- Разбит, пленен, - шептал мужчина, чье горячее дыхание вкупе с уверенностью движений вызывало легкую дрожь во всем ее теле. Домицилла ухмыльнулась этим словам, на миг представив Хоула и впрямь плененным ею. Для этого ей понадобилось бы заковать его в цепи, сомкнуть железные браслеты вокруг запястий и дважды в день подвергать каким-нибудь унижением. Например, когда она была еще юна, содержала специального раба, вылизывавшего пальцы ее ножек. Иногда она даже скучала о нем. Впрочем, не имея ни малейшего желания предаваться воспоминаниям в столь щекотливой ситуации, Флавия примерила любые другие способы пленения к Гвидеону и едва ли не рассмеялась вновь, представив того даже обыденно прикованным к кровати. Необычное ощущение, когда возрастающее желание смешивалось с приподнятым настроением, вырисовавшим глупую улыбку на ее лице, не желало отступать. Сестра номарха очень обрадовалась, когда барон, словно избегая зрительного контакта с ней, разорвал их поцелуй.
     Оказавшись уже на спине, женщина закусила нижнюю губу в предвкушении. Подобная инициатива, исходящая от мужчины, обычно предполагала за собой довольно приятные последствия, и Флавия прикрыла глаза, чувствуя обжигающие поцелуи на бархате своей кожи. От шеи и ключиц они спускались к груди, как к самому чувствительному органу, и становились жестче и требовательнее, что только обрадовало Домициллу. В забытьи запустив пальцы в густые волосы Гвидеона, она издала сладостный стон, когда его зубы сомкнулись на твердом соске, и непроизвольно подалась навстречу мужчине. Свободная рука легла на его спину, вычертив ровные дорожки следов от ногтей на лопатке. Вообще она не была большим любителем предварительных ласк, но что-то твердило ей об отсутствии надобности торопить события. Словно чтобы немного отвлечься, Флавия на мгновение приоткрыла веки и ухмыльнулась.
     - А Вы определенно очень необычный мужчина, Хоул, - заметила она, посмотрев на барона исподлобья и томно поведя бровью. Привыкнув к ласкам иного рода, не зависимо от того, исходили ли они от брата или от рабов, Флавия и предполагать не могла, что обычные легкие касания особо чувствительных участков тела могут доставлять удовольствия не меньше, чем следующий за ними процесс. Подогретая вином кровь разливалась по телу, заставляя щеки пылать и повышая температуру в комнате еще сильнее. Тело превращалось в оголенный нерв, становясь особо чувствительным и покрываясь мурашками от каждого легкого порыва ветра. Согнув ногу в колене, Домицилла опустила ладонь уже на ягодицу мужчины, стараясь не действовать в привычной для себя манере и подталкивать барона ко вполне очевидному пути. Чувствуя приятное напряжение внизу живота, она дотронулась до подбородка Гвидеона и приподняла его, заглянув тому в глаза.
     - Плените лучше меня, - неожиданно для самой себя предложила она, облизнув губы и, сощурившись, кивнула в сторону ночного столика с разложенными на нем лентами, ремнями и бичами. Доверяясь практически незнакомому мужчине, она готова была позволить ему делать с собой все, что тому бы пришло в голову, интуитивно понимая, что ей это может прийтись по вкусу. Однако подобная степень доверия подразумевала под собой некую открытость, которую Домицилла позволяла себе крайне редко. И от этого, внезапно вырвавшегося, предложения она слегка смутилась и пожалела, что спасительное вино сейчас находится слишком далеко.

     Почти сразу, как предложение вылетело из уст Домициллы, она прикусила язык и начала жалеть об этом. Должно быть, вино окончательно затуманило ее разум, погружая в пучину глупости и опрометчивости. Да и заточение не пошло на пользу и без того не самой кроткой балморийке, и от этого ее сознание, должно быть, помутилось. Глядя на сомнение в глазах Гвидеона, она прищурилась и склонила голову набок, раздумывая, не испортила ли она все своим предложением. Все-таки моргардский магистр - не раб и даже не Клавдий, он всего лишь незнакомец, с которым приятно выпивать и не только. Все эти почетные регалии и титулы, которые он носил, вовсе не обеспечивали ему доброй славы и мягкого нрава. Вполне могло оказаться, что он и вовсе прибыл к ней не ради торговой сделки, а чтобы, к примеру, взять в плен и продать балморским врагам. А она, по сути, самостоятельно отдает себя на растерзание. Подобные мысли, впрочем, довольно быстро оставили голову Флавии, едва она заглянула в карие глаза Хоула. Нет, кем бы он ни был, а подобное было для него в новинку, а количество выпитого вина явно могло бы с лихвой выбросить даже из самой прагматичной головы любые подобные желания. Нехотя отпустив его от себя, Домицилла проследила взглядом за выбором барона и покорно подняла руки, которые мигом были заключены в шелковый плен.
