мысленные воззвания к божественной защитнице совпали с моментом, когда губы разомкнулись, неторопливо завершая поцелуй, и ласковые руки женщины скользнули по лицу охотника, пробрались в его волосы.
- Нашу первую встречу я до сих пор считаю настоящим чудом, жрица, - он тихо рассмеялся, упираясь лбом в ее обнаженное плечо. - Больше всего эта история похожа на легенду, что бродят в диких краях; недаром ты превратила ее в сказку, которую теперь рассказываешь Эйдис. Как я могу забыть момент, когда сам стал причастным священным таинствам? Если бы я тогда понимал, что все это значит и к чему приведет... кто знает? Я мог бы волноваться больше твоего в тот момент!
Горец снова засмеялся вполголоса, с удовольствием припоминая собственную растерянность и первое неверие в происходящее, которое завладело им в момент перед слиянием в долгом поцелуе - когда жрица потянула его вниз, на сброшенный в траву плащ. Из них двоих он тогда выглядел наиболее взволнованным и ошарашенным. По меньшей мере до того мгновения, когда перед взором Альдис предстала воплощенная Богиня. Услышав это откровение от кого-то другого, ехидный, не привыкший верить на слово Ньйалл, скорее всего, поднял бы фантазёра на смех, но в словах Альдис не усомнился ни на мгновение - эта женщина в самом деле способна видеть богов. Он помнил, как плененная страстью жрица в первый раз содрогнулась в его руках, достигнув апогея страсти, и воззвала к Богине тогда, когда женщины обычно выкрикивают имя мужа или любовника, что привел их на вершину наслаждения.
Он слушал ее рассказ о ритуале плодородия и прикрывал глаза, явственно представляя ее танцующей в темноте, освещаемой лишь всполохами неистово бушующего пламени костра. Ее слова лились складным потоком, но время от времени таинственный голос запинался, и в нем слышались те самые нотки, что были сродни румянцу на ее щеках, - они выдавали в ней человеческое, так трогательно противопоставляя божественному и неземному.
- Когда мои руки обнимают тебя - в моих мыслях тоже ты одна, - искренне отозвался он, подбадривая ее и умиротворяя. - Я всё понял, жрица моя. Во время ритуала я сделаю всё так, как ты скажешь. Я буду смотреть на тебя у костра и прослежу, чтобы никто другой не посмел тебя увидеть и отвлечь, - Ньйалл сверкнул глазами, приподнимая голову и устремляя взгляд к ее лицу. По его тону невозможно было усомниться в том, что он настроен решительно и твердо: чужому наблюдателю лучше не пытаться в ту ночь притаиться у костра, чтобы полюбоваться ритуальной пляской жрицы. - Ты непременно увидишь Богиню так же отчетливо, как это было в самый первый раз. Но потом... - сделав глубокий вдох, охотник широко и хмельно улыбнулся, позволяя женщине забрать его руку и направить ладонь блуждать по ее телу, чувствительному и желанному. Прикосновения дурманили и путали мысли, аромат теплой кожи пьянил, заволакивая сознание пеленой. - ...потом ты будешь танцевать для меня одного. А я - любить тебя до самого рассвета, потому что оторваться раньше просто не сумею. Как и сейчас, - последняя фраза прозвучала отголоском произнесённых жрицей слов и затерялась в блаженном тихом выдохе, в слиянии нового поцелуя, в шелесте покрывала, которое рука охотника неспешно стянула с обнаженных женских бедер. И после - в мелодии учащенных вздохов и сладостных стонов, приглушенного мужского рычания и чувственных женских вскриков, когда двое вновь разделили между собой высшее любовное блаженство, а затем забылись крепким сном в тесном сплетении рук и утомленных любовью тел, сердцем прижимаясь к сердцу.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

Раньше, еще в стенах Лэммлах-Каэр - теперь казалось, что с тех пор минуло не меньше десятка лет, тогда как на самом деле не сравнялось и двенадцати месяцев, - Ньйалл жил кипучей, бурлящей, активной жизнью, и меньше всего ему нравилось предаваться безделью, спать по полдня и бесполезно шататься по замку и окрестностям. Он не чурался простой ручной работы и нередко помогал мастеровым, а то и заглядывал к кузнецу, с юных лет наблюдая за умельцами, учась у них всем ремеслам понемногу. А если хотелось развлечься быстрой ездой и отдалиться от замка, он непременно брал с собой лук и колчан, полный легких смертоносных стрел, чтобы не возвращаться домой без добытой на прогулке дичи.
В тот раз, когда охотник впервые встретил орлицу и именно ее сразил своей стрелой, никакой дичи он с собой не привез. Вернулся сам, на пару со своим конем, рассеянный и задумчивый, молчаливее обычного, чем навлек на себя подозрительные взгляды родных. Но расспрашивать никто не решился: мало ли, что могло заставить охотника так притихнуть? То ли мимо зайца промахнулся, то ли тетива на луке ослабла, и все попытки выстрелить на прежнюю дальность были бесполезны? Даже жена, знавшая о таланте гуляки-супруга находить женщин и приключения в самых неожиданных местах, не могла предположить, что именно на охоте, когда до ближайшего поселения - едва ли не полдня верхом, ему встретилась таинственная незнакомка, которая, блуждая по лесу в одиночестве, без колебаний вышла к мужчине из-под древесных крон, чтобы произнести пророчество и отдать ему себя, взамен забирая часть его души в языческом ритуале и унося в своем чреве начало новой жизни. О новом тонком шраме на груди, что затягивался почему-то дольше обычного, она и вовсе не спрашивала, и его сокровенное значение осталось собственной тайной охотника, дорогой сердцу так же, как воспоминания о молодой дикарке-жрице.
Деятельный и не любящий скучать, никогда раньше он не проводил свои дни в праздности, едва поднимаясь с постели, но сейчас это время казалось ему самым блаженным: израненное тело быстро восстанавливалось в отдыхе и во сне, исцелялось в заботе и любви, которыми Альдис окружила своего гостя. Нежная, чувственная, страстная, настоящая, она не меньше него наслаждалась каждым мгновением близости и не стеснялась показывать этого - так же, как он сам не смущался посвящать ее в новые премудрости любовного знания, своими руками направляя ее бедра, поддерживая гибкую поясницу, находя на ее чутком теле все новые и новые точки, напрямую связанные с самым сладостным наслаждением. Давний ритуал передал охотнику часть души жрицы, а ее тело - всё целиком, без остатка - он раз за разом забирал сам, сжимая в своих руках крепче, даже на секунду не отпуская от себя.
То же и сейчас: сквозь сон Ньйалл почувствовал, что женщина в его объятиях начинает ворочаться и пытаться освободиться из его рук - самый весомый повод, чтобы сжать кольцо вокруг нее сильнее и тихим сонным рыком присмирить бунтарскую натуру, оставляя рядом с собой дольше. Но вскоре пришлось-таки открыть глаза, и первые секунды мужчина только медленно моргал и молчал, не сводя взгляда с ее светлого лица в обрамлении растрепанных волос и изогнутых в улыбке губ, которые он только что ответно целовал.
- И снова ты ранняя пташка, орлица, - ухитрился проговорить он сквозь сочный зевок, наконец соглашаясь выпустить жрицу из своих объятий, садясь на постели и растирая ладонями лицо, прогоняя последний сон. Вскоре он уже поднялся с постели, но перед этим внимательным взглядом, не упускающим деталей, понаблюдал за тем, как в свете расцветающего утра Альдис облачается в свое платье.
- Надеюсь, Эйдис просыпается так же рано, как и ты, - усмехнувшись, отозвался он, когда они оба уже выскользнули из гостевых покоев и направились по коридору знакомым путем. - Иначе не очень-то рада она будет меня видеть.
