Интересно, а как же тогда моются на юге? Только в одних ванночках? А как же простой люд? Если подумать, то Роланд затруднялся ответить, когда именно появились бани. Просто были и всё тут. Испокон веков раз в месяц, фйельцы посещали бани, если те имелись в деревнях, а если нет, то обращались в городские, что обычно стояли на отшибе. Самый верный способ поправить здоровье, как говорили лекари, и быть чистым духом, как говаривали старые жрицы и мудрецы. Уоллеса очень забавляло удивлённое лицо рыжей, которая с опаской рассматривала всё окружающее. Сам же он смотрел на горящий очаг и периодически подкладывал поленья.
- А ты была… ну … в этих… церквях? – интересно, в чём заключается достопримечательность молельни? Ничего ж особенного. А всё дело в том, что если сравнивать, то в Фйеле церкви были куда скромнее, но не беднее, что вызывало определённых интерес.
- Нет, - Уоллес продолжал улыбаться, откуда она такая свалилась? – Это построено для того, чтобы парится. Ляг на живот.
Кости уже начали прогреваться. Роланд чувствовал, как быстро по телу растекается приятное тепло. Баня нагревалась сильнее. Пар выходил все меньше. Мужчина откинулся на спину и долго разглядывал потолок, находясь где-то между сном и сознанием.
- Вдохни, - он выдержал паузу, - чувствуешь какой воздух?
Какой бы маленькой банька не была, а была удала. Роланд знал, что после бедро ещё долго будет ныть, однако уже не так сильно. Старые раны, уже даже затянувшиеся, также начали приятно ныть. Покалывание тепла набирало темпы. Понимая, что так он ещё долго может «греться», Уоллес резко встал со словами:
- Так, ну примемся за дело.
Рыжая ещё не догадывалась о том, что её ждёт. Она была похожа на кота, который удобно устроился на печке.
- Ты мне доверяешь? – взяв банный веник, Роланд провёл его кончиком по стопам девушки, ласково щекоча, - Мы долго провели в снегу, надо прогреть тело, - он аккуратно стянул с неё тряпки, и провёл кончиком по обнажённому телу, - Ты доверяешь?

Исповедь. Несмотря что старый король пристрастился к петерианству столь сильно, своим детям передать эту страсть ему не удалось. В зрелом возрасте принцев Роланда и Тэма «таскали» на эти самые исповеди, но звучали они из уст младшего Уоллеса чаще, как хорошо заученная книга или стих. Всегда одно и тоже. Он не проникся теплом ни к ложной вере, ни уже тем более к её традициям. Однако, фйелец слышал, что хельмовские церкви очень богато убраны, что залы их и в подмётки не годятся самому большому знатному двору. Отсюда и возникал интерес, когда-нибудь их увидеть.
- Великая грешница, - Роланд усмехнулся и улыбнулся этим словам. Если так подумать, то рыжая действительно была великой грешницей – переспать пусть и с будущем мужем до свадьбы – едва ли Мать-защитница это одобрит. Интересно, успела ли жена замолить этот грех или посчитала, что не такой уж это и грешок?
По обыкновению – на лице Уоллеса всегда красовалась заговорческая улыбка, однако сейчас его лицо выражало лишь усталость, от того, наверное, было ещё страшнее, так как считать с его лица что-либо было невозможно.
- Нет, это… приятно, - Роланд продолжал водить липовым веником по тоненькой спинке и округлой попе, разогревая её ещё больше, потом начал нежно похлопывать им по её телу с головы до пят, поднял веник над головой, как бы пытаясь собрать ещё больше горячего воздуха, и затем шлёпнул жену по пояснице. Писк не заставил себя ждать. Уоллес улыбнулся. Лицо его уже начало покрываться испаринами. Как говорится,  кто больше всех парится? Именно что банщик. Он начал постёгивать нежное тело, прошёлся также с шею до маленьких пяточек раза два.
- Переворачивайся, - проведя тыльной стороной по лбу, сказал фйелец, выдыхая, - без рук, - он чуть выпучил глаза подчёркивая всю свою серьёзность: Лукреция не лукавила – она доверяла ему, однако когда послушно перевернулась, прикрыла скромные, прелестные груди свои рукой, поджав губы. К слову, голой жену Роланд ещё не видел: перед ним лежало маленькое, хрупкое, влажное тельце, которое и без банного веника было красным. Нагнав воздух в веник сверху, он принялся похлопывать её спереди, нежно обходя все места. Однако, этой стороне её тела он уделил куда меньше времени.
- Переворачивайся и полежи немного, а потом выходи в ту дверь, - Роланд отложил веник на свою лежанку и там же оставил полотенце, которое уже пару раз рисковало развязаться. В открытую вошёл холодный горный воздух. Сделав несколько шагов, Роланд с разбегу занырнул в холодный бассейн и проплыл пару кругов. Да, холодный воздух и такая же холодная вода – то что нужно прямо сейчас. Роланд почувствовал, как сопротив холоду по телу приятно отдавало жаром. Голова, наконец, мыслила ясно, однако тело отказывалось, он занырнул ещё раз.