     - А откуда Вы знаете, что я - не самая опасная фигура на острове? - хмыкнула в ответ Флавия, наблюдая за тем, как барон возится с шелковыми лентами, привязывая ее к кровати. Это было довольно проблематично, учитывая, что в мелкие резные отверстия в ее спинке широкие полоски ткани пролезали с трудом. Однако женщина, изогнув бровь, отметила его рвение и решила дать ему шанс. В конце-концов, она давно уяснила для себя, что страх и стеснение имеют место только в связи, пророчащей дальнейшее развитие; осознание, что видишь человека в первый и, возможно, последний раз дает право лишиться большей часть моральных оков, сдерживающих людей. Если постоянно находиться в недоверии, можно и впрямь лишиться разума. Чуть приподняв плечи, насколько это было возможно, она озвучила свои мысли, - даже если так, не знаю, почему, но Вы вызываете доверие.
     Коварно улыбнувшись, Домицилла продолжила свое наблюдение, не без удовольствия отметив, что "подонок, каких свет не видывал" действует очень аккуратно, если не с нежностью. Она не смогла бы сменить положение, но свободно двигать своими конечностями - вполне. При надобности даже согнуть ногу и дать барону по... по чему-нибудь, если бы тот сыпал не просто пустыми угрозами. Они, впрочем, являлись неким пусковым механизмом к незримой игре между мужчиной и женщиной. Поддавшись ей, Флавия позволила страху отразиться в собственных глазах, а голосу - дрогнуть.
     - А Вы что, хотите уйти? - она понимала, что его вопрос был скорее эквивалентен угрозе, не пожалеет ли она, что он остался. Однако сестра номарха хорошо выучила, что иногда излишняя прозорливость бывает отнюдь не на руку слабым и беззащитным женщинам. Предпочитая оставить это вопрос подвешенным в воздухе, она с вызовом посмотрела на Хоула. Тот, словно уловив эту маленькую перемену, резко сократил расстояние между ними и заткнул и без того наболтавший слишком много ерунды рот Домициллы. И вот здесь уже началось самое интересное. Прохладная кожа мужчины соприкоснулась с горячей - ее, обострив чувствительность каждого сантиметра до предела. Шумно вздохнув, Флавия замерла, ощущая, как кончик пальца скользит по ее телу, оставляя невидимый след от ключицы к низу живота. Беспомощность, которую она испытывала, позволяла крови выделять больше адреналина, усиливая возбуждение от любого прикосновения. Дыхание женщины участилось, и она посмотрела на Гвидеона со смесью удивления и восторга во взгляде. Согнув ногу в колене, она кивнула своему гостю - "продолжайте".

     Тело цепенело, слегка подрагивая от малейшего прикосновения. Возбуждение покрывало смуглую кожу мельчайшими мурашками, кровью, приливающей к лицу, румянило щеки. Дыхание становилось неровным, сбитым, таким, что каждую пару секунд воздух будто опустошал легкие и глубоким вдохом сестра номарха пыталась наполнить их вновь. В суровом мире патриархата женщина должна уметь правильно оценивать отведенное ей место. И, пока эта планета не перевернется с ног на голову, оно было и будет лишь в подчинении у мужчины. Флавия же всегда имела излишне строптивый нрав и непомерные амбиции, для того чтобы допустить подобную оплошность и выпустить из собственных рук контроль хотя бы на мгновение. Если бы не вино, она бы и сейчас ни за что не допустила такую ситуацию. И все же, в удивлении для самой себя, она была рада тому, что выдержанные "Слезы" смешались в ее крови с молодым вином, даруя этот невероятный коктейль ощущений. Безусловно, немаловажную роль в этом играл и барон, чьи прикосновения были сродни крохотным разрядам тока, что проходят по телу, когда случайно касаешься шерсти или чьих-то взлохмаченных волос.