Просьба Альдис обучить ее воинскому искусству слегка удивила охотника, но он признал ее весьма разумной. Как он сам раньше не додумался предложить ей это? Или эти слова вложила в уста жрицы Богиня, которую он сам ночью просил о защите для своей возлюбленной?
Эта мысль показалась такой кристально ясной и логичной, что он даже слегка опешил.
- Мы сделаем это. Я не сомневаюсь, ты будешь одаренной ученицей. Через пару занятий самые отважные воины склонятся перед твоим превосходством, страшась твоего разящего клинка, - серьезно глядя в ее глаза, ответил охотник, только потом расплываясь в улыбке. - И я сам буду просить у тебя пощады, воительница моя.
Всё же, Альдис была права: женщина должна уметь защитить себя, особенно в неспокойные времена. Особенно если она - жрица, имеющая привычку странствовать по лесам в гордом одиночестве.
- Сегодня ты отведешь меня к кузнецу, я посмотрю на клинки его работы, поговорю с ним. Тебе нужен будет особенный меч, легче и короче мужского, но и не игрушечный, какими их делают для детей. А может быть, ты захочешь освоить боевой топор? Любое оружие станет грозным в умелых руках, а уж твои руки... Я в тебе уверен, Альдис. И помогу.
В маленькой детской спальне царила сонная тишина, прерываемая лишь размеренным дыханием, и когда жрица двинулась вперед, Ньйалл хотел было ухватить ее за руку прежде, чем она успеет разбудить дочь. Но после пары нашептанных на ушко фраз та уже распахнула глаза, и мутный ото сна взгляд прояснился при виде нежданного, но, похоже, желанного гостя. Девочка потянулась к охотнику обеими руками, и он, подступив ближе, искоса глянув на Альдис - она препятствовать не стала, - бережно взял ребенка на руки. Ароматная, совсем невесомая, теплая ото сна - она прижалась к отцовской груди и без стеснения обвила руками его шею.
- Доброе утро, Эйдис, - отозвался Ньйалл, с улыбкой глядя на нее, краем глаза замечая, как от шума проснулась кормилица и засуетилась, поднимаясь с постели и оправляя слегка измятое платье. Увидев свою воспитанницу на руках полузнакомого отца, она порядком струхнула, но вид стоящей рядом Альдис ее успокоил. - Мы с твоей мамой пришли поздороваться с тобой. Что тебе снилось?
Разговаривать с детьми мужчине было не в новинку, найти общий язык с ними всегда удавалось легко. Так и сейчас: девочка вдруг просияла яркой улыбкой и заявила:
- Лошадь! Я видела лошадку и хотела с ней поиграть, - Эйдис смешно наморщила носик, когда Ньйалл тихо рассмеялся и поцеловал дочь в переносицу.
- И она играла с тобой? - С искренним интересом спросил он, придерживая ее голову ладонью рядом со своим плечом, бережно ведя пальцами по спутанным темным волосам.
- Нет, она убежала от меня, - девочка хотела было скукситься, но, взглянув на улыбающееся лицо отца, передумала и опять разулыбалась в ответ. Одной рукой она потянулась к его щеке, но Ньйалл уже знал этот прием и теперь так же, как вчера, ловко перехватил исцеляющую ладошку, оставив в ее центре поцелуй.
- Мама не разрешает тебе так делать, потому что ты слишком устаешь от этого, - он понизил голос до заговорщицкого шепота, и глаза малышки загорелись тем озорным огнем, с которым дети встречают любые новые игры. - Тогда мы сделаем так: я загляну к тебе перед сном, когда этот день закончится, и ты сможешь ненадолго дотронуться до моего лица. И потом сразу уснешь, чтобы вернулись силы. Только это наш секрет. Не говори никому. Идет? - Когда девочка кивнула, все так же лучась энтузиазмом, Ньйалл усмехнулся, качнул головой и уже намеренно повысил голос для следующей фразы. - У твоей лошади были какие-то другие дела, но сегодня ночью она обязательно с тобой поиграет в новом сне. Твоя мама ее попросит. Она умеет разговаривать с лошадьми, - переведя взгляд на Альдис, охотник ухмыльнулся шире. - И даже думает, что они умнее некоторых людей. Ну и ну!
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

Отредактировано Hector Berg (2017-10-21 21:56:42)

- Когда это я прыгал со стены... - осекшись на полуслове, Ньйалл вскинул взгляд к высокому каменному своду, словно припоминая, и ухмыльнулся, встряхнув непокорной головой. - О, ладно, но когда это я что-нибудь себе ломал?
Годовалую дочь легко можно было удержать одной рукой; вторую мужчина протянул к подошедшей жрице и обвил ее за талию ласково, но вместе с тем и властно, привлекая ближе к себе - так, что под плотной тканью теплой одежды едва ощутимо соприкоснулись их бедра. Тепло от сплетения рук, аромат, исходящий от кожи, искренние взгляды любимых ясных глаз - дотрагиваясь одновременно и до возлюбленной, и рожденной ею дочери, Ньйалл вдохнул полной грудью, вдруг умолкая, внимательно глядя то на одну, то на вторую, неспешно переводя взгляд и силясь запомнить этот момент таким, какой он есть. Запомнить так отчетливо, чтобы продлить до бесконечности, чтобы потом, столько бы времени ни прошло, как бы далеко ни оказался он от двух своих любимых, всегда можно было бы вернуться в этот самый миг и снова испытать, пережить, прочувствовать... Не забывать.
- Я обязательно покажу тебе моего коня, Эйдис. Его зовут Строур, и он в самом деле такой умный, как говорит твоя мама. Может, если мы будем хорошо его просить, он даже сам расскажет тебе сказку. А что? Вдруг у него получится лучше, чем у меня? - Губы Ньйалла растянулись в усмешке, и поверх темноволосой головы дочери он метнул прицельный взгляд к лицу Альдис. Она улыбалась той нежной улыбкой, что из отстраненной служительницы культа превращала ее в земную женщину со своими простыми радостями и заботами, и этот редкий момент тоже стоило оставить в памяти. Кто знает, когда она станет такой в следующий раз? Увидит ли ее такой еще кто-то, кроме самого Ньйалла?
- Лошадки не умеют рассказывать сказки, папа, - укоризненно заметила девочка, глядя на отца вмиг посерьезневшими глазами. Не удержавшись, тот рассмеялся, чмокнул девочку в висок и своенравно повел плечом.
- Не умеют, сокровище мое, - все же легко согласился он. - Тогда я просто познакомлю тебя со Строуром, и он тебя покатает на своей спине. А сам вечером расскажу тебе сказку про необычного флера, который как раз был очень болтливым. И не таким уж умным. Если ты будешь послушной девочкой сегодня целый день.
То ли оттого, что встречи Эйдис с отцом можно было пересчитать по пальцам, и ей интересно было разглядывать его незнакомое лицо, то ли потому, что ей нравилось спокойное звучание его низкого голоса, но девочка слушала внимательно и послушно, прямо глядя в глаза. И этот же вдумчивый ребенок тотчас же принялся кривиться и гримасничать, как только мать заговорила о настойках. Вот уж что для нее было не в новинку! Охотник рассмеялся и вместе с дочерью, спрятавшей личико у него на шее, отвернувшейся от мамы с ее рассказами о невкусных снадобьях, шагнув к постели, на которую указала Альдис. Она ухитрялась общаться с обоими сразу: с Эйдис - мирным и ласковым голосом, и с Ньйаллом - бессловесно, одними только выразительными взглядами. Это получалось у нее так естественно, что мужчина невольно залюбовался ею в очередной раз - такой мудрой, мягкой, домашней и женственной.