Роланд резко вынырнул и повёл головой в сторону, будто медведь после озера, и продолжил плавать дальше.
- Нет, не простужусь, - протерев лицо рукой, сказал Уоллес выдыхая белый пар, - прыгай, - он остановился и ждал. Картина предстата знатная и и достойная описания в балладе менестреля: Лукреция спускалась не в обычную воду, нет, она спускалась в логово дракона, в воды ада, которые были признаны заморозить её раз и навсегда. Видел бы кто её лицо при этом, как оно морщилось. Роланд нырнул ещё раз. Слишком медленно она всё это делала. Нужно быстрее…. И стоило ему подумать об этом, как девушка тут же упала вперёд. Хорошо, что лицом не встретилась с хлёсткими водами – крайне больно, он то знал. От испуга, она барахталась долго, тряпки, что были на ней, тащили её вниз. Нырнув ещё раз, Роланд подхватил девушку за локоть и помог ей вынырнуть, а сам отплыл в другой угол.
- Ты слишком долго соби… - рыжая схватила его за бороду и чуть было не опустила лицом в воду, однако мужчина резко поднял подбородок, обхватывая широкой рукой её за талию и не давая уйти под воду, - Ты не умеешь плавать? – поинтересовался он, покуда девушка уже во всю к нему прижималась оголившимся телом, - Да уж, орллевийка, которая не умеет плавать… - одной рукой он поддерживал девушку, которая повисла на нём, другой грёб к лесенке, еле видной под водной гладью. Тряпка ей мешалась и не давала поставить ни одну ногу – Уоллес резким движением стянул её и ткань пошла на дно. Грубые руки разместились на белоснежных бёдрах девушки, помогая ей подняться.
- Та дверь ведёт в раздевалку, но можешь ещё на парочку секунд заскочить в парильную, догреться, - сказал мужчина и скрылся в воде на пару минут – он мог позволить себе задержать дыхание. Когда он вынурнул, Лукреции и след простыл. Он выбрался из бассейна и зашёл в парилку за полотенцем, которым тут же принялся вытираться. Волосы в мелких косах сбились и взлохматились. Нога начинала заново поднывать. Подложив полотенце под задницу, Роланд сел против лежащей Лукреции, склонив голову. Сон уже начал клонить, однако ещё нужно было позаботиться о ночлеге и предпредить начальника корчмы о том, что если их будут искать, то чтоб разбудил. За всеми этими думами он не заметил пытливый долгий взгляд обращённый на его фигуру.
- Что? Ещё раз тебя веником отхлестать?

Банька здорово прогрелась: комната плыла в глазах, а стоило прикоснутся к стене, острые игры жара тут же жгли спину, наровя оставить следы в виде ожогов. Будь у них больше времени, Уоллес неприменно бы задержался тут подольше, однако пора бы уже и честь знать. Там – за деревянной стеной – раскинулась уже ночь… Лукреция встаёт с лежанки и начинает медленно приближаться. Ткань прилипает к ней вовсю, полностью повторяя силуэт. В какой момент она оказалась у него на коленях, мужчина и не понял. Произошло это столь спонтанно, как и лёгкое прикосновение пухлых, горячих губ, что чувственно призывали к ответу. Фйелец шумно выдохнул, чуть запрокинул голову и приоткрыл свои, начав терзать нижнюю, сладкую губу жены. Она «сползала» ниже, ерзая бёдрами, однако Уоллес не шелохнулся. Он позволил целовать себя, однако и корпус, и руки его замерли. В самой жаркой бане, он был холоднее самой выской точки алых гор. Запрокинув голову сильнее, он оторвался от девушки и повёл головой чуть в сторону, поглядывая боковым зрением на недоумевающие лицо. Гордо задрав подбородок, он спокойно сказал:
- Попроси.
Лицо дёрнулось в едкой ухмылочке. На попытку снова придвинулся к нему, он ответил тем, что схватил её за локоть.
- Попроси.
Любопытство постепенно начинало сменятся целым вихрем эмоций, среди которых были и недоумение, и злость, и капелька стыда. Уоллес облизал губы. А как ты думала? Поманила и уже всё – он как завёлся, как шестнадцатилетний олух? Нет, Роланд знал, как хлещет страсть по телу, как звучит зов плоти, и также он знал, как обуздать это чувство. Он резко положил ей руки на талию и пересадил с себя на лежанку, тут же встав, и направившись в соседнюю комнату, где лежали вещи, даже не обернувшись на выходе.