     Ремень все еще мешал ей говорить, но, не удержав шумный вдох и извиваясь, точно змея, когда руки Гвидеона переместились к внутренней части ее бедер, Флавия на мгновение прикрыла глаза и вновь подняла на него взгляд. Он говорил так, будто боялся ее. Так, будто она вынудила его к чему-то. Будто он - очередной юный раб, плохо умеющий скрывать свои эмоции. Сведя брови, она изогнула одну в немом вопросе. Являются ли его речи частью их так называемой игры, или моргардский гость улучил возможность высказать ей все как есть? Входит ли элемент унижения в историю с пленением, или ей правда придется придумывать коварный способ мести? Прищурившись, Домицилла предприняла несколько невнятных попыток подумать, однако Хоул, видимо, в силу возраста осознавал, что позволять женщинам думать - самое неблагородное занятие из существующих.
     Не успела она сообразить, в чем дело, как уже оказалась вниз лицом, удерживаемая лишь перекрученными лентами и руками мужчины. Жаркий след поцелуя обжог кожу на шее, чужие пальцы скользнули по затвердевшим соскам, сминая мягкие холмики груди и заставляя женщину выгнуться, в буквальном смысле подставляя тело под дальнейшие ласки. Поначалу она хотела возмутиться такой неожиданной переменой собственной позы, но довольно скоро самостоятельно закрыла глаза, лишая себя одного органа чувств в угоду другим. Горячие прикосновения барона возбуждали воображение, а прижимавшаяся к ней окрепшая плоть проделывала тот же трюк с телом. Коротко подумав о том, что магистра и впрямь неплохо было бы оставить при себе на некоторое время, Флавия сжала ленту, державшую ее руки и прогнулась, точно тянущаяся спросонья кошка.
     Оказавшись на спине вновь, женщина попыталась избавиться хотя бы от ремня в собственных зубах. Она уже начинала жалеть о своих оковах, ибо с каждой секундой желание овладеть представшим перед ней мужчиной было настолько сильным, что мгновения промедления причиняли муки. Поэтому, как только заветный барьер был преодолен, сестра номарха лишь самоотверженно подалась вперед, обхватив свободной ногой его бедра. Может быть, и хорошо, что она была связана, иначе растерзала бы барона от переизбытка эмоций.

     Если бы только она могла отвлечься, если способность анализировать, синтезировать, в конце концов - просто мыслить была бы возможна для нее, она бы обязательно сделала пометку где-то на задворках своего разума о полученном опыте. С ранних лет она привыкла держать в подчинении сотни людей, она никогда не была просто Флавией, никогда не была матроной, она всегда была "госпожой". И это имя, этот... титул оставлял на ней определенную печать обязанностей, которые ложились на ее плечи. Госпожи не бывают вялыми, госпожи не могут просить. Они требуют, они приказывают, они повелевают. И Флавия делала так же. И ей это нравилось.
     Она настолько привыкла держать собственную жизнь и людей, вторгавшихся в нее, в ежовых рукавицах, что совершенно не умела отпускать все плыть по течению. Стать жертвой обстоятельств... пусть и слово "жертва" употреблялось отнюдь не в дурном контексте, было для нее неприемлемым и даже унизительным. Возможно, если бы Клавдий запер бы ее на собственной вилле чуть раньше, и она чуть раньше напилась бы вина до такого состояния, что потеряла - главного своего бога - контроль, ее жизнь сложилась бы немного иначе. Возможно, иногда довериться хотя бы кому-то хотя бы в чем-то было не такой плохой идеей.
     Вместе с тем, как ее тело окутывала сладострастная нега, даря напряжение в одних мышцах, и вместе с тем расслабляя другие, Домицилла ощутила, как легкий ветерок лизнул ее щиколотку, как раз там, где секунду назад была шелковая лента. Женщина спешно распахнула веки, и ее взгляд, скользнувший по влажному лицу барона, остановился на его руках, которые прервали свои ласки и занимались тем, что освобождали ее. Лишь на одну секунду в ее разуме промелькнула мысль о том, как хорошо было не отдавать себе отчета за происходящее, но довольно скоро она даже обрадовалась своему почти полному освобождению. Несмотря на то, что ее руки так и остались связанными, она все же могла двигать ими, и первое, что она сделала, это вырвала изо рта проклятый ремень и отбросила его куда-то вглубь комнаты. С губ тут же сорвался блаженный стон - не то от новоприобретенной свободы, не то от особо резкого движения ее нового любовника. Исподлобья посмотрев на него, Флавия улыбнулась и коснулась затекшими прохладными пальцами шеи Гвидеона и потянула его к себе, даруя пламенный поцелуй. Она сама не знала, делала ли она это для того, чтобы охладить или, наоборот, распалить мужчину, ибо чувствовала, что финал уже близко. Восторженное ощущение вырывалось из груди шумными вздохами, а мышцы внизу живота сводило. Сестра номарха устроила ладони на плече Хоула, мягко впиваясь в него кончиками пальцев с аккуратно остриженными ногтями.