- Настойки и правда бывают противными, - он подтвердил слова дочери, поднимая руки вверх и позволяя жрице стянуть с него рубаху. От движения рук рассеченную спину стянуло болью, но он уже привык к ней и теперь почти не морщился. Подумал только, что не стоит рассказывать дочери о том, что спрятано под повязкой у него на спине. И предостерегающе перехватил взгляд Альдис, отрицательно качнув головой. Есть вещи, которых девочке лучше не видеть ни в год, ни в пятнадцать, ни даже потом. Хотя, если она вырастет и станет санатором, то повидает еще и не такие увечья... Но это будет еще не скоро. А сейчас Ньйалл, нарочито охая и хмурясь, расправил плечи и подался грудью вперед, подставляя ее под ладони возлюбленной и дочери, но на деле ничуть не возражая, чтобы они втерли в кожу резко пахнущее тягучее снадобье. От ладоней шло приятное тепло, и, сам того не заметив, охотник с наслаждением вдохнул полной грудью - показалось даже, что легкие в самом деле разворачиваются за ребрами, и даже терпкий запах, со вздохом втянувшийся в ноздри, показался целебным. А, может, таким он и был.
- Но даже противные настойки помогают вылечить болезни, Эйдис. Поэтому пить их все равно надо, - отцовский голос стал чуть жестче, когда девочка опять наморщила носик, но потом нехотя кивнула головой. И словно в отместку принялась, расшалившись, шлепать Ньйалла по груди вместо того, чтобы просто гладить. Хохотнув, он придержал ее ладошки и отпустил только после того, как она утихомирилась и продолжила свое прежнее занятие. - Это снадобье пахнет тоже не очень приятно... но сколько пользы. Я уже чувствую, как отступает болезнь. Она боится невкусных настоек еще больше, чем мы с тобой вместе взятые, моя родная.
- Я не боюсь, - ершисто заявила Эйдис, с вызовом вскидывая на отца взгляд ясных голубых глаз. Тот даже слегка опешил от такого импульсивного ответа, но уже в следующий миг понял, кого именно девочка напомнила ему этим выпадом, и от души рассмеялся, обеими ладонями прижимая руки жрицы и дочери к своей груди.
- Девочки, я уже так здоров, что могу выйти на улицу и спать прямо на снегу! А без вас я пропал бы, - с чувством произнес охотник, встречаясь взглядом с Альдис. Кто, как не она знала, насколько правдива была эта фраза?
Потянувшись вперед, Ньйалл хотел поцеловать личико дочери - та сначала стеснительно спрятала его, уткнувшись носом в свое плечо, но потом все же подставила щечку, как маленькая кокетка. Он поцеловал ее шелковистую кожу, после чего выпрямился и, вновь глянув орлице в глаза, оставил поцелуй прямо на ее губах - короткий, порывистый и неподдельно благодарный.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

Сдержанная, но искренняя и нежная улыбка, украсившая правильные черты Альдис, озорные искорки смеха в голубых глазах  дочери, так похожей одновременно и на серьезную, не по годам вдумчивую мать, и на него самого - безрассудного, строптивого и темноволосого. Взгляды, улыбки, прикосновения. Осязание, ощущение всепоглощающего тепла, что исходило от нежных ладоней, скользящих по его обнаженной простуженной груди. На короткое мгновение Ньйалл прикрыл глаза, смакуя каждый миг, а после сделал новый глубокий вдох и разомкнул веки. Ароматные поцелуи, детский смех и звонкий голосок совсем расслабили его, и подниматься на ноги хотелось меньше всего, но охотник сделал над собой усилие и встал, а потом повернулся спиной к жрице и позволил ей набросить на свои плечи плед.
- Я не забуду, Эйдис, - заверил он свою деловитую дочь, прижав ладонь к груди в жесте торжественного обещания. - Лошадка и сказка - с меня. А с тебя - хорошее поведение весь день, до самого заката. Я это проверю!
Помахав девочке на прощанье, Ньйалл вышел за порог детской вслед за Альдис. Напоследок он успел перехватить взгляд кормилицы, который она украдкой бросила на него: уже не встревоженный и перепуганный, как в самый первый миг, когда она, едва пробудившись ото сна, увидела его рядом с постелью своей воспитанницы. Скорее - чуть потеплевший и даже заинтересованный; интерес этот снова заставил охотника задуматься о том, как все-таки обитатели замка воспринимают его присутствие здесь же, рядом с ними, в стенах твердыни Балион? Судачат ли украдкой служанки и кухарки, обсуждают ли странного путника стражники, которые застали самый первый миг встречи Ньйалла и Альдис после долгой разлуки? Уважение, которым пользовалась жрица, было безграничным: никто не посмел бы спрашивать ее напрямую или неприкрыто сплетничать у нее за спиной. Но кормилица - миловидная женщина, почтительно склонявшая голову, когда обращалась к своей госпоже, - и та не удержалась от любопытного взгляда, когда провожала окрыленных и слегка захмелевших от нежности родителей своей воспитанницы. Значит, какие-то догадки и мысли в головах обитателей замка все же бродят? А еще после тех красноречивых звуков, что ночами доносятся из-за двери гостевых покоев...
- Так ты сделала выбор в пользу топора? - Шагая по коридору, охотник обернулся через плечо и удивленно вскинул бровь, а после расплылся в широкой улыбке. - Да, я уверен, что с топором ты справишься. Я ведь не зря его предложил, - он тотчас же вообразил, как лихо жрица может научиться управляться с оружием и какой грозной противницей стать. - В отличие от меча, топор не такой тяжелый, в нем больше дерева, чем металла. Но в умелых руках может стать орудием столь же грозным. Как и кинжал - особенно если сперва он будет как следует спрятан, а потом окажется в руке неожиданно для врага и нанесёт ему хорошо поставленный, четкий удар. Можно даже не слишком сильный. Кинжал - самое женское холодное оружие. И я покажу тебе, куда лучше всего бить, чтобы серьезно ранить... И куда - чтобы убить с одного удара. Зная уязвимое место, ты сможешь прикончить даже мужчину, которые втрое тебя сильнее, - брови Ньйалла сдвинулись к переносице, лицо слегка помрачнело.
Надеюсь, это умение на деле тебе никогда не пригодится, любимая.
- А еще, зная болевые точки, ты сможешь обороняться без клинка. Но здесь физическая сила важней: ты разве что застигнешь врага врасплох и успеешь подобрать свое оружие, пока он в замешательстве. Твои руки слабы для такого поединка, и ты не сможешь сражаться с мужчиной на равных, если не будешь вооружена.
Может быть, для драки ее руки в самом деле были не приспособлены, но их мягкости и заботливым прикосновениям Ньйалл подчинялся беспрекословно, вновь позволяя жрице заняться исцелением его раны. Он опустился на стул и подставил ей спину, оглядываясь через плечо и пытаясь рассмотреть, насколько затянулось оставшееся от меча увечье.
- Пока я жив и способен двигаться, я не стану лежать пластом и усиленно взывать о жалости, орлица, - охотник усмехнулся, но следом зажмурился и зашипел сквозь стиснутые зубы, когда очередное снадобье обожгло рану. Голос его зазвучал сдавленно и напряженно. - Я на ногах стоять способен, и ты еще увидишь... Нет, опять? - Едва разлепив зажмуренные веки, Ньйалл хлопнул глазами, уставившись на пузырек с мутным зельем, и перевел на улыбающееся лицо Альдис возмущенный взгляд. - Ты же говорила, это можно мазать? Давай лучше намажем? Я готов, но только не... Ох, жрррица!
