Что ощущает человек, оказавшийся на пересечении дорог жара и холода? Клонящее в сон тепло, идущее словно бы из недр уютного камина?.. Свежее дыхание прохлады, только-только выпутавшейся из крон весеннего сада?.. На самом деле ни то, ни другое. Пожалуй, Генрих дорого отдал за то, чтобы подобрать слова, подходящие к его ощущениям хотя бы наполовину.
Когда рука Кристианы повелительно коснулись его груди, времени осталось лишь для одного вопроса – не самого умного, чего уж там – ну а после… время и вовсе остановилось, запирая Генриха в янтарной ловушке, и позволяя тому, чему нет названия, свободно растекаться по его венам. Свободно? Вовсе нет. У этой энергии, как и у всего сущего, были хозяева. Хозяйки. Одна – напористая и властная, уверенная в себе чуть менее, чем полностью, расходующая силы аккуратно и бережно, зная точную цену каждой капле. Другая… так обычно ведут себя дети, получившие в подарок что-то из мира взрослых: платье «совсем, как у матушки» или первый стальной клинок взамен тренировочного. Сперва они кружат по комнате, рассматривая своё сокровище то так, то этак, а затем бегут хвастать им перед всеми и каждым, спотыкаясь и путаясь в ногах от переполняющего их восторга. И только потом примеряют обновку или пытаются поймать баланс на вытянутой руке. Примерно так ощущалась то ли сила, то ли обрывки эмоций Леттис (разумеется, Генриху неоткуда было знать, принимает ли леди Гвиннбрайр участие в процессе его исцеления, но отчего-то сейчас он не мог воспринимать Её Светлость отдельно от Её Сиятельства), которая…
«…Создатель, моя жена – ведьма?»
Небеса не ответили, хоть воспалённому сознанию лорда-регента и почудился едва сдерживаемый хохот обоих богов. Да и судьба – та ещё шутница. Особенно, если учесть, что бонусом к шутке идёт леди Ларно. Та самая леди Ларно, которая рассказала ему об Аннабелль, и при этом умолчала о себе. А в том, что происходящее с ним – самая что ни на есть настоящая магия, Генрих Найтон уже не сомневался. Попробуй тут усомнись, когда жар отступает, плавясь свечным воском по велению чутких пальцев колдуньи и неохотно освобождает место для ясности ума. Пока ещё относительной, но с каждым вдохом герцогу определённо становилось лучше.
Вот только даже кристально чистый разум отказывался в полной мере принимать происходящее. Не потому, что Генрих вдруг воспылал ненавистью своего брата, но от того, что дар оказался в столь хорошо знакомых ему руках. Наверное, стоило бы испытать страх, ведь, как известно, даже самое безобидное лекарство может обернуться ядом, стоит только ошибиться в дозировке. Случайно или намеренно. Но откуда взяться этому страху, когда пальцы Леттис переплелись с его собственными, возвращая чувствительность и заражая уверенностью в том, что… всё будет хорошо? В том, что всё просто будет. Ну а хорошо или плохо – решать им.
Ещё пара ударов сердца, стремящегося как можно быстрее разогнать застоявшуюся недугом кровь, и Генрих едва заметно кивнул головой, отвечая на мольбу небесно-голубых глаз жены… чего бы она там не просила. Пожалуй, только сегодня герцог Хайбрэй в полной мере осознал, что доверяет Леттис. Взбалмошной и своенравной, словно короткая оттепель в последние дни зимы. Доверяет… но не только ей одной.
- Говорите, история не убежит, Ваше Сиятельство? – Голос слушался плохо, да и усмешка вышла кривоватой, но всё лучше, чем недавний горячечный бред, когда даже взгляд не желал фокусироваться в одной точке. - Что ж, Вам виднее. Тем более, что я перед Вами в долгу. Спасибо.
Любопытство намекнуло, что не плохо бы поинтересоваться, какой именно недуг графиня Дарингшира выжгла из его тела, но здравый смысл, помноженный на благодарность, весьма убедительно велел промолчать, отпуская леди Ларно прочь. Генрих не видел себя со стороны, но подозревал, что выглядит не самым презентабельным образом, зато Кристиану он мог наблюдать во всей красе… правда, это словосочетание уже не так естественно вплеталось в её облик, как прежде. Показалось или же нет, но с каждым ударом сердца (как его, так и своего собственного) леди Ларно выглядела всё более усталой и безучастной. Такова плата за её дар? Должно быть. За всё в жизни приходится платить, особенно – за саму жизнь.
«Разрешите, пожалуйста, удалится».
Леди Ларно ответила неожиданно присмиревшая Леттис, Генрих успел произнести лишь слова благодарности, совершенно не вовремя задумавшись о том, для чего Её Сиятельство так настойчиво требовала от него высунуть язык, который, в итоге, никоим образом в процессе лечения не участвовал? Кхм… магия магией, но, кажется, Его Светлость слегка поторопился причислить себя к абсолютно здоровым людям. Подобные же выводы сделали и слуги, вмиг наводнившие покои герцога и герцогини, под предводительством всё тех же лекаря и капеллана. Именно под монотонную молитву последнего Генрих и задремал, успев бросить в сторону Леттис многозначительный взгляд.
«Нам с тобой многое предстоит обсудить, и… благодарю за то, что осталась».
+
Благодарю Вас за отличный эпизод, дамы! И за то, что ногу не отрезали. А язык я все равно не показал бы. Это слишком личное.