     Сознание и опыт прошлых лет подсказывали ей, что настало время взять ситуацию в свои руки. На плохих любовников она пожаловаться не могла, и все же далеко не каждый мог продемонстрировать нужную выдержку при общении с женщинами. В юные годы Флавия познала подобных историй так много, что стала едва ли не экспертом в том, как и с какой интонацией дать любовнику поверить в то, что она пришла к конечной цели их единения в тот же миг, что и он. Со временем, конечно, и ее тело стало более податливым, и она сама научилась ускорять заложенные природой процессы в женском организме. Поэтому мысль, в привычной манере зародившаяся в ее сознании, поначалу не была отвергнута, однако... было ли дело в том необычайном чувстве, которое она испытала, потеряв контроль, или в том, что Хоул не был похож на тех юнцов, с которыми она привыкла иметь дело, но Домицилла, неожиданно для самой себя, двинула бедрами и выгнулась, сильнее прижимаясь к барону, а после погрузилась в забытье на несколько мгновений. Женщина не заметила, как сильно вцепилась в кожу своего гостя, как обессиленно опустилась на простынь и лишь успела накрыть собственное лицо ладонями, пряча в них удовлетворенную улыбку.

     Лежа на постели в позе морской звезды, Флавия прикрывала глаза и пыталась пошевелиться, однако каждую ее мышцу сводило, точно после долгой конной прогулки. Проследив взглядом за бароном, который уже опустошал последние запасы вина в ее комнате, сестра номарха оторвала руку от подушек и потянулась к мужчине, а точнее, конечно, к кувшину. Мышечное напряжение, впрочем, не позволило ей слишком долго держать подобную позу, и рука мягко рухнула на край кровати. Недовольно вздохнув и подумав о том, что ей стоило бы чаще нагружать себя физической работой - конечно, под ней она подразумевала мысль завести нового любовника, или прокатиться на своей кобылице до деревни рабов - чтобы не чувствовать себя разваливающейся старухой после подобных подвигов. Или, и того лучше - она вдруг поняла, как важно в ближайшие же дни седлать коня и мчать в Лот, чтобы помириться с братом и вернуть себе все привилегии, от свободы и друзей, до, собственно, него самого.
     Отвлекаясь от далеко ушедших из ее спальни мыслей, Флавия оценивающе осмотрела влажную от пота фигуру Гвидеона. Разум постепенно приобретал ясность, по мере того, как кровь избавлялась от вина, и женщина смогла отметить несколько интересных для себя фактов. Бледностью кожи моргардского барона она уже поразилась, а вот тем, что эта самая кожа не обвисла, не съежилась от морщин и не покрылась веснушками - еще не успела. К счастью, сестра номарха не имела возможности увидеть мужчину старше тридцати лет в обнаженном виде, однако Сенаторы и гвардейцы, с которыми часто имел дело ее брат, уже после сорока лет приобретали первые признаки старения. Сухой воздух и испепеляющее солнце было губительно для них, а сытая еда и то количество вина, что балморийцы потребляли за сутки, плохо сказывалось на общем состоянии их тела. Далеко не всем так повезло с наследственностью, как детям Домиция, и Флавия частенько радовалась тому, что ей не придется выходить замуж и связываться с очередным таким вот бурдюком на ногах. Хоул же, проведя свою жизнь в совершенно ином климате, разительно отличался от них. Не махнуть ли мне в Лес? - пронеслось в голове у женщины одновременно со всплывающим образом моргардской королевы, и она мечтательно вздохнула, переворачиваясь и утыкаясь носом в подушку.