Вид молодой женщины - хитрый, но явно непоколебимый - явственно говорил о том, что увильнуть не удастся. Поэтому Ньйалл, недовольно порыкивая, красноречиво гримасничая и морщась, выхватил из ее руки пузырек и разом опрокинул его, прижав горлышко к губам отточенным в тавернах жестом, резко запрокинув голову назад. Отвратительная горечь потекла по горлу и пищеводу, и он весь передернулся, с размаху поставив бутылек на стол и бесцеремонно ухватив стоящую рядом жрицу за талию. Рывком он притянул ее к себе и усадил на колени, обхватив обеими руками, ткнувшись носом в ароматную шею под ее волосами, вдыхая дурманящие запахи диких трав и теплого женского тела.
- Да ты надо мной издеваешься, - невнятно пробурчал он, все еще морщась и не поднимая головы. В итоге охотник обессиленно приложился щекой к ее груди, уже слегка симулируя - на деле мерзкий вкус снадобья уже почти забылся. - Признайся, что тебе это нравится! Нравится меня терзать, а, ведьма?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

- Кто знает? Может, и стоило привязать меня к постели. На эту жертву я готов. Я встретил бы эту участь с отвагой и смирением, достойными храброго мужа. Если бы ты осталась рядом и скрашивала бы весь мой путь к исцелению, а не только насильно поила бы из своих ведьмовских склянок... Да, надо было привязать - я тогда был бы весь твой. Что тебя остановило? - Ньйалл поднял голову, решив, что разыграл достаточно страданий, чтобы пристыдить причинившую их жрицу. Но улыбка, играющая на ее губах, говорила вовсе не о покаянии; ничего не оставалось, кроме как признать свою беспомощность перед ней, потянуться и захватить ее губы своими в медленный сладкий поцелуй.
Не успели ласковые руки женщины отправиться в странствие по мерно вздымающейся груди охотника, не успела она сама прильнуть ближе, обнимая крепче, бросая в глаза слегка затуманенный взгляд, как их уединение было нарушено. Все еще глядя Альдис в глаза, Ньйалл не хотел выпускать ее из объятий так скоро, и руки машинально сжали ее талию крепче, но смущенная, девушка все же выпорхнула из его объятий, и задерживать ее дольше он не стал. Пока слуги, почтительно кланяясь и не решаясь поднять глаз, сосредоточенно накрывали на стол, выставляя тарелки сразу для двоих, Ньйалл остался сидеть на стуле и молча следил за всеми приготовлениями с рассеянной усмешкой. Скоро они закончили, и жрица опять вернулась к столу, присев на другой стул. Охотник бросил взгляд на ее лицо - да так и остался внимательно рассматривать его, с удовольствием любоваться нежным румянцем, залившим ее щеки уже в который раз. Он негромко рассмеялся, без промедления хватая внушительный кусок вяленого мяса и с аппетитом поедая его вприкуску с хлебом, а после принялся за лепешку с бараниной, еще горячую и источающую сумасшедший аромат.
- Уже все в замке в курсе, что твои покои пустуют вторую ночь. Да? - Лукаво осведомился Ньйалл, прищурившись и сделав большой глоток отменной клюквенной настойки. Заранее знал, что его слова смутят Альдис пуще прежнего, и расплылся в улыбке еще более широкой, когда она скромно потупила свой взгляд. Не дав ей опустить голову, охотник мягко поймал ее за подбородок и удержал ее голову, открыто глядя в глаза. - Пусть в жизни ты не будешь принадлежать ни одному мужчине, жрица, как и говорила. Но сейчас я один могу называть тебя своей. Хочу, чтобы это знали все, - последняя фраза прозвучала вызовом и точно так же отразилась на его лице. Почти год изгнания не лишил его ни гордости, ни упрямства. Хоть он и смирился со священным предназначением своей возлюбленной, не споря с Богиней о судьбе, уготованной ее служительнице, но за то время, что они проведут вместе, он сделает всё, чтобы остаться в ее памяти до самого конца. В сознании возникла непрошенная мрачная мысль о том, что Эйдис, когда вырастет, его так и не вспомнит. Как и младшие дети, оставшиеся в Лэммлах-Каэр. Разве что две старшие, Морвин и Маргрет, сохранят смутное представление об отце. Но и этот туманный образ годы жизни со временем сотрут и размоют до неузнаваемости.
Так тому и быть.
- Неужели ты никогда не пробовала сражаться в играх с отцом или братом? Совсем никогда, ни разу? Я пытаюсь понять, насколько всё безнадежно, воительница моя, - Ньйалл рассмеялся и, дожевывая кусок лепёшки, потянулся вперед, протягивая руку за ритуальным кинжалом. - Разреши мне посмотреть?
Оружие легло в его ладонь и оказалось еще тоньше и легче, чем выглядело со стороны: изящное, чуть изогнутое узкое лезвие и рукоятка, испещренная загадочными рунами.
- Женщина должна уметь защитить себя, - охотник говорил вполголоса, задумчиво, полностью поглощенный рассматриванием кинжала. Пальцем он попробовал лезвие на остроту, взвесил оружие на раскрытой ладони, резко вскинул в руке, сжав снизу, уперев палец в торец рукоятки, поднес на уровень глаз. - Пусть это удивляет кузнецов - какое до них-то дело? Если Эйдис в своих играх захочет сражаться с Руаром на деревянных мечах, не препятствуй... - Ньйалл на миг отвлекся от клинка и вскинул взгляд на Альдис. Будет ли она рядом с дочерью так часто, чтобы это отследить? - ...скажи, чтобы этому не препятствовали. Она не станет от этого менее женственной и прелестной, когда подрастет, а вот более ловкой, проворной и сильной - наверняка. Еще девочку можно научить стрелять из лука, если ей так захочется, пользы тоже будет немало.
Начинать обучение сейчас, не откладывая.
Допив свою настойку до капли, охотник утер губы тыльной стороной запястья и поднялся на ноги, чтобы подойти к Альдис и вложить кинжал в ее правую руку. Он сам уже забыл о том, что был обнажен до пояса - так увлекло его предстоящее занятие.
- Покажи, как ты его держишь? Ага. Чтобы сражаться с оружием, жрица, прежде всего нужно уметь держать его так, чтобы оно стало продолжением тебя, твоей собственной рукой, частью твоего тела. Запоминай, - он протянул руки, разжал тонкие женские пальцы и аккуратно вложил кинжал в ладонь Альдис так, чтобы рукоятка уперлась в ее основание, большой палец лег на планку рукоятки чуть сбоку, а остальные пальцы плотно обхватывали ее все вместе. - Сожми его крепче. Напряги пальцы. Чувствуешь? - Охотник ухватился за узкое лезвие и слегка дернул кинжал на себя. - Так он не выскользнет у тебя из руки, и ты сможешь ударить сильнее. Можно брать его по-другому, - он перехватил женскую ладонь и вложил оружие уже иначе - так, что лезвие оказалось направлено вниз от мизинца. Большой палец опустился на торец рукоятки, как Ньйалл сам делал парой минут раньше. - Меньше свободы для движения и маневра, но яростнее и сильнее будет атака. Если ты вдруг решишь кого-то добить и исколоть так, чтобы недруг превратился в кровавое сито, - на лице мужчины показалась усмешка, которой Альдис еще не видела, - мрачноватая и опасная, не предвещающая ничего доброго. - В любом случае, тот, кто сунется к тебе с угрозой, об этом пожалеет. Если при тебе будет кинжал, а рука твоя будет достаточно быстрой и уверенной. Возьми его, как я показал сперва, - он слегка поправил пальцы девушки на рукоятке и отступил на шаг назад. - Встань-ка передо мной.
Нетерпеливым жестом Ньйалл еще раз попросил ее подняться на ноги. Глядя на жрицу неотрывно, даже с азартом, он раскрыл руки и выпрямился перед ней.