Отредактировано Roland Wallace (2016-05-25 01:01:38)

О, это была не обида – это было издевательство. Чистейшее, подлинное, прямое издевательство. Столь юное создание ещё не думало о последствиях, её слишком хлестали чувства здесь и сейчас, а не мысли о том, что грядёт после. Ровно как и сейчас. И дело было не в том, что она делала что-то не так, нет. Она поступала именно так, как поступают все прелестницы – интуитивно поддавалась чувству и чувствительности. А Роланд поступил именно так, как она сама и хотела – и пальцем не притронулся… почти. Тоненький голосок прозвучал пискливо, однако у самой двери он замер и наполовину обернулся. Лукреция поспешно встала, даже не думая прикрываться простыню. Нагая, разгаречённая, чуть влажная, искушённая… Он мог прочитать в этих глазах страх, однако теперь здесь было что-то другое. Уоллес молча повернулся лицом, стоило ей приблизиться. Маленькие ладошки легли на широкую грудь, глаза блестели в полутьме… Игра ли это или чувство её победило? Вот чего уж за сегодняшний день Роланд Уоллес не мог ожидать, дак это то, что вдруг ни с того не с сего заинтересует жену в сексуальном плане. Куда там дикие горные козлы и спускания по горным породам земли. Ну уж то похлёстывания и случайные прикосновения её пересилили? Магия, точно магия.
Несмотря на то, что в мыслях бушевало ехидство и тщеславие, лицо его оставалось серьёзным. Рыжая приблизилась почти что вплотную, легко задевая сосками верхнюю часть пресса фйельца. Голос её был сладким… и близким. Настолько, что он мог чувствовать на своей коже каждый выдох. Он замер, голубые глаза чуть дёргались, внимательно всматриваясь то ли в каждую веснушку, то ли в глубину синих глаз, пока наконец широкая, грубая ладонь не коснулась мягкого, еле заметного животика, и змеёй не поползла вниз, к заветному лону. Лукреция чуть дрогнула – Роланд воспользовался этой секундой и медленно покрыл пухлые губы своими, настойчиво раскрывая их шире, заталкивая свой язык. Чуть присев, он тут подхватил её за бёдра и закидывая тоненькие ножики себе на торс. Сделав несколько широких шагов, он рухнул на лежанку, где уже лежала рыжая, последовательно наклоняя девушку и склоняя лечь наспину в непрерываемом поцелуе. Сейчас скорее сам Роланд был похож на зверя, который, наконец, напал на свою добычу и медленно начал её терзать. Уперевшись одной рукой по правую сторону маленькой пушистой головки, он принялся целовать её подбородок, шею, ключицы, медленно спускаясь до грудок. Губы нашли сосок и чуть сжали его, играя с ним языком, в то время как второй был подвержен жамканью второй руки, которая то и дело ходила по всему её телу, изучая его целиком.

Отредактировано Roland Wallace (2016-05-25 15:12:24)

Пытки были сладки, как и ответные на них стоны, ласкающие слух. Не вознамерься рыжая приподняться выше, он бы дошёл ниже и «испытал» её до конца. Но вместо этого помог ей усеется ему на колени. Строптивые маленькие колени вжались рядом, покуда широкие ладони проходили по белым бедрам и останавливались на упругих ягодицах, тут же начиная их мять. К слову сказать, она быстро училась – поцелуй её был откровенным, смелым и глубоким. Он чувствовал её ладони на своих оголённых висках, волосах, шее и плечах. Дышать становилось тяжелее, как и терпеть лишнюю пустоту, которая должна была быть восполнена. Желание снежной лавой охватило его. Ласки становились грубее. Фйелец издал звук, схожий с рычанием дикого волка, а затем рывком вторгся в неё, усаживая и покрывая ладонями её бёдра. Наконец вдохнуть жаркого древесного воздуха, который, казалось, обжог ноздри. Роланд слабо соображал – двигался инстинктивно, напористо, одной рукой блуждая по позвонкам сквозь тонкую кожу, а второй удерживая её. С новой силой заныло бедро, которое ещё несколько часов назад Уоллес повредил, но он проигнорировал это, лишь начав ускорятся, чувствуя грань, ту самую волну блаженства, что вот-вот должна была захлестнуть их обоих. Выдохи превратились в стоны, которые едва ли были слышны за стонами рыжей. Казалось, что вот-вот они сгорят заживо. Предел напряжения наступает неожиданно, врезая их тела в друг другу с силой. Судурогой наполняет всё тело, отпуская в тягучем ощущении блаженства. Выдохнув, Роланд откидывает назад, встречаясь спиной с жестким деревом, свесив руку со скамьи, а второй нежно поглаживая ниж живота Лукреции, что ещё могла удерживать вертикальное положение. Ему потребовались минуты, что хотя бы минимально вернуть прежнее дыхание, однако было ясно, что здесь, в парильной, сделать это не усдастя.
- Теперь… ты моя, - шумно выдыхая каждое слово, сказал Уоллес с улыбкой.