     - Вы не проголодались? - поинтересовалась Домицилла, через несколько мгновений сползая с постели и подходя к мужчине со спины.  Все так же, нагая, она на краткое мгновение прижалась к прохладной коже барона и оставила короткий след поцелуя на его лопатке. Забирая из рук Гвидеона кувшин с остатками вина, она изогнула бровь и требовательным тоном заметила, - я бы тоже не отказалась от выпивки.
     Сделав несколько жадных глотков, сестра номарха отметила, что после подобного приключения, должно быть, не прикоснется к вину в ближайший месяц - так уж много его она сегодня выпила - а после вернула кувшин и отошла на несколько шагов, склонив голову набок.
     - Моя рабыня проводит Вас в терму, там можно обмыться и переодеться. Настоятельно рекомендую Вам отдать Ваши одежды в стирку и на сегодняшний день воспользоваться нашими. Предвещая дальнейшие вопросы - нет, туники - не платья, и да, у нас их носят мужчины. Все.
     Глядя на озадаченный взгляд барона, Флавия хихикнула и тронула дверь, ведущую в ее собственную купальню. Длинные черные волосы закрывали ее спину до самого копчика и волнистыми прядями спускались на грудь, пряча ее от любопытных взглядов. Едва ли, правда, подобное прикрытие ей сильно помогало, однако женщина и не нуждалась в нем.
     - А после... жду Вас на террасе, ужин подадут там. Я так голодна, что съела бы целого каплуна! - Домицилла весело рассмеялась и в пару шагов нагнала Хоула, одарив его легким поцелуем и слизав с его губ остатки вина, а после скрылась за той самой дверью, где несколько минут назад исчезла одна из ее рабынь.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-06-29 02:24:23)

     Несмотря на то, что Хоула Флавия позвала для того, чтобы поужинать, есть при мужчине она не собиралась. Она вообще старалась избегать в компании симпатичных ей личностей всевозможных упоминаний о том, что она не дочерь богов, а обыкновенный человек. А боги, как известно, не только не мочатся, но и не нуждаются в пище для поддержания жизненных сил. Быстро ополоснувшись в своей купальне, Домицилла скользнула на кухню и украла оттуда несколько пирожных. Пока сестра номарха совершала свой маленький набег, ее застал за этим делом повар, осуждающе глядя на патрицию. Она пожала плечами, облизывая пальцы, однако тот только покачал головой и вручил ей целую тарелку с куриной ножкой.
     Насытившись вдоволь, Флавия воспользовалась оставшимся у нее временем, чтобы привести себя в порядок. Впервые моргардский гость застал ее усталую и проклинающую весь свет, налакавшуюся вина и в домашнем облачении. Конечно, разлитое в дешевую бутыль хорошее вино не потеряет во вкусе, однако встречают по одежке, и запоминают, к слову, тоже. А ей почему-то очень хотелось остаться в памяти у барона самым приятным приключением на Балморе.
     Волосы были убраны в высокую прическу, открывая внимательному взору стройную шею, а несколько свободных прядей у лица придавали ей менее официальный вид. Рабыни облачили сестру номарха в великолепную лимонную столу, длинную и в меру закрытую, но достаточно прозрачную для того, чтобы фантазии было чем подпитаться.
     Ужин накрыли в триклиниуме, который обычно использовался для приема балморийских гостей. Помещение, в котором они дегустировали вино парой часов ранее, использовалось скорее как зал для переговоров, и его убранство лишало всякого ощущения уюта, напоминая о материковых залах. Теперь же Флавии отчаянно хотелось показать Гвидеону часть настоящего балморского колорита, и, ожидая его на мягком обеденном ложе с точно таким же напротив, она попивала вино из собственных запасов.
     Барон не заставил себя долго ждать, показавшись в проходе всего спустя несколько минут после нее самой. Как она и ожидала, на нем была прекрасная лазурная туника, перетянутая поясом с полудрагоценными камнями. Женщина нашла Хоула довольно привлекательным в этой несвойственной для него одежде, и причины его смущения были ей не понятны.
     - Не понимаю, что заставляет Вас испытывать такие чувства. На мой взгляд, Вы выглядите прекрасно, - призналась Домицилла и еще раз оглядела мужчину на предмет возможных вещей, причинявших неудобство. Она не соврала, когда говорила, что все балморийцы носят туники, и сестра номарха находила их невероятно мужественными и органичными. Решив не застрять внимание на щепетильном вопросе одежды, Флавия сделала глоток вина и постаралась сменить тему.