- Ты смыслишь во врачевании. Тебе должны быть известны жизненно важные точки на человеческом теле. Там, где кровь бьется ближе всего к коже, где проще всего добраться до внутренностей. Показывай их на мне по очереди и покрепче держи свой кинжал. Да, да, можешь слегка колоть, не бойся, - охотник хмыкнул и оскалился в широкой улыбке. - Тебе же не впервой меня кромсать, орлица, правда?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

Отредактировано Hector Berg (2017-10-28 22:37:11)

- Жрицы не должны действовать силой, - эхом откликнулся Ньйалл, повторяя слова вслед за Альдис, и тут же красноречиво хмыкнул, окидывая стоящую перед ним молодую женщину пристальным взглядом с ног до головы. - Но ты - не обыкновенная жрица. А потому будешь уметь то, чего не умеют другие служительницы Богини. Даже среди избранных ты - особенная.
Охотник произнес эти слова невозмутимо и ровно, едва заметно пожимая плечами, как если бы они прямо отражали действительность, очевидную для каждого. В его представлении так всё и было: пусть он не знал других избранниц Богини, но Альдис наверняка выделялась даже среди них.
- Значит, я был не единственным сыном знатного человека, который встретился тебе в твоем паломничестве? - Ньйалл усмехнулся и качнул головой. - Мне интересно узнать о тех временах больше: с кем ты говорила, о чем узнала, что сумела повидать. Никогда я не поверю, что учтивый сын лорда стал самым ярким твоим впечатлением за годы диких странствий.
Лукавые глаза Ньйалла прищурились; он неотрывно наблюдал за Альдис, когда она медленно подступила ближе к нему и вытянула вперед руку с крепко зажатым в пальцах кинжалом.
- Разумно, что ни отец, ни брат не научили тебя сражаться, - охотник не сводил с нее глаз, раскрывая руки, представая перед ней безоружным и готовым принять любую атаку. - Богиня послала тебе другого мужчину, который способен дать тебе знания. И эти навыки почти такие же древние, как те, что я тебе уже показал, - прежде чем сосредоточиться на обучении, Ньйалл успел протянуть руку и бережно провести полусогнутыми пальцами по бархатистой щеке жрицы.
Всего, чего она захочет - она сумеет добиться. Это видно по глазам, это заметно в ее величественной стати, это отрешенными нотками звучит в ее потустороннем голосе, когда она изрекает пророчества или древние мудрости - на этом свете нет ничего, способного сломить волю этой женщины или отвернуть ее от желаемой цели. А он, Ньйалл, всего лишь укажет ей направление, в котором она будет двигаться дальше. Если сочтет нужным для себя.
Когда он сжимал ее пальцы, показывая правильные приемы захвата рукоятки, на лице Альдис блуждало слегка рассеянное выражение, как если бы она испытывала неловкость оттого, что ее пытаются научить вещам совершенно очевидным и оттого бесполезным. Охотник не смутился: только губы дрогнули в едва заметной усмешке.
Он терпеливо и внимательно наблюдал за тем, как рука жрицы ведет острием кинжала по его телу, вслушивался, как ее негромкий голос объясняет, почему она выбирает именно эти линии и точки. Мужчина согласно кивал головой в ответ, иногда дополняя ее слова:
- Всё так, грудину ты с первого удара не пробьешь, да и со второго сил тебе не хватит. Чтобы лезвие достало до сердца, можно бить и со спины, но для твоих сил это тоже не годится, - Ньйалл сузил глаза, когда острие кинжала аккуратно тронуло старый шрам на груди, им же нанесенный, но вдруг лицо мужчины исказилось, и он резко передернулся - это не могло укрыться от зоркого взгляда орлицы. Ему вдруг вспомнилось, как его собственная правая рука со всей силы всадила нож в бок человека - взрослого мужчины, первого наследника, старшего брата, - тогда лезвие гладко вошло между ребер до самой рукоятки. А будь у него сил, как у хрупкой птички Альдис...
- Ранение в живот может стать смертельным, но конец соперника будет и грязным, и долгим и кровавым. С такой раной он может успеть причинить тебе вред прежде, чем истечет кровью. А если твой кинжал ударит мужчину между ног, - охотник говорил серьезно, глядя на свою послушную ученицу и словно не замечая, как запылали ее щеки, когда острие нерешительно двинулось ниже пояса килта, - это тоже не убьет его, хоть и надолго лишит сил и возможности продолжать бой. Но тебе придется добивать соперника, раненого именно так, а это, поверь, будет очень сложно. Если ты ударишь кинжалом в глаз, то враг твой, конечно, будет уничтожен, но уверена ли ты, что решишься на твой удар? И, к тому же, твоими соперниками могут быть высокие мужчины, которые не будут стоять столбом и ждать, пока ты атакуешь. До лица ты просто не дотянешься, а в глаз - не попадешь. Если противник не будет, например, сидеть, а ты - стоять над ним. А теперь... - он вдруг осекся и резко вскинул руку перед собой. Всё это время охотник внимательно наблюдал за Альдис, поэтому тотчас же заметил, как она подобралась, как напряглась ее правая рука - и за считанные мгновения до того, как лезвие почти ткнулось в его кожу, мужчина упругим, но легким скользящим ударом поддел запястье девушки, черкнув по нему своим, отталкивая от себя. Рука жрицы, наткнувшись на твердый блок, была отброшена в сторону, кинжал выскользнул из пальцев и зазвенел по каменному полу.
- Не совсем так, - прокомментировал Ньйалл, наклоняясь, поднимая кинжал и возвращая его жрице. - Если бы я ударил сильнее, то повредил бы тебе запястье, и сражаться дальше ты уже не смогла бы, даже если бы исхитрилась подобрать оружие или достать новое. Но я ожидал твоей атаки. На деле же внезапность и точность, а не сила - твои преимущества. Ты сама сказала, что жриц никто не обучает использовать оружие для самозащиты - для твоего врага это станет неожиданностью. Запоминай: если ты держишь кинжал прямо, то удары должны быть отрывистыми, мощными, четкими, колющими, будто бы жалишь или обжигаешь. И доставать только нижнюю часть тела: можно бить под дых, в солнечное сплетение, в бедро, вот здесь, - там проходит большой канал, в нем много крови, и, вскрыв его, ты не только обездвижишь врага, но и сделаешь так, чтобы он истек кровью до смерти, если не подоспеет помощь. Когда ты берешь кинжал обратным захватом, упираясь в рукоятку большим пальцем, видишь?, то это - для ударов по верхней части тела. Шея - хорошо, можно метить над ключицей, вот сюда, - он ткнул пальцем в ямочку под своей шеей. - И бить нужно сильно, сверху вниз, не просто колоть, а рассекать изо всех сил, наверняка. Важно, чтобы твое запястье... дай мне руку, - Ньйалл взял ладонь Альдис и пальцами скользнул по запястью, поворачивая ее руку, преодолевая ее секундное сопротивление. - Твоя рука напряжена, расслабь ее. Так, вот так. Да, кисть должна быть мягкой, подвижной, тогда клинок, почуяв свободу и плоть недруга, сам поведет тебя, и твоя скованная рука не станет ограничивать кровожадность металла.
Ньйалл отпустил руку Альдис и отступил назад, оглядывая пространство вокруг. Места здесь было достаточно. Он шагнул к столу и взял с него обыкновенный, почти безобидный нож для резки мяса - куда меньше и скромнее тесака, которым мясник разделывает туши. Лезвие было коротким, но это не имело значения в грядущем поединке.
- Если нанести удар внезапно не получилось, но ситуация остаётся опасной, ты должна уметь двигаться, чтобы защитить себя. Так, чтобы тебя трудно было поймать и ранить. Посмотри, я могу вести себя так, - охотник вдруг сгруппировался, замер на месте, покачнулся, будто собираясь шагнуть влево, а на деле рванулся вперед и со скрежетом скрестил свой нож с кинжалом жрицы в опущенной руке. И тут же отшатнулся назад пружинистым прыжком. - Но тогда я буду тратить много сил, а движения мои станут предсказуемыми. Так же и ты - если будешь метаться туда-сюда и мельтешить, то быстро устанешь и не сможешь быстро реагировать. Каждый раз после попытки ударить придётся отпрыгивать назад - дальше, чем длина руки врага. Еще нужно будет делать обманные выпады, чтобы не быть предсказуемой, но это тебе не подойдет. Если на тебя нападают именно так - держись на месте и сосредоточенно наблюдай, и ты сможешь сохранить силы, вовремя блокируя удары. Этим мы займемся чуть позже, а пока... - чуть склонившись вперед, устремив пристальный взгляд в переносицу жрицы, охотник осторожно шагнул к ней ближе и двинулся в сторону, сделав жест, приглашающий ее шагнуть так же, чтобы они оба оказались в своеобразном кругу. - Ты же видела, как волчья стая собирается в непрерывно движущийся круг? Они - хищники. И ты с кинжалом в руке - тоже. Запомни это и веди себя так же, как они. Медленные шаги, короткая дистанция... ты смотришь сопернику в глаза... - голос мужчины понижался, интонация замедлялась, и он сам не останавливался ни на миг, продолжая красться по кругу, неотрывно глядя на Альдис, - ...поединок становится вдумчивым, вязким, плавным... Ты поднимаешь оружие - вот так, - он медленно вывел вперед руку с ножом, - и следишь за противником, готовая в любой момент блокировать его удар и нанести свой. Это как танец, который не прекратится до тех пор, пока не будет пущена первая кровь, - лезвие его ножа вновь заскрежетало по клинку ритуального кинжала. - Это непрерывное движение, без бестолковых рывков, это больше похоже на игру... или на акт любви, который длится и длится, - охотник чуть прищурился, - ты можешь дразнить, подпуская к себе ближе, но все так же постоянно двигаясь, и, когда враг потеряет бдительность и решит, что ты у него в руках, как раз выпадет твой шанс... вернуть себе... эффект неожиданности! - Постоянно перемещаясь, охотник оказался вплотную к жрице незаметно для нее самой и свободной рукой крепко обхватил ее за талию, прижав к себе.
- Ты должна была вскинуть кинжал, а я бы напоролся грудью прямо на него, - он склонил голову и боднул лбом лоб девушки, глядя в глаза. - Ты бы вырвалась и убежала, а я остался бы истекать кровью. Громко хрипеть и грязно ругаться, - он ухмыльнулся, обхватывая пальцами запястье жрицы и приподнимая ее руку с кинжалом. - Попробуем блокировать удары, или с тебя хватит обучения?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

- Не трудно, - с вызовом откликнулся Ньйалл, тут же подобравшись и вскинувшись, отпустив прилежную ученицу из своих объятий и отступив от нее на шаг назад. В подтверждение своим словам он снова поднял руку, сжимающую нож, и прищурился, глядя жрице в глаза. Она, конечно, не хотела провоцировать его или подначивать, в ее словах была лишь забота о его здоровье, но на свой счет он воспринял это как вызов. Рана на спине в самом деле не мешала обучать Альдис обращаться с боевым кинжалом. Только ограничивала свободу его собственных движений, и если бы ему пришлось сейчас сражаться с умелым соперником в полную силу, преимущество, конечно, было бы не на стороне раненного. Но тут все было по-другому, и отступать он не собирался. По крайней мере, до тех пор, пока ученица сама не выбьется из сил и не запросит пощады.
Но запросит ли?
Решительный вид жрицы, сжимающей в пальцах ритуальный кинжал, не был ни забавным, ни нелепым. Другая девушка, взявшись за оружие, могла бы выглядеть смехотворно, но только не она. Ее брови сосредоточенно устремились к переносице, голос был негромким и ясным; она задавала вопросы сосредоточенно и с непритворным интересом, и показывать ей азы ближнего боя было одним удовольствием. Еще бы отделаться от мыслей о том, что они могут пригодиться ей не в тренировочном поединке, а в настоящем... Думать об этом совершенно не хотелось.
- Чтобы отработать технику нападения и защиты, нужно сперва понять ее. И уже потом нарабатывать так, чтобы запомнила рука. Кинжал - это ее продолжение. Понимаешь? И бить им надо, как собственным кулаком, - Ньйалл протянул свою ладонь и коснулся локтя Альдис, пальцами соскальзывая по нему вниз, к запястью и костяшкам, выпирающим под гладкой кожей. - Любой человек станет защищаться от ударов, которые ему наносит противник. Это от природы, глубоко в наших инстинктах. Даже неумелый вояка вскинет руки, чтобы прикрыть свое тело. И тебе нужно делать то же самое, но не забывать, что кинжал -тоже часть твоего тела. Как жало у пчелы, от которого лучше держаться подальше. Запомни еще одно: какой бы удар ты ни наносила, нельзя замахиваться. Ты не вскидываешь руку вот так и не медлишь, - он размашисто поднял свою правую руку, сжимающую столовый нож, и замер, - а сразу же бьешь, колешь или рассекаешь, без подготовки, - его локоть резко выпрямился, лезвие бросилось вперед. - Потому что иначе противник раскусит твой ход еще до того, как ты его совершишь. И поставит блок. А вот тебе самой как раз стоит ожидать от него такой оплошности, чтобы выставить свою руку для защиты. Попробуем так, - охотник слегка замахнулся для вида и попытался опустить свой безобидный клинок в область ключицы женщины, когда ее правая рука инстинктивно приподнялась для защиты. Он усмехнулся и качнул головой, легким круговым жестом снимая блок, хватая за запястье левую руку Альдис и поднимая ее.
- Все верно, но тебе нужно не только защититься, а еще и нанести ответный удар, чтобы противнику неповадно было тебя атаковать. Поэтому важна скорость реакции: даже если ты слабее, ты можешь опередить врага и оттолкнуть его руку своей левой, когда он этого не ожидает, а правой сразу несколько раз ударить кинжалом по его ладони. Это лишит его доброй половины мастерства. И рвения тоже, - Ньйалл ухмыльнулся и еще раз повторил свой прием, добившись того, что прилежная ученица теперь сделает все так, как следует. - Но вообще, ближний бой с кинжалом или с ножом - риск куда больший, чем поединок на мечах. Коротким клинком толком защититься не получится и блокировать удар тоже. Тут либо уворачиваться, либо действовать так, как я уже показал. Когда бьешь или защищаешься, главное происходит здесь, - он постучал указательным пальцем по своему виску, внимательно глядя в глаза Альдис. - Ты воспринимаешь свое оружие частью себя, своим жалом или острыми когтями. И тело начинает слушаться, как только ты это поймешь. Это и ответ: для каждого выпада своя защита и свои удары. Сопротивляться долго ты в самом деле не сумеешь, поэтому важно сразу решить поединок в свою пользу. Рука сама приучится к захватам, а ты - просто бей, как будто кулаком. Уязвимые места на теле тебе известны. Попробуй защититься, если я ударю вот сюда, - вдруг скороговоркой бросил он, еще раз для виду замахнувшись и бросив руку к левому боку жрицы, метя чуть выше бедра. Когда ее левая рука ловко поймала его кулак, а правая с кинжалом нацелилась на открывшуюся уязвимую внутреннюю часть руки, как раз где проходят вены, охотник издал торжествующий возглас и расплылся в довольной улыбке. - Вот! Если бы ты ударила всерьез, то вскрыла бы мне руку, я не сумел бы держать оружие и истёк бы кровью. Это как раз то, что нужно.