     - Ну что же, Хоул, день подходит к концу. Что нового он принес Вам? С какими мыслями Вы будете покидать наш чудесный край?
     Глядя на то, как поднесли барону еду, сестра номарха улыбнулась и склонила голову набок. День и правда близился к своему завершению: небо окрасилось в обсидианово-черный цвет, зажигая миллиарды звезд на своем гигантском полотнище. Свет каждой из них отражался в масляных светильниках обеденной комнаты, щедро сдобренных ароматными маслами иланг-иланга. Мягкий отблеск огня играл на золотистых кубках для вина, один из которых то и дело помешивала в руке женщина.

Отредактировано Flavia Domitilla (2015-07-02 19:05:34)

     Слова барона немного расстроили ее: обычно гости с материка отзывались о Балморе с куда большей эмоциональностью. Причем была она направлена на похвалу или критику ее любимого острова - было совершенно неважно. Нравы и традиции южной колонии поражали и сильно отличались от того, к чему привыкли люди с Большой Земли, и от того Флавия испытывала определенное удовольствие, когда слушала о ее особенностях из чужих уст. Гвидеон же не нашел в Балморе ничего нового, и сестра номарха смущенно облизнула губы, глядя куда-то вдаль:
     - Мне казалось, утром Вы были иного мнения.
     Однако ее гость довольно быстро сориентировался, должно быть, поняв собственную ошибку. Вероятно, он прожил под взором богов столько лет, не в пустую растрачивая свое время и обрел опыт, позволяющий ему осознать, как опасно недооценить хозяйку дома, в котором гостишь. Магистр мигом наплел ей льстивых слов о красоте и коварности балморийских женщин, и Флавия почувствовала, как ее щеки тронул едва заметный румянец, персиковым лепестком отразившийся на золотой коже. Улыбнувшись уголком рта и посмотрев на мужчину из-под ресниц, она заметно преобразилась, будто услышала давно ожидаемые слова и, наконец, была готова вознаградить человека, произнесшего их. Вздохнув так глубоко, что ее грудь мерно приподнялась и опустилась, а плечи распрямились, сестра номарха хотела что-то ответить, однако быстро осеклась. Едва барон договорил о ее хитрости - что не могло не польстить истинной дочери Балморы - он во мгновение ока переменил тему, вернувшись к вину. Резко сдвинув брови, Домицилла ощутила, будто на нее вылили ушат холодной воды, насильно вытягивая из того состояния неги, в которое она так планомерно погружалась последние часы.
     Внимательно посмотрев на Хоула непонимающим взглядом - это что он так, продолжает их постельные игры с унижением? - Флавия подернула плечиком и перевела взгляд на вино в собственном бокале. Кому-то из них явно стоило больше не наливать. Скорее всего, ей - она уже начинала чувствовать себя неуютно из-за того, что налакалась этого напитка, точно девка из дома удовольствий, и повисла на шее заморского гостя, который, как теперь оставалось заключить, все это время только о делах и думал. Цокнув языком, она мигом отвела взгляд, демонстрируя всякую пропажу интереса к магистру, как к собеседнику.
     - Ах, вино... - словно опомнившись от легкой дремы, произнесла женщина и накрутила один из свободно ниспадающих локонов на палец, удобнее устраиваясь на подушке. Она обиженно надула губы после того, как осушила свой бокал и подставила его рабу снова. Говорят, когда тебя снедает меланхолия, она может отступить лишь на мгновение, при любом удобном случае возвращаясь и присасываясь к тебе, точно паразит, - налаживать торговые пути - не в моей компетенции, барон. Можете обратиться за этим к моему брату, он подберет Вам любой виноградник и сорт вина, кроме тех, что Вы пробовали у меня. Уверена, они окажутся не хуже.
     Одарив мужчину пустой улыбкой и холодным взглядом, Флавия тяжело вздохнула и потянулась к фруктам на медном подносе, крадя оттуда ветку винограда и устраивая ее в теплом ложе своей ладони. Немного подумав, она решила, что слишком резко восприняла слова своего гостя и чуть смягчила свой тон, пожав плечами:
     - Не поймите меня неправильно. Брат запрещает мне вести дела с материком, для того, чтобы осуществить Вашу просьбу, мне придется нанимать корабли в Уртише, а я бы не рискнула ступить на эти земли, даже ради Вас и в благодарность за Ваше время, проведенное со мной. Разве что, Вы можете предложить мне нечто не менее ценное.