Прихватив запястье своей воительницы, он опять легко притянул ее к себе и коротко поцеловал в переносицу, вознаграждая за прилежность и старания.
- А в безвыходной ситуации, если даже кинжала тебя лишат, царапайся, кусайся, кричи, наступай на ноги, пинайся, бей локтем под дых и коленом между ног - тут все средства хороши. Я знаю, что тебя так просто не возьмёшь, орлица. Когда у тебя в руке будет сжат кинжал, соперник невольно напряжется, не зная, чего ожидать - и этот момент замешательства как раз станет твоим преимуществом.
Ньйалл отпустил ее запястье и шагнул к столу, возвращая нож на прежнее место рядом с тарелкой. На этом можно было закончить; сейчас было сказано слишком много и стоило отложить все это в сознании, осмыслить и только потом пускать в ход, закрепляя. Озадаченное лицо Альдис подтверждало эту мысль.
Охотник хохотнул и опустился на стул, потирая ладонями свои колени и с лукавым прищуром глядя на девушку.
- О да, я бы с удовольствием посмотрел, как ты держишь в руках что-то еще, - в точности повторив ее слова, он придал им слегка иной оттенок и интонацию и расплылся в широкой ухмылке, ожидая, что щеки жрицы вновь зальет трогательный румянец смущения, когда до нее дойдет, как прозвучала эта фраза со стороны. - Надо выйти во двор. Нам потребуется больше места, чтобы орудовать топором - мне кажется, с ним ты больше преуспеешь, чем с мечом. Да и эффектнее будешь выглядеть, - Ньйалл окинул стоящую перед ним девушку беззастенчивым прямым взглядом и одобрительно хмыкнул. Эффектно - то самое слово.
- У меня, вроде бы, неплохо получается учить, а? Это и Арвид заметил. Может, податься военным наставником в семью какого-нибудь хайбрэйского господина, воспитывать из его изнеженных сопляков-сыновей боеспособных мужчин? Или конюхом? С конями я ладить умею. Чем не дело жизни? - Прежний благостный настрой охотника как-то резко угас, и он отвел свой взгляд. Мрачно осклабился и тряхнул головой, а потом без колебаний потянулся через стол к бутыли с клюквенной настойкой, сделал внушительный глоток прямо из горлышка и крепко зажмурился на одно краткое мгновение, когда терпкий вкус обжег гортань.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

Отредактировано Hector Berg (2017-11-11 14:43:31)

В прежние времена нередко можно было наблюдать, как второй сын лэрда Лэммлах, тот еще прославленный гуляка, залпом опрокидывал в себя кружки, чарки и фляги с крепкими хмельными настойками и демонстрировал завидную стойкость, удерживаясь на ногах даже после той нормы, которая свалила бы с ног иного крепкого мужа. Пить и дурманить свой рассудок он умел и любил, но при этом умел и вовремя остановиться, хоть и глушил иногда напропалую. Секрет в том, что порой останавливаться вовремя попросту не хочется, даже если ты это умеешь, и за последний год Ньйалл в этом убедился. Монеты, которые были у него с собой после ухода из Лэммлах-Каэр, быстро закончились после пары заходов в таверну - были спущены на горячую еду и теплую постель. Но у тех невезучих путников, которых угораздило пересечься с беглым горцем в лесу, средства обычно водились, и изгнанник никогда не гнушался обшарить их карманы, когда становилось ясно, что мертвецам деньги ни к чему. По своей воле ни за что бы не отдали, особенно если это были хайбрэйцы, трясущиеся над каждой заработанной или украденной монетой. Зачем это нужно дикарю, обитающему в приграничных лесах вместе со своей разбойничьей шайкой? Даже в лесу иногда встречаются затерянные маленькие поселения, где жалкие хибарки лепятся к таверне - единственному месту, где в такой глуши бьется пульс жизни, - и  уж для того, чтобы повеселиться там как следует, монет много никогда не бывает.
В последнее время останавливаться хотелось все меньше.
Порядком расстроившись и слегка забывшись, Ньйалл вполуха слушал умиротворяющий тихий голос жрицы, пока его руки жили собственной жизнью, теребя бутыль с настойкой. Он приложился к горлышку еще и еще, каждый раз делая по несколько глотков, пока терпкий вкус и жжение в горле не заставили поморщиться и отстраниться, переводя дыхание. Альдис подошла ближе и склонила голову, прижимаясь губами к его лбу. Поддаваясь ее доверчивой нежности, охотник отставил от себя бутыль и прикрыл глаза, порывисто обхватив талию женщины правой рукой. Ее голос продолжал звучать успокаивающе и мелодично, но в ушах уже начинало шуметь от резко принятого градуса.
- Как ты сказала, плыть по течению? Да. Наверное. Как раз свое сердце я и слышу сейчас, Альдис, - хмуро откликнулся он, не открывая глаз и нащупывая ее ладонь у себя на груди, прижимая ее своей рукой. - А есть еще какой-то способ услышать его, кроме как напиться? Я бы попробовал. Хотя мне и это сойдёт.
Речи жрицы о равновесии, конечно, не были бессмысленными, и слушать ее спокойный голос было приятно - он обладал магической способностью поселить в душе покой и примирить раздирающие ее противоречия, но иногда даже этого было недостаточно. Она всю жизнь жила со своей природной неспешностью и невозмутимостью, ее взгляд на мир отличался от других, и спокойствие ее казалось незыблемым, а духовная сила - безграничной. Да только охотник воспитывался иначе, сила его заключалась в другом и спокойным нравом он никогда не отличался. Но сейчас, перехватив руку молодой женщины и открыв глаза, он крепче сжал ее пальцы и тяжело поднялся на ноги.
- Идем. Я готов, - отрывисто проговорил Ньйалл, быстро пройдя по комнате, отыскав свой теплый клетчатый плед и накинув его на плечо. Вскоре дверь гостевых покоев за ними закрылась, и слуги потянулись по коридору, чтобы убрать со стола остатки обеденной трапезы.
Как и прежде, охотник послушно шагал следом за Альдис, позволяя вести его сквозь лабиринт замковых переходов. Когда они вышли на улицу, яркий белый свет на мгновение ослепил и заставил проморгаться: даже начав подтаивать, снег оставался белоснежным. Они пересекли двор наискосок, легко вклинившись в обычный ход жизни обитателей Балиона, огибая повозки с заготовленным в лесу хворостом и фыркающих упряжных флеров, от которых на морозе поднимался пар, и оказались у кузницы. Переносной горн у ее стены не пылал жаром, но Ньйалл невольно задержался рядом с ним, заинтересовавшись хитрым устройством. Такую легкую печь можно брать с собой и располагать как угодно далеко от кузницы. В военном лагере для кузнеца всегда находится работа, и вот такая штука оказывается как раз кстати...
- Госпожа! - Кузнец, как и полагается, оказался здоровенным детиной в фартуке, повязанном на объемистом животе. Он вышел навстречу, раскрасневшийся от жара и на ходу стягивающий рукавицы с широких мозолистых ладоней. Лицо мужчины просияло растерянной улыбкой и даже каким-то умилением при виде миниатюрной сестры лэрда - нечасто женщины заглядывали к нему в кузницу; служанки с поручениями - и то не самые частые гостьи. А тут - сама госпожа! Мужчина моргнул и перевел взгляд на ее спутника - незнакомца, задержавшегося у горна, и кустистые брови здоровяка медленно и озадаченно сошлись на переносице. - Господин? - В этом слове было больше сомнения, чем почтения, но Альдис ничего разъяснить не спешила, и кузнец, похоже, решил, что сделал все как надо.