     Улыбнувшись мужчине уже менее холодно, Домицилла повела бровью и закинула в рот спелую виноградинку.

     - Ну что Вы, Хоул, никаких обид, - тоном, который резал холодом, точно острым ножом, проговорила Флавия, приподняв уголки губ в улыбке и спрятала лицо за кубком с вином. И ее поза, и ее взгляд были из разряда тех, когда женщины говорили о том, что все хорошо, но подразумевали, что настало время спасаться. Усмиряя внутри себя разгорающуюся бурю, сестра номарха посмотрела на замешкавшегося барона и сжала губы, чтобы не рассмеяться. По крайней мере, он уже получил наказание за свою бестактность - мужчина явно не находил себе места, в чем бы ни была причина его неудобства. Отвернувшись и продемонстрировав свой гордый профиль, Домицилла отвлеклась на рабыню, внесшую в триклиниум блюда с овощами и каплуном, братом которого еще недавно лакомилась она сама. Пока девушка возилась с сервировкой, у нее было время обдумать ситуацию, и она решила пожалеть своего гостя, дернув плечиком и снисходительно поясняя, - впрочем, раз уж мы тут с Вами откровенничаем, милорд... мой Вам совет на будущее: не стоит превращать женщину, которую Вы только что... - Флавия проводила взглядом рабыню, которая уже навострила уши, и подождала, пока за той закроется дверь, - ... ублажали, в делового партнера так быстро. К утру причина Вашего приезда никуда не денется, но женщина хотя бы не будет чувствовать себя... продажной. Пусть и, в данном случае, покупали не ее, а она.
     Ощутив себя довольно странно - все-таки, раздавать советы человеку, который намного лет старше тебя - не самое мудрое занятие, Домицилла все же почувствовала приятное покалывание на кончиках пальцев, которое позволило ей осознать, что вся ее властность и любовь к доминированию, бесстыдно отнятые у нее на недолгий срок ее послабления, возвращаются. Глубокий вдох, заполнивший легкие, заставил плечи патрицианки распрямиться, а губы сжаться с такой силой, что ее щеки непроизвольно втянулись, подчеркнув острые скулы. Хмыкнув, сестра номарха покачала головой, разгадав, наконец, причину неудобства Гвидеона.
     - Вам неугодна балморская туника, барон? Так снимите ее. Я не принуждала Вас к ношению местной одежды, поверьте. Вы бы точно заметили, если бы я действительно пыталась Вас к чему-то принудить, - невинно опустив ресницы, Флавия обнажила жемчужные зубы в опасной улыбке, более напоминающей оскал. Конечно, угрожать Хоулу не входило в ее планы, но так уж случалось, что это выходило у нее само собой. Если уж мужчина и впрямь задумал поддерживать с ней исключительно деловые отношения, ему бы пришлось свыкнуться с тем, что на своем острове дочери Балморы имеют вес не меньший, чем ее сыновья. А уж сестра номарха имеет не только этот самый вес, но и великолепную плеть в своих руках. Пока она упивалась вернувшейся уверенностью и раздумывала над тем, чем в самом деле сможет быть ей полезен барон, тот уже поднялся со своего места и оказался подле нее, заставляя женщину спустить босые ноги на пол и отставить кубок.
     - Сыну кузнеца? - теплые ладони Гвидеона сомкнулись вокруг ее, точно путы, мягко согревая кожу, однако это лишь на долю секунды заставило сестру номарха оттаять. Неожиданная новость резанула по слуху, заставляя хозяйку дома мотнуть головой, точно она пыталась стряхнуть услышанную информацию. На острове плебей мог разбогатеть, но за это он никогда не получал титулов - исключение составлял лишь проклятый Магистрат - а потому Флавия шокированно смотрела на магистра и не понимала, не шутит ли он в очередной раз. Он ведь представился бароном, а теперь говорит, будто сын кузнеца? А как же те богатые одежды, разговоры о торговых соглашениях и прочие "я знаю королеву моргардскую"? Домицилла мигом забыла о своих обидах, о вине, об Уртише и почти перепугалась. Не рискуя отстраниться от мужчины, она с опаской смотрела на него, будто из всей речи услышала лишь эти два слова. Комплименты, которыми хотел загладить свою мечту "сын кузнеца" хоть и мазнули по краю ее сознания услаждающим откровением, и все же...
     - Простите мне мое любопытство, - проглотив ком в горле, прервала его сестра номарха. Несколько мгновений назад она буквально поймала за хвост мысль о королеве Мод, однако теперь до нее начали доходить определенные подозрения. Постаравшись сделать свой тон наиболее мягким, Флавия расслабилась и даже позволила себе поднять собственные ноги от пола, укладывая их прямиком на колени Хоулу, - но... как Вы, в таком случае, стали бароном?

     Последовав совету Флавии, барон избавился от туники, однако целиком нагим, увы, не остался. Да и при переодевании имел скромность повернуться к женщине спиной, будто стеснялся собственной наготы. Женщина не могла винить его - несмотря на то, что произошло между ними, стоило признать, что вероятность подобного инцидента была бы куда меньше, не употреби они столько вина в короткий срок. Хмель греховно навалился на их плечи, стягивая с них одежду, и не было ничего удивительного в том, что сейчас оба виновника испытывали некое смущение. Задумавшись и примерив на себя это чувство, точно платье, хозяйка дома рассудила, что оно ей не идет и подумала, как может избавиться от него.
     - Так Вы герой, Хоул? - повела бровью Домицилла, приподнимая уголок губ в улыбке. Волнение подстегнуло ее к действиям, да и сестра номарха была не из тех женщин, которые были головы целыми днями набивать животы, не отрывая своих прекрасных тел от кушетки. Внутри нее жил огонь, не позволявший ей расслабиться ни на минуту, поэтому, вдохновившись мыслью о подвигах, Флавия подтянулась к мужчине и возложила руки тому на плечо. Тыльной стороной ладони она аккуратно коснулась его шеи, замечая, как помутнел взгляд барона и испытала к нему... нет, не жалость. И даже не сочувствие. Но определенно желание отвлечь своего гостя от мыслей, которые радости ему, должно быть, не доставили. Для того, чтобы увериться в том, что мужчина давно не является представителем "черни", ей хватило и того, что этот титул пожаловал ему король, а относительно решений Дариона, о котором она была так наслышана из уст ее драгоценной Мод, Флавия сомнений не имела. Однако упоминание короля все же заставило ее еще теснее прижаться к Хоулу и сощурить глаза.
     - Вы знакомы с Его Величеством? Расскажите мне о нем, - сестра номарха не отняла своей руки, аккуратно погладив влажную кожу и кладя ладонь на затылок магистра. Ее сознание постепенно оживало, все больше разжигая интерес к неожиданно подвернувшейся теме. Пусть она и осознавала, что об их отношениях с Мод ни одно живое существо узнать было не должно, поэтому и отношениями их назвать можно было с натяжкой, все же она воспринимала Дариона как некоего конкурента, а потому обрадовалась возможности узнать об этом мужчине как можно больше. Уотерфолльская роза предусмотрительно скрывала самую интересную информацию о нем, поэтому Домицилла призвала все свое очарование, дабы отвлечь барона. Допивая очередной бокал вина, женщина мигом схватила следующий в надежде на то, что молодой напиток придаст ей храбрости.
     Заметив, что настроение Хоула немного изменилось, сестра номарха улыбнулась вместе с ним и, не дав мужчине опомниться, быстро поднялась и устроилась на его коленях. Обняв ногами бедра, укутанные в тунику на манер набедренной повязки, она оказалась лицом к лицу со своим гостем, все так же держа в одной руке бокал с вином. Проведя кончиком пальца по груди барона, обрисовывая линию ключиц и спускаясь на несколько сантиметров ниже, Флавия надула губки и невинно посмотрела Гвидеону в глаза.
     - Вы сравниваете себя с собакой, барон? - покачав головой, поинтересовалась она, а после сделала небольшой глоток, уместив чужую руку на своей талии, - я бы сравнила Вас с гладиатором. Убийства - это не всегда плохо. Иногда они способны принести честь и славу. Наши балморийские Чемпионы тоже могут получить богатства и земли, имея благородного покровителя. И тогда мы, патриции, считаем великим благом иметь с такими людьми дело. Ведь это доказывает их готовность бороться за свою жизнь любыми способами.
     Женщина кратко пожала плечами, склонив голову на один бок и улыбнулась. Она сама уже потеряла грань, где хотела польстить Хоулу, а где говорила от чистого сердца, как с ней это нередко бывало.