Ньйалл отвлекся от изучения печи и шагнул навстречу мужчине, протягивая ему руку и ухмыляясь, окидывая стены кузницы внимательным взглядом. На морозе ударивший в голову хмель слегка выветрился, и язык охотника справился с согласными довольно лихо, хотя улыбался он все еще кривовато.
- Добрая печурка, старина, - взгляд охотника нашарил на стене внушительного вида моргенштерн, и глаза азартно сверкнули. - И оружие, я вижу, ты тоже куёшь как следует. Приходилось тебе ковать легкие мечи? По-настоящему легкие, но не детские, а серьезные, боевые? Чтобы госпожа, - он мотнул головой в сторону хрупкой, закутанной в плащ Альдис, которая сейчас меньше всего походила на воительницу. Но это только пока, - смогла сама его поднять? И топоры с лезвием... погоди. Можно мне посмотреть? - Не дожидаясь разрешения, Ньйалл еще раз тряхнул лапищу кузнеца, которую все это время держал в рукопожатии, словно забывшись, и, пригнув голову, чтобы не задеть связку висящих над дверью подков, переступил порог кузницы. Кузнец пока остался снаружи и, видимо, в недоумении таращился на свою госпожу, желая, но не смея задать пару здравых вопросов, а охотник обошел еще один внушительный горн с наковальней, оставленным на ней молотом и плоским куском металла, еще раскаленным. Он остановился под внушительной толщины цепью, скрепляющей эфесы десятка-другого мечей, и принялся с интересом их перебирать, пробуя лезвия на остроту, бормоча себе под нос, время от времени выхватывая один, взвешивая на ладони, проводя пальцем по клинку, качая головой и возвращая обратно под громкий лязг цепи.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]

А может быть, и нет ничего дурного в том, чтобы овладеть каким-нибудь ремеслом и начать новую, совсем другую жизнь. Не такую, какой она была в Лэммлах-Каэр. И не разбойничью, которой изгнанник вдоволь вкусил за минувший год. Жизнь обыкновенного работящего мужчины, который трудится своими руками и благодаря собственным умениям и простой физической силе зарабатывает себе на хлеб. Пусть не много, но честно и без кровопролития. Почему нет?
Ньйалл продолжал перебирать позвякивающие клинки и вполуха слушал, о чем переговариваются Альдис и кузнец на пороге кузницы. Знала об этом жрица или нет, но кровопролитие и убийства незнакомых и, в общем-то, не сделавших ему зла людей не слишком тревожили ее возлюбленного. Сильный распоряжается жизнью того, кто слабее - естественный и неизменный закон. Что преступного в том, чтобы следовать ему? Человек - тоже зверь, только чуть более рассудительный, чем дикий волк или медведь. Разве та, что постигает природу, вселяясь в животных и птиц, не сознает этого сама?
"Научиться видеть себя"... Просто говорить эти слова, не зная толком, что они означают. Хотя, как раз Альдис, наверное, и знала. Но вот сам Ньйалл понятия не имел, о чем все эти ее путанные таинственные речи, и сейчас предпочитал заниматься тем, в чем действительно смыслил. Вместо мудреных рассуждений - твердая холодная сталь в руке. Ее тяжесть приятно успокаивала и усмиряла раздраженный нрав охотника. Со временем он окончательно отрешился от ненужных мыслей и сосредоточился только на оружии. Он быстро убедился в том, что клинков поменьше здесь нет, но оружие было в самом деле добротным, и он сам не заметил, как начал подбирать кое-что для самого себя. Но вскоре кузнец окликнул его и подошел ближе, демонстрируя миниатюрный меч, и Ньйалл отвлекся, разглядывая диковинку и расплываясь в довольной ухмылке.
- Как раз то, что я и представлял, - он вышел из кузницы следом за Альдис и не сдержался от тихого смеха, глядя, как растерянно она держит оружие вниз острием. Но затем хватка ее стала чуть больше похожей на боевую, и Ньйалл подступил ближе, помогая освободить ее локти от плаща, откидывая его чуть назад и прямо глядя в глаза своей женщины. - Пусть твои враги потешаются сколько угодно. Им станет не до смеха, когда ты покажешь, что умеешь не только держать меч, но и обращаться с ним. А то и с топором, мы до него еще доберемся, - пока до этого, конечно, было далеко, и в глазах охотника поблескивали озорные искры, но в целом он старался оставаться серьезным. Вытягивая руку девушки, он показал ей, как почувствовать вес оружия - рука должна приучиться держать его на расстоянии острием вверх, чтобы клинок не заваливался в сторону. Только ощутив этот баланс, можно пробовать расслабить руку, чтобы не прикладывать больше усилий, чем требуется.
- Свободная кисть, которую не сводит напряжение... вот так, - пальцы Ньйалла пробежались по запястью Альдис, и взгляд дольше задержался на ее глазах. - Это правило для любого оружия, и для топора тоже. Иначе, если ты будешь слишком скована, то противник быстро повредит твою кисть и запястье своим ударом. Нужно их размять, прежде чем тренироваться, - с этими словами мужчина принялся энергично растирать плечи и предплечья жрицы, не отпуская со своего лица блуждающую полуулыбку. Хмель выветрился на свежем воздухе, настроение чуть улучшилось, и теперь он намеревался как следует отвлечься за тренировкой. Выходя из кузницы, он прихватил приглянувшийся меч с массивным навершием - его собственное оружие осталось в гостевых покоях.
- Вот так, теперь ты не покалечишь сама себя. Первое, с чего нужно начать - это просто наносить удары, пока ты не устанешь. Посмотри, вот это вполне сгодится, - приметив неподалеку от кузницы округлый столб из отесанного дерева с засечками, который, видимо, как раз использовали для военных тренировок племянника жрицы, он подвёл Альдис к нему и, согнув ее руку в локте, показал, как наносить удары по болванке. - Ты стоишь вот так, правым боком чуть вперед... - прижавшись к ней со спины, обхватив девушку за талию, он поворачивал ее и так, и эдак, задавая направление ударам, сперва придерживая и направляя ее руку, а потом отпуская и позволяя попробовать самой. - До тех пор, пока не выбьешься из сил, тренируйся так, а потом рука привыкнет, и ты сможешь держать меч дольше. Мы сможем придумать несколько связок и отрабатывать их - ты будешь нападать на меня, я - ставить блок, и потом наоборот. Будем постепенно ускоряться, и так ты станешь выносливее, хитрее, будешь думать на шаг вперед. А смотреть надо только в глаза противнику, - охотник развернул Альдис к себе лицом, тронув ее локти, и наклонил голову, глядя ей в глаза. - Только так ты сможешь предугадать, о чем он сейчас думает, - приподняв руку со своим мечом, охотник скрестил его с клинком жрицы так, что холодный металл оказался между их телами. Подступив еще ближе, он прижался к нему своей грудью. - Я - твой противник, Альдис. И как ты считаешь, о чем сейчас думаю я?
Где-то за спиной раздался звонкий мальчишеский голос - скорее всего, Руар Манро тоже собирался тренироваться и, издалека увидев тетушку с ее спутником, воодушевился, предвкушая, что их присутствие внесет разнообразие в привычные упражнения с мечом. Такая идея была и у Ньйалла: он не сможет достаточно долго оставаться в Балионе, чтобы тренировки с обоими принесли ощутимый толк. Но если показать им, как обучаться вместе, воспитывая мастерство и выносливость друг в друге, что-то может получиться.
Звонкоголосый парнишка был еще далеко, и охотник воспользовался этой отсрочкой, чтобы потянуться вперед и ласково коснуться губ Альдис поцелуем, чувствуя на шее холод ее поднятого вверх клинка.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2ycaA.gif[/AVA] [SGN][/SGN]